Матрёнин двор

Первоначальное название «Не стоит село без праведника». Окончательное заглавие предложил на редакционном обсуждении 26 ноября 1962 г. Александр Твардовский. «“Название не должно быть таким назидательным”, — аргументировал Александр Трифонович. “Да, не везёт мне у вас с названиями”, — отозвался, впрочем довольно добродушно, Солженицын»**.

Работа над рассказом была начата в конце июля — начале августа 1959 г. в посёлке Черноморском на северо-западе Крыма, где в 1958 г. поселились супруги Николай Иванович и Елена Александровна Зубовы, друзья А. С. по казахстанской ссылке (им на хранение автор привёз машинописные копии своих пьес, лагерной поэмы и первой, атомной, версии романа «В круге первом»). Закончен рассказ в декабре того же года.

26 декабря 1961 г. А. С. передал рассказ Твардовскому. 2 января 1962 г. состоялось его первое обсуждение в журнале. Почти три часа Твардовский кружил над рассказом, говорил и говорил, пытаясь объяснить автору, а заодно и себе, почему «эта вещь не может быть напечатана»***. Однако рукопись попросил оставить в редакции.

После публикации «Одного дня Ивана Денисовича» редакция «Нового мира» вернулась к рассказу «Не стоит село без праведника». «Такова была сила общего захвала, общего взлёта, — говорит А. С., —ч то в тех же днях сказал мне Твардовский: теперь пускаем “Матрёну”! Матрёну, от которой журнал в начале года отказался, которая “никогда не может


* Архипелаг ГУЛАГ... Т. 4. С. 78.

** В. Лакшин. «Новый мир» во времена Хрущёва. С. 90.

*** Бодался телёнок с дубом. С. 33.

595

быть напечатана”,—теперь лёгкой рукой он отправлял в набор, даже позабыв о своём отказе тогда!»* 18 ноября 1962 г. Твардовский записал в дневнике: «К сегодняшнему приезду Солженицына перечитал с пяти утра его “Праведницу”. Боже мой, писатель. Никаких шуток. Писатель, единственно озабоченный выражением того, что у него лежит “на базе” ума и сердца. Ни тени стремления “попасть в яблочко”, потрафить, облегчить задачу редактора или критика, — как хочешь, так и выворачивайся, а я со своего не сойду. Разве что только дальше могу пойти»**.

Узнав, что цензура вырезала из «Нового мира» (1962. № 12) воспоминания Вениамина Каверина о Михаиле Зощенко, Лидия Чуковская записывает 5 декабря 1962 г.:

«.. А вдруг и Солженицына вторую вещь не напечатают? Мне она полюбилась более первой. Та ошеломляет смелостью, потрясает материалом, — ну, конечно, и литературным мастерством; а “Матрёна”... тут уже виден великий художник, человечный, возвращающий нам родной язык, любящий Россию, как Блоком сказано, смертельно оскорблённой любовью.

Недаром славит каждый род
Смертельно оскорблённый гений.

Вот и сбывается пророческая клятва Ахматовой:

И мы сохраним тебя, русская речь,
Великое русское слово.

Сохранил — возродил — з/к Солженицын»***.

«Матрёнин двор» напечатан в журнале «Новый мир» (1963. № 1. С. 42—63) вместе с рассказом «Случай на станции Кочетовка» (в журнальной публикации реальная Кочетовка заменена на выдуманную Кречетовку: см. далее, с. 605) под общей шапкой «Два рассказа». Тираж 102 700 экз.

Высоко отозвалась о «Матрёнином дворе» Ахматова (в передаче Чуковской): «Удивительная вещь... Удивительно, как могли напечатать... Это пострашнее “Ивана Денисовича”... Там можно всё на культ личности спихнуть, а тут... Ведь это у него не Матрёна, а вся русская деревня под паровоз попала и вдребезги... Мелочи тоже удивительные... Помните — чёрные брови старика, как два моста друг другу навстречу?.. Вы заметили: у него скамьи и табуретки бывают то живые, то мёртвые... А тараканы под обоями шуршат? Запомнили? Как далёкий шум океана! и обои ходят волнами... А какая замечательная страница, когда он вдруг видит Матрёну молодой... И всю деревню видит молодою, то есть такою, какая она была до всеобщего разорения... Заметили вы, что́ древняя, древнее


* Там же. С. 47.

