ПРИЛОЖЕНИЯ

Образ Николая Чудотворца

Алатырь — камень русской веры

А камень камнем мать алатырь

потому что тот камень лежит на Волге реке

в устье у моря у теплого, а всякая рыба к тому

камени сходится на вешний Николин день;

а которая рыба потрется около того камени —

и на ней будет знамя, потому тот камень —

камнем мать.

ОБРАЗ НИКОЛАЯ-ЧУДОТВОРЦА

1

Св. Николай Мирликийский разделяет судьбу трех великих змееборцев: Федора, Георгия и Димитрия. Никаких исторических данных о жизни их на земле нет.

Николай-чудотворец есть явление духовного мира, как Федор-Тирон-Стратилат (1), Георгий Победоносец, Димитрий Солунский: явление их есть изъявление силы Архангела Михаила. И часто заступают один другого, но из всех образ Николая-чудотворца выражает во всей полноте сущность Архангела.

В житии «Николая Сионита» (VI в.), известного в русской агиографической литературе, как «Иное житие», упоминается «мартирь», т. е. церковь или часовня над могилой св. Николая и «Никольские русалии» — 6 декабря, праздник с процессиями, посвященными когда-то Артемиде-Елейтере, крестный ход из Мир за город по дороге к пристани на эту могилу. От VI века известна церковь в Константинополе во имя мучеников Приска и Николая (2), соединенных в VII в. в одно имя св. Николая. От VIII в. изображение Николая-чудотворца (3). Вот и все. И только сказки и сказочные чудеса.

И чтобы принять их не за «сплетение басен», а как действительно живое и действующее — ведь сказки и есть символы животворящего духа! — одически, как диета, беспокойным испытующим «оводом» (Сократ) омолаживать свое трезвое — свое гордое, а как часто просто одряхлевшее «разумное» мышление, бесспорный и в себе несомневающийся «ум» (Гоголь), чтобы «вдруг проснуться к самому себе» (Плотин).

По агиографической схеме, выработанной в Византии в IX веке (6), в Похвалах и Величаниях, начиная со Слова, приписываемого Андрею Критскому, духовное родословие Николай-чудотворец ведет от Авеля, Эноса, Эноха, Ноя, Авраама, Исаака, Иова, Иосифа, Моисея, Аарона, Давида, Ильи, Елисея, Иоанна — и силою своего духа он всех превосходит. И ставят его выше ангелов над архангелами в ряд с Богородицей: Богородица и Никола — «новый Спаситель».

2

Николай-чудотворец среди святых перед престолом Господним первый, а для человека — универсален.

У всякого святого своя «специальность» по дару и благодати, и в своем деле от святого бывает помощь: Косьма и Дамиан, Кир и Иоанн, и Пантелеймон — врачи, Федор, Димитрий, Георгий — военачальники, Симеон — снотолкователь, Флор и Лавр — коневоды, Фомаида — от блудной страсти, Нифонт — от бесов, Вонифатий от пьянства, и много еще святых имен — «поборников» — сколько есть бед и напасти, страстей и пожеланий в человеке. Николай-чудотворец одарен всем, и помощь от него людям во всем и забота его о всех. Выше праотцов, пророков и апостолов, мучеников и святых, выше ангелов, над архангелами в ряд с Богородицей: Богородица «надежда рода христианского» и Никола «заступник» — между Христом и людьми — «Новый Спаситель».

3

«Новый Спаситель» — такое имя — α λ λ ο ζ σ ω τ η ρ — сказалось в Византии в IX в.: «златословесный» ритор и панегирист Никита Давид Пафлагонский, автор жития Игнатия; Иосиф гимнограф, автор семи канонов; хартофилакс Великой Церкви Георгий, друг Фотия, митрополит Никомедийский; Федор Студит; император Лев Мудрый; и в Словах и Гимнах от IX—X в., приписываемых Проклу (V в.), Роману Сладкопевцу (VI в.) и Андрею Критскому (VIII в.). И утвердилось в высочайшем и бесподобном прославлении чудотворца в Константинополе — церквами, монастырями, иконами и бесчисленными образками. А из Константинополя в Сицилии, Калабрии и Апулии — в Венеции, в Генуе, в Пизе, в Равенне, в Беневенте, в Палермо, в Бари и, на латинском и греческом перекрестке, в Неаполе; из Константинополя же на Балканах, в Романии (Малой Азии), в Сирии, в Палестине, в Месопотамии и в Египте.

И то же скажется в России, принявшей из Византии вместе с христианской верой и вознесенный на высшую ступень славы блистающий образ Николая-чудотворца — в Киев поговоркой крепко и образно: «Що буде якъ Богъ помре?» — «А Микола святый на що!» — а в Новгороде Никольскими церквами, и их столько, «сколько дней в году», а на Москве, где из сорока сороков — из тысячи престолов тридцать Никольских, как в Старом Риме, и сто приделов во имя чудотворца, на Москве — «у всякой бабы свой сказ про Николу» (7).

4

Как и что, о роде и племени Николая Мирликийского, и о нем самом по книгам нигде ничего документально не значится, и имя его ни в каких исторических деяниях не зарегистрировано.

Но это отсутствие документальности ни в какой мере не отрицает его земного существования. Исторические документы вовсе не создают духовного центра и ничего не именуют: ведь можно регистрироваться хоть всякий день в хронике «событий и происшествий» и все равно, сколько бы о тебе ни накопилось матерьялу, от тебя ничего не останется, и имя твое пройдет без всяких последствий, и был ты на свете или не был, безразлично. А кроме того,

явление духовного мира, выражающееся в образах сказки или легенды, живет своей жизнью вне истории и географии и не нуждается ни в какой статистике и хронологии. И если бы случилось «доказать» явление духовного мира исторически, что ж! — только от этого к его жизни ничего не прибавится и не убавится.

Первое житие (8) Николая Мирликийского написано в начале IX века в Константинополе архимандритом Михаилом. В IX в. по Михаилу патриархом Мефодием: Слово, посвященное Феодору и Похвала с чудесами. А по Слову Мефодия к Феодору неаполитанским дьяконом Иоанном по-латыни.

Первые жития состоят из житейных символов, означающих особенную благодать и духовность святого: благородные родители, младенец принимает у матери правую грудь, а в среду и пятницу только один раз, чудесное избрание в епископы; затем следуют чудесные повести VI в., сложенные при Юстиниане: о трех невинно-осужденных военачальниках и о трех несчастных сестрах; рассказ VII в. о чудесной помощи в голодный год и не менее чудесный случай со сбавкой налога; разрушение в Мирах храма Артемиды и посмертные чудеса. Никаких имен, никакой хронологии, одно-единственное историческое имя — император Константин из IV в.

В X в. Синаксарное житие, в котором сообщается о присутствии Николая Мирликийского на Никейском соборе; «Компилятивное» житие (Vita compilata) (9) замечательное тем, что вся историческая часть — имена и деяния и место действия взяты из жития Николая, архимандрита Сионского монастыря, епископа Пинарского, жившего в Ликии в VI в. и о котором в в. 565 г. (10) написано житие, связанное с культом архангела Михаила; в этом «Компилятивном житии» имя Николая Пинарского растворяется в имени Мирликийского, и мирликийские анекдоты связываются с пинарской историей. В X в. житие, написанное Метафрастом, классическое житие, составленное на основании всех предшествующих. В XII в. Александрийское житие (Vita Licio-Alexandrina), составленное по житию Николая Пинарского, но с именем Мирликийского. И в XII в. сирийское житие — «Николай-странник», приуроченное к началу VII в. царствованию Ираклия, с заключительной предсмертной молитвой по образцу молитв палестинских мучеников — это «духовное житие» Николая-чудотворца, особенно любимое и распространенное в России в болгарской редакции, известно по спискам XV—XVI в., (11) житие, имевшее для России огромное значение: эпизод о помощи римлянам в борьбе с персами послужил основанием легенды о видении Тихона, слуги Головина, перед взятием Казани и создал образ Николы Можайского, собирателя и заступника за русскую землю.

Все жития по духу связаны друг с другом и представляют собой раскрытие сущности образа Николая-чудотворца.

Что принадлежит Николаю Пинарскому, зарегистрированному в VI в., и что Николаю Мирликийскому, жизнь которого без всяких исторических данных приурочивается к IV в., и было ли их двое — Пинарский и Мирликийский, или кто-нибудьодин, такие вопросы, вполне законные и нужные для исторического исследования, не имеют никакого значения при рассмотрении явления духовного мира: был и есть и будет единый образ Николая-чудотворца.

