[an error occurred while processing this directive]

ДНЕВНИК 1917 — 1921 гг.

Впервые опубликован: Минувшее. Исторический альманах. Вып. 16. М.; СПб., 1994. С. 407 — 549 (подготовка текста А. М. Грачевой, Е. Д. Резникова; вступ. статья и комментарий А. М. Грачевой).

Рукописный источник: Беловой автограф с правкой. 1917 — <1927> — Собр. Резниковых.

Дневник А. М. Ремизова 1917 — 1921 гг. состоит из 9 рукописных тетрадей и отдельных листов приложения. Большинство тетрадей плохой сохранности, некоторые — обгорелые, с утратами текста. Автор систематизировал их дважды — первый раз в 1920-е гг. — в период работы над книгой «Взвихренная Русь» (опубл. в 1927). Тогда появились заглавия отдельных тетрадей: вторая — «И. Орь. 27.VI. — 1.VI. 1917»; третья — «III» (тетрадь сильно обгорела по правому краю); четвертая — «IV. Ростань. ЮЛИ. — 25.Х.1917»; пятая и шестая — «V. Ветье. 26.Х.1917 — 1918»; седьмая — «VI. Заяц на пеньке. 1919 — 1920 до переезда на Троицкую до 30.VI. Петербург»; — «Гошку 1920.31.VI. — 1921.5.VIII»; девятая, без номера — «Заградительные вехи». Последняя тетрадь является переписанным и пересказанным текстом третьей. Ее существование в конволюте существенно, так как намного сдвигает хронологические рамки начала «пересказа» Ремизовым своих личных документов. В последнюю тетрадь вложен лист со стилизованными под скоропись XVII в. каллиграфически переписанными «обезьяньими» текстами («Вонючая торжествующая обезьяна...») и из «Временника» («Спешу тебя уведомить...») — опубл. в альм. «Минувшее» (С. 512 — 513). К тетрадям приложены: автограф (рукой неустановленного лица) эссе «Неугасимые огни» (по изд.: Дело народа. 1918. 7 марта. № 13. С. 2); вырезки из газет — цикл политических сказок под заглавием «Саботаж» (I. [Комми-ссар] // Вечерний звон. 1917. 27 декабря. № 16; II. Акакий Башмачкин // Дело народа. 1917. 15 февраля. № 233; III. Расправа // Дело народа 1917. 3 декабря. № 223) — в тексты внесены незначительные стилистические поправки, дано общее название цикла и под каждой сказкой проставлена дата: «1917»; автограф (рукой неустановленного лица) стихотворения «Зенитные зовы» (по изд.: Записки мечтателей. 1919. № 1. С. 94 — 96). Тогда же отдельные титульные листы тетрадей были «украшены» иллюстративными материалами: «Портрет В. И. Ленина», «Портрет вел. кн. Кирилла Владимировича», «В. И Ленин в гробу» (фотографии — вырезки из газет). Нанесены пометы чернилами, красным и синим карандашами. Данные пометы сделаны поверх других, более ранних помет простым карандашом. О типе помет будет сказано далее. Весь материал собран в папку и озаглавлен «1917 — 18 — 19 — 20 — 21. Алексей Ремизов. Взвихренная Русь. Откуда пошла Взвихренная Русь. Мой дневник 1917 г. с 1 марта до августа 1921, а с 5-го VIII начинается наше странствование». Под заглавием — вырезка из газеты с датой-автографом и глаголический знак-анаграмма. В правом верхнем углу обложки подпись: «A. Remizoff».

Следующий этап систематизации материала — послевоенные годы. Его датирует помета на обложке: «(хотел переписать, но для глаза неразборчиво) 10.Х.1948» и подпись внизу: «Алексей Ремизов». К этому времени была утрачена первая тетрадь (1 — 26 марта 1917), а оставшиеся писатель решил отреставрировать, проклеив стыки между листами полосами кальки с конторским клеем, что нанесло рукописи значительный ущерб.

Историческая ценность дневника определяется отражением в нем периода одного из основных поворотов русской истории XX в. Художественная значимость публикуемого материала заключается прежде всего в том, что с самого начала он был своеобразной «рабочей тетрадью» писателя с записями сюжетов, тем, текстов одних произведений и составлял фактографическую канву других. В той или иной степени на его основе написаны хроника «Всеобщее восстание»; рассказы, объединенные позднее в книгу «Шумы города» (опубл. в 1921), отдельные части книги «Крашеные рыла́», произведений: «Слово о погибели Русской Земли», «Огневица», «Плачужная канава» и, наконец, Дневник — основной источник хроники «Взвихренная Русь».

Текст Дневника 1917 — 1921 гг. публикуется в полном объеме по автографу (Собр. Резниковых). Не печатаются приложения к Дневнику: «обезьяньи» тексты, а также большие по объему газетные вырезки, вклеенные в Дневник. Изложение их содержания дано в комментарии. Текст публикуется с полным сохранением авторской орфографии и пунктуации. Подобная подача текста автографа во многом позволяет уточнить принципиальный вопрос о формировании индивидуально-авторской системы графики и пунктуации в ремизовских произведениях 1920-х гг. Сокращенные слова восстанавливаются в квадратных скобках. Слова, не поддающиеся прочтению, а также скрытые на стыках листов под слоем канцелярского клея и смытые влагой, обозначаются в квадратных скобках как неразборчивые с указанием их количества (например: [1 нрзб.]). Слова, прочтенные предположительно, сопровождаются знаком вопроса в квадратных скобках. Инициалы лиц, упомянутых в дневнике, расшифрованы, хотя ряд имен так и остался неустановленным. Как правило, после первого истолкования не раскрываются инициалы лиц, наиболее часто встречающиеся в Дневнике (например: С. П. — Серафима Павловна Ремизова-Довгелло, А. М. — Алексей Михайлович Ремизов, Ив. Ал. — Иван Александрович Рязановский, Ф. И. — Федор Иванович Щекоддин, Ив. С. — Иван Сергеевич Соколов-Микитов, M. М. — Михаил Михайлович Пришвин). Не исправлены ошибки при авторском переводе дат старого стиля на новый там, где это нельзя подтвердить дополнительными данными, так как нет уверенности, какая дата была для Ремизова исходной. Сохранены авторские написания фамилий (например: Уельс вместо Уэллс).

С. 423. «В перепуге...» — вырезка из неуказ, газеты.

С. 425. ...откуда-то выскочивший Вейс... — Ср. Дневник Пришвина от 25 февраля 1917: «Внезапно вынырнул откуда-то Уполномоченный Петрограда Вейс и предъявляет свои административные права» (Дневник Пришвина-I. С. 242).

...повезли в телячьих вагонах... — О возвращении Ремизова в Россию из Германии в 1914 г. см. в рассказе «Полонное терпение»: Ремизов А. За святую Русь. Пг., 1915. С. 25, 29.

С. 426. ...вести телефонные. — Ср. запись в Дневнике Пришвина-I от 27 февраля 1917: «Пробовал пройти к Ремизову, дошел до 8-ой линии, и потом

из орудий там и тут, выстрелы раздаются, отдаются, кто бежит, кто смеется, совершенно как на войне вблизи фронта, только тут в городе ночью куда страшнее... А телефон все работает, позвонил к Ремизову, что дойти до него не мог» (С. 245).

С. 427. ...с Иваном Александровичем... — Имеется в виду И. А. Рязановский, служивший в тюрьме «Кресты». См. о событиях в «Крестах»: «Днем сильный отряд солдат и вооруженного народа после краткого сопротивления тюремной стражи взял Выборгскую одиночную тюрьму, Кресты. Все политические заключенные <...> освобождены» (Русские ведомости. 1917. 2 марта. № 48. С. 1).

...Совет ~ выпустил приказ... — 1 марта был издан Приказ № 1, адресованный всем солдатам и матросам Петроградского гарнизона. Он предписывал создать во всех частях комитеты из выборных представителей от нижних чинов, в политическом отношении подчиняться Петросовету. Пункт 6 предусматривал отмену обращения нижних чинов к офицерам с применением общих титулов, вставания во фрунт и обязательного отдания чести. 4 марта Приказ № 1 был распространен на всю армию и флот.

С. 428. ...узнал о новом... — 2 марта по соглашению между Думским Комитетом и Петросоветом было образовано Временное правительство (премьер-министр — кн. Г. Е. Львов).

...о рве Львовом... — В 1917 г. Ремизов продолжал работу над романом «Канава» (др. авторские названия: «Ров львиный», «Плачужная канава»). При жизни писателя не был опубликован отдельной книгой.

...Основывают Министерство] Изящных Искусств. — 4 марта М. Горький, озабоченный возможными актами вандализма в отношении памятников искусства, провел у себя на квартире собрание представителей художественной общественности, на котором была образована «Комиссия по делам искусств» (председатель — М. Горький, заместители — А. Бенуа, Н. Рерих, секретарь — M. Добужииский). После этого события прошел слух, что Горький хочет монополизировать ведение искусством и стать министром. 12 марта в Михайловском театре состоялся митинг деятелей искусств против комиссии Горького (см.: Муратова К. Д. Максим Горький в борьбе за развитие советской литературы. М.; Л., 1958. С. 23 — 26).

...письмо от Сергея. — См. письмо С. М. Ремизова от 2 марта (с пометой Ремизова о его получении «4.III.1917»): «От всего сердца, от всей души поздравляю вас дорогие Серафима Павловна и Алексей! Голова кружится от происходящего, горло сжимается и слезы выступают от величия и торжественности. Думаю, что на днях уже все начнут работать с удвоенной силой, а тем самым и скоро кончим войну» (ИРЛИ. Ф. 256. Оп. 3. Ед. хр. 167. Л. 38).

С. 429. Какая-то барышня... — В кн. «Взвихренная Русь» при пересказе этого сна указано имя барышни — Пугавка. См. также в романе «Канава»: один из героев — Будылин — собирается жениться на девушке из простонародья — Анне Семеновне Пугавкиной.

...келейник ~ Миша. — Возможно, что имеется в виду послушник Андрониева монастыря в Москве, знакомый детства Ремизова. Ср.: Подстриженными глазами. С 103 — 106.

С. 430. «Царь вампир из тебя тянет жилы...» — Песня «Отречемся от старого мира» («Русская марсельеза»), стих. П. Л. Лаврова (1875).

С. 431. ...хоронить ~ на Дворцовой... — Похоронная комиссия Пстросовета приняла решение захоронить жертвы Февральской революции на Дворцовой площади. Затем местом захоронения было избрано Марсово поле. Первоначально похороны были назначены на 10 марта, окончательная дата — 23 марта.

Нельзя город св. Петра переделывать в Петроград. — «Немецкое» название «Санкт-Петербург» было официально изменено на более «патриотическое» — «Петроград» с 18 августа 1914 г. после вступления России в первую мировую войну. Ремизов изначально негативно воспринял перемену названия города.

«Среди мурья» — Ремизов А. Среди мурья: Рассказы. M., 1917. См. дарственную надпись на этой книге: «Серафиме Павловне Ремизовой-Довгелло. Алексей Ремизов. 1917. Эта книга вышла в самый первый день революции в 1917.23.2. и как-то сразу пропала: ее ни у кого не было и не купить нигде и ни одного отзыва» (Каталог. С. 19).

...Пришвин ~ смущен. — Ср. Дневник Пришвина-I от 11 марта: «Дни — нарастающая тревога. <...> Я не верю в Берлинскую революцию, но вражды не чувствую к захватившим власть, такой вражды, чтобы вступить с ними в войну и примкнуть к другой группе: их правда, но осуществится она не теперь, не насильно» (С. 254 — 255).

С. 432. «Не плачьте над трупами...». — Популярная революционная песня на слова стих. JI. И. Пальмина «Requiem» (1865).