** А. Твардовский. Рабочие тетради 60-х годов // Знамя. 2000. № 7. С. 139.

*** Л. Чуковская. Записки об Анне Ахматовой. Т. 2. С. 560.

596

всех, бабка над гробом Матрёны думает: “Надоело мне вас провожать”. Вас — покойников, тех, кто моложе её, кому бы ещё жить да жить»*.

В августе 1963 г. на сессии Руководящего совета Европейского сообщества писателей в Ленинграде Твардовский, коснувшись «Одного дня Ивана Денисовича», продолжил: «Почему судьба старой крестьянки, рассказанная на немногих страницах другого произведения Солженицына, представляет для нас такой большой интерес? Эта женщина неначитанная, малограмотная, простая труженица. И, однако, её душевный мир наделён таким качеством, что мы с ней беседуем, как с Анной Карениной»**. В ответ А. С. пишет Твардовскому: «Нечего и говорить, что абзац Вашей речи, относящийся к Матрёне, много для меня значит. Вы указали на самую суть — на женщину любящую и страдающую, тогда как вся критика рыскала всё время поверху, сравнивая тальновский колхоз и соседние»***. (Об этом сравнении см. далее, с. 597.)

После отмены запрета на издание А. С. в Советском Союзе «Матрёнин двор» впервые перепечатан журналом «Огонёк» (1989. № 23. С. 12—16; № 24. С. 20—23) с иллюстрациями Геннадия Новожилова. Тираж 3350 000 экз.

С. 116. Летом 1956 года из пыльной горячей пустыни я возвращался наугад — просто в Россию. — По окончании лагерного срока, в феврале 1953 г., А. С. был отправлен этапом отбывать вечную ссылку в казахский аул Кок-Терек на краю безжизненной пустыни Бетпак-Дала. После упразднения весной 1956 г. всей политической ссылки А. С. 20 июня выехал из Кок-Терека и через четверо суток, 24 июня, сошёл с поезда на Казанском вокзале в Москве.

В «Новом мире», при первой публикации рассказа, год 1956-й был подменён по требованию редакции дохрущёвским, 1953 годом.

...я задержался с возвратом годиков на десять. — Арестованный в Восточной Пруссии 9 февраля 1945 г., А. С. провёл в тюрьмах, лагерях и ссылке больше одиннадцати лет.

С. 117. ...Торфопродукт... — Реальное название станции и посёлка в Курловском, ныне Гусевском районе Владимирской области.

А и на этом месте стояли прежде и перестояли революцию дремучие, непрохожие леса. Потом их вырубили — торфоразработчики и соседний колхоз. Председатель его, Горшков, свёл под корень изрядно гектаров леса и выгодно сбыл в Одесскую область, на том свой колхоз возвысив, а себе получив Героя Социалистического Труда. — При публикации в «Новом мире» реальный Горшков, председатель


* Л. Чуковская. Записки об Анне Ахматовой. Т. 3. С. 16.