Из всех житий, проникнутых общим веянием Архангела, одни, объединенные именем «иного жития» и Метафраста, описывают земное — человеческое, и для них есть византийский образ Николая-чудотворца, общеизвестный,

сохранившийся в Менологии Василия II (X в.) (12), и другое единственное — «Николай-странник» описывает силу чистого духа, и образ его закреплен в Шартрском соборе — витро: с сирийской миниатюры работа французского мастера (XIII в.) (13) — юноша с чудотворными глазами воскрешает детей.

5

За пять веков с VI в. по XIII из житий, чудес, слов и величаний отпечатлелся образ Николая-чудотворца, украшенный всей чудесностью, какая разлита была в горчайший век в Византии. Взята была вся духовная сила от подвижников и чудотворцев современных и бывших: милосердное сердце Иоанна Милостивого, александрийского патриарха (VII в.), доброта и жалостливость к человеку Филарета Милостивого (IX), чудеса Иоанникия Фифинского, (IX в.), победившего дракона и не только победившего, а прожившего с ним зиму в одной пещере, прорицателя судьбы и ее сроков, властителя над стихией — запрещавшего огню и буре, воскрешавшего мертвых и омрачавшего глаза людям, когда хотел быть невидимым, и чудеса другого чудотворца Стефана Саваита (IX в.), который ночью переходил Иордан с воздетыми к небу руками и из рук вылетал огонь, распространяя свет. Я называю самых ближайших ко времени прославления Николая-чудотворца. Гонение на веру — спор и расправа монофилитов с монофизитами (VII в.) и иконоборчество (726—787 и 814—842), постоянная опасность от внешних врагов — персы, авары, славяне, арабы и болгары — плен и разорение углубили этот образ. И художники по верному чутью, не прибегая ни к какой истории и археологии, а в обстановке своего времени под своим небом и на своей земле живописно сохранили образ чудотворца для всех времен и народов: Фра Анжелико, Франческо Песеллино, Джентиле-да-Фабиано, Пахер, Жан Фукэ, Жан Бурдишош, Жерар Давид, Дюрер, Моретто-да-Брешио, Отто Ван-Веен, Ян Стеен Кранах-старший, Корнелий Шут, Симон Вуэ, Репин (14). А беспризорная человеческая доля и неверная, вера и молитва овеяли чудотворный архангелов образ невечерним светом.

6

Явление Николая-чудотворца на земле приурочено к IV в. (270—341 г.) при императоре Константине Великом. Родина Ликия в Малой Азии, родился в Траголоссе в горах к северу от Мир; рукоположенный в священники, заведовал постройкой храма св. Сиона в Фаррао, из Фаррао переведен в Патары. Местослужение епископом город Миры, похоронен в Сионском монастыре в Фаррао, откуда мощи его через семьсот сорок шесть лет в 1087 г. перевезены в Апулию в г. Бари.

Пережив Диоклетианово и Максимианово гонение, Николай-чудотворец выходит из тюрьмы по Миланскому эдикту. Миланским эдиктом христианство объявляется государственной религией. В 325 г. первый вселенский собор в Никее и «действие» с Арием. В 326—327 г. обретение Креста Господня в Иерусалиме матерью царя Константина, царицей Еленой, в 335 г. освящение храма на месте Голгофы и установление праздника Воздвижения.

И вот у подножия честного и животворящего креста Господня, воздвигнутого видимо для всего мира, становится Николай-чудотворец, отмеченный благодатью с первых дней своей жизни, как избранный, получивший посвящение на Святой

земле от Архангела Михаила, а при избрании в епископы — омофор из рук Богородицы, евангелие от апостола Петра и посох от апостола Андрея, открытое к человеческой беде, «облеченное во Христа» милосердное сердце с тайной милостыней, с заступничеством за невинно-осужденных — и накормить голодного и облегчить налог, освободить из тюрьмы и плена, утешить опечаленного и утишить и самую свирепую бурю — кротко принявший гонение за Христа «бескровное мученичество», просветленный телесно, как ангел, являющийся в сновидениях людям — дар высочайшей чудесности (15), посекший во имя Христа священный кипарис — жилище демона — и открывший на горе источник или низвергший Артемиду-Ейлейтеру — спасительницу и утвердивший заушением Ария Христа-Спасителя равночестна и соприсносущна Отцу в Пресвятой и Неразделимой Троице, становится у креста видимо всему миру, как сам крест, и не просто святой и угодник Божий, а как замещающий Христа на земле — «Новый Спаситель», к которому воззовет весь мир в великой нужде.

7

«Новый Спаситель» — не второй Богочеловек, не Сын Божий, единственный Спаситель, принявший грехи мира, Свете Тихий, озирающий землю до самой тайной завязи жизни; «Новый Спаситель», замещающий Христа на земле, — человек, рожденный от человека, человек избранный из сотворенных Богом людей, человек с открытым и готовым на помощь сердцем, со всей теплотою сердца светящего и согревающего, с внимательными глазами — ясным зрением и внимательным чутким слухом к самой тихой жалобе и к самой скрытой замаскированной скорби, предстательствующий перед Спасителем за грешного и бедующего человека с его загадочной и превратной судьбой.

«Христос» — это очень высоко и исключительно. Во времена гонений на христианство — во все времена бывшие и будущие от «язычников» или от своих же, — у всех мучащихся за Христа, такая пламень уверенного сердца и через страду такое озарение духа, в котором ощутимо и осязательно присутствие Христа с Его вольными крестными страстями; как ощутимо присутствие Христа — «Христос воскрес!» — в России в пасхальную ночь и не только чистому сердцу, но и простым грешным людям, пришедшим в «двенадцатый час»; как откровенно это Христово чувство здесь, на западе, когда в рождественские сумерки на зимнем туманном небе зажжется над пронизанной сыростью бесснежной землей чуть видная звездочка, а в окнах загорятся елочные свечи — «Дево днесь Пресущественнаго рождаеть!» — ясно в глуби многозвонного органа звучит древний друидический подземный голос, славословящий засиявшее на Востоке Солнце Праведное.

«Христос» — это очень высоко и очень требовательно. И только на высоте духа среди избранных глаза обращены ко Христу, и через подвиг или особой благодатью чистое сердце видит Христа и слова сердца прямо Христу.

И «запазушный» благостный Христос — о нем у Лескова в рассказе «На краю света» — Лесков его называет «русским» — этот «притоманный» (т. е. домашний, уверенный), «приоборкающий» (воркующий) голубком под теплой пазухой, проникающий под банный полок без ладона чудной прохладой тихой (в дусе хлада тонка) — — но ведь это только очень по-русски выражено и русским обставлено, а открытое-то совсем не простому человеку, а избранному

с младенчества, о. Кириаку, когда он еще в детстве «в жару веры молился и даже запотел и обессилел».

Но для простого-то человека в обыкновенной жизни среди терпения и труда жизни, с вечной жалобой и тревогой, и как часто в сущности с пустяками, которые только кажутся очень важными (все по разумию и неразумению человека, а таких большинство!), с вечным голодом и жаждою утешения и с верой в скорую неотложную помощь — ну, хотя бы немного! только сейчас! сию минуту! — «Ольга тихо стала перед образом (Нерукотворенный образ Спасителя с подписью: «Пріидите ко Мнѣ всѣ труждающіеся и Азъ упокою вы»), большие глаза ее были устремлены на лик Спасителя — это была ее единственная молитва, и если бы Бог был человек, то подобные глаза никогда не молились бы напрасно» («Вадим» Лермонтова) — нет, не ко Христу — именем Христа человек не смеет и называться! — Христос очень высоко и недоступно, и часто просто язык не повернется, а к Николаю Мирликийскому чудотворцу — к «батюшке Николе Угоднику», как прозвучит торжественное имя святц по-домашнему кровнородственно в России.

Жизнь Николая-чудотворца приурочена к царствованию Константина Великого, к началу новой эры — свободного исповедания христианской веры.

