ДРУГИЕ РЕДАКЦИИ

249
250

<ПЕРВАЯ СОХРАНИВШАЯСЯ РЕДАКЦИЯ>

крепко головою в кузов, понесся, наконец, по мягкой земле. Едва только выехал он за город, как пошла писать по нашему русскому обычаю чушь и дичь по обеим сторонам дороги:1 кочки, ельник, низенькие жидкие кусты молодых сосен и обгорелые стволы старых и тому подобный вздор. Попадались две три вытянутые по шнурку деревни, постройкою похожие на старые складенные дрова, покрытые серыми крышами, с резными украшениями, в виде висящих утиральников. Несколько мужиков по обыкновению зевали, сидя на лавках перед воротами в своих овчинных тулупах. Бабы с толстыми лицами и перевязанными грудями смотрели из верхних окон; из нижних глядел теленок, или высовывала слепую морду свою свинья. Виды известные.2 Проехавши пятнадцатую версту, он вспомнил, что здесь, по словам Манилова, должна быть его деревня; но и шестнадцатая верста полетела3 мимо, а деревни всё еще не было видно.4 По сторонам было гладкое


1 Вместо «как пошла ~ дороги»: как пошла по русскому обычаю по обеим сторонам дороги чушь и дичь:

2 Вместо «Виды известные»: а. На всё это Чичиков не глядел вовсе: [во-первых, потому, что таких видов на Руси не наберешься, а во-вторых,] потому, что он действительно был занят чем-то важным. Лицо его имело все признаки размышления, и часто приставляемая рука ко лбу давала знать, что дело требовало [большой] некоторой деятельности и увертливости ума. День, несмотря что лето было на исходе, был еще довольно жарок, и он должен был несколько раз утирать платком свой лоб, по которому проступали крупные капли пота, производимые двойным напряжением — наружным и внутренним; б. Начато. На всё это Чичиков, впрочем, не глядел, зная, что таких видов много на Руси —

3 верста мелькнула

4 Далее начато: и если бы не попались скоро навстречу два мужика, то он был бы в немалом затруднении

251

поле. Это заставило его, прищуря глаза, смотреть в даль, не попадется ли где прохожий. И точно, заметил он в конце дороги, которая казалась совершенно отрезанною, две движущиеся точки. Эти две точки мало-помалу, по мере приближения, обращались в двух мужиков и, наконец, сделались совершенными мужиками, когда поровнялись с бричкою. Мужики были в рубахах и несли на палках свои сапоги и тулупы. Мужики сняли шляпы и поклонились, и на вопрос Чичикова: «далеко ли еще деревня Заманиловка?», один из них, который был постарше и поумнее и бороду имел клином,1 отвечал: «Маниловка, может быть, а не Заманиловка?»

«Ну, да, Маниловка».

«Маниловка? А как проедешь еще одну версту, так вот тебе то есть так направо».2

«Направо?» отозвался кучер.

«Направо», сказал мужик. «Это будет тебе прямо дорога в Маниловку, а Заманиловки никакой нет. Она зовется так, то есть ее прозванье Маниловка, а Заманиловки тут вовсе нет. Там прямо на горе увидишь дом каменный в два этажа, господский дом, в котором то есть живет сам господин. Вот это-то и есть Маниловка, а Заманиловки совсем нет никакой здесь и не было». Мужик может еще бы более пояснил, но кучер уже не слушал его и ехал далее.3 Проехавши две4 версты, он встретил, точно, поворот на проселочную дорогу; но уже он сделал5 и три и четыре версты, а каменного дома в два этажа всё еще не было видно; наконец, когда проехали еще две версты, высунулось вместе с горою одиноко белевшее на ней строение,6 тогда как самая деревня еще скрывалась за едва заметною возвышенностью. Тут Чичиков вспомнил, что когда приятель приглашает к себе в деревню за пятнадцать верст, то это значит, что к ней есть верных


1 в виде клина

2 Маниловка? Как проедешь еще одну версту, да потом еще одну версту, будет тебе дорога направо, сейчас за столбом...

3 Вместо «Мужик ~ далее»: а. Может быть мужик и более еще бы пояснил, но Чичиков уже не слушал и ехал далее; б. Мужик бы вероятно еще более и т. д. как в тексте.

