НА БЛОКНОТЕ
1905.
18. 9. узнаем вдруг, что наш дом стоит на кладбище. Вышли посмотреть; а у самой двери могила вырыта. Мы бежать: кресты — памятники — кресты. И опять в дом вернулись. Заглянули в окно — а напротив огромный крест кипарисовый.
19. 9. чуть брезжит. Лягушка квакает. Из соседней комнаты? Откудова?
ква-ква — —
20. 9. едем лесом. Вязко. Мой возок провалился в трясину. И я по шейку в воде. Карабкаюсь.
21. 9.«33 белых попа», — такое есть общество. Собираются иногда в редакции. И вот во время собрания батюшка один вышел в коридор. Просит: «покажите географию!» Я его до уборной проводил и, когда он щелкнул, тут и я его тихонечко защелкнул. И колотился ли несчастный, я не слыхал, да и никто не слышал. И только под утро и то случайно — «по расстройству» — освободил его Г. И. Чулков. Это случилось как раз под 1 апреля. Я рассказал А. В. Карташеву и Вяч. Иванову. Я не называл имени, просто сказал: «батюшку какого-то», а через неделю слышу уж рассказывают о священнике Иване Павлиновиче, запертом в уборной на ночь.
И вот только сегодня, через шесть месяцев, раскрыта, наконец, моя мистификация о этом
мифическом Иване Павлиновиче, которого я, конечно, никуда не запирал.
Из новых: М. О. Гершензон и Эрн. Гершензон, оказывается, пишет стихи! А Эрн какой-то весь просвечивающийся и очень белокож. Про П. Е. Щеголева я сказал какой-то незнакомой даме, что это и есть знаменитый Демчинский: предсказывает погоду. А П. Е., как известно, все, что хотите: и плавать умеет и на велосипеде учился, а насчет погоды нет, не может, но та-то, уверовала! Наблюдал за их разговором.
Были еще Мережковские: они только что из Константинопольского путешествия. Но турецкого в них ничего не заметно, как в Зинаиде Николаевне, равно и в Дмитрии Сергеевиче. З. Н. мне дала письмо В. В. Розанова: прошлое воскресенье они были у нас, и З. Н. подарила мне красную феску, расшитую золотом, очень красивая, только маловата, а В. В. обиделся, почему она не ему?
* * *
Любезная, дорогая или как хотите
Зина!
Я с таким удовольствием читал «Тварь» и даже вот-вот готов был написать длинный комментарий! а Вы привезли феску не на ту голову. Голова эта — путаная, с психологией маленькой мыши на большом сыре, которая боится быть пойманною: а перед Вами был «добрый старый турок, чтущий Аллаха», и зачитывающийся восточной и западной (в стихах) Шехерезадою.
Поблагодарите Митю за милые-милые три письма. Я пред ним очень виноват.
В. Розанов.
* * *
22. 9. Был В. В. Розанов.
Рассказывал: когда он первый раз это сделал — ему была 12 лет, гимназистом, а ей,
хозяйке, за 40 — так на другой день, с утра он песни пел.
— Сижу и пою.
А так В. В. никогда не поет и никакого голосу.
Для памяти:
1) учитель Полетаев с видением соблазняющих его собак (расск. В. В.);
2) видение в психиатр. больнице: полна палата коров — коровы лежат на койках, задрав хвосты (расск. А. П. Зонова);
3) лавка Комарова и доктор Доминик Доминикович Кучковский (из воспоминаний В. В.);
4) между исповедью и причастием пал со скотиною! А это из Исповедальника (Чин исповедания), где есть и о падении с мравием, и о проч. из монастырской практики.
23. 9. Куплено: зеленый диван у А. С. Волжского за 10 рублей в рассрочку. Диван с просидкой.
24. 9. Был в «Нашей Жизни». Познакомился с В. В. Водовозовым, о котором много слышал хорошего от Шестова, — он точно паутиной обмотан. И еще с Н. П. Ашешовым: на нем жилетка вроде как на Философове.
спички делаются из электричества,
селедки ловятся солеными.
25. 9. Были у Мережковских. З. Н. подарила мне лягушку об одной лапке.
Потом у Розанова,
Познакомился с П. П. Перцовым.
«В цветущих женщинах, — сказал В. В., — в их цвете выливается вся страсть, в сереньких же все внутри».
«летом после обеда прилег на диван в халате, замечтался, и села сюда муха и стала ходить, не согнал — ходит и ходит — —»
Л. Б. на это заметил:
— Кажется, полагается (он говорит в нос) две мухи?