Новый христианский мир, свободный от гонений, скоро почувствовал «среди тины лжи и неправды», в постоянной тревоге и волнении, «не находя нигде правды», терпя преследования и обиды от властей и сильных (16) — и как не почувствовать! — что быть христианином — держать на устах и даже в мыслях имя Христово, это еще ничего не решает в человеческой жизни; что можно исповедывать христианство — носить крест и соблюдать все церковные правила, а иметь черствое сердце или, просто по тесноте жизни, занятое своим и закрытое для других, или суровое «справедливое сердце» — — — А надо пощады, отзывчивости, внимания — такая жизнь идет на земле, очень жить трудно, опасно, неуверенно — и еще — ведь есть же в ком—нибудь мужество и бесстрашие перед людьми, кто рассудит и заступится, и не только перед людьми. И носителем такой человечности и человека сделался Николай-чудотворец — «Новый Спаситель», замещающий Христа на земле, предстатель перед недосягаемым Судией-Христом, заступник за все бессчисленные немудреные жизни, за человека, о котором после смерти не останется никакой памяти, но который в свой судный час и на всеобщем суде должен дать ответ за свои дела на земле и, может быть, пожаловаться на свою заслуженную, но для живого-то все равно тягчайшую судьбу: что вот оставили его без внимания, во всяком случае в мире он не встретил никакого участия.

«Христос» — это очень высоко и невместимо или очень трудно. Истинное исповедание Христа в духе и поклонение не на этой горе и не в этом храме. Но простым-то людям, связанным душой и телом с этой вот жизнью — с землей (а на нее со Креста упали капли Христовой крови и зацвели цветами!) грешному, нарушающему все заповеди, человеку, спаянному со всем этим миром: с небом, где горят вещие звезды, и с землей, на которой цветут звезды — цветы, человеку, который видит, что видит, человеку без последст<в>ий — —?

Все величайшие храмы, построенные по символу креста на кресте, посвящены Богородице — во имя Божьей Матери и на Востоке и на Западе: Рождество Богородицы, Благовещение, Успение. Светя тремя чистейшими непорочными

звездами (17), окрыленная архангелами — Михаилом и Гавриилом, вошла Богородица в Христову церковь, не как символ, а как осязаемо-живое и всем близкое — Матерь Божия. «Имя Божие» — Великая церковь Hagia Sophia — св. София Премудрость Божия, повторенная за Константинополем в Фессалониках, в Киеве и в Новгороде, тоже очень сложно и недоступно и невместимо или очень трудно, осталась историческим памятником, с чудесной легендой о построении (18). И в доме Богородицы — в Христову церковь вошел Николай-чудотворец.

На Западе, где именем его окрещены города, деревни, горы, леса, поля, скалы, долины, торги, рынки, мельницы, кузницы, он — молодой епископ с жалеющими глазами Песталоци, покровитель детей, невест и моряков, в руке три яблока или три кошелька, или благословляющий детей, и еще как сказочный дед с осликом, нагруженным подарками, в компании с Фуетаром (St. Fouettard), Рупрехтом, Крампусом или Никодимом или просто с ангелом и арапом, появляется он на зимнего Николу и в туфли у камина кладет подарки — так прошел он все дороги, пути и тропки Италии, Франции, Англии, Бельгии, Нидерландов, Германии, Чехии с мешком гостинцев, с игрушками и погремушками (19). А в России, которая пересказала все его византийские жития, как свои, как русского святого, и византийские его чудеса, как совершившиеся на русской земле, в России он — или грозный архангел с мечом, или архиерей чудотворец, или простой священник — «Никола Милостивый», которому после Богородицы первому поклон.

8

Явление Николая-чудотворца на земле приурочено к IV в. — время жизни Василия Великого, Григория Богослова, Григория Нисского, Оригена, Антония Египетского, Кирилла Иерусалимского, Афанасия Александрийского, Амвросия Великого, первые годы жизни Иоанна Златоуста и Блаженного Августина, время создания Нового Рима и начало царства — над миром варваров — святейших, божественнейших и благочестивейших Византийских Императоров, а в Старом Риме, городе монастырей и монахов, начало нового римского единства мира с вознесенным над миром наместником Христа на земле.

Дух житий, из которого выкрылился образ чудотворца, уводит к V—VII в. — к культу архангела Михаила, распространенного в местностях, пограничных с Ликией, родиной Николая-чудотворца, и на другом конце в Апулии в Бари, месте упокоения Николая-чудотворца, около горы Архангела — monte Gargano, отмеченной первым явлением архангела Михаила (439 г.).

Вторжение арабов (20) и гонения на веру — время страды углубляет и укрепляет веру в чудотворца. С половины IX в. — прославление.

Николай-чудотворец — первый святой в Византии, прославляемый в Великой Церкви и имя его во всех менологиях, календарях, святцах и бревиариях — 6 декабря, и слава о нем во все концы земли —

«до Индии и Британии и даже до варваров».

Из Византии — в греческую Италию, из Италии в Испанию, Францию, Англию, Нидерланды и Германию; из Византии же в Киев и Новгород.

А от русских — «русской верой» (21) —

так — русской верой — образом Николы Можайского, Зарайского, Великорецкого и бесчисленными чудотворными образами этих трех икон, именующихся по месту явления, по чудесной помощи или по своему пребыванию — улице, селу, слободе, городу, краю — Никола на семи лужках, Никола, что на вскосе или на усохе, Николаобручник, Никола-ратный, Никола Мясницкий, Батуринский, Ипатовский, Корельский, Колпинский, Гостунский, Рыхловский, Одринский, Арзамасский, Радовицкий, Мценский, Крупицкий, Дворищенский, Мокрый — из России:

хозарам, болгарам, половцам, мере, веси, муроме, эстам, карелам, лопарям, мордве, черемисам, зырянам, вотякам, вогулам, остякам, мещере, самоедам, татарам, кумыкам, башкирам, киргизам, туркменам, сартам, алтайцам, якутам, чувашам, уйгурам, калмыкам, бурятам, гольдам, тунгусам и чукчам — всему великому и малому — христианскому, шаманскому, исламскому и буддийскому — туранскому миру, всей поднебесной и полуночной земле: белый старик — Белун — грозный судия карающий и милостивый — русский Бог — Микола — саган — убунгун!

И сколько молитв поднялось над землей и не в зазвездные ильинские выси — престолу Господню — а сюда, очень близко, к ходящему по земле человеку, сердцем открытому даже к беззвучной человеческой жалобе, первому среди святых, Николаю-чудотворцу, заменяющему Христа на земле, «Новому Спасителю», который непременно услышит, поймет и поможет —

Именованіе твое едино воистину призываемо —

9

Чудотворный блистающий образ Николая—чудотворца — «незаходимая звезда пресветлого солнца» — это есть иссияние солнечного лика Архангела: меч, крылья, пламенное сердце, к которому повлеклось человеческое сердце, — меч крылья и пламень архангела.

Ведь один из всей силы небесной над архангелами архангел, один с небесного круга, став у Креста, не мог, горя и светя, любовью к Христу, принять Его муку, не мог исполнить закон: отойти от Креста и восславить Бога, и в отчаянии в Голгофскую ночь бросил на землю пламень-копье (23). И в последний час — в кончину мира — только отрекшись от своего высочайшего дара «человечности» крылатым схимником (24) он победит Сатанаила и призовет землю на суд.

И когда подняли на Голгофе животворящий Крест, кому же стать у Креста видимо, как сам Крест? — только Архангелу. И кто может стоять рядом с Богородицей у престола Господня? — только Архангел, ее водитель по мукам, сам увидевший с Богородицей всю страду мира, человечес<к>ую муку (25).

И в Христову церковь с Богородицией мог войти только Архангел — молитвенник и предстатель, Божий посланник и тайный хранитель, борец карающий и грозный с Сатанаилом, водитель народов, дух стихий, ангел источников и Океана, начальник рая, первосвященник неба, заместитель Бога, сшедший с небес открыть человеку путь общения с верховными силами через воздух, воду, огонь (мыслью, чувством и волей), вождь воинства Господня архистратиг Михаил. (26)

«Архангел Михаил — ангел хранитель и водитель Николы».

Явление Николая-чудотворца есть изъявление архангела Михаила —

10

Пяти лет он вступил на путь Господен. Ни вина, ни мяса не вкушал он. От воскресенья до воскресенья только хлеб и вода Лик его был светел — Дух Божий почил на нем и ангелы слетали с небес, служили ему. На ногах его сандалии, в руке крест и на устах песнь Богу.

С первых лет он изучал Божественное писание. Молчаливый, днем на глазах у людей, ночь — один на молитве.