«Помазанника народ [?] смазал». — Возможно, отголосок разговора с Пришвиным, присутствовавшим 14 марта на заседании Совета Р. С. Д. Ср. Дневник Пришвина-I от 14 марта: «В Совете Р. С. Д. — на выработке воззвания к рабочим всего мира (усы голодранца да купцы). Презид11ум: Чхеидзе (помазанник: смазали!). Стеклов: час лекции о французской революции и другим по 5 минут» (С. 256).

Битва под Пришвиным. — Возможно, это отражение разговора, зафиксированного в Дневнике Пришвина-I от 15 марта: «У Горького „штаб“. <...> Максим прекрасен: радость проповедовать, чтобы люди почувствовали радоегь, изменяли свои личные отношения, чтобы писатели как-то по-новому писали. <...> Большой очаровательный человек и в славе. Как человек подполья. Обойденные: Ремизов — сказал ему о Горьком свое мнение, и Ремизов побледнел, облился по́том и говорит: „Вы лакей Горького!“ и проч. Причина сего: несчастье его, которое загородило ему дорогу к свету, радости народной. Они революции ждали, из-за нее жизнь свою затратили, а когда пришла революция, сидят не у дела» (С. 257).

Была Кругликова. — В начале 1917 г. Крутикова должна была иллюстрировать неустановленную книгу Ремизова. См. ее письмо от 25 января: «Вот неудача-то! Простите. Не могу исполнить Вашу просьбу при всем желании, ибо 23 янв[аря] было, а 25 есть и, значит, срок пропущен. У меня рисунков нет, я не предполагала такой спешки. Если бы хоть пришло письмо пораньше, а то оно где-то, видимо, заблудилось. Как же Вы будете издавать без рисунков или кто другой сделает?» (ИРЛИ. Ф. 256. Оп. 3. Ед. хр. 107. Л. 1).

Арестовали Тернавцева. — Ср. характеристику Тернавцева Ремизовым в ст. «О понимании» (1952): «Тернавцева я встречал на собраниях Религиознофилософского общества и у Розанова, обаятельный „цыган“ из Кишинева.

Улыбка — весна и в спорах, будь он и против, а как друг Занимал он большое место в Синоде по отделу образования и страстный лодочник» (Алексей Ремизов. Исследования. С. 230).

С. 432. Похороны. — См. воспоминания очевидца А. И. Мельникова: «Улицы Петрограда в тот день имели необычный вид. Никто не работал: решением Исполкома Петросовета день похорон был объявлен нерабочим. Магазины закрыты. Трамваи не ходили. Улицы заполнены колоннами демонстрантов с яркими красными знаменами, транспарантами. <...> Похоронные процессии шли к Марсову полю районными колоннами» («Вспомним всех поименно...»: О тех, кто похоронен в братских могилах на Марсовом поле / Публ. А. И. Мельникова // Белые ночи. Л., 1978. С. 252 — 253).

С. 433. Слон — дружеское прозвище Ю. H. Верховского.

...Унковский. Приехал из Румынии. — В 1917 г. В. H. Унковский служил врачом южного военно-санитарного поезда Ее Имп. Вел. Гос. Имп. Александры Федоровны. См. его письмо Ремизову от 27 апреля 1917, посланное после их встречи в Петрограде: «Привет Вам из далекой Румынии, приехал на днях. Из Петрограда я направился в Харьков, где прожил несколько дней. Оказалось, что меня не перевели в Россию — пока буду служить в Румынии» (ИРЛИ. Ф. 256. Оп. 3. Ед. хр. 214. Л. 30).

Бычи с Пришвиным в Синоде. — В архиве Ремизова сохранился пропуск на визитной карточке управляющего Канцелярией Святейшего Синода П. В. Гурьева: «Петр Викторович Гурьев просит швейцаров главного Синодального здания пропустить в Синодальную церковь на пасхальную утреню г. Ремизова и с ним четырех лиц. П. Гурьев. 30 марта 1917 г.» (ИРЛИ. Ф. 256. Оп. 2. Л. 11). См. также Дневник Пришвина-I от 2 апреля: «Мы ходили к заутрене с Ремизовыми в Синодскую церковь, „О мире всего мира!“ — возглашают в церкви, а в душе уродливо отвечает: „О мире без аннексий и контрибуций“. И как сопоставишь это в церкви и то, что совершается у людей, то нет соответствия» (С. 266).

С. 434. Умер А. Д. Нюренберг. — См. публ. Ремизова: Из «временника». Доктор Нюренберг // Почта вечерняя. 1918. № 8. 18 марта. С. 4. Нюренберг был прототипом Доктора — одного из героев повести «Корявка». См. об этом дарственную надпись жене на кн. «Корявка» (1922) (Каталог. С. 23).

Приходил прощаться M. М. Пришвин. — 1 апреля 1917 г. семья Пришвина переехала в д. Песочки Новгородской губернии.

С. 435. ...вспоминаю свое бурное. — В 1896 — 1902 гг. Ремизов принимал участие в революционной деятельности (подробнее см.: Революционер Алексей Ремизов. С. 419 — 447).

Сборник «Гусляр». — Издание не состоялось. См. письмо В. Фигнер Ремизову от 5 октября 1917: «Вы можете составить обо мне самое дурное мнение, если вам не сказали, что <...> сборник Ваш <...> издать не удастся и его можно взять на Екатерининской, 1) у нашего секретаря. <...> Причина — громоздкость сборника. Ведь вышел бы дорог в продаже; 2) типографии завалены работой по текущим вопросам и я лично прямо чувствовала бы себя неловко, занимая рабочие руки изданием такого сборника. 3) Две-три вещицы, прочитанные мной были такие, что не возбуждали охоты печатать их. 4) Вы все говорили, чтобы я и не читала, но я этого не могу, в интересах читателя надо бы все прочесть,

но у меня решительно нет времени для этого. 5) Не читая, не могла рекомендовать и настаивать. Так он зря и пролежал в шкафу. Напишите мне добрым словом — я очень не хотела бы, чтоб вы сердились на меня» (ИРЛИ. Ф. 256. Оп. 3. Ед хр. 219. Л. 1).

С. 436. Сегодня ~ едем. — Далее следует конец тетради, где записаны отдельные слова и заметки.

...штурмана поймали! — Имеется в виду Б. В. Штюрмер. После Февральской революции он был арестован и умер в Петропавловской крепости.

С. 438. с. Берестовец. — В с. Берестовец Борзненского уезда Черниговской губернии находилось имение семьи жены Ремизова. Настоящее написание ее родовой фамилии — Довкгело (или Довгело). Здесь и далее сведения даны по неопубликованной рукописи внука писателя Б. Б. Бунич-Ремизова «Из воспоминаний о семье С. П. Ремизовой-Довкгело» (ИРЛИ. Ф. 256. Оп. 2. Ед хр. 54. Л. 1 — 21). Далее: Бунич-Ремизов. Из воспоминаний... с указанием номера листа.

...о Кшесинской, о ее дворце. — В 1904 — 1906 гг. петербургский архитектор А. И. Гоген при участии арх. А. И. Дмитриева, А. В. Самойлова построил особняк в стиле «модерн» (Б. Дворянская ул., д. 2 — 4) для балерины М. Ф. Кшесинской. Роскошь особняка породила слухи об источниках финансирования постройки, так как Кшесинская была известна своей близостью к Николаю II и членам императорской фамилии.

С. 439. «Харьков ~ крестьянин разбил икону ~ умер в страшных мучениях». — Вырезка из неустановленной газеты.

Сыромятники — район в Москве, где прошло детство Ремизова. См. описание родных мест в: Подстриженными глазами. С. 49.

С. 440. Н[аташа] ~ стесняется за меня. — См. запись в Рабочей тетради Ремизова 1950-х: «От Берестовца (имения) до города Борзна 15 верст. Мы ехали втроем: С[ерафима] П[авловна], я и Н[аташа]. Не хочется писать, запишу только канву. Хозяйка меня называла не А[лексей] М[ихайлович], а А[лексей] Иваныч, а раз Ив[ан] Ив[аныч]. Я молчал. Меня вызывали на ответы, чтобы посмеяться. Наконец, меня прорвало и я стал отвечать по-своему и прекратил под хохот. С[ерафима] П[авловна] была очень расстроена. Н[аташа] избегала смотреть. А возвращаться, я сел с кучером. У меня было чувство: Н[аташа] меня стесняется. Это было для меня ужасно: я ее очень, любил. И вот через столько лет я пережил то же самое чувство» (Собр. Резниковых). Ср. также изложение воспоминаний Ремизова: «...он [Ремизов. — А. Г.] рассказал <...> о своем последнем свидании с нею [Наташей. — А. Г.], в 1917 году в Берестовце: настоящей встречи не вышло. Наташа дичилась. Да и в этом берестовецком доме все было не просто, а подчинено какому-то принятому порядку, ритуалу: женская и мужская половины, на все положенные часы, все установлено раз и навсегда. Наташа почти не показывалась отцу, кроме как за столом. У А. М. было впечатление, что дочь избегает его, как будто стыдится» (Резникова. С. 48 — 49).

Видел во сне ~ Виктора ~ в солдатской шинели. — В 1917 г. В. М. Ремизов находился на Румынском фронте подпоручиком в 157-й Воронежской пешей дружине.

С. 442. Прометей. — В кн. «Подстриженными глазами» упомянут «приютившийся у нас сын няньки, половой с Зацепы, принявший имя „Прометей“» (С. 174).

С. 443. Маделунг ~ австрийский корреспондент. — Во время первой мировой войны О. Маделунг был корреспондентом немецких газет на Восточном фронте. О взаимоотношениях Ремизова и Маделунга см.: Письма А. М. Ремизова и B.Я. Брюсова к О. Маделунгу / Сост., подгот. текста, предисл. и коммент. П. Альберга Енсена и П. У. Мёллера. Copenhagen, 1976.

С. 444. Самое тягостное ~ нелюбовь. — Отражение психологической дисгармонии, испытываемой Ремизовым во время посещений Берестовца. Ср. свидетельство Б. Б. Бунич-Ремизова: «Когда же Серафима Павловна вышла замуж за Алексея Михайловича — ее приезды в Берестовец стали еще реже и короче: по той причине, что ее родные относились к Алексею Михайловичу весьма критически. <...> Алексей Михайлович, очевидно, чувствовал, что он чужой в берестовецкой усадьбе — и во время редких своих приездов туда <...> был сосредоточен в своих мыслях, которыми ему не с кем было поделиться. <...> Периодами Алексей Михайлович ни с кем в Берестовце не хотел разговаривать, иногда отвечал невпопад, произнося, как казалось родным Серафимы Павловны, какие-то непонятные, бессмысленные фразы. В комнате, где жили супруги Ремизовы, Алексей Михайлович развешивал бумажных чертиков и любовался ими. Садясь за работу, он иногда покрывался пледом с головой, что-то из-под пего шептал и выкрикивал. И у всех родных Серафимы Павловны закрадывалась подчас мысль о психической неуравновешенности Алексея Михайловича» (Бунич-Ремизов. Из воспоминаний... JI. 14 — 15).

С. 445. Прасковья. — О няньке Прасковье см.: Подстриженными глазами. C.52.

С. 446. Поразила ~ грубость толпы в Сен-Клю на гулянье. — Текст Дневника за 10 июня использован в романе «Канава». Ср., например: «Майские нарядные катанья в Париже в Елисейских полях, и какие измученные серые лица там, у подножия Святого Сердца, — жалкий приют измызганной в постоянном труде бедноты, и беспросветно. Помню весенний праздник в благоговейно поблекшей Флоренции, ее гремячие по-московски мостовые; и другое гулянье в Париже в опустошенном Сен-Клу — какие жалости подобные развлеченья, топот дешево разряженной толпы, какая грубь сапог, и только что по-русски не матерят» (Ремизов А. Канава // Ремизов А. Избранное / Подгот. текста, коммент. и послесл. А. А. Данилевского. Л., 1991. С. 542).