4 Проехавши еще две

5 Вместо «Проехавши две ~ сделал» начато исправление: Проехавши две версты встретился точно поворот на проселочную дорогу, но уже сделали

6 наконец, проехавши еще две версты, он увидел одиноко белевший на горе дом

252

двадцать пять, если не целых тридцать. Деревня Маниловка вряд ли кого могла [сильно] заманить своим местоположением. Дом господской стоял одиночкой на возвышении, открытом со всех сторон.1 Покатость горы, на которой он стоял, была одета2 подстриженным дерном; два или три куста сирени, да береза3 были раскинуты на ее небольшом пространстве. Пониже пруд, покрытый зеленью, что, впрочем, не в диковинку4 в английских садах русских помещиков. У подошвы этого возвышения и частию по самому скату настроенные5 вдоль и поперек серенькие6 русские избы, которые неизвестно по каким причинам герой наш в ту же минуту сосчитал и нашел более7 двухсот. Нигде ни деревца; всё бревна да бревна. У пруда были заметны три бабы, которые, стоя8 на деревянной жердочке, шлепали по воде мокрым бельем. Двое мальчишек,9 поднявши рубашки, брели по нем,10 разбрызгивая ногами воду с таким спокойным видом, как будто занимались делом. Поодаль в стороне темнел сосновый лес. Погода в это время очень кстати прислужилась к пополненью этой картины. День был не то ясный, не то серый, облака убрали всё небо клоками, как хлопчатая бумага, кое-где оставив просвечивать синеву. Скоро им показалось и этого много и они [слились в одну] заволокли его совершенно. Кричащий петух, предвестник переменчивой погоды, еще более пополнил эту картину. Сам хозяин дома стоял на крыльце, в зеленом шалоновом сертуке, приставив руку11 ко лбу в виде зонтика над глазами,


1 а. Дом господской, по обыкновению многих русских помещиков, стоял на возвышении, но совершенно открытом со всех сторон, так что приделать только к нему крылья и он очень хорошо будет исполнять должность ветряной мельницы; б. Дом господской стоял один как дурак на возвышении, открытом со всех сторон

2 а. была покрыта; б. покрывалась

3 и одна береза

4 Пониже был пруд, покрытый зеленью, что не в диковинку

5 Внизу у подошвы этого возвышения были настроены

6 копченые

7 которых Чичиков насчитал более

8 Вместо «У пруда — стоя»: Внизу бежала по каменному дну тощая речка. Три бабы, стоя

9 Два мальчишка

10 по ней

11 Вместо «Поодаль ~ руку»: а. Лес сосновый темнел в стороне. [Солнце обливавшее ярким светом своим] Белые стены господского дома, облитые ярким светом солнца, производили яркую противоположность в сравнении с темными и закопченными крестьянскими избами. Казалось солнце было здесь неуместно. Серенькое небо с влажной мокротой в воздухе, да кричащий петух, предвестник переменчивой погоды, были бы приличнее этой картине, Чичиков еще не въехавши в двор заметил хозяина, стоявшего на крыльце в зеленом шалоновом сертуке и приставившего руку; б. Лес сосновый темнел в стороне. Солнце ложилось на беленых стенах господского дома, которые чрез то представляли резкую противоположность в сравнении с темными и закопченными крестьянскими избами. Совсем бы казалось солнцу незачем здесь быть. Обыкновенное серенькое небо, похожее цветом на гарнизонный мундир, кричащий петух, предвестник переменчивой погоды, были бы приличнее этой картине. Чичиков еще не въехавши в двор заметил хозяина, стоявшего на крыльце в зеленом шалоновом сертуке и приставившего руку; в. Поодаль в стороне ~ этой картины. Небо несколько заволокло небольшими клочками облаков и цвет его сделался очень похожим на цвет мундиров наших гарнизонных солдат, этого живописного и мирного войска [наших] уездных городов, довольно ядущего кашу и в воскресные дни пьяного мертвецки. День был ~ эту картину. Подъезжая ко двору Чичиков заметил хозяина, стоявшего на крыльце в зеленом шалоновом сертуке и приставившего руку; После слов «цвет его сделался» над строкой надписано: таков, как бывает цвет гарнизонных мундиров, этого войска мирного

253

чтобы рассмотреть хорошенько экипаж. По мере того, как бричка подъезжала к крыльцу, глаза его1 делались веселее и улыбка раздвигалась более и более.