*

Четырнадцати лет он оставил Ликию и ушел в пустыню. Странником пришел он в Кесарию Филиппову и там провел три года в подвиге, очищая и украшая душу божественной добродетелью.

В то время случилась война с персами. Персидские войска были непобедимы, и римляне бежали в горы. Судьба обреченного города до слез тронула Николая. Он стал на молитву и молился о милости к обреченным. И когда поднялся с земли и, простирая руки к небу, трижды повторил: «Господи — помилуй!» — голубь слетел к его рукам.

«И<з>бранник Божий, — сказал голубь, — твоя молитва дошла до Бога!»

И тогда в облаках, окутанный светящимся облаком, появился он среди римского войска.

— Знамение креста сотворите на ваших лицах и меч врага вас не коснется! — услышали голос.

Но никто его не видел.

— Кто ты? — недоумевая, спрашивали, не веря ушам.

— Я Николай, раб Божий.

И в облаках — всем видно — засиял крест.

— Бог Николая, помоги нам! — воскликнули воины и, осеняя себя крестом, вышли в бой.

Персы были побеждены. И римские начальники и вельможи искали Николая, чтобы достойно отблагодарить его, но нигде не могли найти и никто не видел, как он покинул Кесарию.

*

Он пришел в Малую Армению и странствовал год и девять месяцев. Из Армении удалился в Сирию.

В Апамее славился храм архангела Михаила. Особенно чтимая святыня, куда сходился народ. Во время службы пришла в церковь — она сразу обратила на себя внимание: необыкновенно воздушна — можно было подумать, что это призрак: лицо ее таяло. Перед ней расступились, но она никогда не замечала, устремленная в свое — в свой мир.

Молча стояла она, но когда запели хором, закричала — ее голос выделился из всех голосов:

— Николай, избранник Божий, что ты испытываешь меня?

И спрашивали вокруг: о ком это кричит бесноватая? кто такой этот избранник Божий Николай?

И опять закричала:

— Не видите его? Вот он стоит по ту сторону притвора. Сто дней, как всякий день, и нынче в этом храме.

С нечеловеческой силой расталкивая народ, она, не касаясь земли, пронеслась через всю церковь к тому месту, где за народом стоял Николай.

И все увидели: юноша с посохом-крестом в руке — он был так же прекрасен, как эта, только она очень измученная. Она стояла перед ним — брат и сестра.

Николай поднял свой посох-крест, и она упала к его ногам:

— Избранник Божий, — кричала она, — умоляю, не посылай меня в глубокую пропасть.

И все видели: Николай, наклонившись над ней, вложил ей в рот мизинец:

— Тебе говорю: скажи, как ты вошел в нее?

И услышали голос и всем стало жутко: такой это чужой был голос:

— Я увидел ее, она лежала под яблоней, и позавидовал ее красоте и вошел в нее.

— Так ступай в безводную песчаную реку, — властно сказал Николай, — и будь там до свершения века.

И в ответ храм наполнился плачем: казалось, плакали сами камни — глух был демонский плач.

И тотчас бесноватая поднялась и посмотрела, как от сна пробудилась.

Николай положил ей руку на голову:

— Иди спокойно, — сказал он, — больше не коснется тебя демон.

И лицо ее вдруг заалело — совсем еще ребенок! — и с какой радостью к каждому, всех и все видя, она пошла. И в хоре зазвучала эта нахлынувшая радость.

А следом за ней вышел Николай.

*

Он шел по дороге к Кипру. Чуть светало, когда он переправился на остров. И странная ему была встреча: сорок пять прокаженных ждали его на берегу.

— Избранник Божий, — хрустели голоса, — мы знаем, ты пришел от Бога, исцели нас!

И когда взошло солнце, Николай взял сосуд с елеем и нардом и помазал каждого с головы до ног:

— Солнце праведное, Свете от Света, взгляни на них!

И велел идти им к Дамаску на реку Фарфу и трижды окунуться.

Прокаженные сделали так и вернулись чистые. Об этом стало известно, и собрался народ, славя его чудеса. Тогда он покинул Кипр и пошел в Антиохию.

В Антиохии, прожив двенадцать дней у старцев, он побывал на родине святых. А из Иерусалима вышел в большой и трудный путь — в Рим.

*

В полдень, когда он шел по пустыне, накаленный воздух вдруг разверзся и он увидел: в осиянии пламенных колец глаза: глаза, как звезды, волосы золото, зубы молнии.

— Я ангел Света!

И пламень, исшедший из уст, овеял знобящим кольцом. И эта знобящая мертвая пламень, коснувшись сердца, открыла глаза:

— Я тебя знаю, — сказал Николай, — ты враг Божий.

И в ответ демон простер руки:

— Мой свет тебя ослепляет.

— Как ты смеешь называться светом!

— Я иду творить на земле правду.

И в кипящем, закручивающемся кольцами огне открылось черное сердце: обольщение, ненависть и смерть.

— Заклинаю тебя великим именем твоей муки, — Николай поднял свой посох-крест и назнаменовал воздух и землю, — скажи твое имя?

— Я Велиар, — сказал демон, — я уничтожу всю тварь! — и простертые руки окаменели в изумруды.

И раскрывшаяся бездна поглотила его.

От набежавшего облака спустился белый ангел. И повел Николая по бездорожной пустыне, указывая путь в Рим.

Со светильниками вышли встречать его в Риме. Вместе с папой он вошел в собор апостола Петра. Там в алтаре он молился три часа. И храм наполнился благоуханием.

Посвященный папой, прожил он четыре месяца в Риме, служа в соборе апостола Петра.

*

Из Рима он пошел в Александрию. И, странствуя по Египту, дошел до Иордана. И там прожил пять лет.

От воскресенья до воскресенья он съедал три зерна и, трижды окуная руку в Иордан, черпал себе воды. Дух святой укреплял его, и было лицо его подобно солнцу.

Случилось ему быть по ту сторону Иордана в ассирийском (28) городе, и позвал его один из важных ассирийских архонтов Назарах, прося помолиться о единственном сыне; юноша нигде не мог найти себе места, ни на чем успокоиться — демон гнал его в пустыню.

При виде Николая, весь содрогнувшись, с криком он упал на землю.

— Кто послал тебя портить творение Божие? — спросил Николай.

— Человек.

— Где же этот человек?

— Он помер.

— Почему же он послал тебя?

— За грех его родителей.

Юноша, хрипя, давился и серая пена кипела на его губах.

Николай велел принести восемь медных цепей и камень. И когда цепями заковали юношу и навалили на него камень, Николай поднял свой посох-крест и, трижды осенив камень, сказал:

— Ты свободен.

И юноша вышел из-под камня, как из могилы, и свет ему показался мил, земля легка и люди живы.

*

Николаю исполнилось тридцать лет. Пройдя Аравию, Либию и острова, он вернулся в Ликию. Странником вошел он в город Миры: с его лица и рук капало миро и весь город наполнился благоуханием.

Сам этот воздух творил чудеса. Вся жизнь переменилась: улеглись раздоры и стало на уме не то, чтобы какую гадость сделать, а как помочь или чем обрадовать другого.

А он ходил по улицам молча, только смотрел и касался; и от его взгляда и прикосновения неуспокоенные утешались, слепые прозревали и парализованные вытягивались и подымались на ноги.

О жизни Ликийского странника дошла весть до патриарха Святой Церкви. И, созвав отцов и старцев, патриарх отправился из Иерусалима в Миры Ликийские посмотреть на человека, «жизнь которого чиста перед Богом и он творит чудеса». Николаю же было открыто, что патриарх Святой Церкви идет в Миры, и он вышел ему навстречу.

И увидев Николая, патриарх обнял его, как апостола Христова, а все бывшие с ним упали к ногам Николая, видя лицо его, как лицо ангела.

В соборной церкви Ирины патриарх облек его в архиерейские одежды и поставил епископом всей Ликии.

*

А когда пришло ему время отойти к вышним силам, слетели с небес ангелы Божии. Увидев ангелов, улыбнулся он и сказал:

— Вот — исполнились мои дни.

Из круга выступил архангел Михаил и показал ему печать Божию. И, увидев печать Божию, Николай поднялся на свою последнюю молитву:

11

В списках отцов Никейского собора имя Николая Мирликийского не числится. В двух греческих и одном арабском рядом с Ейдемосом патарским, который первоначально стоял, как единственный ликийский епископ, вписан и Николай Мирликийский; греческие списки относятся к XIII в. В коптском, сирийском и армянском его имени нет.