Это дня моей повести «О табаке».
26. 9. У Г. И. Чулкова в редакции В. Ж. (Редакция переехала на 7 Рождественскую, а мы отдельно теперь на 5-ой).
Читал Осип Дымов. Он изумительно представляет и особенно А. Л. Волынского.
Познакомился с С. Л. Рафаловичем: его стихи в «Содружестве»; а похож он на принца Орлеанского. Был еще Леонид Семенов — этот, как олень.
27. 9. Сегодня Д. Е. Жуковский предупредил меня, что «В. Ж.» возможно и не будут на будущий год. А может, это и лучше — для меня: ведь я же за эти месяцы, кроме этих несчастных листочков, ничего!
28. 9. У Вяч. Иванова занимались спиритизмом. О. Дымов — играл в медиума. А я по плутовской части: и скрёб, как кошка, и стучал, как черт. Очень страшно.
Потом: кто как пишет?
В. В. Розанов сказал: когда он в ударе и исписанные листы так само собой не просохшие и отбрасываются, у него это торчит, как гвоздь.
— И ни одки наборщик не разберет! — заметил О. Дымов.
30. 9. Умер проф. С. Н. Трубецкой.
1. 10. На Покров был у нас Ф. К. Сологуб, Чулков и В. Е. Ермилов из Москвы, чтец Чехова. Читал.
А позже пришел В. В. Розанов.
«В минуту совокупления, — сказал В. В., — зверь становится человеком».
— А человек? Ангелом? Или уж — —?
— Человек — Богом.
Трагический случай: молодой человек, студент, кончил самоубийством из-за любви.
В. В.:
«Женщина влюбленному в нее, хотя бы и не любила его, а не должна отказывать!»
И был большой спор с С. П.
— Ты благородная, но не добрая, а я неблагородный, но добрый! — сказал В. В. ей.
2. 10. Хоронили Трубецкого. Несли на Николаевский вокзал. Демонстрация.
Вечером ездили к Ф. К. Сологубу на В. О. в училище, где он инспектором.
Ивановы, Сюннерберг, Чулков, Кондратьев, Зоргенфрей и, конечно, Василий Иванович (Коренев).
Я писал в альбомы передоновщину: брежу «Мелким бесом».
А когда возвращались домой, какая чудесная была ночь, тихий снег.
Прохохотал всю дорогу: такое выдумывается, не дай Бог!
3. 10. Была у нас Зинаида Николаевна и Т. Н. У З. Н. бывают минуты неподдельно детские. Как хорошо она выговаривает в сказке: «ам!» Играла на рояли. Мережковские собираются за границу.
5. 10. У Вяч. Иванова. Познакомился со Скитальцем и Юшкевичем. Какие они огромные! У Скитальца — голос-гусли, а у Юшкевича — хорошие глаза.
8. 10. Не забыть под Андрея погадать.
Одна, гадая, спросила у прохожего:
— Имя?
— Засравитяк.
Вот какое! Не нашел лучшего? Обиделась. А вышла замуж, и что же вы думаете, муж — ничего, одна беда, с животом мучается. Под Андрея гаданье самое верное.
10. 10. Приходил Н. А. Бердяев. И до чего он жизнерадостный. И в Вологде всегда с ним было весело.
Пошли к Мережковским. А от Мережковских к Розанову стаей по-шестовски.
(Это Шестов завел такое: если уж куда идти, так с дружиною.)
В. В. рассказывал за чаем заграничный случай: о преимуществе русского человека.
Были они все за границей — и Варвара Димитриевна и все дети — Таня, Вера, Варя, Надя, Вася, и Александра Михайловна падчерица. И случился такой грех: захотелось В. В. в одно место, а как спросить и не знает. А Александра Михайловна отказывается, говорит, ей неловко. Да терпеть уже нет возможности, он под себя и сделал. Господи Ты, мой Бог, в отеле, брать белье отказались, хоть сам мой! А главное-то так стали смотреть все, что пришлось Розановым переехать.
А когда-то же самое случилось и в Петербурге: не удержался и обложился, — с каким сочувствием отнеслись дома, прислуга. Сколько сердечности и внимательности.
Ведь это ж несчастье с человеком!
— И нет этой черствости.
11. 10. У Чулкова.
Новые:
Н. К. Рёрих — знает всю доисторическую историю, 200000 лет смотрят через его каменные глаза.
Проф. Е. В. Аничков, автор «Весенней и обрядовой песни», ученик Веселовского: где кончается Рёрих, там начинается Аничков.
Тэффи, сестра Лохвицкой, и Л. Е. Габрилович.