...самодовольство на цюрих[ских] [?] с[оциап]-д[емократических] собраниях... — Данное свидетельство подтверждает факт общения Ремизова с кругом социал-демократической русской эмиграции во время его летней поездки (1896) в Швейцарию, Германию, Австрию, откуда он вернулся с сундуком нелегатьной литературы.

С. 447. «Уведи меня в стан погибающих...» — Цитата из стих. Н. А. Некрасова «Рыцарь на час» (1860).

Видел муттер. — Слабеющее здоровье матери — постоянный мотив в письмах к Ремизову брата Сергея, жившего в 1917 г. вместе с ней во флигеле при усадьбе Найденовых. См., напр., его письмо от 26 мая: «У тебя, Алексей, есть „Воспоминания“ H. А. Найденова, пошлю в дополнение родословное древо

(хронологию проставь по селу Батыеву). Между прочим опасаюсь, как бы скоро не пришлось мне давать тебе грустную, но неизбежную телеграмму: маменька все хуже и хуже становится, часто впадает в забытье и говорит совершенно несвязные речи. Изо дня в день на моих глазах происходит угасание, и это приближение, это яркое ощущение неотвратимости рождает во мне какое-то неиспытанное чувство и не страх это и не жалость, а что-то иное; какая-то нежность, как к малому ребенку, хочется предупреждать желания, сделать хоть что-нибудь, что облегчило бы, принесло отраду в последний раз» (ИРЛИ. Ф. 256. Оп. 3. Ед. хр. 167. Л. 61).

С. 450. Аристократичность. — Наташа восприняла культивировавшееся а семье Довкгело представление о былой славе рода. «По преданию, сохранившемуся в семье Довкгело (или Довгело, как принято было писать эту фамилию в начале XIX в.), их род происходит от королевской литовской фамилии, родоначальником которой был, якобы, некий Явно (или Явнут) <...> К середине XIX в. от полулегендарного королевского происхождения семьи Довкгело остались только воспоминания да потомственное дворянство» (Бунич-Ремизов. Из воспоминаний... Л. 3-4). Аксиома о знатности своего рода составляла одну из основ самосознания С. П. Ремизовой. См., например, легендарное развитие этого постулата (с рассказом о старинном замке — родовом имении Довкгело) и упоминание о трудных отношениях Ремизова с родственниками жены у А. В. Тырковой: Тыркова-Вильямс А. Тени минувшего: Встречи с писателями // Воспоминания о серебряном веке / Сост., предисл., коммент. Вадима Крейда. М., 1993. С. 338. См. также критическую оценку этой легенды Б. Б. БуннчРемизовым, пользовавшимся «Записками» (1910 — 1912) брата С. П. Ремизовой — Сергея: «„Это была средняя усадьба, — вспоминает Сергей Павлович. — довольно-таки запущенная. Она никогда до конца не приводилась в порядок. Дом, выстроенный более 40 лет назад, стоит незаконченным... Не помню ни одной весны или осени, чтоб в эту усадьбу не заходили чужие свиньи и лошади через поломанную изгородь... Сад поломан и запущен“. Так что замок с башнями в усадьбе, о котором упоминается в „В розовом блеске“ (С. 385 — 387) — то ли легенда, то ли рухнул от ветхости до первых воспоминаний Сергея Павловича и Лидии Павловны» (Бунич-Ремизов. Из воспоминаний... Л. 9 — 10).

...о событиях 10. VI. сон был расстроенный. — См. статью «Подробности событий в Петрограде» (Киевская мысль. 1917. 13 июня. № 145. С. 4), где говорилось о «Съезде рабочих и солдатских депутатов» и возможных последствиях демонстраций.

С. 451. ...К[атерина] ~ балует ее между прочим. — Ср. свидетельство Б. Б. Бунич-Ремизова: «Моя мать <...> не раз говорила, что для нее самым родным человеком была воспитавшая ее Лидия Павловна, которую H. А. Ремизова всегда называла святой женщиной. Е. С. Семенова [подруга детства и юности Наташи. — А. Г.] утверждает, что на воспитание и особенно учебу Н. А. Ремизовой большое влияние имела не Лидия Павловна, а Екатерина Павловна, с которой племянница считалась больше, чем с не в меру баловавшей ее Лидией Павловной» (Бунич-Ремизов. Из воспоминаний... Л. 20).

С. 454. С. П. видела ~ бабушку Брешк[о-Брешковскую]. — В юности С. П. Ремизова была участницей революционного движения. Ср. позднюю запись

Ремизова: «С. П. была любимая „внучка“ Бабушки Брешковской. С. П. судилась по делу социалистов-революционеров и была приговорена. Просидела год в Предварилке и 3 года в ссылке в Вологодской губернии (Усть-Сысольск, Сольвычегодск и Вологда)» (Резникова. С. 28).

С. 455. Во сне ~ будто мы у Иды. — 20 июня Ремизов получил письмо С. Ремизова от 14 июня 1917 г. — ответ на свой запрос о возможности остановиться у кого-нибудь из родных в Москве (ИРЛИ. Ф. 256. Оп. 3. Ед. хр. 167. Л. 64 — 64 об.).

Умер ~ Волков. — О В. С. Волкове и его жизни в Пензе Ремизов вспоминал в кн. «Иверень» (Иверень. С. 124). В этой книге упомянуты также Н. В. Израильсон и Ольга Рунова, что дает читателю намек на семейную драму Волкова, раскрытую Ремизовым при переработке этой тетради Дневника в тетрадь «Заградительные вехи».

...Сергей рассказывает о новой квартире... — Тематика сна навеяна полученным 21 июня письмом Сергея (от 17 июня), где подробно сообщалось о квартире, предоставляемой Ремизовым родственниками в Москве (ИРЛИ. Ф. 256. Оп. 3. Ед. хр. 167. Л. 65 — 66 об.).

С. 457. ...о нашем простом роде. — Сублимация уничижительного отношения к роду Найденовых со стороны родственников С. П. Ср. в воспоминаниях Еунич-Ремизова: «Вся семья Довкгело очень отрицательно относилась к родным Алексея Михайловича, ставя их на одну доску с купеческим „темным царством“» (Бунич-Ремизов. Из воспоминаний... Л. 14). Подобное отношение было предвзятым: с середины XIX в. семья Найденовых принадлежала к культурной и финансовой верхушке московского купечества. Особую известность имел дядя Ремизова — Н. А. Найденов (1834 — 1905) — председатель Московского Биржевого комитета, глава найденовского Купеческого Банка и одновременно известный историк, автор многих книг, посвященных московским древностям.

С. 459. Сергей очень обижен. — Возможно, сон отражает тревогу Ремизова за судьбу брата, до июня 1917 жившего вместе с матерью в Сыромятниках. См. письмо Сергея от 9 июня: «Сообщаю тебе новость. Я из Сыромятников уезжаю по письменному требованию В. А. Найденова [их дяди. — А. Г.]. <...> Значит, произошла и у меня революция. В 42 года приходится начинать жить сызнова. Ну что ж, кое-что видал и испытан, попробую еще, да пожалуй это и к лучшему; одно только меня беспокоит — это маменька — я-то постараюсь обставить это незаметно для нее, но что поделаешь с окружающими бабами, которые уже начали свои некчумушные подвывания, как дескать сына от матери гонят и как она без него будет (ведь эти идиоты Найденовы не смогли сделать все это келейно), толку-то нет, а маменька сильно расстраивается, вчера пришлось доктора звать» (ИРЛИ. Ф. 256. Оп. 2. Ед. хр. 167. Л. 62 — 62 об.). См. дальнейшее развитие истории с изгнанием Сергея в его письме к Ремизову от 17 июня (второе письмо того же дня): «Сегодня утром покинул Сыромятники. В последние часы моего пребывания В. А. [Найденов. — А. Г.] устраивал всякие выпады, чтобы задеть мое самолюбие, имея целью, конечно, чтобы я сделал что-нибудь бестактное, словом как-нибудь нашумел и дал бы ему в руки козырь, но удовольствия этого я ему не доставил. Не могу я до сих пор взять в толк, не знаю чем объяснить эту подлую черту найденовщины — сделать другому

человеку нравственную боль безо всякой для себя выгоды. И черта эта не покидает человека, стоящего одной ногой в гробу. У нас стоит жара нестерпимая, 45° и выше. А это действует на состояние маменьки, последнее время к вечеру она бывает малосознательна, но, конечно, это полоумие может продлиться и год, и более. Уехал я не прощаясь, будто на службу ушел. Во всем доме [имеется в виду флигель матери Ремизова. — А. Г.] идет ремонт. Верх, говорят, будут сдавать. Приедешь и не узнаешь дома. А знаешь почему ремонтируют, несмотря на страшную дороговизну? А потому, что В. А. так сказал: с М. А. может что-нибудь случиться (по-русски: умрет) придут люди и увидят, что она жила в грязи. Продержали до 70 лет черт знает как, а стало быть как умрет, чтоб видели, что они все отдавали для ее покоя. Мерзавцы!» (Там же. Л. 65).

С. 459. ...Ряз[ановский] ~ прислал всего I письмо... — Сохранился ряд писем И. А. Рязановского Ремизову за лето 1917, касающихся присмотра за квартирой. О тревогах Ремизова свидетельствует, напр., ответное письмо Рязановского от 14 июля: «Дорогой Алексей Михайлович. Присланная Вами телеграмма испугала и расстроила меня. Успокойтесь, Бога ради, успокойте глубокоуважаемую Серафиму Павловну — все благополучно, квартира цела: в ней обитает матрос Балтфлота Иван Сергеевич [Соколов-Микитов. — А. Г.]. <...> Вообще нет повода беспокоиться, ибо в Вашей стороне на Васильевском Острове все хорошо, а в нашем краю, у Лавры были 3 — 4 да еще 7^го июля целые сражения» (ИРЛИ. Ф. 256. Оп. 3. Ед. хр. 180. Л. 28).

С. 460. ...маме (к[отор]ую ты называешь Симой). — Ср. воспоминания Б. Б. Бунич-Ремизова: Наташа «не имела представления о матери, свойственного детям, растущим возле родителей. Лидия Павловна рассказывала, каким непривычным было для девочки слово „мама“, которому ее пришлось учить, когда Серафима Павловна приехала в усадьбу: девочка привыкла называть мать так, как называли ее взрослые: Сима» (Бунич-Ремизов. Из воспоминаний... Л. 17).

С. 461. ...в Одессу переехали. И жалованья мне никакого. — См. вступление Ремизоза к разд. «Херсон»: «Сезон 1903 до поста 1904 г. в Херсоне с театром. С поста 1904 перекочевали в Одессу, а в мае в Киев. „Заведывание репертуаром“ оказалось шире, чем я думал: в мои обязанности входила и корреспонденция, и отправка на почту. Заниматься своим не оставалось времени. Вспоминаю это время, как тягчайшее. <...> Херсонским сезоном и кончилось мое театральное. В Николаев я ездил, а в Тифлис отказался. И начинается наша одесская страда» (На вечерней заре-2. С. 237).

С. 463. ...и «Лейла» пропала и «Табак». — Упомянутые в записи сна произведения Ремизова имели сложную историю создания и публикации. «Лейла» — балетное либретто. Единственный результат несостоявшегося замысла создать балет на музыку К. Лядова с хореографией М. Фокина см.: Встречи. С. 167 — 171. Текст опубликован под заглавием «Алалей и Лейла» в кн.: Ремизов А. Русалия. Берлин, 1922. Повесть «Табак» в первом изд. под загл. «Что есть табак» (СПб., 1908) отпечатана в 25 нумерованных экз.; второе издание под тем же заглавием вошло в кн.: Ремизов А. Заветные сказы (Пб., 1920), отпечатанную в 333 нумерованных экз. См. также публ. текста «Что есть табак» и комментарий: Aima mater (Тарту). 1990. № 2(4). Октябрь. С. 7 — 8 (подгот. текста и предисл. Е. Г.).