В первых житиях (IX в.) нет упоминания об участии Николая Мирликийского в Никее. Впервые говорится в Похвале Никиты-Давида Пафлагонского

(начало X в.). И затем в позднейших житиях: в Синаксарном, в Компелятивном и у Метафраста.

О «действе» с Арием впервые в Похвальном Слове X в., приписываемого Андрею Критскому (650—726).

Вот из Слова те слова, которые послужили основанием для рассказа о «оплеухе»:

«Решительной рукой схватив меч веры, он нанес Арию удар, до корня вырвав его из сообщества Сабеллия» (Encomium Andreae Cretensis, 5, 25).

А через четыре века этот «меч веры» превратится в мордобой: «из ревности к вере по щеке хлопнул».

«И когда удаленный с собора без митры и паллия служил он мессу в честь Пресвятой Богородицы и оплакивал свою потерю, вот на глазах у всех приблизились к нему два ангела: один возвратил ему митру, другой паллий» (Petrus de Natalibus ? 1370. Catalogus sanctorum et gestorum eorum ex diversis voluminibus collectus. Lugduni 1508 fol. VII).

Или по греческой версии XV в.:

«Движимый божественной ревностью поднялся он и дал такую затрещину Арию, от которой тот весь содрогнулся». И за это, как нарушивший закон — ударил в присутствии императора — он был выведен, «и бив его, бросили в темницу». И в ту ночь избитому закованному узнику явился Христос и Богородица. И Христос дал ему евангелие, а Богородица дала ему святительский омофор. И тотчас оковы упали с его рук и ног» (Монах Дамаскин, Великое собрание святых или Великий Синаксарь при царе Константине. Месяц декабрь, 1468. Афины, 1896 стр. 171—190, по-гречески).

А еще через век — в XVI-м: за «меч веры» посаженному в тюрьму Чудотворцу ариане в отместку дочиста бороду спалили, но она у него на другой же день во время обедни внезапно опять выросла чудесным образом. (Рассказ русинского патриарха в Бари 1597 г. и ссылки на греческие тексты францисканского патера из греков Rossano, у Antonio Beatillo в его «Historia della vita», 1620).

*

«Еще же повѣдаю вамъ о милости Христовѣ и Пречистой Его Матери къ св. чюдотворцу Николѣ. И еще онъ коли живъ былъ на семъ свѣтѣ, на своемъ престолѣ въ градѣ Мирѣ, при велицемъ цари Константинѣ, и бысть пръвый вселеньской съборъ на окаянного и проклятаго Арія, на зломысленника Христова. Было тамо въ Никеи на томъ святомъ соборѣ, на пръвомъ съборѣ, святыхъ отецъ 300 и 18, а св. Николае былъ съ св. отцы въ томъ же числѣ. Царь сѣлъ слушати, а свитіи отци почали спиратися съ окаяннымъ еретикомъ Apіeмъ, покладаа ему чюдное и святое писаніе о Христѣ Іисуcѣ Сынѣ Божіи, сътворители небу и земли, противу его еретических словесъ, почали ему уста затворяти писаніемъ св. пророкъ и св. апостолъ, а онъ, еретик Apій злочестивый, непрестанно хулы глаголя на Господа нашего Іисуса Христа Сына Божия. И св. Николае вставъ, удари его по лицу окаяннаго и злочестиваго Арія. И тогда вси св. отци почали роптати съ великимъ гнѣвомъ на св. Николу о томъ удареніи и почали всимъ собором снимати съ него санъ святительскы, и разжегше плиту, почали ему браду припаливати, глаголя: «не годится намъ,

святымъ сущимъ, рукою деръзку быти; дръжимъ святое писание и божественное въ нашемъ разумѣ, тымъ намъ годно бити злочестивыхъ и окаянныхъ еретиков». И какъ докончавше събора и препрѣвше окаяннаго Арія, и отъ церкви отлучили и прокляли, и за тымъ почали всѣмъ съборомъ снимати святительскій санъ съ св. Николы, и уже хотятъ приступити к нему, и в той часъ узрѣлъ самъ царь Константинъ и вси св. отцы: Господь нашъ Іисусъ Христосъ изъ облака подаетъ св. Николѣ Еуангеліе, а съ другія страны Пречистая Мати Христа Бога нашего подаеть ему амфоръ свой. И какъ тое великое чюдо увидѣелъ царь и вси св. отци събора того, благословили его и не сняли съ него святительскаго сана и сами ся благословили у него».

*

В России, «оплеуха» — а что «действо» несомненно было, это мог видеть всякий: белый омофор с красными кистями, отобранный у святителя в Никее, хранился в Москве в Патриаршей ризнице! — это «ударение» воспринято было двояко. Одни, как у Лескова в «Полунощниках» именно за этот поступок уважали святителя: они увидели в оплеухе похвальный волевой акт — правило веры — пример непримиримости и активной борьбы: «святитель безо всяких просто треснул мерзавца!» И если бы оказалось, что Арию плюхи не дано, «так не надо никому и назидации». Другие же — и это, конечно, вольнодумствующие, — поняли эту плюху, как действие осудительное, выражение человеческого, свойственного простому человеку, но никак не угоднику: «святитель погорячился». Так в «Словѣ о бражникѣ како вниде въ рай», любимом чтении XVII, бражник пристыжает Николу этой «оплеухой» (Кушелев-Безбородко, Памятники старинной русской литературы. СПб. 1862). Были и третьи, которые нисколько не одобряя оплеухи — действие, за которое поделом из епископов в шею гонят — — увидели в ней не слабость человеческую, а сознательное отречение: Никола из любви к Христу готов был пожертвовать своим епископским саном.

«Видите ли, братіе, и прімимемъ въ разумъ, какъ святителю не велятъ рукою дързку быти, виноватого не велѣно своею рукою бити, а кто виноватѣе окаяннаго Арія? Св. же Николае за едино удареніе святительства сана хотѣлъ остати своего, что бы не самъ Господь Богъ нашъ Іисусъ Христосъ и Пречистая Его Мати указали ся царю и св. отцемъ того св. събора, и для того чюда предивнаго милостію Господа нашего Іисуса Христа и Пречистой его Матери тоже онъ опять сталъ святитель. Того ради пишутъ на иконахъ образъ св. Николы и Спасовъ образъ въ облацѣ и Пречистой Его Матери надъ нимъ во облацѣ».

Но что особенно полюбилось в России, это последствия «оплеухи»: то, что святителя посадили в тюрьму и разжаловали. И это выразилось в представлении Николы-милостивого в его образе «Николы Великорецкого» — он совсем не похож на чудотворца архиерея (образ Николы Зарайского) и не то, что нет митры, в греческом изображении епископы всегда без митры, нет, в самой посадке: это какой-то заштатный, запрещенный, штрафной священник, «смердович», как это сказалось в московской любимой легенде о «Трех иконах», и с таким легко и просто можно разговаривать — все сказать и о всем попросить: допустит, выслушает, поймет и исполнит.

С точки зрения вочеловечения духовного образа — приближения его к человеческому сердцу, проникновению в самую кровь до восчувствия: «плюха» дня Николы — этого «образа кротости» — тоже, что Гефсиманская ночь для Христа, агония Голгофы для Богородицы, демонский век жизни для Иоанна Крестителя (29), отречение для Петра и сомнение для Фомы, единственного апостола, глазам которого было открыто вознесение Божьей Матери, единственного из апостолов, кому при вознесении своем отдала Богородица свой пояс, и которому в первый день Пасхи на вечерне посвящено евангелие: «аще не вижу на руку его язвы гвоздинныя и вложу перста моего въ язвы гвоздинныя, и вложу руку мою въ ребра его, не иму в?ры».

Эта «плюха» — «ударение» еще теснее породнила архангельский образ Николая-чудотворца с человеком, и самого его очеловечила. Из зарегистрированных в истории явлений Николая-чудотворца знаменательно его явление праведной Юлиании (30) в образе Николы Зарайского.

Юлиания, посвященная Богу, избранная с детских лет, выходит замуж и становится матерью. Наивные люди смотрят на нее, как на примерную домоправительницу. Какое горчайшее недоразумение! Родиться в мире посвященной и очутиться в роли хозяйки. И вот демоны — тут им ход свободен: начались терзания. И чтобы облегчить ей борьбу, явился Николай чудотворец. Конечно, Николай-чудотворец, который понимает: «Господи, что я наделал?»