А из старых: С. Л. Рафалович и два молчальника — Блок и Н. П. Ге, внук художника.
12. 10. Первый раз видел желтый туман.
Желтый туман. На просыревшем асфальте зеленый листочек герани.
Какой-то очумел в желтом тумане, грозил на всю улицу:
— Сукин сын, прохвост, обормот, раз я сказал — верх совершенства!
Вечером приходил к нам П. Е. Щеголев и В. В. Перемиловский.
«Всероссийская забастовка железнодорожных рабочих».
13. 10. Среда у Вяч. Иванова. Коновод Аничков. И бесчисленное количество новых. Разговор о событиях. Еще бы!
14. 10. 1/2 8-го погасло электричество. На улице жуть и темь. Что-то будет завтра? Заколачивают магазины. Кухарки разносят «чудовищные слухи».
16. 10. У Розанова. Познакомился с Григорием Петровым. Ну и волос же у человека — кокос!
В. В. все сокрушается, вспоминая Шестова: помириться не может, что Шестов пьет.
А было так: приехал Шестов, повел я его к Розанову, и Бердяев, конечно (ходили стаями!).
А накануне пришепнул я Розанову, что обязательно надо вина:
«потому что Шестов без вина не может».
Вино было. Бутылка красного стояла перед Шестовым.
И мы с Бердяевым все выпили. А у В. В. осталось: без вина Шестов не может!
И вот в разговорах с гостями, вспоминая, все сокрушается.
— Ум беспросветный, все понимает и —
— И помимо всего вредно для умственных способностей! — сочувствуют гости.
17. 10. Все еще темь.
18. 10. Манифест о свободах.
19. 10. У Вяч. Иванова.
Новые: два старца — В. С. Миролюбов («Журнал для Всех») и И. И. Ясинский («Беседа»). Это
будут повыше Юшкевича со Скитальцем! И Арцыбашев. Есть сходстве с В. В. Водовозовым.
Все еще при керосиновой лампе.
«Завтра обещают пустить электричество», — так сказал Войтинский.
А В. В. Розанов вчерашний день в баню ходил!
20. 10. Приходили к нам Мережковские. Трогательно, когда они друг с другом речь ведут. Бесподобно представляет их В. Ф. Нувель.
В Калище 13 октября на радостях по случаю манифеста качали при криках «да здравствует свобода!» — губернатора, полицеймейстера и... охранников.
Тема:
«Как мы с Чулковым добивались «конституции».
21. 10. У Бердяевых: Мережковские, Аскольдов, Карташев и Чулков. Рассказывал один из участников: когда у Казанского Собора запели «Вечную память», такое было чувство — подставил бы спину под нагайку и чтобы хлестали.
Видение: огромная иголка, ушки — от земли до месяца, и надо в эти ушки канат вдеть.
23. 10. У Мережковских.
Напуганы.
Из газет: Случайно подслушанный разговор по телефону: «Приходите в трактиррр Парамонова, спрашивайте дворника с рыжей бородой, по 50 копеек на человека бить жидов и интеллигентов».
25. 10. Улица Жабокриковка, а другая Ткачовка.
Когда я слышу о событиях — о митингах и шествиях, мне приходит на ум маркиз де Сад.
И у нас было бы ему что посмотреть:
«одной барышне убитой вбили в низ живота кол» (Томск).
«зажгли дом с демонстрантами: те, кто поспел, — на крышу, а крыша рухнула». (Там же.)
«грудных детей убивали и потом разрывали на части; взрослых сбрасывали с 3—4 этажа».
«женщинам распарывали животы и набивали в них перья» (Одесса).
А в Иваново-Вознесенске рабочего сварили в котле.
27. 10. Квасовар Корытов.
Купец Лобов.
Экспроприатор Мишка Дутый.
29. 10. Накануне были разосланы письма, получилось и в редакции «В. Ж.». В ночь ожидался погром.
По этому случаю собрались у Бердяевых и до рассвета дулись в короли.
Тема:
«Как мы с Бердяевым предотвратили погром».
30. 10. У Мережковских. Впервые знакомятся с «запрещенной» революционной литературой.
А я как-то устал и особенно от разговоров. И у меня такое чувство: просто ушел бы в лес!
31. 10. У Розановых.
Проще всего привести к Розанову еврея. Спросишь по телефону, назовешь — никогда не откажет: какое-то особенное пристрастие и любопытство к евреям.
И весь вечер проговорит. И уж, конечно, ни с кем не спутает. А то бывает так: ходит к нему человек каждое воскресенье и каждый раз В. В. с ним знакомится:
— Розанов.