С. 464. ...показать Николу в Толмачах. — Братья Ремизовы родились в

собственном доме купца 2-й гильдии М. А. Ремизова в Толмачевском пер., д. 8, в приходе церкви св. Николая Чудотворца в Толмачах и были крещены в этой церкви.

С. 464. ...с описанием петербургских событий 2 — 4. VII. — В газете «Киевская мысль» (1917. Ks 163. 5 июля. С. 2 — 3) сообщалось о петербургских событиях, связанных с июльским правительственным кризисом и концом двоевластия.

Все живо представляю себе. — В газете «Киевская мысль» (1917. 6 июля. № 166. С. 3) было дано суммарное изложение событий 3 — 5 июля и сообщено о переменах в составе Временного правительства (отставка Г. Е. Львова, новый премьер — А. Ф. Керенский).

С. 465. ...но к людям нет. — Датее следует конец тетради, на ее последнем оборотном листе переписанный Ремизовым текст «Ессентукского документа».

С. 466. Ростань. — Раздел «IV Ростань» в рукописи иллюстрирован вырезкой из неустановленной газ.: «Ленин в гробу» с пометкой Ремизова «21.1.24 г.».

С. 467. В Круты... — Пейзаж, увиденный Ремизовым на станции Круты, остался для него одним из символических образов утраченной России. Он неоднократно вспоминал о нем в послереволюционных произведениях. См. одно из первых отражений этого образа в дарственной надписи жене от 1925 на кн. «Зга» (Прага, 1925): «Нынче в начале лета я открыл замечательную улицу rue Docteur Blanche, она между rue Rafet и трудной мне по выговору rue de l’Assomption. Я часто хожу на эту улицу. Dr. Белого, там около № 6 тополь (пирамидальный), ну точь такой на станции Круты. Я стою на противоположной стороне и смотрю на тополь, на шевелящиеся листья и прислушиваюсь к шуму их, тополь шумит особенно к вышине, не в стороны: шум идет, как по лестнице и я, глядя и слушая, вспоминаю Круты — поминаю твою землю, (у меня земли нету). Как странно, здесь в Париже уголок той России и мне кажется, что этот тополь упирается в то небо, как тот — гам в Кругах» (Каталог. С. 24 — 25).

..поехали в Таганку. — Ремизовы остановились в Москве на квартире В, М. Ремизова. См. письмо С. М. Ремизова брату от 17 июня: «О дне приезда своевременно сообщи Иде [жене Виктора. — А. Г.] и мне и с вокзала прямо сыпь в Таганку» (ИРЛИ. Ф. 256. Оп. 3. Ед. хр. 167. Л. 64).

Республику еще никто не установи!... — Запись сделана па чистой левой стороне развернутого тетрадного листа и в конце текста датируется 12 июля 1917.

С. 468. любит... — Далее следует запись народных слов и выражений.

С. 469. «Огненная мать-пустыня» — название рассказа Ремизова (впервые опубл.: Народоправство. 1917. 25 сентября. № 10); «Хвост неподобный» — вероятно, первоначальное название рассказа «Лис преподобный» (впервые опубл.: Красный балтиец. 1920. № 7); «Тощета» — первоначальное название рассказа «Тощета великая» (впервые опубл.: Народоправство. 1917. 16 октября. № 12).

«...как поступить с вашей квартирой...» — Летом 1917 в квартире Ремизовых жил И. Соколов-Микитов, так же как и И. А. Рязановский, постоянно сообщавший Ремизовым о ее сохранности. См. его письмо Ремизову от 30 июля: «Все цело — сохраню. Подходят голодные дни. Через два месяца в Петербурге все решится. Думаю о Вас и так решаю: лучше не приезжайте» (ИРЛИ. Ф. 256. Оп. 3. Ед. хр. 195. Л. 25); письмо от 24 июля: «Алексей Михайлович, у Вас все благополучно. Живу в Вашей комнате. Никто ко мне не ходит и не звонит, а чтобы

не одному быть, зажигаю лампадку и цветы у меня белы на столе» (Там же. Л. 27).

С. 471 Поразила ~ речь Керенек[ого] и Авксентьева... — Ремизов пишет о выступлениях, прозвучавших 4 — 5 августа на проходившем в Зимнем дворце Совещании представителей Государственной Думы, исполкомов комитетов Советов рабочих, солдатских и крестьянских депутатов и различных партий — в связи с событиями на юго-западном фронте.

Во сне видел скандальную историю с переводом драмы, к[оторую] я будто бы списал. — Возможно, сублимация истории 1909 — обвинения Ремизова в плагиате из-за его обработок фольклорных текстов (см.: Ремизов А. Письмо в редакцию. 29-го авг. 1909 г // Золотое руно. 1909. № 7-9. С. 145 — 148; см. также: Встречи. С. 26 — 30).

Гриша убиенный. — Имеется в виду Г. Распутин.

С. 472. Дождь. — После записи от 18 августа следуют вырезки из газет: «Демократия об обороне страны» (неуказ, газета от 8.VIII.1917); вырезка о телеграмме ген. Корнилова (Новая жизнь. 1917. 29 августа. № 114); статья «Генерал Деникин» (Русское слово. 1917. 29 августа).

С. 473. ...папиросы 2 к. враздробь. — После записи от 22 августа следуют вырезки из неуказанных газет: речь И. Г. Церетели (22.VIII); отрывок из обзора печати, посвященного анализу военного положения страны (1.IX).

Приходил медведчик с медведем ~ и обезьяной. — Ср. воспроизведение этого эпизода в кн. «Мышкина дудочка»: «Проходил медведчик с медведем и обезьянкой; обезьянка старалась идти по медвежьи, уморительно ковыляла. Дружная компания остановилась под нашими окнами. Пел медведчик заунывную песню — «косолапы да мохнаты» и о дикой цыганской воле; песней и начиналось, А медведь показывал — «как кисловодские кухарки ходят» — «как барышни танцуют». Я наблюдал с балкона; окно — настежь» (Мышкина дудочка С. 184).

С. 474. Принесли «Приазов[ский] край» от 30.VII1. — Имеется в виду редакционная статья «Подробности событий о корниловском мятеже»: «Арестованы были также Пуришкевич и Балашов. Вызванный генерал Алексеев прибыл в воскресенье и в течение всей ночи совещался с Керенским» (Приазовский край. 1917. 30 августа. № 207. С. 1).

С. 475. ...напечатано о увольнении Савинкова. — См., например, заметку «К отставке Савинкова»: «Б. В. Савинков ушел после того, как выяснилось, что посты военного и морского министров займут военные лица» (Приазовский край. 1917. 2 сент. № 210. С. 3).

С. 476. Савинков ~ к гибели нашей ~ положил свою руку. — Ср. ремизовскую характеристику Савинкова: «У Савинкова не было никакой подготовки и никаких познаний, нужных для „правителя“ государства. Вся жизнь ушла на организацию истребления. Очутившись у власти, он ничего бы не выдумал, ничего бы не изобрел: истребительный зуд истощил все его силы. <...> Савинковым нельзя сделаться, Савинковым надо родиться. Савинков чувствоват себя роковым — да он и был роковым» (Иверень. С. 266).

«Выступление солдаток». — Вырезка из неуказанной газеты.

Чрезвычайное собрание ~ орган[изации]. — Далее следует вырезка из неуказанной парижской газеты 1920-х о кончине Адолия Сергеевича Родэ — владельца петербургского ресторана «Вилла Родэ».

С. 477. Русский народ ~ плетни внизу лежат. — Первоначальный набросок пятого раздела «Слова о погибели Русской Земли».

С. 478. «Реквизиция хлеба». — Вырезка из неуказанной газеты.

...Пришвин ~ еще верит, что не погибла Россия. — Ср. в Дневнике Пришвина-I запись от 8 сентября: «Вы идете по России и видите опустевших озлобленных людей с расщепленной душой и спрашиваете себя: где же народ? <...> Брошена земля, хозяйство, промышленность, семья, все опустело, все расщепилось, озлобилось <...> Но действительная жизнь движется вокруг реальности (созидание). Тут в действительной жизни, в конце концов, какой-нибудь бычок жует мерно по старым часам, и как ни бейся, он быстрее не будет жевать, и не повернешь весну на зиму и осень не обернешь к весне. Тут все возможно и проверки нет никакой. Кто быстрее забежит вперед? И что увидит забежавший вперед?» (С. 360 — 361).

С. 479. ...говорил с Б[орисом] Викторовичем] ~ про него написать воспоминания. — Статья Ремизова «Савинков» опубл. в «Последних новостях» (1932. 13 марта. № 4008). Наиболее развернутая характеристика его личности и судьбы дана Ремизовым в гл. «Савинков. Le tueur de lions» книги «Иверень».

У победителей полная сытость... — Имеется в виду сдача и арест ген. Корнилова. «Генерал Корнилов сдался и арестован в ставке. Поднятое им восстание, таким образом, ликвидировано, — ликвидировано без пролития крови и в короткий срок» (Русские ведомости. 1917. 2(15) сентября. № 202. С. 1).

...прислали от нотариуса о векселе... — В архиве Ремизова имеется письмо нотариуса П. Федорова с требованием уплаты 40 рублей по приказу В. Кузнецова. Платеж до 3 часов пополудни 16 сентября 1917 (ИРЛИ. Ф. 256. Оп. 2. Ед. хр. II. Л. 43). Там же см. погашенный вексель Ремизова В. Кузнецову на 200 рублей (Л. 44).

С. 480. ...Замятин ~ вернулся из Англии. — В марте 1916 Замятин был командирован в Англию для наблюдения за строительством судов по русским заказам на заводах в Глазго, Ньюкасле, Сандерленде.

Настя. — О Насте см. Дневник Пришвина-I от 30 декабря: «Когда стучусь к Ремизову и прислуга спрашивает: «Кто там?» — я отвечаю, как условились с Ремизовым, по-киргизски. — Хабар бар? Значит есть новости. Девушка мне отвечает со смехом: — Бар! И я слышу через дверь, как она говорит Ремизову: — Грач пришел. Киргизские мои слова почему-то вызывают в пей образ грача, и всегда неизменно. Сама же Настя белая, в белом платочке, и притом белоруска. Кто-то сказал ей, что Россия погибает. <...> — Неправда, — говорим мы ей, — пока с нами Лев Толстой, Пушкин и Достоевский, Россия не погибнет. <...> Как-то на улице против нашего дома собрался народ и оратор говорит народу, что Россия погибнет и будет скоро германской колонией. Тогда Настя в своем белом платочке пробилась через толпу к оратору и остановила его, говоря толпе: — Не верьте ему, товарищи, пока с нами Лев Толстой, Пушкин и Достоевский, Россия не погибнет» (С. 396 — 397).

«Gloria in exselsis». — Опубл.: Скифы. Сб. 1-й. Пг., 1918. № 2.

«Видение». — Это набросок произведения Ремизова «Огневица». О попытке ее публикации свидетельствует письмо Г. Чулкова — редактора журн. «Народоправство» — Ремизову (от 29 декабря 1917): «Как быть с „Огневицей“?