*

«Никея» — это пример, как в веках раскрывается духовный образ, и еще пример того, каким ярко-живым и резко-действенным, живописным и изобразительным может быть символ, выражающий явление духовного мира. Чего ж ярче и резче Никеи с «оплеухой»! Одни одобряют, другие отрицают, третьи объясняют; одни, ссылаясь на историю, доказывают, что такого действия никак не могло совершиться, потому что святителя и на соборе не было, или, если он и присутствовал, то оплеуха позднейшее измышление, другие подделывают документы — списки отцов Никеи — чтобы доказать, что не мог не быть на соборе и пускай с «духовным мечом веры», но был.

Но те и другие — а спор, потому что все это очень живо — в сущности напрасно стараются: для оправдания своего мнения они пользуются доводами, приложимыми к историческому явлению, а никак не к явлению духовного мира. Только в сказках и легендах живет и образно выражается явление духовного мира.

Николай-чудотворец был в Никее на соборе, ударил Ария; выгнанный с собора и лишенный епископства, избитый, заключен в тюрьму, и в тюрьме ариане выжгли ему бороду. Явление Спасителя с Евангелием и Богородицы с омофором. А на другой день во время обедни два архангела возвратили ему митру и паллий, а к концу обедни борода выросла.

*

Образ Николая-чудотворца завершает лик змееборцев: Федора, Димитрия, Георгия — изъявление духа и силы архангела Михаила

Борьба с драконом — Артемидой-Елейтерой — первый акт, завершающийся посечением священного кипариса в Плакоме или повержением статуи Артемиды

в Мирах (реквизиция храма) — победой над стихией (элементами) и после этого чудо в Каркове и Арнабанде: очищение источника и открытие источника. Борьба с Сатанаилом (Велиаром) —с Арием, отвергающим божественность Христа — второй акт, заканчивающийся «действием»: через отречение («оплеуха» победа над самоутверждением и обожествлением человека. И третий акт: тюрьма — последнее очищение сомнением и раскаянием — без маски, которую сняли с него ариане, выжгя ему бороду, — откровенно и получение даров: из рук Спасителя евангелие — «и ины овцы имамъ, я же не суть отъ двора сего и тыя ми подобаетъ привести, и гласъ мой услышать: и будетъ едино стадо, и единъ пастырь», а от Богородицы омофор и наутро за обедней от архангела Гавриила митра и паллий. И заключение: в обычном своем образе с бородой простым человеком-странником — выходит он из церкви и совершает чудо в Хоне «разделение воды» перед святилищем архангела Михаила и воскрешение зарезанных детей (31).

Вот какой круг! и как же иначе его выразить, чтобы чувствовалась жизнь в самом ее трепетном и рвущемся сердце.

12

Когда составилось из разных житий и чудес классическое Метофрастово житие Николая чудотворца, «Мудра нѣкая вещь живописецъ рука»... (32) много чего совершилось на белом свете.

Вселенские соборы уставили православную веру; отцы церкви растолковали, чему и как надо верить, учители составили торжественные службы и молитвы — Василий Великий, Григорий Богослов, Иоанн Златоуст — гонимые ариане обратились в гонителей и рассеялись; манихеев сменили павликиане, павликиан богомилы, монофилиты смешались с монофизитами, земля тронулась — пришли с востока новые народы, заговорили на непонятных языках, переделались царства, и от Мир Ликийских — места служения чудотворца — смотрите: одни развалины. Дважды их разрушали арабы: в 808 г. Хумид, адмирал Гарун-аль-Рашида, и потом в 1034 г. — и не осталось камня на камне. И только в Фаррао, под Мирами, в Сионском монастыре, в уцелевшем Соборе неугасимая лампада: четыре старика монаха стерегут могилу чудотворца.

Дорога в монастырь через пустыню болотом — из Андриаки за сутки поспеешь, что от Москвы до Сергия Троицы. Почитают святителя моряки — не найти такого головореза, чтобы не помянул угодника! — и по всем морям во все концы до Индии идет слава о чудесах мирликийского чудотворца, да и самое имя Миры живет только в его имени.

Перенесение мощей Николая-чудотворца совершилось через 746 лет после его смерти. Но это было не торжественное перенесение, на которое мог претендовать только Константинополь, и однажды была сделана попытка — затея императора Василия Македониняна, но безуспешно. Мощи тайно увезли барийцы в апреле 1087 г. — в Апулию в Бари, куда они прибыли 9 мая в воскресенье. А венецианцы, ничего не зная о барийцах, в первый крестовый поход в 1097 г. перевезли мощи в Венецию и поставили в монастырь на Лидо.

Гроб нашли глубоко под землей и определили по истекающему из него благоуханному миру. (33)

Почти одновременное перенесение мощей в Бари и в Венецию толкуется

так, что барийцы знали житие Николая-мирликийского, написанное Михаилом и другое Мефодием и по Мефодию по-латыни дьяконом неополитанским Иоанном, и перевезли Николая Мирликийского, а венецианцы знали «Иное житие» — житие Николая Сионитского, и перевезли мощи Николая Снонитского и дяди его Николая Акализского. Но это ничего не значит: один есть образ Николая-чудотворца — и те и другие с одинаковой верой перевезли мощи Николая Мирликийского. Но местом упокоения могла быть не Венеция, а Бари — только Бари у Monte Gargano, под сенью архангела Михаила.

О перенесении мощей в Бари есть русская повесть (34), написанная современником, а Киевский митрополит Ефрем составил службу. И как в Бари, так и в Киеве стали праздновать 9 мая. А это объясняется тем, что русские участвовали в перенесении мощей, а кроме того между русскими и латынянами не было той розни (35), какая исстари была, по мотивам совсем не религиозным (36), между греками и латынянами, и с разделением церквей (1054) перешедшая во взаимную вражду.

По камушкам Андрея Первозванного пошел Никола на Русь и по таким же апостольским камушкам во Францию, в Лотарингию и к Океану. И первые крестоносцы (1091—1096) выступили под знаком Николая Чудотворца. Бари — сделался центром паломничества: Петр Пустынник (? 1115) св. Ансельм Канторберийский (1033—1109), св. Годефруа, епископ амиенский, св. Бернар (1091—1153), св. Бруно (1035—1161), св. Франциск Асизский (1182—1226), св. Бригитта (1302—1373), св. Бенуа Лабр.

И есть над входом в собор св. Николая в Бари (XII) изображение рыцарей на конях без подписи, а над входом собора в Модене тоже изображение и подпись: «король Артур со своими рыцарями».

13

С XI в. знают в России Николу. И в веках он стал для России «русским Богом», — и «русская вера», проникнута именем св. Николы. По глубокому благоговению к нему простые люди до XVIII в. не назывались его именем.

До Батыя на Руси был один образ Николы: Никола Мокрый; изображен в зеленой ризе. В Киеве у св. Софии стоял этот образ. И первое на Руси чудо совершилось при перенесении мощей в Бари на Днепре: утонувшего мальчика нашли на полатях (хорах) в св. Софии перед этим образом, и ожил. Это чудо одновременно с чудом в Нанте — исцеление бретонского (кельтского) мальчика Конана (37). И тот же самый Никола в ризе морской травы явился на Ильмень озере на острове Липно: водой с этого образа был исцелен Мстислав, сын Владимира Мономаха. Образ поставили в Новгороде в церкви на дедовом Ярославовом дворе и вокруг образа в клеймах изобразили чудо о Мстиславе и назвали Николой-Дворищенским или Липенским.

С Батыя три образа: Никола Можайский, Никола Зарайский и Никола Великорецкий.

Самый распространенный саморусский, а пришедший с запада (38) — резной «архангел» — Никола Можайский: грозный — в одной руке меч, в другой церковка в ограде — кремль (или вместо меча, как пылающий меч — свечка). Пять неугасимых лампад перед ним. Его видели пушкари в ночь, как брать Казань, и Ермаку он явился в Сибирском царстве. Таким стоит он в

Москве на Никольских воротах, сторожит русское сердце — Кремль: Наполеон, покидая Москву, велел взорвать ворота — и разворошил башню: гора — один кирпич! а его не тронуло и фонарь цел. Все цари «великие государи» от царя Ивана и даже Петр, все ходили к нему в Можайск на поклон.