** Литературная газета. 10 августа 1963.

*** Н. Решетовская. Александр Солженицын и читающая Россия. С. 139.

597

знаменитого колхоза «Большевик», был весьма прозрачно переименован в Шашкова, заодно исчезло упоминание о его «геройстве». В статье «Матрёнин двор и его окрестности» («Известия». 29 марта 1963) Виктор Полторацкий возмутился тем, что А. С. в сегодняшней деревне «как бы не заметил черт нового времени»: «И очень жаль, что именно талантливый человек выбрал такую точку зрения, которая ограничила его кругозор старым забором Матрёниного двора. Выгляни он за забор и в каких-нибудь двадцати километрах <... > увидел бы колхоз “Большевик” и мог бы показать нам праведников нового века—людей, вдохновенно преображающих землю, утверждающих новые коммунистические отношения в общественной жизни». Сам Полторацкий изловчился не заметить, что у А. С. лишь слегка замаскирован именно председатель колхоза «Большевик» со дня его организации в конце 20-х годов Аким Васильевич Горшков, удостоенный в 1951 г. звания Героя Социалистического Труда. Откликом на упрёк критика стала запись Твардовского: «Вчера в “Известиях” В.Полторацкий (быв<ший> редактор быв<шей> газеты “Л<итература> и ж<изнь>”) распинается по поводу “Матрёнина двора”. Я, кстати, знаю колхоз “Большевик”, бывал там, но не писал о нём, т. к. ото издавна объект бесчисленных праздничных описаний. Колхоз действительно выдающийся, но островной, и не знаю, как там сейчас по слиянии его с окрестными немощными колхозами. Однако хитрец-рецензент даже не пытается...»* Горшкова Твардовский вспоминает и спустя восемь месяцев, 28 ноября 1963 г.: «Это особый разряд руководителей наших островных (в смысле успешного хозяйствования на общем фоне) колхозов. Без этих колхозов нельзя: о них пишутся книги и брошюры “опыта”, они принимают иностранных гостей — друзей или недругов, они ставятся в пример, они занимают трибуны бесчисленных кустовых и пр<очих> совещаний. <...> Такого председателя не только райком, но и обком снять, переместить не посмеет. Причём они очень немногочисленны, они редкость долголетия на посту (Горшков — с 1929 г.). Это своеобразные Шолоховы по “неприкасаемости”»**.

С. 118. ...там, откуда я приехал, мог я жить в глинобитной хатке, глядящей в пустыню. — Фотоснимки глинобитной хаты на краю Кок-Терека, где ссыльный А. С. жил с сентября 1953 по июнь 1956 г., помещены в книге «Бодался телёнок с дубом...» (между с. 162 и 163). На одном из снимков сам А. С. выглядывает из окна.

...Та́льново... —Так в рассказе названа деревня Мильцево, в которой А. С. жил с августа 1956 по июнь 1957 г., работая учителем математики в Мезиновской средней школе. От Мильцева до посёлка Мезиновского два километра. Неподалёку от них есть и деревня Тальново.


* А. Твардовский. Рабочие тетради 60-х годов // Знамя. 2000. № 9. С. 145.

** Там же. С. 159—160.

598

А дальше целый край идёт деревень: Часлицы, Овинцы, Спудни, Шевертни, Шестимирово... — Реальные названия деревень в окрестностях Мильцева.

...мы дошли до высыхающей подпруженной речушки с мостиком. — О речке Караслице, на мостике через которую Н.А.Решетовская снимала А. С. в октябре 1956 г., напоминает сейчас лишь заросшая травой ложбина. Снимки эти широко печатались. Один из них помещён, в частности, в книге «Бодался телёнок с дубом...» (между с. 162 и 163).

С. 119. Дом Матрёны <...> с четырьмя оконцами в ряд <...> крытый щепою, на два ската и с украшенным под теремок чердачным окошком. Дом не низкий — восемнадцать венцов. — Точность описания подтверждается фотографией, которую сделал А. С. в 1956 г. (там же).

С. 120. ...пенсии ей не платили. — Колхозных пенсий для стариков не было, а государственные пенсии колхозникам не полагались.

А в колхозе она работала не за деньги — за палочки. За палочки трудодней в замусоленной книжке учётчика. — К исходу дня, обычно уже в сумерках, а то и ночью, бригадир, или завфермой, или кладовщик, или любой приставленный учётчик определял в трудоднях, сколько всего сделано под его присмотром за день, и делил эти трудодни между колхозниками, отработавшими с утра до вечера. Нормы подгонялись так, чтобы за день человек, если ничего не помешает, мог выработать один трудодень. Помехой бывал дождь, или поломка техники, или задержка с подвозом семян, удобрений, обмолоченного зерна и т. д. Трудодни проставлялись палочками против фамилий и суммировались в течение года. Поздней осенью, когда колхоз львиную часть урожая вывозил государству в счёт налога, частью — расплачивался за технику и удобрения, часть — отбирал на семена, часть — отсыпал на корм скоту, — остаток распределялся наконец по общему количеству трудодней. И только тогда, раз в году, колхозник получал за все труды свою жалкую долю сельхозпродукции, но не деньги, которых в нищих колхозах не водилось.