Дальнейшее существование „Народоправства“ сомнительно. Нельзя издавать журнал во время гражданской войны: разрушенные почта и транспорт. Если к первому февраля не наступит умиротворения, „Народоправство“ отдаст Богу душу. „Огневицу“ сейчас поместить не можем. Я, пожалуй, отдам переписать ее на машинке. Один текст пошлю Вам, а другой оставлю — на случай, если...» (ИРЛИ. Ф. 256. Оп. 2. Ед. хр. 24. Л. 42). «Огневица» была опубл. в кн.: Ремизов А. Огненная Россия. Ревель, 1921. Она составила 2-й раздел книги, единственный из четырех, позднее не включенный в кн. «Взвихренная Русь». Образность «Огневицы», возможно, вызвана и постоянно читаемыми Ремизовым текстами протопопа Аввакума. Ср. видение Аввакума в тексте «Пятой челобитной»: «И лежашу ми на одре моем и зазирающу себе, яко в таковыя великия дни правила не имею, но токмо по чоткам молитвы считаю, и божиим благоволением в нощи вторыя недели, против пятка, распространился язык мой и бысть велик зело, потом и зубы быша велики, а се и руки быша и ноги велики, потом и весь широк и пространен под небесем по всей земли распространился, а потом Бог вместил в меня небо, и землю, и всю тварь» (Житие протопопа Аввакума им самим написанное и другие его сочинения / Подгот. текста и коммент. Н. К. Гудзия, В. Е. Гусева, Н. С. Демковой и др. Иркутск, 1979. С. 144).

С. 481. Измерила С. П. темпер[aтypy]... — В архиве Ремизова сохранился его температурный листок (ИРЛИ. Ф. 256. Оп. 2. Ед. хр. 1. Л. 22) и записи доктора Афонского о ходе болезни (Там же. Л. 19 — 19 об.).

С. 482. 1 мая 1918. — Дата-автограф поставлена над вырезкой из газ. «Новый вечерний час» (1918. 3 мая/20 апреля. № 72. С. 2), которая открывает новую тетрадь дневника, хотя на следующей странице продолжается дневник за 1917. Над записью от 20 октября ряд поздних неразборчивых помет, отдельных слов и фраза: «Они сидят и от ужаса друг у друга губы кусают».

С. 484. Остался у меня бронхит. — См. письмо Ремизова В. Г. Тучапской от 14 октября: «А тут вернулись с Кавказа, захворал я жестоко (крупозное воспаление легких), теперь поднялся, отдышиваюсь и какие дела не сделал, исполняю» (РГАЛИ. Ф. 420. Оп. 1. Ед. хр. 79. Л. 13).

...арестов[али] врем[енное] правит[ельство]... — Под текстом записи от 25 октября, завершающей страницу рукописи, приписка 1920-х: «оторопленный». Над текстом следующей записи приписка того же времени: «Б[ог] попустит кровав[ый] мор».

С. 485. Жалко мне Мих. Иван[овича], сидящего в Петроп[авловской] крепости. — М. И. Терещенко в числе прочих министров Временного правительства был арестован в ночь с 25 на 26 октября и препровожден в Петропавловскую крепость.

Вчера было избиение юнкеров. — Речь идет о подавлении выступления юнкеров Владимирского, Павловского и других петроградских военных училищ.

Сегодня целый день народ ~ Пришвин... — Ср. запись в Дневнике Пришвина-I от 29 октября: «Сбегал на 14 линию к Ремизову. Едва пропустили. Пропуск спрашивают через окошко в железных воротах. Узнали, пропустили вооруженные охотничьими ружьями дежурные домового комитета Каждый дом — маленькая крепость. <...> У Ремизова старик Семенов-Тяиьшанский по-старчески, учительно, как новую или им открытую истину, говорил: — Мы находимся во времена

Кромвеля и французской 1-й революции, а они хотят ввести пролетарскую республику. Нам нужна революция во имя [1 нрзб.] прав личности: то, что провозглашено в манифесте 17-го октября. Социализм — это антипод свободы личности. Просто сказать, что попали из огня в полымя, от царско-церковного кулака к социалистическому, минуя свободу личности» (С. 381).

С. 485. ...начал чтение своего временника. — Неясно, какой текст имеет в виду Ремизов. В журн. «Народоправство» (1917. 16 октября. № 12) появились части: «Язык запал», «Тощета великая», «Хлеба».

С. 486. ...при получении известия о сожжении Вас [алия] Блажен[ного] и разрушении Успенск[ого] Соб[ора]... — О значительных разрушениях культурных памятников Москвы при взятии власти большевиками писали многие газеты. См., например, сообщение газ. «Приазовский край»: «Разрушены все памятники. Вся Москва разгромлена. Кремль весь изрешетили» (1917. 7 ноября. № 264. С. 2).

Резолюция о несвободе печати. — В «Резолюции В ЦИК по вопросу о печати» от 4/17 ноября говорилось: «Восстановление так называемой „свободы печати“, т. е. простое возвращение типографий и бумаги капиталистам — отравителям народного сознания, явилось бы недопустимой капитуляцией перед волей капитана, сдачей одной из важнейших позиций рабочей и крестьянской революции, т. е. мерой безусловно контрреволюционного характера» (Декреты Советской власти. Т. 1. М., 1957. С. 43).

...увидала мою стену с игрушками... — Речь идет о ремизовской коллекции народных игрушек и природных курьезов. Ср. воспоминания М. Добужинского: «Квартира их была полна всевозможной курьезной чепухи, висели пришпиленные к обоям разные сушеные корни и „игры природы“, вербные чертики и прю <...> В советское же время его квартира (тогда на Васильевском [острове]) превратилась уже совсем в колдовское гнездо, разный чудовищный вздор был развешан на веревках, и стены были самим Ремизовым расписаны по обоям чертями и кикиморами (Добужинский М. В. Воспоминания. М., 1987. С. 277). О судьбе ремизовской коллекции см.: Грачева А. М. Алексей Ремизов и Пушкинский Дом (Статья 1. Судьба ремизовского «музея игрушек» // Рус. лит. 1997. № 1. С. 185 — 215).

С. 487. Сегодня выборы в Учред[ительное] Собр[ание]. — В Петрограде голосование rio выборам в Учредительное Собрание начатось 12 ноября. В архиве Ремизова сохранились удостоверения А. М. и С. П. Ремизовых за номерами соответственно 1449 и 1448 по выборам в Учредительное Собрание (ИРЛИ. Ф. 256. Оп. 2. Ед. хр. 1. Л. 20 — 21). Ремизовские ожидания на установление законной демократической власти, связанные с созывом Учредительного Собрания, прямо почти не выражены в сохранившихся письменных источниках. Неожиданное отражение их см. в дарственной надписи Ремизова жене в 1922 г. на кн. «Чаакхчыгыз-Таасу. Сибирский сказ» (Берлин, 1922): «Я думай (ждал) что в Учредительное] Собр[ание] съедутся все народы и через них я узнаю Сибирь» (Каталог. С. 22).

28 ноября — день, назначенный Временным правительством для созыва Учредительного Собрания.

С. 488. Убили Леонида Семенов[а]... — В последние годы жизни поэт

Л. Д. Семенов занимался крестьянским трудом на хуторе в Дашковском уезде Рязанской губ., где и был убит в собственном доме бандитами (см.: Л. Д. Семенов Тян-Шанский и его «Записки» / Публ. З. Г. Минц и Э. Шубина // Учен. зап. ТГУ. Вып. 14: Труды по рус. и слав, филологии. XXVIII: Литературоведение. Тарту, 1977. С. 102 — 146).

С. 488. На кутью пришли ~ Гребенщиков... — См. воспоминания Ремизова о Гребенщикове: «Я помню, в саму темь военного коммунизма, в годы 1918 — 1921, у кого только не было по слабости человеческой мысли бежать куда глаза глядят — „оставить Россию? А кому же сторожить русскую книгу?“ — Яков Петров приходил в ярость <...> В годы 1918 — 1921 я не помню жизнерадостнее человека во всем Петербурге: в какой только ячейке, па каком только собрании: и у балтморов, и у красноармейцев, и на всяких „трубошных“ заводах, во всех районных отделах и подотделах не выступал он, „бия себя в грудь“, часами читая о своем любимом библиотечном деле и библиографии, а после лекции — песни петь» (Встречи. С. 264 — 265).

Новый год встречал у нас Пришвин. — Ср. Дневник Пришвина-II, запись от 1 января 1918 г.: «Встретили Новый год с Ремизовыми: их двое и я, больше никого. На дворе стужа ужасная» (С. 5).

Русская литература ~ никогда не может встать в ряды торжествующей обезьяны. — 31 декабря 1917 г. вышел декрет о государственной монополии на издания всех русских классиков. Сотрудник газеты «Вечерний час» (с 1918 — «Новый вечерний час») П. Пильский объявил о проведении «Анкеты о монополии классиков» среди писателей. В связи с этим см. письмо Ремизова Ф. Сологубу от 1 января 1918: «Звонил Пильский написать ему для Вечернего Часа о декрете, унич[тожавшем] авторс[кое] право. Пильский сказал мне, что с Вамп разговаривал о этой анкете. Я написал, написал и сосед наш Пришвин. Завтра 1/2 9го утра пришлет Пильский ко Пришвину за рукописями» (ИРЛИ. Ф. 289. Оп. 3. Ед. хр. 580. Л. 24). Ср. запись в дневнике Блока от 1 января: «Новый год встретили с Любой, сочиняя ответ на анкету Пильского (отмена литературного наследства для „Вечернего часа“)» (Блок А. А. Собр. соч.: В 6 т. М., 1971. Т. 6. С. 319). Публикация материалов анкеты открылась сведениями о наследниках авторских прав Некрасова, Тургенева, Гончарова, Салтыкова-Щедрина и изложением мнения проф. С. А. Венгерова (1918. 2 января. .№> 1. С. 4). Во 2-м номере было объявлено, что итогом анкеты будет «принципиальная статья» Пильского, и приведены мнения Ф. Сологуба, Д. Мережковского, А. Блока. В частности, Сологуб отметил, что это постановление «несправедливо и нецелесообразно». В следующих номерах были напечатаны ответы Вас. НемировичаДанченко, Ан. Чеботаревской, Тэффи (4 января. № 3. С. 3); А. Куприна, А. Амфитеатрова, О. Миртова, М. Пришвина (5 января. № 4. С. 4). Далее публикация ответов прекратилась вместе с прекращением 11 января выхода самой газеты. В номере от 11 января (№ 5) появилась статья «Разгром редакции „Нового вечернего часа„», где сообщалось, что 6 января «помещение редакции подверглось разгрому. Из кладовых типографии было вывезено 5 бочек керосина и 1 бочка бензина. В редакции были разорваны и частью сожжены рукописи, а в конторе — книги» (С. 2). После этого публикация материалов анкеты не возобновилась, не появилась и итоговая статья П. Пильского. Очевидно, утрачен был и написанный ответ А. Ремизова. Приложенный к последней тетради

публикуемого Дневника текст о «торжествующей обезьяне», семантически перекликающийся со словами дневниковой записи от 1 января 1918, позволяет сделать предположение, что данный текст и есть неопубликованный ответ писателя на анкету. Беловой автограф того же текста хранится в архиве Ремизова в ИРЛИ (см. Приложение к наст. тому).

С. 488. ...битва под Разумником. — Тяжелый разговор, очевидно, был связан с появлением ст. Р. В. Иванова-Разумника «Две России» (Сб. «Скифы». Пг., 1918 [дата выхода: декабрь 1917]. Вып. 2. С. 201 — 231). См. комментарий к «Слову о погибели Русской Земли» в наст. изд.

Вчера арестовали Пришв[ина]. — M. М. Пришвин находился под арестом с 2/15 по 17/30 января 1918. Ремизов принимал участие в хлопотах по его освобождению. В архиве Ремизова сохранился документ на бланке Петроградской ЧК: «8 января 1918 г // Постоянный пропуск № 606 // Комиссару пересыльной тюрьмы // Прошу дать свидание госпоже Раздольской M. М. с арестованным Михаилом Михайловичем Пришвиным // Товарищ Председателя В. Яковлев // Секретарь И. Ильин» (ИРЛИ. Ф. 256. Оп. 4. Ед. хр. 4).

С. 489. Вчера убили Шингарева и Кокошкина. — Арестованные А. Н. Шингарев и Ф. Ф. Кокошкин были переведены из Петропавловской крепости в Мариинскую больницу для лечения. В ночь с 6/19 на 7/20 января оба были убиты ворвавшимися в больницу матросами.