И он же под названием «Радонский» у Николы на Угреши под Москвой — явленный: явился Димитрию Донскому перед Куликовым. И он же келейный — перед Сергием Радонежским. И на сторожевых постах по окрайным монастырям-крепостям везде он, Можайский, только там зовется «Ратный». И вся Сибирь ему кланяется — московскому с испачканными кровью губами от приносимых ему жертв — «русскому Богу».

По правилу VIII Вселенского собора резные изображения святых запрещены — «поклоняются де болвану» и синодальным постановлением 1723 года велено было убрать из церквей всех резных и «сидящих» — и много чего повынесли из русской церкви, а его не тронули.

Другой образ Николы — Никола Зарайский, чудесно принесенный из Корсуни из церкви апостола Иакова: Никола изображен во весь рост, благословляет и с евангелием, только руки не прижаты, а простерты — и от приподнятой ризы (фелони) у него, как крылья. А вокруг деяния, и среди чудес: изгнание демона из колодца (Чудо в Каркове) (39). Слава о нем с Батыя — память о рязанской княгине Евпраксии: при вести о гибели мужа она бросилась с терема вместе с сыном. А наивысшее прославление в Смутное время. Обложенный окладом и в ризе — дар Василия Шуйского — глядит, как призрак, и трепетно и жутко смотреть: «чудотворец». Таким явился Никола праведной Юлиании и только таким мог бы явиться «бесноватой» Соломонии (40).

И третий образ Николы находится в Вятке — Никола Великорецкий (Хлыновский): поясной с прижатыми руками, благословляет и с евангелием. Это — человек, с лицом простого человека и чудодейственными глазами, в которых тонет вся беда и неверная доля человека, и из которых льется теплый свет острадания — «Никола Милостивый». Любимый образ Ивана Грозного, почасту гостивший на Москве — приносили с Вятки; список с него у Василия Блаженного в Покровском соборе и собор-то звался не Покровским, не Василием Блаженным, а любимым именем: Никола Великорецкий.

У всякого Николы своя милость и каждому своя молитва: грозный — Можайский в обиду не даст русскую землю, и правого помилует и виноватого накажет; крылатый чудотворец — Зарайский, какое угодно, чудо сделает; милостивый — Великорецкий не турнет от себя и самого последнего, всех примет и успокоит.

*

На Руси были распространены все жития Николы: «Иное», Метафраста и сирийское, неизвестное на западе, «Николай-странник». В России обращались все чудеса, как совершенные при жизни, так и по смерти, вошедшие в греческие собрания (41) и затем переработанные по-латыни, и три возникших на западе: о воскрешении зарезанных детей, о трех сосудах и о обманутом еврее. (42)

Чудеса пересказывались на московский лад, как свои московские легенды.

Особенно любимой была легенда о трех сестрах, одаренных Николой — Praxis de tribus filiabus (43) — у Николы Гостунского под Иваном Великим изображено это чудо, и не было на Москве невесты, которая бы не зашла помолиться Николе-обручнику; затем «чудо о ковре» — — Thauma de stromate, как свидетельство о необыкновенной милости святителя к последней жертве бедняков; еще «чудо о трех иконах» — Thauma de patriarcha: иконы эти, по преданию, хранились в Большом Успенском Соборе — Спаситель, Богородица и Никола; по рассказу, цареградский патриарх иконоборец обозвал Николу «смердовичемъ», т. е. низкого происхождения — чудо особенно любимое Иваном Грозным; и «чудо о трехъ купцахъ, отъ поганъ потопленныхъ» — Thauma de tribus Christianis, сверхъестественная история из чудес чудесная. (44)

Поминались и местные чудеса — всякие «новыя прощи», т. е. исцеления: по-русски простить и исцелить одно и то же; или такие чудеса, которые были закреплены иконописцами. Все, кто побывал в Теребеньской пустыни (Бежецкого уезда, Тверской губернии, село Теребени), помнят чудесную живую летопись на стенах собора: (45)

1657 г. — чудесное избавление от пожара соборной церкви, в которой стояла древняя чудотворная икона святителя Николая.

1664 г. — повторение того же;

1705 г. — чудесное исцеление одной женщины от глазной болезни;

1707 г. — чудесное исцеление портного мастера, за воровство наказанного болезненным недугом, и раскаявшегося;

1709 г. — исцеление устюжского воеводина сына, одержимого недугом;

1712 г. — девицу, не обретавшуюся долгое время в доме своем, святитель Николай представляет в дом ее;

1802 г. — чудесное исцеление от болезни крестьян в сельце Пхове г—жи Гликерии Федоровны Козляиновой;

1804 г. — Бежецкий помещик Куминов наказывается во время бежецкого крестного хода в городе Бежецк за дерзкие и хульные слова и, по раскаянии, в виду всех, исцеляется;

1815 г. — исцеление расслабленного руками и ногами в городе Бежецке на реке Мологе.

Но больше всех книжных чудес и «прощъ» ходило по русской земле сказок о Николае чудесных, от которых веяло и светило теплотой сердца, состраданием и милостью, и вера в Николу входила в душу русского народа — с нею на свет рождались, а образ Николы — тройной — сливался в один образ милостивой судьбы.

И до чего эта вера в Николу была крепка и надеянна — подлинно русская вера — камень русской веры.

*

Был в Москве один подрядчик: Мыслин. Или, как называли его простые люди, прислуга и дворники, Смыслин. У него и лавочка — гастрономический магазин: купец. Росту — под Петра, а живот выпятился, утюгом торчит самостоятельно из-под длинного до пят сюртука, растительность по лицу редкая,

как у мамонта, а голова примаслена, волос конский с проседью, под скобку. Уважал старину, церковный староста и большой делец — Смыслин. А имел он всякие дела с соседом. Сосед фабрикант Лев Семеныч или как звал его Мыслин по-русскому Лен Силеныч, — с вида он, ну как Мыслин, только все наоборот: тощий, маленький, борода крепкая, а на голове голо, как коленка. И была у них большая дружба. Лев Семеныч взял Мыслина своей деловитостью и порядком: всегда аккуратный расчет и никогда в товаре нет подмены и все точно, что скажет, то исполнит, и сговорчивый, не канительщик, и в делах большое понятие имеет, дело свое любит, иметь дело с таким одно удовольствие, а кроме того, еще и хороший человек. И так полюбился Мыслину сосед, всем он его как пример выставляет, и всегда к слову помянет, даже и некстати. И одно горе: Лев Семеныч — еврей.

Если, скажем, Мыслин, а за душой делов у него без счету всяких, и было и есть в чем каяться и даже вот под конец-то жизни, не постыдясь взрослых сыновей и памяти покойницы жены, он еще раз женился и совсем на молоденькой да и одурел, всем и каждому только и рассказывает, срам! расхваливая молодость своей жены или, как сам выражается, «Настя — Иверские ворота!» — но он и в одури своей памятует и крепко верит, что без покаяния кончина его живота не наступит, он — староста церковный и, чуть что, попа скликнуть ничего не стоит, и притом же он о своей душе загодя распорядился, записано в духовной на помин и в церковь, а будет случай, в делах Бог поможет, и еще накинет, и ему — его Мыслиной душе и в царствии небесном местечко найдется: отведут какой угол в прохладе с праведниками упокоеваться. А вот Лев Семеныч, жизни он правильной и этими глупостями не занимается и сыновья у него при деле и дочерей устроил и в доме чисто, полный порядок, а место ему на том свете известно: в ад — все равно, в ад: на самом горячем припеке горящую бруснику голыми руками заставят собирать или в москворецкой проруби, посадясь, изволь ртом чертям лягушек ловить.

А если, скажем так, чего не дай Бог, помрет Мыслин без покаяния, а сыновья еще и обманут, о душе воли его не исполнят, и придется ему угодить в тартары, и засадят его в смоляной котел кипеть — и опять же никак не в тот, куда Льва Семеныча, потому что он, Мыслин, крещеный и нигде в писании не говорится о смесении, сказано: «обителей много», а, стало быть, мучиться заставят в одиночку и не обмолвишься словечком, в несчастье с приятелем.

По закону так выходит. И Мыслин верует и не сомневается в законе. И не то, что не хочет примириться, а ищет он какой-ни-на-есть довод в вере же, по которому и еврею Льву Семенычу угол в царствии небесном найдется, а если уж в ад кромешный тому и другому, то по крайности вместе, в один котел лезть кипеть.

