2. Карандаш
Вещи, как люди и звери, привязчивы. Не случайна встреча с человеком, и со зверем не просто. Но откуда связь у человека с вещами — вещи сделаны человеком?
Встреча с живым существом объясняется воспоминаниями, а с искусственным, неодушевленным кровью? А не воплощаются ли в вещи духи — не кровью, а чем-то еще одушевленные, живые, как люди и звери.
Красный карандаш — не могу вспомнить, откуда и когда он появился у меня на столе, но я не помню, когда бы он не
был со мной во всех моих странствиях по белому свету. Рисовать им никак, да и самые тонкие пальцы не ухватят, а и ухватя, не удержат, весь исчиненный, стертый, подлинно «кара̀ндыш» — вещь бесполезная.
Но разве только пользой мерются вещи?
Сколько раз я его терял. Думаю, всему бывает конец, вот и карандашу срок пришел. И станет жалко. И жалость поведет искать: пересмотрю все карандаши, не завалился ли, ведь такой крохотный, а нет нигде. Но «стало быть» не успокаивает. И вдруг, и совсем в непоказанном месте, где-нибудь с бумагами и вытряхнется — цел.
И вспоминаешь: попал-то он сюда, в непоказанное, да я сам же его положил, чтобы не потерялся. Стало быть, всю жизнь и неизвестно для чего, я его берег.
«Неизвестно, для чего?» Может, в этом и есть самая глубокая тайна.
У всех карандашей общее карандашное свойство: карандаши таскают. Но на заветный мой ни у кого не поднялась рука.
И не рад бывало: надо что-то подрисовать — красным — кровь — оживить, а мой обыкновенный красный — всегда он около чернильницы — кто-то, походя, стянул.
Тогда-то и выручает меня мой заветный: всякими приемами, носом подпихивая, пользуюсь им, как настоящим.
Сколько лет жизни со мной, ненастоящий, непригодный для своего прямого дела, он мой цветной спутник, — «красный карандаш», искорка моей воспаленной мысли и моих огненных желаний, он несет жар и теплоту волшебного купальского цветка.
В нем дух от огней Купалы — живые чары, он сохранит ваш — огонь Колядной ночи.