«Островитяне» пожелали стать робинзонами нового клочка земли. Их трое — К. Вагинов, С. Колбасьев и Ник. Тихонов. Они очень непохожи друг
277на друга, но общий язык у них несомненно есть, хотя бы для рабочей песни, с которой веселей разбивать твердые комья едва пропаханного поля. Что характерно для «Островитян»? Пылкий интерес к пестрой смене событий и то, чем мы увлекались когда-то у Жюль-Верна и Стивенсона: желание из конца в конец пройти «таинственный остров», построить хижину своими руками.
«Островитяне» не жили еще и года на своем «таинственном острове», едва успели обзавестись орудиями самой первобытной культуры, но им уже приятно первыми протаптывать тропинки и укрощать мустангов.
Интересен К. Вагинов. Стихи его бред, конечно, но какой заставляющий себя слушать бред! Хорошей болезнью встряхнуло Вагинова — он потерял чувство обычного пространства и обычного времени. Широко раскрытыми глазами смотрит <он> на райские леса, которыми зарастают городские площади, и в трамвайном лязганье слышит колокольчики кочевого Багдада.
Логические несообразности Вагинов часто оправдывает верностью своего звукового рисунка — редкий пример фонетического воображения. На этом построена дикая книжка «Путешествие в Хаос», книжка очень юная, плохого вкуса, но живая несомненно. <...>
<...> Мне думается, весь Вагинов — это рассказывание снов, прекрасных и тающих неуловимо. Его нередко бескрылые слова — тревожная недосказанность.
Я вместе с Чеховым не люблю гладкости и трезвого равновесия. Мне по душе люди с недостатками, а поэты в особенности. В наше культурное время большая роскошь оступиться на гладкой дороге. Ошибки Вагинова приятны. Они по существу: от неумения, а не от непонимания. Ему нужно прежде всего смыть запах дешевых духов и перестать курить папиросы с опиумом («О заверни в конфетную бумажку Храм Соломона...» и т. д.). «Увидеть по-новому» — самая дорогая возможность для поэта.
<...> Мне думается, что «Островитян» роднит крепкое пристрастие к земле. И это, конечно, оттого, что родились они в прекрасное время войны и революции.
Да будет им дано чувствовать, как в грубых человеческих руках поет и бьется горячее тело Жизни!