ГЛАГОЛИЦА
Впервые опубликован: Речь. 1911. № 354. 25 декабря. С. 2—3.
Рукописные источники: Беловой автограф с правкой (новая редакция под названием «Тысяча съеденных котлет») под общим названием «Учитель музыки. Повесть» в тетради вместе с главами «Оказион» и «На птичьих правах» (датирован 1930) — РГАЛИ Ф. 420. Оп. 4. № 8.
Прижизненные издания: Дни (Берлин) 1922. № 48. 24 декабря. С. 1 (часть третья, под загл. «Нойда», объединенная с сказкой «Суженный» под общим заголовком «Святочные рассказы»); Воля России. 193Ь № 1/2 (в составе повести «Учитель музыки»; новая редакция).
Дата: 1911.
Возможно, рассказ еще в рукописи обсуждался с А. Блоком, который явно ошибочно приводит его название в числе произведений, вошедших в пятый том собрания сочинений писателя (См.: Блок. Кн. 2. С. 99; п. Блока от 14 ноября 1911). Реакция на выход «Глаголицы» в печати была неоднозначной. Иванов-Разумник, почти всегда высоко оценивавший литературное мастерство Ремизова, писал автору 27 декабря 1911 г.: «"Глаголица" в "Речи" меня огорчила: — неудачно. Тяжело очень написано, пот виден. Каждая глава в отдельности хороша, а все вместе не склеились. По началу такой размах, точно «Крестовые сестры» дальше будут, а потому и впечатление такое: с большим усилием размахнулся великан, обрушил удар и — сломал кулаком пустую картонную коробку. Тема трудная, задумано хорошо, сделано плохо — тяжело» (ИвановРазумник II. С. 67).
С. 211. писал письма и всякие дружеские послания глаголицей. — Ремизов, изучая памятники славянской письменности, освоил древнюю азбуку — «глаголицу» и нередко в личной переписке использовал глаголический алфавит, представляя самые обычные фразы (например, имя и отчество адресата) как шифрограмму. Глаголица стала тайным языком, на котором оформлялись документы и наградные грамоты Обезьяньей Палаты.
С. 213. был этот Рюкерт самым обыкновенным колыванским немцем... — очевидно, что одним из реальных прототипов этого героя был немецкий поэт Ганс (Иоганнес) фон Гюнтер (1886—1973), уроженец Митавы Курляндской губернии (ныне Елгава, Латвия). О Г. Гюнтере, часто гостившем у Ремизова на 5-й Рождественской, см.: Встречи. С. 194—199; а также: Иоганес фон Гюнтер и его «Воспоминания» / Ст., публ., прим. и перевод К. М. Азадовского // Блок. Кн. 5. С. 330—361. Имя персонажа несет в себе явно двусмысленный подтекст, так как, с одной стороны, восходит к немецкому поэту-романтику Фридриху Рюккерту (1788—1866), с другой, ассоциативно связано с дальним родственником писателя — Федором Ивановичем Рюккертом, который был тестем брата Ремизова. Подробнее о Ф. И. Рюккерте см.: Кодрянская. С. 76.
...занимал квартиру на Кавалергардской — Ремизов жил на Кавалергардской ул., д. 8 в 1906—1907 гг. Описание жилища Корнетова соотносится с другой ремизовской квартирой — на Таврической улице (д. 3-в), где, собственно, и был написан этот рассказ.
С. 214. ...тороват и вожеватый — любил водить гостей... — т. е. щедрый и обходительный.
...на плечах вишневый теплый платок... — Ремизов, вечно кутающийся в шаль, запечатлен в статье Волошина 1907 г.: «Сам Ремизов напоминает своей наружностью какого-то стихийного духа, сказочное существо, выползшее на свет из темной щели. <...> Нос, брови, волосы — все одним взмахом поднялось вверх и стало дыбом. Он по самые уши закутан в дырявом вязаном платке» (Волошин. С. 509).
С. 215. ...от самого Шапшала... — знаменитый фабрикант, табачная фабрика которого находилась в Петербурге на углу Перекупочного переулка и Херсонской улицы.