Электричество <...> ещё в двадцатые годы подтянули от Шатуры. — Шатура — город в подмосковной Мещёре, в полусотне километров от Тальнова-Мильцева. Возник на месте небольшой деревни в связи со строительством ГРЭС, работающей на местном торфе.

С. 121. Приносил я из химического кабинета буры... — Бура́ (от араб. bûraq — селитра) — натриевая соль борной кислоты.

И с грубой плакатной красавицей я свыкся, которая со стены постоянно протягивала мне Белинского, Панфёрова и ещё стопу каких-то книг... — Плакат как будто иллюстрирует заветную мечту Некрасова, высказанную в поэме «Кому на Руси жить хорошо» (1865— 1877), о том желанном времени,

599

Когда мужик не Блюхера
И не милорда глупого —
Белинского и Гоголя
С базара понесёт...*

Только вместо Гоголя всерьёз предлагается Фёдор Панфёров (1896—1960), насаждавший коллективизацию в романе «Бруски» (1928—1937), дважды лауреат Сталинской премии.

С. 123. Мне дороже была эта улыбка её кругловатого лица, которую, заработав наконец на фотоаппарат, я тщетно пытался уловить. <...> Раз только запечатлел я, как она улыбалась чему-то, глядя в окошко на улицу. — Сохранились сделанные А. С. фотоснимки и самой Матрёны Васильевны, и того угла в избе, где устроился автор рассказа.

Вышел перед тем новый пенсионный закон... —Закон о государственных пенсиях был принят пятой сессией Верховного Совета СССР 14 июля 1956 г. и вводился в действие с 1 октября. Пенсии назначались по старости, по инвалидности и по случаю потери кормильца. Ни пенсия по старости, ни пенсия по инвалидности Матрёне Васильевне не полагалась. Государство поддерживало только рабочих и служащих, но не колхозников. На пенсию же по случаю потери кормильца могли претендовать и колхозники. Статья 48-я гласила: «Семьям военнослужащих рядового состава срочной службы, не работавших в качестве рабочих и служащих до призыва на военную службу, пенсии назначаются в следующих размерах (независимо от причины смерти военнослужащего):

на трёх и более нетрудоспособных членов семьи — 300 рублей в месяц;

на двух нетрудоспособных членов семьи — 230 рублей в месяц;

на одного нетрудоспособного члена семьи — 160 рублей в месяц»**.

Итак, через 15 лет после того, как Ефим, муж Матрёны, ушёл на фронт и пропал, она могла рассчитывать на 160 рублей пенсии. При этом минимальный размер пенсии по старости был 300 рублей.

...собес от Талънова был в двадцати километрах к востоку, сельский совет — в десяти километрах к западу, а поселковый — к северу, час ходьбы. — Собес был в районном центре Курлово, сельский совет — в селе Ильино, а поселковый — в Торфопродукте.

...Игнатич... — «Когда писалась “Матрёна”, следовало решить, как назвать повествователя. Матрёна Васильевна называла постояльца “Исаич”. Это не годится. “Иваныч”? Слишком просто. Не то.

— Назови его Игнатич, — посоветовала я.


* Н. А. Некрасов. Полн. собр. соч. и писем: В 15 т. Т. 5. Л., 1982. С. 35.

**Ведомости Верховного Совета СССР. 28 июля 1956. № 15. Ст. 313.

600

Именно с Игнатичем затем познакомились читатели “Матрёниного двора”»*.

С. 124. ...и весил он пуда два... —В пуде 16,38 кг. В двух пудах чуть больше 32-х.

А топить надо: утром русскую, вечером «голландку». — Русская, или кухонная, печь топится для тепла и приготовления пищи, голландская, или комнатная, — только для обогрева.

...оба́пол... — Здесь: попусту, напрасно, зря (см. Русский словарь языкового расширения, составленный А. С.).

Как лошадей не стало... — Лошади, в отличие, например, от коров, не разрешались в домашнем хозяйстве, а были только в собственности колхоза. Колхозу принадлежал «конный двор» (с. 133), и Фаддей, чтобы свезти остатки горницы к себе, «достал лошадей в колхозе» (с. 145).

