РОЗАНОВ

Впервые опубликовано: Новое литературное обозрение. 2000. № 43. С. 211—213 (публ. Е. Обатниной).

Текст печатается по беловому автографу, хранящемуся в фонде Н. В. Зарецкого (Прага) в соответствии с современным правописанием и сохранением авторской пунктуации. Рукопись представляет собой раннюю редакцию текста, впоследствии вошедшего с книгу «Встречи. Петербургский буерак» (С. 105—108) как часть очерка «Розанов», под самостоятельным названием «Выхожу один я на дорогу». Варианты текста также вошли в книги «Учитель музыки» и «В розовом блеске». В сравнении с публикацией во «Встречах» очерк имеет значительные разночтения. Одна из его первых черновых редакций находится в коллекции Т. Уитни (Амхерст).

С. 473. Розанов, исповедник пламенной веры в Вия, Пузырь и Тарантул в их надзвездном цветении... — См., например, розановскую апологию язычества в «Предисловии ко второму изданию» книги «В мире неясного и нерешенного» (1904) (Розанов В. В. В мире неясного и нерешенного. М., 1995. С. 8—20).

...разве что для «Опыта». — Вероятно, подразумевается книга В. Розанова «Легенда о Великом инквизиторе Ф. М. Достоевского» (1894), которая имела подзаголовок «Опыт критического комментария».

...«в утробе матери скопцом зарожден!» — Ср.: «Интересна половая загадка Гоголя. <...> Он бесспорно “не знал женщины”, т. е. у него не было физиологического аппетита к ней» (Уединенное. С. 262).

...«русалка, утопленница ~ Ничего!!!» — См.: Уединенное. С. 118.

...написал — дело своей жизни — «Семейный вопрос»... — См.: Розанов В. В. Семейный вопрос в России: В 2 т. СПб., 1903.

С. 474. ...<не> «ненавистный темный лик Голгофы, опечаливший землю», а Светло-Христово Воскресение... — Ср.: «...в Спасителе нужно

поклониться не чертам Голгофы, не печали гроба, но чертам Вифлеема, восторгу “Боговоплощения”» (Розанов В. В. В мире неясного и нерешенного. М., 1995. С. 74).

С. 474. После «Норы»... — Пьеса норвежского драматурга Г. Ибсена (1879).

А Розанов смел говорить «я есмь»... — Ср.: «Я никогда не сочинял. Суть моя “Я есмь я” — вот моя литература» (Розанов В. В. Мимолетное. М., 1994. С. 288).

«...если уже раз мне дали сознать, что “я есмь” ~ за что меня после этого будет судить?» — Слова Ипполита Терентьева — одного из героев романа Достоевского «Идиот» (Достоевский 8. С. 344). Ср. также: «Дмитрию <Карамазову> суждено возродиться к жизни; через страдание он очистится; он, уже только готовясь принять его, ощутил в себе “нового человека” <...> Вместе с очищением в нем пробуждается сила жизни: “В тысяче мук — я есмь, в корче мучусь — но есмь” — говорит он накануне суда, который, он чувствовал, окончится для него обвинением. В этой жажде бытия и в неутолимой же жажде стать достойным его хотя бы через страдания опять угадана Достоевским глубочайшая черта истории, самая существенная, быть может центральная» (Розанов В. В. Легенда о Великом инквизиторе Ф. М. Достоевского. М., 1996. С. 42—43).

...кого же и вспомнить, когда гремит весна... — Ср., например, с высказыванием Розанова о Мопассане в статье «Один из певцов “вечной весны”» (1909): «“Божественный” характер любви и весенних сил природы открывается только из их связи с последующим» (Розанов В. В. О писательстве и писателях. М., 1995. С. 362).

С. 475. Выхожу один я на дорогу... — Ср. со словами Розанова из статьи «“Демон” Лермонтова и его древние родичи» (1902): «...звезды в самом деле романтичны, а любовники все и до сих пор великие звездочеты, звездо-мыслители и звездо-чувственники. Пусть кто-нибудь объяснит, отчего влюбленные пристращаются к звездам, любят смотреть на них и начинают иногда слагать им песни, торжественные, серьезные:

Ночь тиха, пустыня внемлет Богу,
И звезда с звездою говорит, —

как написал наш романтический поэт, которому мерцала любовь и в дубовом листке, и в утесе, мерцала при жизни и за гробом» (Розанов В. В. О писательстве и писателях. С. 99).

На с. 134, 243, 348—349 воспроизведены рисунки А. М. Ремизова.