«Павел Иванович!» — вскричал, наконец,2 он, когда Чичиков вылезал из брички. «Насилу вы-таки вспомнили нас!»3

Оба приятеля очень крепко поцеловались, и Манилов увел своего гостя в комнату. Хотя время, в продолжение которого они будут проходить сени, переднюю и столовую, несколько коротковато, но попытаемся, не успеем ли4 как-нибудь им воспользоваться5 и сказать кое-что о хозяине дома. Но тут автор должен признаться, что это очень трудно. Гораздо легче изображать характеры большого размера. Там просто ляпай кистью со всей руки. Огненные глаза, нависшие брови, перерезанный морщиною лоб, закинутый на плеча черный или огненный плащ — и портрет готов; но вот эти все господа, которых много на свете, которые с виду очень похожи


1 глаза хозяина

2 сказал наконец

3 Далее было: Здесь автор просит у читателей извинения за свою непростительную рассеянность, он совершенно не помнит, сказал ли он, что Чичикова звали Павлом Ивановичем или нет.

4 Далее начато: а. чего; б. кое-что сказать

5 как-нибудь воспользоваться [этим] сим промежутком

254

между собою, а между тем, как приглядишься, увидишь много самых [то] неуловимых особенностей... О, это пытка для автора. Он должен над ними долго продумать, прежде чем примется за кисть.1

Один бог разве может сказать, какой был характер Манилова. На Руси, как и во всяком другом государстве, есть очень много таких [характеров] людей, которых обыкновенно называют ни рыба, ни мясо.2 Может быть, к этому разряду принадлежал и Манилов. В выражении лица его было что-то чрезвычайно сладкое и во всех приемах что-то заискивающее расположения и знакомства. Улыбался он очень приятно и был недурен3 собою: блондин с голубыми глазами. В первую минуту разговора с ним не можешь не сказать:4 Какой приятный и добрый человек! В следующую затем минуту ничего не скажешь, а в третью скажешь: «Чорт знает, что такое!» и отойдешь подальше. Если ж не отойдешь, то почувствуешь скуку смертельную. От него не дождешься никакого живого или заносчивого слова, которое можешь услышать почти от всякого,5 если коснешься его предмета. У всякого человека есть какой-нибудь конек. Один6 влюблен в охоту, так что если бы деньги, то скупил бы казалось всех собак; другой мастер лихо пообедать; этому уже, кажется, от рожденья внушил бог страсть колотить ямщиков и7 станционного смотрителя; у того рука чешется заломить угол бубновому тузу; но Манилов не имел решительно никакой страсти. Дома он говорил по обыкновению очень мало и большею частию размышлял и думал, но о чем он думал, тоже разве один только бог мог знать. Хозяйством тоже нельзя сказать, чтобы он очень занимался; он даже никогда не ездил на поля. Хозяйство как-то шло само собою. Когда приказчик говорил: «Хорошо бы, барин, то и то сделать», «Да, недурно», отвечал он обыкновенно куря трубку, которую курить сделал он привычку, когда еще служил в армии, где [тоже] считался скромнейшим, деликатнейшим и образованнейшим


1 Он долго должен над ними продумать, прежде чем решится приняться за перо.