С. 490. Разговор с Блоком о музыке... — Ср. в ст. «К звездам»: «Помню, после убийства Шингарева и Кокошкина говорили мы с Блоком по телефону — еще можно было! — и Блок сказал мне, что над всеми событиями, над всем „ужасом“ слышит он — музыку, и писать пробует» (Взвихренная Русь. С. 51,3). В этот день Блок закончил статью «Интеллигенция и революция».

...из Киева о убийстве митроп[олита] Владимира. — Газета «Новый вечерний час» (1918. 16/3 февраля. № 25. С. 2) сообщала о двух версиях убийства бывшего Петроградского, а тогда Киевского митрополита Владимира: «По одной — он убит случайно в своей квартире, а по другой, наоборот, он был выведен из своей квартиры и расстрелян у митрополичьего дома».

«Небесное знамение». — Вырезка из неуказ, газеты.

...сегодняшний сон о муттер... — Родные постоянно сообщали Ремизову об ухудшающемся здоровье матери. См., например, письмо С. Ремизова от 4 октября 1917: «Бываю я у маменьки, угасает она понемногу, начинает плохо видеть и плохо реагировать на окружающее»; его же письмо от 25 декабря 1917: «У маменьки бываю почти раз в неделю, живет она по инерции. Очень бывает рада мне, т. к. я приношу гостинцы. В разговоре сознается, что уже ничего не помнит и что все ей безразлично» (ИРЛИ. Ф. 256. Оп. 3. Л. 69 об., 71 об.).

С. 491. «Берестяной клуб» — впервые: Речь. 1912. № 268; «Голова» — впервые: Огонек. 1914. № 13; «Подожок» — впервые: Огонек. 1914. № 14. Все три сказки в той же последовательности включены в кн. «Сказки русского народа, сказанные Алексеем Ремизовым» (Берлин: изд. Гржебина, 1923). «Змея» — впервые: Записки мечтателей. 1921. № 2 — 3. Сборник «Сказки русского народа» был подготовлен для изд. Гржебина еще в Петрограде (см. письмо Ремизова В. Л. Львову-Рогачевскому от 7 декабря 1919 — РГАЛИ. Ф. 1100. Ед, хр. 45. Л. 2).

С. 491. Дата: 23 [II]/10[III] — описка Ремизова при пересчете на новый стиль: надо 23[II]/8[III].

С. 493. 1/2 с[ажени] дров. — Добывание дров стало одной из наибольших материальных тягот Ремизова. Сохранились документы 1918 — 1919, относящиеся к «отопительной проблеме». 25 декабря 1918 г. Ремизов подал письмо в Отдел заготовок Комиссариата народного просвещения: «Покорнейшая просьба отпустить дров для моей квартиры, состоящей из 4-х комнат на 6-м этаже» (ИРЛИ. Ф. 256. Оп. 2. Ед. хр. 16. Л. 53). Далее в бумагах Ремизова имеется акт: «10 декабря 1919 г. гражданину Алексею Михайловичу Ремизову, проживающему в д. № 31/33 по 14 линии, были привезены от объединенного кооператива «Домотоп» по квитанции] № 32086 дрова, коих по указанной квитанции должно было быть 1 1/2 саж[ени], между тем как фактически оказалось дров лишь одна сажень. Дрова в момент подвоза в дом были сброшены извозчиком в присутствии владельца А. М. Ремизова, а засим по переноске их на место и укладке в поленницу оказалась недостача таковых в количестве 1/2 саж[ени]» (ИРЛИ. Ф. 256. Оп. 2. Ед. хр. Лб. Л. 69).

Мороки — над текстом приписка 1920-х гг.: «(о международном полож[ении] по текущему моменту)».

С. 494. Кислово. — Ремизовы гостили у родителей И. С. Соколова-Микитова в с. Кислове Дорогобужского уезда. См. письмо Соколова-Микитова Ремизову от 5 июня 1918 г. «Дорогие Ал[ексей] М[ихайловнч] и С[ерафима] П[авловна]! Самое трудное дорога, как доехать. На станцию можно выслать рессорную бричку (не очень хорошую) и потихоньку доберемся. Самое страшное по железной дороге, — ехать теперь в теплушках, битком набитых жидовой и хамотой... Написал, было, вам большое письмо со всеми страхами, а старики запретили: „напишешь такое, они не приедут“. Очень хотят, чтобы вы приехали. Мама уж хлопочет: что едят, где кровати поставить. Окна в сад, на пчел. Ход отдельно в сад. Буду все по порядку. Старики мои, знаете вы, люди хорошие, однако есть в них от того, чего так не выносит Серафима Павловна. Но „чайничка“ в доме нашем быть не может. Насчет еды. Всего здесь вдосталь, а молока всего больше. Готовят же просто, едят некрасиво. Нет умелой прислуги. Ванны нет (есть баня). Очень неудобное нужное место. Цветов старики мои не любили (не думали о них) и перед домом свинячий плац. Зато, как хорошо в лесу и на реке! И лес, и река близко. Много будет ягод и грибов. <...> Если решитесь, присылайте телеграмму в одном слове: „решились“ или письмо и я постараюсь приехать» (ИРЛИ. Ф. 256. Оп. 3. Ед. хр. 195. Л. 35).

С. 495. «Повесть забавная о двух турках в бытность их во Франции». — Изложение сюжета этой повести включено Ремизовым в текст романа «Канава» (см.: Ремизов А. Избранное. Л., 1991. С. 520 — 521).

С. 496. ...2 письма [от] С. Р[емизова]... — Сохранилась открытка Сергея от 17/30 VII: «Завтра отбываю за границу [на Украину. — А. Г.] — имею пропуск на 2 месяца <...> еду в неизвестность и первобытным способом» (ИРЛИ. Ф. 256. Оп. 3. Ед хр. 167. Л. 74).

С. 499. ...часы с кукушкой... — Подобные часы были для Ремизова одним из символов домашнего очага. Они появлялись на всех квартирах Ремизова вплоть до известной «кукушкиной» комнаты в его последней парижской квартире

на ул. Буало, д. 7. Ср. финал его переезда на эту квартиру: «Кукушка закуковала и пошла жизнь» (Кодрянская. С. 64).

С. 499. ...представил себе устьсысолъскую осень... — См. воспоминания Ремизова о ссылке: «Перебрасывая из тюрьмы в тюрьму, судьба вывела меня путем „несчастных“ (говорю по-русски) от ковылевых степей сквозь вологодскую деберь на устье Сысолы, и там покинули на своей воле жить среди югры — „языка нема“. И только что ступил я на берег и очутился за злой изгородью частых кустов шиповника, сразу почувствовал — мое сердце поворотилось — и тоска обожгла мне душу. Этот воздух, эти краски, эти звуки — сырые туманы лукоморья» (Ивсрень. С. 157).

Тоска на меня нахлынула. — 1919 год начался для Ремизова рядом психологических потрясений и человеческих утрат. В ночь на 14 февраля он был арестован вместе с К. С. Петровым-Водкиным, А. 3. Штейнбергом, М. К. Лемке, Е. И. Замятиным, К. А. Сюннербергом, С. А. Венгеровым в связи с начавшимися преследованиями эсеровской прессы. 15 февраля вечером Петрова-Водки на, Лемке и Ремизова отпустили благодаря заступничеству М. Горького и А. Луначарского. В архиве Ремизова (ИРЛИ. Ф. 256. Оп. 2. Ед. хр. 12) сохранилось, очевидно, не понадобившееся, письмо на бланке Комиссариата народного просвещения (письмо — машинопись, подпись — автографы): «15 февраля 1919 г // Председателю Чрезвычайной Комиссии // № 2359/1 // тов. Скороходову // Очень прошу Вас разрешить свидание с арестованным писателем Алексеем Ремизовым, об освобождении которого я одновременно хлопочу, жене его Серафиме Павловне // Комиссар по Просвещению А. Луначарский // Секретарь А. Аронова». 16 февраля Ремизов получил срочную телеграмму от С. Ремизова: «Маменька скончалась похороны вторник восемнадцатого Сергей» (ИРЛИ. Ф. 256. Оп. 3. Ед. хр. 167. Л. 80). Приехать на похороны Ремизов не смог о чем уведомил брата в письме от 17 февраля (местонахождение неизвестно). В ответном письме от 22 февраля Сергей подробно описал похороны матери: «Сегодня получил твое письмо, Алексей, от 17/11. Телеграмму тебе я послал на другой день Сретенья утром в воскресенье на Николаевском вокзале по дороге на панихиду, послал бы я ее и раньше, но произошла путаница: последнее письмо от тебя я получил 17/Х без твоей пометки о квартире твоей, после этого писем не было и когда настал час известить тебя, то никто не знал адреса, некоторые говорили, что где-то на Песочной, но точно сказать никто не мог. Маменька умерла 31/1 ст[арого] ст[иля] в 11 ч. веч[ера] по нормальному московскому времени, умерла тихо, занеся руку, чтобы перекреститься (пальцы сложенные для креста так и остались). В пятницу утром известили меня, так что я пришел туда только в первом часу дня. Маменька очень изменилась, кожа да кости и маленькая стала, нос тонкий, щеки ввалились чуть-чуть напоминала ту карточку, где снята вместе с папенькой. Умерла на своей постели и на стол ее не клали, а в Сретенье в 6 ч. веч[ера] положили в гроб и вынесли к Грузинской, поставили в холодную церковь, где она и стояла до вторника. Во вторник в 10 ч[асов] мы с Викташей перенесли ее в правый престол для отпевания. Обедню служил саккеларий Успенского собора Пшеничников, а на отпевание вышли пять протоиереев и один священник при двух дьяконах. Отпевали по чину, как следует истово. В 1 1/2 ч[аса] привезли

в Покровский монастырь и похоронили рядом с бабинькой, поставили большой дубовый крест. Тяжело мне, Алексей, и горько на душе, нервы что ли истрепались, по каждый вечер не могу прогнать от себя воспоминаний прежнего, не могу сдержать себя, плачу. С радостью думаю, что завтра смогу сходить в Покровский монастырь. Живем мы все кое-как, вечно с нехваткой того или другого. Я лично ушел весь в работу: ухожу из дому в 8 ч. у[тра] и в 8 ч. в[ечера] прихожу обратно, а то и в ч[асов] 9 и даже позже. Я не голодаю и не нуждаюсь, но ведь я один и у меня до minimum’a ограничены потребности — не то, конечно, у Викташи, там зачастую голодно и очень. Интересно, как ты перемогаешься, почему ты попал на Гороховую и что там такое, что тебя оттуда выпустили. По конверту вижу, что ты служишь, должно быть, в Репертуарной секции и что начальство твое Всеволод. Но что и как из письма не видно» (ИРЛИ. Ф. 256. Оп. 3. Ед. хр. 167. Л. 75 — 75об.).

С. 501. Видел во сне Ф. И. [Щеколдина] ~ он пришел, прочитал о себе... — Ф. И. Щеколдин умер в начале 1919 г. от тифа. Похоронен на «Коммунистической площадке» кладбища Александро-Невской лавры. Речь идет о ремизовской статье-некрологе «Три могилы» (1919), посвященной С. М. Поггенполю, Ф. И. Щеколдину, В. В. Розанову. См. в этой статье оценку значимости личности Щеколдина для Ремизова: «Не могу я никак свыкнуться с этой бесповоротной мыслью. С похорон вернулся домой, поставил самовар и подумал: придет Федор Иванович, расскажу ему, как хоронили — не придет больше Ф. И. и на Пасху не жди. <...> Он был честнейший человек, самый надежный. И таким его знали во всех уголках России» (Крашеные рыла. С. 134; впервые опубл.: Записки мечтателей. 1919. № 1).