С. 125. ...в четвертях... —Здесь четверть — четвёртая часть ведра (около трёх литров).

По-бывалошному кипели с сеном в межень, с Петрова до Ильина. — То есть в разгар лета. Петров день приходится на 29 июня (12 июля), Ильин день — на 20 июля (2 августа). Отсюда и поговорки: «С Петрова дня красное лето, зелёный покос», «До Ильина в сене пуд мёду, после Ильина пуд навозу».

...одной у́тельной козе собрать было сена — для Матрёны труд великий. — Утельная, по Русскому словарю языкового расширения, — крохотная.

С. 126. Товарищ Григорьева! —А. С. сохранил имя-отчество своей квартирной хозяйки, а фамилию изменил. Звали её Матрёна Васильевна Захарова.

С. 127. ... ди́вирь... — Деверь — брат мужа. Здесь — Фаддей Миронович Григорьев, который первый сватался за Матрёну (с. 131 и далее).

С. 128. ...Черусти... — Железнодорожная станция и посёлок на границе Московской области, в двадцати пяти километрах от Тальнова-Мильцева (с. 137).

...на Крещенье... — 19 января.

...ходила она за пять вёрст в церковь на водосвятие... — Чин великого освящения воды совершается 18 (в Крещенский сочельник) и 19 января.

С. 129. ...на Ивана Постного... — 11 сентября.


* Н. Решетовская. Александр Солженицын и читающая Россия. С. 215.

601

С. 130. Ещё в тот год обещали искусственные спутники Земли. — Первый искусственный спутник был запущен 4 октября 1957 г. Поскольку в «Новом мире» действие в рассказе отодвинуто в прошлое на три года, приведённая фраза заменена другой, не так жёстко привязанной ко времени: «Передавали, как облака разгоняют с самолётов...»*

...не было в живых ни свекрови, ни старшей золовки незамужней... — Свекровь — мать мужа, золовка — сестра мужа.

С. 133. Он за меня первый сватался... раньше Ефима... Он был брат — старший... Мне было девятнадцать, Фаддею — двадцать три... <...> Без малого не вышла, Игнатич. Война германская началась. Взяли Фаддея на войну. — Если в 1914 г. было Матрёне 19 лет, то родилась она в 1895 г.

Говорят у нас: умная выходит после Покрова, а дура — после Петрова. — Покров приходится на 1 (14) октября. И если, по поговорке, «Петров день — проводы весны», то «Покров — первое зазимье». После Петрова дня начинается главная сельская страда. К Покрову, напротив, заканчиваются полевые работы, и с Покрова держат дома скотину.

...к Миколе зимнему — вернулся. — Никола зимний приходится на 6 (19) декабря.

С. 139. Двадцать первый скорый чуть с рельс не сошёл, вот было бы. — Нечётные поезда через Черусти следуют в Москву.

С. 140. ...а с другой стороны, от станции нашей, шли два паровоза сцепленных — без огней и задом. — От станции Нечаевской. Матрёна называла её Нечаевкой (с. 128).

С. 144. Всю пятницу, субботу и воскресенье — от конца следствия и до похорон — на переезде днём и ночью шёл ремонт пути. — В свидетельстве о смерти Захаровой Матрёны Васильевны записано, что она умерла 21 февраля 1957 г. Эта дата пришлась на четверг.

С. 145. ...повезли покойников на церковное кладбище за две деревни от нас. — Матрёна Васильевна Захарова похоронена на кладбище села Палищи недалеко от Ильинской церкви. 1 сентября 1994 г., вскоре после возвращения из изгнания, А. С. побывал в Мезиновской школе, в деревне Мильцево, встретился с земляками в поселковом клубе, отстоял панихиду на могиле Матрёны Васильевны.

С. 147. ...одново́... — Однажды.


* Новый мир. 1963. № 1. С. 51.

602

В. Радзишевский. Комментарии: А.И. Солженицын. Матрёнин двор // Солженицын А.И. Собрание сочинений в тридцати томах. Том первый. М.: «Время», 2007. С. 594—601.
© Электронная публикация — РВБ, 2022–2024. Версия 2.0 от 4 сентября 2023 г.