Я говорю:
— Да ведь он и прошлый раз был и позапрошлый!
— Я не виноват, что на всех похож.
В. В. тоже засел за Дебагория-Мокриевича. И на митинги ходит. Очень ему все нравится: «много влюбленных!»
1. 11 Настоящая зима.
У Мережковских. Познакомился с Андриевским: он, мне кажется, и лето и зиму пледом ноги кутает, а курит сигары.
Д. С. тоже курит сигары — после обеда.
Философов подтрунивает — это все насчет революционной литературы, как Мережковские открывают Америки. А мне вспоминается из детских лет: гимназист агитирует среди курсисток:
2. 11. Электричество погасло — и опять зажглось.
3. 11. Электричество погасло — и не зажглось.
«Вопр. Жизни» окончательно ликвидируются.
4. 11.«Не трудись Господи! ведь я недостоин, чтобы Ты вошел под мой кров» (Лук. 7, 6).
15. 11. Всякий день приносит новость и не проходит дня без события. Это и хорошо и нехорошо. Хорошо — интересно; нехорошо — дело не делается, все отвлекает.
Приехал из Вологды А. Маделунг — это наша живая Вологодская память. Не дождался один Каляев!
17. 11. Читаю записки Л. А. Волькенштейн.
Теперь о Шлиссельбуржцах много разговору.
Щедрин (арест. 81 г.) вообразил, что половина головы у него пропала. Оставшуюся половину с одним глазом надо во что бы то ни стало спасти. А спасти можно, если не давать смотреть на нее. Он приделал себе шпоры, голубиные перья. И держался гордо, свысока. Шесть лет не выходил из камеры. А когда отворяли у него форточку, кричал: свежий воздух стал для него невыносим.
* * *
О ту пору создан был Комитет помощи заключенным шлиссельбуржцам. Собирали посылки. Кто что хотел. Д. С. Мережковский дал свои сочинения. Зинаида
Николаевна — духи. В. В. Розанов «Легенду о Великом Инквизиторе» с надписью. Надпись по тем временам показалась нецензурной, и листок из книги вырезали.
(В скобки ставлю зачеркнутое).
* * *
Что самое дорогое в Вас, дорогие Шлиссельбургские узники? Не планы ваши, не расчеты, не программа борьбы, которую выполните вы или не выполните — это зависит от истории: но то, что уже есть налицо, что достигнуто и факт: ваше братство между собой.
Везде люди ссорятся, ненавидят, завидуют; везде нации, веры. Но когда я вижу русских людей в простых рубахах, в рабочих блузах, косоворотках, с умным задумчивым лицом мыслящего человека, — я думаю: вот в ком умер «жид» и «русский», где нет рабов и господ, нет мусульманина и православного, нет бедного и богатого, нет дворянина и крестьянина, — но единое «всероссийское товарищество». И когда я это вижу, то моих 50 лет как не бывало: я чувствую себя молодым, почти мальчиком, хочется играть, хочется читать ваши прокламации. Знаете ли, вы вернули молодость человечеству. И это уже не мечта, это факт, «налицо». Переводя это психологическое наблюдение на (по) §§ политической программы, я сказал бы: во многих местах есть республика, в Аргентине, Соединенных Штатах, Швейцарии, Франции: но нигде нет республиканцев. Ибо республика — это братство, и без него ей не для чего быть. У нас же под снегами России, в Москве и Вильне, Одессе, Нижнем, Варшаве — зародились подлинные республиканцы, — «живая (матер) протоплазма», из коей (слагается) вырастает республиканский организм. Я верю: вы уже скоро выйдете из тюрем. И тогда пронесите это товарищество с края до края света: ибо в этом новом русском братстве, без претензий, без фраз, без усилий, без самоприневоливания, природном и невольном — целое, если хотите,
«светопреставление»: это — новая культура, новая цивилизация, это — Царство Божие на земле».
В. Розанов.
1906.
* * *
20. 11. Затевается журнал «Факелы». Соединение декадентов с «Знанием». Это все Г. И. Чулков мудрует. («Как мы с Чулковым добивались конституции»). Поладил ли, не знаю. Говорил, что с той и с другой стороны должны быть сделаны уступки. Я, кажется, в числе жертвы с декадентской.
Приехал Мейерхольд. «Факелы» соединяются и с Мейерхольдом. Стало быть, и журнал и театр «Факелы».
Почто-телеграфная забастовка.
«Вопросы Жизни» кончаются.
Д. Е. Жуковский обещал подарить мне стол клеенчатый и стеклянный шкап.