...видел В. В. Розанова. Будто спит он на кушетке. — В. В. Розанов умер 5 февраля. См. некролог Ремизова («Три могилы»): «Помер Василий Васильевич Розанов — самый живой из старших современников, всеобъемлющий, единственный в литературе русской, и одинокой в бродячей нашей жизни» (Крашеные рыла. С. 134). В последние годы жизни Розанова Ремизов постоянно просил знакомых, бывающих в Москве, узнавать о его положении. См., например, письмо А. А. Бородина Ремизову от 29 мая 1918: «Отдаю Вам краткий отчет в исполнении Ваших поручений. <...> Ездил в Лавру. Не без труда нашел на поляне Розановых. В. В. не было, как назло уехал в Москву, так что взять Вам Апокалипсиса (очень интересно и глубоко, особенно т. 2) не мог, но дочь обещала напомнить отцу, чтобы выслали. Варвара Дмитриевна выглядит ужасно, краше в фоб кладут. Вообще они все жалки, заброшены, раздавлены событиями. Долгов тьма, продают вещи, даже книги, живут без прислуги, В. Д. сама все делает с дочерьми на кухне, хотя едва на ногах держится. Жаловалась на невыносимую тоску и тяжелую старость. Все время заговаривается, не сразу меня признала. Дочь Таня рассказывала мне, что В. В. тоже в таком жалком виде. Он, между прочим, помирился <...> с Гершензоном, был на днях у М. О., и когда М. О. упомянул про Вас, он спросил: „А что Алексей Михайлович]; все еще читает лекции студентам?“ Очевидно, память у бедного очень слаба стала» (ИРЛИ. Ф. 256. Оп. 3. Ед. хр. 35. Л. 2 — Зоб.).

С. 502. ...вспомнил «Бесприданницу» с Коммиссаржевской. — Роль Ларисы в пьесе А. Н. Островского «Бесприданница» была одной из лучших в репертуаре

В. Ф. Коммнссаржевской. Ремизов видел ее в этой роли на сцене Театра Коммнссаржевской (1904 — 1906), где в 1907 была поставлена его пьеса «Бесовское действо».

С. 502. ...на 6 этаже живем, куда вода не подымается... — См. отражение тогдашнего быта А. Ремизова в «игровой» оценке В. Шкловского: «Зимой в 1919 году жил Ремизов в Петербурге, а водопровод в его доме взял да и лопнул. Всякий человек растерялся бы. Но Ремизов собрал у всех знакомых бутылки, маленькие аптекарские, винные и всякие другие, какие попались. Построил он их ротон в комнате на ковре, лотом брал по две и бежал по лестнице вниз за водой. При тако\! способе воду нужно носить для каждого дня недели. Очень неудобно, но — забавно» (Шкловский В. Zoo, письма не о любви, или Третья Элоиза. Пг., 1923. С. 27).

С. 503. Видел я... — Перерывы в ведении Дневника связаны с загруженностью Ремизова работой и домашними обязанностями. См. его письмо С. М. Алянскому от 13 мая: «Самуил Миронович, спросите сестру Вашу Берту Мироновну и сами подумайте: нет ли „приходящей“. Изнемогаю и дела не делаю. В. О. 14 л[иния]. 31. кв. 48. 209-69. Серафима Павловна захворала» (РГАЛИ. Ф. 20. Оп. 1. Ед. хр. 9. Л. 1).

Видел во сне А. А. Блока... — Тематика сна о Блоке навеяна реалиями быта Петрограда. См. описание одежды самого Ремизова: «Года военного коммунизма довели многих из нас до полной нищеты <...> Бедный Ремизов и впрямь стал походить на клошара, бродягу. Он обматывал себя тряпками, кутался в рваное трико, одевал на себя заплатанную, в цветочках кофточку Серафимы Павловны» (Анненков Ю. Дневник моих встреч. Цикл трагедий. Т. 1. Л., 1991. С. 207 — 208).

Подумал о Горьком: сколько он видит слез... — См. итоговую оценку взаимоотношений Ремизова с М. Горьким в годы революции в статье Ремизова «Три письма Горького»: «В жестокие годы русской жизни, когда на Взвихренной Руси творился суд непосужаемый, в революцию 1917 — 1920, самым громким именем — я свидетель того времени — назову Алексей Максимович Горький. Сколько было сохранено жизней <...> Сколько раз в эти годы обращались ко мне, потому что известно, я писатель, а значит, свой Горькому, похлопотать перед Горьким: последняя минута — единственная надежда — спасти от смерти. Я не знал ни тех, кто просит, ни тех, за кого просили. И всякий раз пишу одно и то же: Алексей Михайлович, умоляют спасти. И адрес. А потом ко мне придут благодарить за Горького» (Встречи. С. 120).

С. 504. На жалованье жить невозможно. — См. письмо Ремизова редактору журн. «Рабочий мир» П. H. Зайцеву от 19 июля 1919: «Очень трудный м[еся]ц, надо много денег, ч[то]б[ы] к[а]к-н[и]б[удь] перебыть. Берите за 3 р[у]б[ля] Лиса» (ИРЛИ. Ф. 256. Оп. 2. Ед. хр. 23. Л. 54).

С. 505. ...венец дел ~ раз в неделю пообедать. — Ср. в письме Ремизова к С. М. Алянскому от 23 октября: «Самуил Миронович, если есть какая-нибудь возможность, найдите клад золотой и дайте мне малость» (РГАЛИ. Ф. 20. Оп. 1. Ед. хр. 9. Л. 8).

...назначено общее собрание для ликвидации Театрального] Отд[ела]. — См. письмо Ремизова H. Г. Виноградову от 6 февраля 1920: «Часто за зиму

думал о Вас, а ведро, бочка и кастрюли всякий божий день напоминают. Всю зиму воды не было и теперь нету. Как прожили, один Бог весть. <...> С ноября служу в ПТО (Петербургское] [Театральное] отделение), просп[скт] Володарского (Литейный, 46) на прежнем положении: чл[ен] реперт[уарной] только не секц[ии], а коллегии, а упразднят коллегию, уж не знаю, в комиссию, д[олжно] б[ыть], попаду. Хожу пешком, трамвай ходит только до Адмнралт[ейства]. Очень за зиму измучился. Придешь домой, за кухню и стал я уж нынче и водонос, и кухон[ный] мужик, и судомойка, и младший дворник и еще, и еще, и еще не перечислишь. На письмо времени и не стало. Мы туг все на литеры разделены: фнзич[еский] труд — А — 1 ф[унт] хлеба в день; менее тяжел[ый] — Б — 1/2; и самый легкий (умственный, напр[имер]) — В — 1/4. Я в В попал» (Письма А. М. Ремизова Н. Г. Виноградову / Публ. А. М. Грачевой // Алексей Михайлович Ремизов. 1877 — 1957 — 1993. Былое и думы. Однодневное благотворительное литературное приложение. СПб., 1993. С. 10).

С. 505. Я прослужил год... — Ремизовская оценка своей службы в ТЕО и ПТО дана в тексте дарственной надписи жене на кн. «Крашенные рыла»: «С ней связана вся моя страда театральная, все тягчайшие годы 1917 — 1921 — жгучая память и ответ, как человек над человеком мудровать может» (Каталог. С. 23).

С. 506. «Бебка» — впервые опубл.: Курьер. 1902. 21 ноября (4 декабря).

Ничего не пишу. — Ср. оценку ситуации в письме Ремизова В. Л. Львову-Рогачевскому от 7 декабря 1919 г.: «Тьма холодная и повинность му скульная убивают меня. Не хватает времени, и сил мне от Бога отпущено мало» (РГАЛИ. Ф. 1100. Оп. 1. Ед. хр. 45. Л. 2).

С. 507. Реестр писем. — Первоначальный план Ремизова передать весь свой архив в Публичную библиотеку был впоследствии изменен. Писатель разделил его на две части: письма и документы до 1912 включительно переданы в Публичную библиотеку (ныне: РНБ). См. в Отделе Рукописей РНБ составленную Ремизовым опись передаваемых писем от 23 ноября 1919 г. (Ф. 634. Ед. хр. 273). В нее включены 224 единицы хранения. Перечисленный состав описи не соответствует полностью реальному наличию документов. Вторая часть архива, включающая в основном письма от 1913 до 1921 и творческие рукописи последнего русского периода творчества, поступила в «Дом литераторов» (ныне хранится: ИРЛИ). Передаточная опись владельца архива отс\тствует. Несовпадение фактического и заявленного в описи количества писем к отдельным адресатам подтверждает изменение воли Ремизова передать все письма на государственное хранение. В начале 20-х гг. творческие рукописи были взяты друзьями Ремизова из «Дома литераторов» и возвращены автору. Отдельные письма (Блока, Горького и др.) были им взяты с собой при отъезде из России. Так, им были отобраны все 18 писем Розанова, впоследствии использованные при работе над кн. «Кукха. Розановы письма» (оконч. в Берлине 8 нюня 1923, изд. 1923).

...разрешение на мои книги — печатать. — Речь идет о разрешении издать в «Алконосте» кн. «Что есть табак» с новыми рисунками Сомова. Издание было приостановлено зав. Петроградским отд. Госиздата И. И. Поповым по решению рабоче-крестьянской инспекции, увидевшей в рисунках порнографию.

История несостоявшегося издания подробно изложена в кн. «Встречи» (С. 78 — 81). См. также дарственную надпись жене на кн. «Царь Додон» (1923), отразившую перипетии издания: «Рисунки вышли неудачно — слитно, ничего не поймешь. Книжка вышла, когда жили на Троицкой. Рабоч[е]-крест[ьянская] инспекция возбудила дело по заявлению какой-то: „у наших детей нет учебников, а тут какую-то похабщину издают, бумагу тратят“. А писалось давно, в 1907 г. Материалом послужила народная сказка. А бумага действительно хорошая, и действительно ее так мало, что ни одного учебника не напечатать» (Каталог. С. 21).

С. 507. В ту ночь приснилось мне... — Описание сна от 20 марта включено в ст. «Ни за нюх табаку» (1920) — рецензию на пьесу Е. Замятина «Огни св. Доминика». Вошла в кн. «Крашеные рыла» (С. 92 — 93). Там же и оценка сна: «Не от того, что накурился я шалфею, не от боли моей изводящей явился мне ночью со стуком и пламенем демон безводной пустыни, нет, прочитанная на ночь пьеса взбудоражила меня» (С. 93).

С. 508. ...I день Пасхи... — Над текстом приписка 1920-х: „Крептюков.“

С. 509. Копнул переплет «Мысленного рая»... — Имеется в виду старопечатный сб. «Рай мысленный» (1658 — 1659). В него вошло сочинение патриарха Никона «Слово благополезное о создании монастыря пресвятые Богородицы Иверския».

Завтра к Ложкомоеву ~ стоять в очереди, клянчить. — См. воспоминания Ремизова: «Помню из петербургской жизни 1919 — 1920 г. товарищ Ложкомоев из Петрокоммуны на керосиновых прошениях Ремизова ставил резолюцию и всегда „выдал.“ — и исключительно за почерк» (Куковников В. [Ремизов А.] Рукописи и рисунки А. Ремизова // Числа. 1933. Кн. 9. С. 194).

С. 510. 15.III.1921. — Далее записи в конце тетради 1919 г.

Пишу тебе письмо, стихами... — Текст частушки — запись рукой неустановленного лица.

Гошку — еда. Одно из трех «обезьяньих» слов, приведенных в Конституции Обезьяньей Великой и Вольной Палаты (Обезвелволпала). Впервые опубл. под загл. «Обезвелволпал»: Бюллетени Дома искусств в Берлине. Февраль/март 1922. № 1/2.