...собирались в день Симеона-Летопроводца... — 1 сентября; в старину этот день считался началом нового календарного года. В народной традиции церковный праздник (день памяти преподобного Симеона Столпника), как многие другие, сопровождался языческими по своему происхождению обрядами, связанными с проводами лета. В частности, было принято «хоронить» мух и тараканов, чтобы они более не заводились в домах.
Бывал правовед... которого величал кавалергардом... — возможно, на прозвище героя оказала влияние топонимика рассказа, действие которого происходит на Кавалергардской улице. В то же время Ремизов именовал «кавалергардами» трех своих знакомых. Ср.: «...появляются у нас на Кавалергардской, я помню, удивительно мне, три блестящих "кавалергарда", сенаторские сынки, под стать первым петербургским лошадникам, на скачках непобедимые призовые: Трубников, Тройницкий, Бурнашов. <...> Они основали типографию "Сириус" и первой книгой выпустили мой "Пруд"...» (Мышкина дудочка. С. 198). Тройницкий С. Н. (1882—1948) — известен прежде всего как первый директор Эрмитажа, проработавший в этой должности с 1917 по 1927 гг. Его друзья юности, товарищи по училищу Правоведения: А. А. Трубников (1883—1966) — искусствовед, сотрудник Эрмитажа, автор книги «Моя Италия» (1908); и М. Н. Бурнашов, о котором Ремизов вспоминал: «М. Н. Бурнашов, после Правоведения, учился в Археологическом институте, учился с Серафимой Павловной <Ремизовой-Довгелло>, не мог кончить, опаздывал на экзамен — это родовое Бурнашовых, его отец трижды опаздывал в церковь на свою свадьбу; Бурнашов эмигрировал, жил в Риге, сделался священником и помер до войны. Он был кроткий и тихий» (Встречи. С. 74).
С. 217. стрепетный — шумный.
С. 219. Индиан псоглавый — имеется в виду кинокефал — мифологический образ псоглавого человека. Древние предания связывают его происхождение с Индией, описание их встречается в русских переводах греческих романов об Александре Македонском, а также в «Сказании об Индийском царстве» (XIII в.). В христианской традиции также существует образ св. Христофора, изображавшегося псоглавым.
С. 221. Нойды — северные лапландские колдуны. Первая публикация рассказа в газете «Речь» была снабжена небольшим примечанием, поясняющим источник сказки о нойдах — «См.: Харузин Н. Н. Русские лопари. М., 1890 и "Этнограф<ическое> Обозр<ение>, М; 1889. Кн. 1». В журнальной статье
«О нойдах у древних и современных лопарей» Н. Харузин приводит две фольклорных записи о «барышнях» с ключами и о нойде-покойнике. (Этнографическое обозрение. 1889. Кн. 1. С. 69—70; 73—75), используемые Ремизовым. Первый сюжет описан в статье как рассказ некой Егоровны, имя которой автор заменил на Ивановну. К концу 1900-х гг. интерес к северному фольклору у Ремизова усилился, отчасти благодаря М. Пришвину, который выпустил книгу о своем путешествии в Карелию, Лапландию и Норвегию — «За волшебным колобком» (1908). Весной 1910 г. оба писателя даже планировали предпринять совместную экспедицию в Лапландию. О том, что подготовка к ней велась вполне серьезно, свидетельствует рисованная карта Лапландии, скопированная самим писателем и сохраненная в одном из его домашних альбомов (РНБ. Ф. 634. № 18. Л. 9). Своими познаниями о таинственных лопарях-нойдах Ремизов делился и в письмах к М Волошину: «...знаю, что колдуны они, знаю, что Ивану Грозному привозили лопаря — нойда, знаю о некоторых нойдах — что делали при жизни и по смерти, знаю, что русских лопарей 2000, так считают, но их больше — есть такие умерли, а ходят по Лапландии, ищут, кому бы ключи передать» (См.: Пришвин. С. 173—175). В ответном письме Волошин указал известные ему библиографические источники: «Об Лапландии ничего не знаю, Алексей Михайлович. Но знаю, что все, что известно об Лапландии — все собрано в трудах У греко-Финского Общества, издающихся в Гельсингфорсе. Около 12 том<ов>, кажется. Очень хорошо, что Вы туда поедете да еще с Пришвиным» (РНБ. Ф. 634, № 81. Л. 11; п. от 4 июня 1910),
С. 224. галить — смеяться.