В редакцию переезжает А. В. Тыркова.
В Контроле когда-то служил и Розанов. Невесело вспоминает:
«Едешь, бывало, на конке наверху. А Вл. С. Соловьев в коляске катит. Нет, вы этого никогда не поймете, никогда, никогда!»
27. 11. Конечно, зря.
Звонил Философов: начальник на меня обиделся и за разговор, а главное за папиросу.
«Так вы на службу смотрите, как на средство к существованию?»
«Да».
«А нам нужны чиновники».
29. 11. Вчера собрание «Факелов». Меня приняли.
И новые:
К. А. Сомов и Е. Е. Лансере, — оба говорят по-петербургски.
30. 11. Собрание «Золотого Руна»: С. А. Соколов-Кречетов («Гриф»), Тароватый («Искусство») — это главные. А проч. — Блок, Сологуб, Мережковский, Кондратьев, Дымов и Бакст. Издатель же Н. П. Рябушинский, но его не было.
3. 12. У Мережковских. Познакомился с Андреем Белым. Очарован. Безгрешный и чистый, — белый.
4. 12. Именины Варвары Димитриевны Розановой.
— Сыт, пьян и нос в табаке! — вот как полагается.
Вымазал я нос табаком Вяч. Иванову. А после ужина перевернул с помощью именинницы качалку с Н. А. Бердяевым. Бердяев ничего, только кашлянул, а Андрей Белый от неожиданности финик проглотил.
* * *
И всегда именины В. Д. справлялись весело.
Бывало, что именинные гости собирались не вечером, а с утра после обедни прямо к пирогу. И так за полночь: и обедали и отдыхали и чай пили и еще раз чай пили и ужинали.
Обыкновенно на именинах, когда полагалось, чтобы все честь честью «по-семейному», подымались самые непоказанные разговоры. Начинал, конечно, сам В. В. Розанов.
* * *
Серафиму Павловну и Алексея Михайловича без слонов, без зверей и без мифов, без «табаку»
и вина 4 декабря в тихую обитель Б. Казачий д. 4 кв. 12
— вечером —
Смиренный иеромонах Василий.
1908.
К письму: «вечером» — в рамочке, сделанной пером.
«Табак» — это моя повесть «Что есть табак». В. В. Розанов любил ее.
«Слоны» — это «обладающие сверх божеской меры».
* * *
5. 12. Познакомился с М. Г. Сущинским. Героический человек, дважды бежал из Сибири. Теперь по амнистии приехал из Парижа. Истории его сказочные. Пришел он к С. П., а ее не было дома. И весь вечер просидели мы на «волжском» зеленом диване за разбойными рассказами.
7. 12. У Вяч. Иванова: Андрей Белый, Блок, Габрилович, Сюннерберг, П. В. Безобразов. А. Белый изумительно читает стихи. Он не говорит, а поет — до самых до высоких нот:
пришел, пришел издалека
скиталец из Женевы...
(Должно быть, это про А. Г. Барладеана! — моя догадка.)
8. 12. Третья всеобщая забастовка.
Электричество погасло.
Приходил Е. Г. Лундберг: ходит он, как птица. Так птицей прошел весь юг России от Каспийского моря до Черного и все Балканские государства, вдоль и поперек.
Приключения его самые невероятные.
Только присутствие духа и находчивость спасали его от верной гибели.
9. 12. Приходил Б. В. Савинков — пальто на нем замечательное. Дал 25 руб. «на бедность».
12. 12. В Москве четвертый день баррикады.
17. 12. Кончилось.
1906.
3. 1. У Вяч. Иванова. Познакомился с Горьким. Какой умный и сердечный человек! Разговор о новом театре «вообще».
18. 1. Приехал Брюсов.
19. 1. У Сомова на Екатерингофском с Брюсовым. Сомов подарил мне обложки нот с тончайшим шрифтом, а С. П. — узоры для вышивания бисером.
27. 4. Открытие Государственной Думы.
* * *
На бланке для поступления в кадетскую партию: «Ознакомившись с программой и уставом Конституционно-Демократической партии (п. Народной Свободы), я прошу включить меня в число ее членов. Фамилия. Имя. Отчество. Адрес. И т. д.» На обороте адрес секретаря Рождественского Комитета К.-д. партии А. П. Федорова. В примечании: «просят обозначить, чем именно желают быть полезным партии: привлечением новых членов, распространением программ и т. д.».
* * *
В. Розанов.
См. на обороте.
Подпишитесь и пошлите прилагаемое: 1 к. марка.
1906.