НИКОЛИН ДАР
Жил один бедняк, Иваном звали, не велико у него было хозяйство, земли немного, и жизнь нелегкая, один, как перст, без семьи остался, да не возроптал, принял Божье, и все, бывало, песни поет, такой уж.
Раз пашет Иван поле, пшеницу сеет. Рассеял, пашет, за собой борону возит, сам песни поет, и уперся концом в дорогу. А по дороге два путника: седенький один с посохом, другой не стар, не млад, грозный.
Илья говорит Николе:
— Что это, Никола, человек-то больно веселый, поет?
— Да, видно, кони у него, слава Богу, ходят, нужды не знает, вот и поет.
Поровнялись путники.
— Бог помощь тебе, Иванушка! — сказал Никола.
— Добро пожаловать, старички любезные! — снял Иван шапку.
А Илья и говорит:
— Что больно весел?
— Что мне не веселиться! Лошадки ходят ничего, а мне больше ничего и не надо, только бы батюшка Никола Угодник пшенички зародил.
Пошли странники своей дорогой. Шли, святые, по полям, по раздолью весеннему.
Говорит Илья Николе:
— Что этот сказал? Разве пшеницу ты родишь? Ведь, не ты? Эту я премудрость творю.
— Как его судить, — заступился Никола, — человек простой, где ему знать про такое!
— Ну, ладно ж, я ему урожу пшеницу, по колена будет, и градом прибью!
И уродил грозный Илья великий такую пшеницу: посмотришь, душа не нарадуется.
«Вот урожай! Вот Бог счастье послал, Никола Угодник помиловал, хлеба-то будет, девать некуда».
Вечером вышел Иван, стал за околицей, песни поет. И видит: по вечернему полю идет старичок седенький с посохом.
— Добро жаловать, дедушка.
Жаль Николе беднягу: все, ведь, прахом пойдет.
— Слушай, Иванушка, — ты пшеницу продай!
— Как же так, — оторопел Иван, — такую хорошую! Да и что за такую просить?
— Проси, сколько хочешь, все дадут. Смотри же, продай! — и пошел.
Иван послушал и продал пшеницу: сладил ее богатый сосед за сто рублей.
И не кончился день, как возмыло тучу большую, как ударит, с громом прошла гроза, градом побило пшеницу — как ножом, весь хлеб срезало.
По разоренному полю идет Никола, а навстречу Илья.
— Посмотри, что я сказал, то и сделал, вот оно, поле Иваново!
— Нет, не Иваново, — сказал Никола, — пшеницу он продал, это поле Гундяево. Правого ты разорил, то-то, чай, плачет.
— Ну, так поправлю я ниву, — поправил Илья, — он от этой громобойной пшеницы двадцать сот нажнет с десятины.
К ночи приходит Никола под окно к Ивану: жалко ему беднягу, не к рукам добро достанется.
А Иван Угоднику молится, что того старичка надоумил такой совет подать. И как увидел, обрадовался, просит на ночлег остаться.
Нет, Николе не время, — путь ему дальний.
— Купи назад пшеницу-то.
— Да, ведь, она, дедушка, больно побита.
— Ничего, купи. Скажи, что на корм скосить годится. В убытке не будешь.
Поблагодарил Иван старичка и чуть свет к соседу откупать назад пшеницу. А тот, несчастный, рад — радехонек, — бери хоть даром! — да за полцены и отдал. Отдал и прогадал, несчастный.
Откуда что взялось, пшеница пошла и пошла, и такой уродился хлеб высокий, да частый, а колос полный, так и гнется, так к земле и гнется — золотая нива, благодать!
И в страду много Иван нажал снопов и выжал всю, двадцать сот нажал.
В поле встретил Никола Илью: грозный, весело смотрит.
— Вот у кого я градом убил, тому и уродил, он ее и выжал совсем.
— Да, тот, кто посеял, тот и пожал! Ведь пшеницу-то Иван назад купил.
— Как так купил...
— Так и купил! — и рассказал Илье Никола, как
богатый сосед Гундяев в несчастье за полцены Ивану громобойное поле отдал.
— Так я ж ему умолоту не дам!
И пошел — гроза! — как гроза.
Не оставил Никола беднягу, в ночи пришел под окно. Куда сон, — не знает Иван, как отблагодарить гостя.
— Молотить будешь, — учил старичок, — сади на овин, да не помногу, по пяти снопов: в углы по снопу поставь, пятым окошко заткни.
Как сказано, так и сделано. Долго Иван молотил и все обмолотил: со снопа по пудовке сошло.
Со снопа по пудовке! — Да такого умолоту сроду не бывало.
По закромам, по клетям, по набитым амбарам дознался Илья и не дай Бог! — еще слава Богу, что Никольщина близко.
— Ладно, повезет на мельницу, я ему примолу не дам!
И не дал. Повез Иван на мельницу три пудовки молоть, смолол, а осталось две. Куда третья? А не знает, что Илья взял.
Раздумывал бедняга и придумать ничего не мог.
В ночи старичок постучал под окном. Обрадовался Иван и все ему рассказал про напасть.
— Вот что, Иванушка, испеки ты из этой муки пшеничной два пирога, да с молитвой посади. И ступай с ними к обедне: один положи себе на голову-то Илье великому, а другой под правую пазуху-то Николе Угоднику.
Вот на Николу, ранним утром, когда еще звезды не все погаснули, вышел Иван по морозцу в церковь к обедне. По дороге странник ему навстречу — не стар, не млад, грозный.
— Куда пирожки-то несешь?
— На голове — батюшке Илье великому, а под правой пазухой — Николе Угоднику! — сказал Иван.
И как услышал Илья ответ мудрый, умирился и перестал грозить.
И с той поры зажил Иван без опаски, две пудовки весь год брал и не убывало — Николин дар милостивый.
