Армянская
Знаешь, за Армянским базаром есть церковь Сурб-Саркиса? Так вот у святого Саркиса был пес — «шун», Сарки-Шун, умный такой, хороший пес, всегда при церкви находился, и все его любили и вроде как за мудреца почитали.
И однажды пропал пес. Туда-сюда, нет нигде, потом уж нашли: убит.
Убит! Очень все горевали: такой ведь умный был пес, хороший.
И положено было в память его всякий год справлять пост — неделю Саркси-Шун.
В неделю Саркси-Шун обыкновенно на ночь выставляли на двор горшок каши, и замечают: останется след лапы на камне, значит, Саркси-Шун помнит, приходил.
И всякий год постились всю неделю.
Но сколько ни старались: горшок как на ночь поставят, так не тронут до утра и остается, а следа и звания не бывало! Не вспоминал Саркси-Шун.
Или испытывал?
Или усердия не было такого, кто ж знает?
А был один парень — весельчак: где б ни показался, куда ни придет, только и слышно, — лясы да смех. И за то парня любили, и был он в дому желанный гость.
Вот к ночи говорит мать:
— Сын мой, нынче неделя Саркси-Шун, надо выставить на двор кашу: пусть Саркси-Шун придет поесть.
— Хорошо, мать, все будет.
И, как улеглась мать, взял он горшок с кашей и за дверь.
А был у него конь. Подвел он коня к каше, поднял его ногу да копыто и опустил в горшок, и остался след на камне.
То-то обрадует мать!
Поутру будит его мать:
Вставай, сын, иди, посмотри-ка: Саркси-Шун сам приходил, — его след!
И пошла молва:
— Саркси-Шун приходил, оставил след!
И повалил народ к их дому смотреть след. От калитки до приступки, где стоял горшок с кашей, и вправду виден был след.
Все смотрели, верили, и видели:
— Его след!
И была большая радость.
Помнил, значит, Саркси-Шун, не забывал их.
А парень — весельчак, еще пуще смешил и смеялся.
И еще веселее было от его смеха.