На новую квартиру переехали... — Последний петроградский адрес Ремизова: «Отель № 1 Петросовета», Троицкая ул., д. 4, кв. 1. Писатель вспоминал о мотивах переезда: «Зиму 1919 года мы вытерпели на нашей хорошей квартире в доме Семенова-Тянь-Шанского на Васильевском острове. Больше терпеть стало не под силу. Во „Взвихренной Руси“ в рассказе „Труддезертир“ полная картина нашего „жития“. В мае 1920 года мы переехали на Троицкую в „Первый Отель Петросовета“ (это устроила С. Н. Равич, знакомы с Вологды). С Троицкой мне было совсем близко на Литейный в дом Юсупова — ПТО. Я состоял при М. Ф. Андреевой и дважды в неделю ходил на „призрачные заседания театральной коллегии“. Близко мне было и в Дом Литераторов на Бассейной, а то изволь переть с 14-й линии! И Серафиме Павловне в Аничков Дворец — она учила моряков 2-го Гвардейского „берегового“ экипажа» (Встречи. С. 68 — 69).

С. 512. Писал 1 сцену из Китовраса. — Историю создания пьесы-мистерии «Кнтоврас» и публикацию ее текста см.: Грачева А. М. К истории невоплощенного драматургического замысла А. Ремизова и А. Блока («Соломон и Китоврас») // Сб.: Александр Блок. Материалы и исследования. Вып. 3. СПб., 1998. С. 138 — 178.

...статью о Скоморохах... — Неясно, о какой статье идет речь. В это время Ремизов работал над циклом «Скоморошьих сказок» (их рукопись, датированная «9.11.1920 г.», — РНБ. Ф. 1012. Собр. В. С. Спиридонова. Ед. хр. 7). Отдельное издание не осуществилось. Цикл вошел в кн. «Сказки русского народа, сказанные Алексеем Ремизовым».

«Шум города» — название цикла рассказов, публиковавшихся в еженедельнике «Красный милиционер»: «Звезды», «Заборы», «Изошел» (1920. № 4), «Рождество» (1921. № 1/15).

...переписку Гершензона и Вяч. Иванова. — Имеется в виду рукопись кн.: Вячеслав Иванов и М. О. Гершензон. Переписка из двух углов. Пг., 1921.

...выручать рукопись своего «Рва львиного». — Публикация романа «Канава (Ров львиный)», первоначально предполагавшаяся в нзд-ве Гржебина, затягивалась, и Ремизов искал другие пути для осуществления издания. В частности, он получил от В. Л. Львова-Рогачевского официальное предложение опубликовать роман в Москве в письме от 1 сентября: «В ответ на Ваше письмо относительно „Рва львиного“ мы писали Вам, Алексей Михайлович, но ответа никакого не получили до сих пор. Между тем книга Ваша „Ров львиный“ включена в список книг, назначенных к печатанию в первую очередь и редакция ждет ее получения с большим нетерпением» (ИРЛИ. Ф. 256. Оп. 3. Ед. хр. 126. Л. 9). В ответном письме ог 7 декабря 1919 Ремизов сообщал о положении дел с рукописью: «„Ров львиный“ лежит у Гржебина. На него сделан контракт. Но я еще не подписал только по хвори моей. Чтобы взять у Гржебина Р[ов] Л[ьвиный] надо ему 15000 заплатить... 15000 я получил от Гржебина, но этой суммой не оценивается Р[ов] Л[ьвиный], в нем 8 листоч. Напишите сколько я могу получить за Р[ов] Л[ьвиный], сколько оценивается лист, вообще какие условия. Может, можно было сначала через альманах провести» (РГАЛИ. Ф. 1100. Оп. 1. Ед. хр. 45. Л. 1).

С. 513. Уельс шоколаду не ел! — Банкет в честь Г. Уэллса в Доме Искусств описан в мемуарах Г. Иванова: «Приглашенные — человек тридцать — собрались к сроку, прохаживались мимо столовой и поглядывали па сервированный великокняжеской посудой стол. Всех интересовал завтрак. <...> Банкет был позорный. Уэллс с видимым усилием ел „роскошный завтрак“, плохо слушал ораторов и изредка невпопад им отвечал. <...> Уэллсу меню завтрака явно не понравилось» (Иванов Г. Мемуары и рассказы. М., 1992. С. 66 — 67). См. также отражение того же события в кн. Уэллса «Россия во мгле» (Уэллс Г. Собр. соч.: В 15 т. Т. 15. М., 1964. С. 322, 333).

...расправляли серебро для игрушечной стены моей... — Стены в квартире Ремизова были украшены игрушками и рисунками, приклеенными к обоям и посвященными, главным образом, Обезвелволпалу. См. первоначальный печатный текст «Манифеста» Обезвелволпала: «Есть асычий нерукотворный образ — на голове корона, как петуший гребень, ноги — змеи, в одной руке — венок, в другой — треххвостка — на стене написан в рост человечий в Петербурге, на

Васильевском острове, д. 31, кв. 48, на самом на верху, куда и вода не подымалась и носить дрова отказывались, где только жили люди да гулял ветер» (Ремизов А. Ахру. Берлин; Пб.; М, 1922. С. 49 — 50). Настенные рисунки были украшены аппликациями из «серебряной» оберточной бумаги из-под чая. См. фотографии интерьера последней квартиры Ремизова: Ремизов А. Альбом. 1920 — 1950. — ИРЛИ. Ф. 256. On. 1. Ед. хр. 54. Л. 12 — 17.

С. 514. Шапошников] — [без стихов] за повинностью... — В архиве M. Горького хранится рекомендательное письмо Ремизова от 12 января 1921, представляющее поэта H. А. Шапошникова, с приложением его шуточного пропуска-удостоверения в том, что он — «Пищик Посол из Обезьяньей великой вольной палаты» (ИМЛИ. Архив. А. М. Горького. КГ-П. 65.10.7).

С. 515. Читал ~ «о человеке, звездах и о свинье». — Сохранились рисованные автором афиши выступлений Ремизова в «Доме Искусств» в 1920 г. (РГАЛИ. Ф. 420. On. 1. Ед. хр. 47. Л. 1 — 6). Эссе «О человеке, звездах и свинье» впервые опубл.: Сб. Дом искусств. № I. Пб., 1921.

С. 516. Рассказывав о Достоевском... — Возможно, на основе этой лекции возникло эссе «Огненная Россия» (опубл. впервые: Дом литераторов. Пушкин... Достоевский. Пб., 1921. № 16). Позднее текст включен в кн. «Взвихренная Русь»).

«Яблоки». — Рассказа с таким названием не выявлено.

С. 517. Вечером на «Короле Лире». — Речь идет о спектакле «Король Лир»

B.Шекспира в Большом Драматическом театре. См. письмо Ремизова к Блоку — председателю режиссерского управления театра от 6.IX.1920 (возможно, публикаторы письма неправильно прочитали дату): «Дорогой Александр Александрович! Дайте, если можно, билет на 1-ое представ<ление> б<ывшего> К<ороля> Лира для Серафимы Павловны. О себе прошу: мне все равно куда, в ложу ли, под ложу ли. Какой знак билетный? Теперь с Троицкой близко» (Александр Блок. Новые материалы и исследования. Кн. 2. М, 1982 (Лит. наследство. Т. 92).

«Заячьи сказки». — Над циклом «Заячьи сказки» Ремизов работал в 1916 — 1918 гг. Первая публикация цикла: Игра. 1918. № 2. Напряженное ожидание разрешения на выезд отражено в дарственной надписи жене на кн. «Ё. Заяшные сказки тибетские» (Чита, 1921): «С этой книгой связано наше ожидание: что решит наша судьба — останемся в Петербурге или уедем. И уехали» (Каталог. C.21).

С. 518. В этой квартире... — Запись сна С. П. Ремизовой.

С. 521. ...в 3 часа ночи поезд... — Ср. фиксацию событий отъезда в кн. «Огненная память», где цитируются личные записи Ремизова: «В ночь перед отъездом, 5-го августа: „как не хотелось уезжать. Всю ночь продумал: не хотелось. Но потом как оборвало, а у С. П. открылось на границе: ей так не хотелось расставаться“. Целый день в Петербурге ушел на переезд с одного вокзала на другой, на формальности и на обыск. Потом переехали в Ямбург, где поезд простоял весь день и всю ночь. Дорога продолжалась пять дней. В Нарве — одиннадцатидневный карантин. И только утром 23 августа Ремизовы добрались до Ревеля. В 1921 году А. М. было всего 44 года. Но и тогда, сильно близорукий, он всего боялся, чувствовал себя потерянным. „Утром до обеда меня гоняли иа вокзал выгружать багаж (11.VIII). Переходил по мосту

через Нарову — это для меня такой ужас: что хотите, только не переходить мост...“; „12.VIII — заставили мыть пол. Мне это ничего не значит, я и натирать могу. Только бы не переходить мост!“ 18 сентября Ремизовы покинули Ревель, а 21.IX. 1921 приехали в Берлин» (Резникова. С. 61).

С. 521. ...стоят до 8 часов зря... — См. воспоминания Ремизова о переходе границы: «И разве могу забыть я холодный августовский вечер. А это было в день смерти Блока. Наш телячий поезд по пути к Нарве, нейтральная зона: на той стороне солдат в щегольской английской форме, сапоги по поле, а на этой — наш русский. И каким нищим показался мне этот красноармеец. И вдруг я услышал за спиной голос: «Прощайте, товарищ!» И этот голос прозвучал отчетливо, в нем было такое кипящее — из рассеченного сердца последним словом. И на это последнее слово — Россия! — я весь вздрогнул. Я видел, как красноармеец как-то с затылка неловко снял свой картуз, я видел, обернувшись, — я встретил, и не забуду, глаза — дальше и сверху глядели они, горя, и я узнал этот голос, — над раскрытой могилой» (Подстриженными глазами. С. 15).

...была дезинфекция и в карантине. — О карантине в Нарве см. позднюю запись Ремизова <1940-е?>: «Это как после пожара в глазах огонь — такое я увидел в карантине в Нарве, куда попали мы из России в августе 1921 г. Особенно мне памятны танцы: молчаливо-кружащиеся пары. Мне казалось, что прожитые годы в Революцию забили рты на клей: какое жуткое молчание с невыбивающимися словами из-под. И тоже особенно памятно: звероподобный начальник с лицом расплющенным масляным, — он танцевал всякий вечер. Остановившийся огонь в глазах и разочарование: карантин на две недели — каторга! Те же самые порядки, от которых, думалось, наконец-то, избавился. Тягчайшее воспоминание» (Собр. Резниковых).

Известие о смерти С. М. Городецкого. — Сообщение ложное.

С. 522. Неужто Гумилева расстреляли? — Н. С. Гумилев был расстрелян в ночь с 24 на 25 августа 1921 г. по обвинению в участии в контрреволюционной организации.

Два мира борются... — Записи слов и частушек рукой неустановленного лица на последнем листе тетради.

«Трудовая повинность». — Вырезка из неуказанной газеты.

С. 523. ...сны о духе. — Далее следует 13 страниц с вырезками из газет, посвященных теме, надписанной Ремизовым над первой из них («Подробности убийства Караулова»): «Сто голов за одну нашу», т. е. теме «красного террора».

С. 529. ...я тогда и познакомился с Карпинским... — См. воспоминания Ремизова: «Всю зиму мы прожили на Дворянской у Дружбацких. А по весне нас всех турнули. Их барский дом за долги был продан <...> Новые владельцы шли той же дорогой по липкому серому снегу нам навстречу: Карпинские. Студент — Вячеслав Алексеевич — с нами поздоровался. (Его путь тоже как и мой: Вологда, потом эмиграция, а в революцию редактор „Деревенской бедноты“» (Иверень. С. 120).

С. 533. ...в год революции 1917-ый. — К Дневнику приложены отдельные листы с автографами — «обезьяньими текстами»: 1) «Вонючая торжествующая обезьяна...» 2) «Из временника» («Спешу тебя уведомить, друг мой...») — в дальнейшем включено в гл. «Рожь» кн. «Взвихренная Русь» под загл. «Донесение обезьянского посла обезьяньей вельможе» (С. 293 — 295).

---

---