тут-то вот русская вера — Николина вера — вера в Николу, который не то, что выше закона, но... который может и сам, чего хочешь, — «в два счета под закон подведет», — и в которого нельзя не верить, встрепенула все существо Мыслина от его мамонта до утюга ненасытной утробы.

«Если Лев Семеныч признает Николу, дело сделано и беспокоиться нечего!»

Мне надо было по какому-то делу к Льву Семенычу. И я застал Мыслина Я не раз встречал его у Льва Семеныча, но на этот раз он поразил меня своей необыкновенной торжественностью, меня он не заметил.

«Лен Силеныч, — говорил Мыслин, — я понимаю, вы, как еврей, не признаете Христа, это так полагается, — и вытягивая мамонтову голову и вобрав в себя весь свой утюг: — Лев Силеныч, я понимаю, но... а Никола Угодник..?»

*

Оса на Каме — Пермская земля. Кто жил в Осе, не позабудет!

Возможно ли представить себе здесь, на этой полосе Океана — в Европе — на сыром и монотонном побережье, какая такая зима — белое царство — санный путь через Каму, и никто ничего не знает о весне, когда каждый день, замечай: сегодня взбухло и отяжелело небо и снег осел, завтра показались проталины, а вот, глядишь, и первый цветок — глазам не веришь, прямо из-под снега, потом загремят ручьи, и половодье — река пошла! — воистину, всеобщее воскресение из мертвых. А лес, где не один, а сколько их леших «хозяев» ведут несводимый счет деревьям, неподсчетным человеку, и в знойное лето пожар — оранжевое солнце сквозь гарью затуманенное на версты небо. А сумерки — самое сокровенное, что есть в переменчивом лице часов, когда душа напоена, чувства напряжены и мысль мечтательна.

Оса — Камская Оса — родина зимы, весны, дремучих лесов, лесных пожаров и волшебных сумерок.

Вокруг Осы татарские деревни и из всех Елпачиха — татарский «цик». Вам всякий укажет кантонного начальника Одутова, получившего за свою рассудительность русское прозвище Микулая Микулаича в честь Николы, который, как известно, и русского и татарина в обиду не даст и рассудит по справедливости. А кроме Одутова в Елпачихе вам не миновать Хассана, самого беднеющего, всего-то и есть одна лошадь.

Базарный день — суббота, шумно, как в праздник. На базарной площади собор и в соборе всегда народ: русский ли, татарин, не обойдут, поставят свечку Николе.

Хассан поставил свечку и, глядя неотступно на образ, сказал:

— Микулка, отдай лошадка — сделай милость отдай — пожалиста отдай — !

И, колотя себя в грудь, повторил — и не один раз. И жалобно:

— — бидный буду — милай!

И вышел из собора. И те, кто его знал, и кто ничего не знал, поняли, что у человека отняли лошадь — да, у Хассана украли его единственную лошадь, и теперь ему конец и никак не поможешь, сам начальник Микулай Микулаич ничего не придумает и останется одно — и он верит — он жаловался Микуле, чтобы «Микулка вошел в его положение: вернул лошадь».

Хассан, не глядя, только в себя — со своей бедой с лошадью и всесильным чудодейственным Микулой, выходил из ограды на площадь.

По площади мимо собора вели привязанных к телеге лошадей — Хассан остановился: нет, такой другой нет, это его — в лошадях, привязанных к телеге он узнал свою единственную. И с криком бросился к телеге.

Весь базар поднялся:

— Хассан нашел свою украденную лошадь!

И конокрада задержали, а Хассану — лощадь.

«Микулка отдал!» (46)

14

Когда игумен Даниил, первый русский паломник в Святую Землю, возвращался в Переяславль, возвращался из Святой же Земли в Лотарингию крестоносец Альберт де Варанжевиль. По дороге он остановился в Бари, где нашел своего земляка: был этот земляк сторожем у гроба Николая-чудотворца. Пожил Варанжевиль в Бари, стал собираться домой и ночью приснился ему Николай-чудотворец и велел взять с собой частицу мощей — палец: «Aufer tecum partem digiti benedicentis». Этот «перст, одоление приносящий» — первую святыню Лотарингии привез Варанжевиль. Сначала он хранил его у себя в замке, а потом в церкви Notre Dame de Port, сооруженной на опушке леса у реки Мерть (Meurthe). И с этого времени начинается паломничество в St. Nicolas de Port или St. Nicolas de Varangéville. Церковь оказалась мала, в 1105 г. построили новую во имя св. Николая, которая просуществовала, не раз перестраиваемая, до конца XV в.

А в 1495 стали строить собор, создание Симона Муасэ (Simon Moycet), законченный в XVI в. (1550 г.) (47)

Чудесное избавление из плена Кюнона де Решикур (Sir Cunon de Réchicourt) 5 декабря 1240 и чудо, совершившееся на море в 1254, когда Людовик Святой возвращался из крестового похода, укрепили славу Чудотворца. Но кроме этих чудес и всяких местных «прощъ» с Варанжевилем связана легенда о воскрешении зарезанных детей: место чуда между Нанси и Варанжевилем. Это чудо стало любимым изображением Николая Чудотворца для художников и поэтов: Робер Васе (Robert Wacet †1175), Hilair, ученик Абеляра, Marie de France. И выразилось в народной песне. (48).

На празднике перед собором разыгрывали «jeu» и миракли, посвященные Николаю Чудотворцу (50). Паломники шли со всей Франции, из Швейцарии и Германии. Св. Бернар (St. Bernard abbé, 1153), Жанна д'Арк (1429) ходили на поклонение в Варанжевиль: а Жуенвиль (Le Sire de Joinville, 1254) принес серебряный корабль в память чуда на море с Людовиком Святым.

В Тридцатилетнюю войну в 1635 г. зимой швейцарцы разрушили город: в 1630 году жителей было 16.000, а в 1650 — всего 3.000. Запустело место и только остался один собор.

Не было человека, который не знал бы Варанжевиля, это, как Лурд.

*

По камушкам Жуенвиля, сопровождаемый доброй улыбкой от всех, кого я распрашивал о дороге — St. Nicolas, он так тесно связан с детьми! — сначала в Нанси, а оттуда по трамваю в Варанжевиль.

Какая пустыня! — так были в XI веке пусты Миры Ликийские. В собор вошел я за детьми, а детей вела собака. Как это трогательно: умный пес, как нянька, дети больные. Собаку я погладил: «умница», говорю, а детей — не решался: в коросте. И пошел за собакой. Собака остановилась — а это придел, стоит Николай-чудотворец: такой как при входе в собор, только совсем

маленький, серебряный, и тут же в витро чудеса: чудо о Василии, сыне Агрикове, а какой нарисован ветер, надул щеки — это когда Василий поднялся на воздух от эмира домой лететь. А серебряного кораблика, дар Людовика Святого, давно нет, еще в XVIII в. украли, был и другой взамен, такой же серебряный, и его украли.

Это я потом узнал, и еще, что паломничество совершается весною, но что процессии с 1905 г. запрещены: и нет уже такого праздника, как раньше.

И за главным престолом большая статуя: Николай-чудотворец, и везде над детьми. А там, должно быть, на престоле и частица мощей — его палец.

Походил я по всему собору — большая ветхость, и много нужно, чтобы поправить, наверху и разглядеть трудно, стекла разбиты.

У «чуда с Василием» на больших картонах молитвы: их читают паломники.

И эти молитвы совсем как наши — один на земле Никола — и я вспомнил одну из тех, что сложилась на Руси в трудные годы:

«Любимая братія, рустіи сынове и дщери, воздвигнемъ сердца и pyцѣ и помолимся св. чюдотворцу Николѣ съ чистою вѣ рою и воскликнемъ внутрь великимъ гласомъ глаголюще тако: св. Николае, умоли о насъ Пречистую и съ Нею умоли Христа Бога нашего, чтобы насъ грѣ шныхъ православныхъ христіянъ избавилъ оного поганыхъ насилія и онаго закона, и освяти церкви христіянскіа и утверди ихъ нерушимы до скончаніа вѣ ка, и намъ ты подай твердый разумъ во единомъ крещеніи стояти до скончаніа вѣ ка нашего, поклонятися намъ и славити единосущную Троицу, Отца и Сына и св. Духа нынѣ и присно и во вѣ ки вѣ ковъ. Аминь».