2 ни рыбой, ни мясом

3 был очень недурен

4 В первую минуту разговора с ним скажешь

5 от всякого человека

6 Далее начато: любит до

7 ямщиков или

255

офицером. «Да, именно, недурно», повторял он. Когда приходил к нему мужик и, почесавши рукою в затылке, говорил: «Барин, позволь отлучиться на работу, подать заработать!» — «Ступай», говорил он, куря трубку, и ему даже в голову не приходило, что мужик шел пьянствовать. Иногда, глядя с крыльца на двор и на пруд, говорил он о том, как бы хорошо было, если бы вдруг от дома провести подземный ход или через пруд выстроить каменный мост, на котором бы были по обеим сторонам лавки, и чтобы в них сидели купцы и продавали разные мелкие товары, нужные для крестьян. При этом глаза его делались чрезвычайно сладкими, и лицо его принимало самое довольное выражение; впрочем, все эти прожекты так и оканчивались одними только словами. В его кабинете всегда лежала какая-то книжка, заложенная закладкою на 14 странице, которую он постоянно читал уже два года. В1 доме его чего-нибудь вечно недоставало. В одной комнате была у него прекрасная мебель, стоившая, без сомнения, ему весьма не дешево. Зато в другой не было совершенно никакой, кроме разве какого-нибудь деревянного стула; вовсе не потому, чтобы он не считал нужным, но потому единственно, что не успел еще завестись, хотя уже более 10 лет, как жил он в своем доме. По этой же самой причине вместе с прекрасным бронзовым, вызолоченным и обделанным в перламутр канделябром подавался на стол какой-то гадкой, старый подсвечник. Его супруга, с своей стороны... но об дамах я очень боюсь говорить, да притом мне давно пора возвратиться к нашим героям, которые стояли перед дверью гостиной, взаимно упрашивая друг друга пройти вперед.

«Сделайте милость, не беспокойтесь так для меня, я пройду после», говорил Чичиков.

«Нет, Павел Иванович, вы гость, вы должны вперед идти», говорил Манилов, показывая ему рукою.

«Не затрудняйтесь, пожалуста, не затрудняйтесь.2 Пожалуста проходите», говорил Чичиков.

«Нет, Павел Иванович, [Никак, никак] это обида.3 Как


1 Далее начато: одной

2 Далее было: Как можно для меня такое беспокойство

3 «Нет, Павел Иванович, вы нанесете мне чувствительнейшую обиду.

256

можно, чтобы я такому приятному гостю позволил пройти после себя».

«Ах, боже мой... Мне, право, совестно, проходите, сделайте милость, проходите, я после», говорил Чичиков.

«Нет, никак нельзя».

Наконец оба приятеля вошли в дверь боком и несколько притиснули друг друга.1

«Позвольте мне вам представить жену мою», сказал Манилов. «Душенька! Павел Иванович!» [прибавил он, обращаясь к ней.]

Чичиков увидел, точно, даму, которую он совершенно было не приметил, раскланиваясь в дверях с Маниловым, и которая приподнялась с своего места и оставила свою работу, бывшую2 у ней в руках.3 Чичиков подошел к ручке.

«Вы нас очень обрадовали своим приездом», сказала жена Манилова. «Сделайте милость, садитесь! Не проходило дня, чтобы муж мой не вспоминал о вас».

«Ваш муж, сударыня, очень далеко простирает доброту свою ко мне», сказал Чичиков.

«Да», отвечал Манилов: «уж она, бывало, всё спрашивает меня: «Да что же твой приятель не едет?» — «Погоди, душенька, щшедет». А вот вы, наконец, и удостоили нас своим посещением. Уж такое, право, доставили наслаждение, майский день»...4

«О, никак не достоин такой чести. Ни громкого имени не имею, ни даже ранга заметного».5

«Вы всё имеете», прервал Манилов с тою же приятною улыбкою: «всё имеете, даже еще более».


1 Вместо «Мне право ~ друг друга»: Я не знаю, право, как отвечать мне», говорил Чичиков... «Мне, право, и совестно», говорил Чичиков, выступая, наконец, вперед, но несколько боком, как бы желая хоть по крайней мере войти вместе.

2 работу, которая была

3 Далее было: Дама была лет двадцати семи; одета она была, как обыкновенно они одеваются: платок, чепец, ленты, словом, дама

4 Вместо «Уж такое ~ день»: доставили нам наслаждение, приятнейший майский день.

5 а. «О, помилуйте. Никак не достоин такой чести. Как можно, чтобы я льстил себя надеждою, что мое посещение может доставить удовольствие. Другое дело, если б я что-нибудь значил в мире; но ни громкого имени не имею, ни ранга заметного, ни достоинств...»; б. «О, помилуйте, никак не достоин такой чести. Не могу льстить себя надеждою, что мое посещение ~ ни достоинств».

257

«Как вам показался наш город?» промолвила Манилова. «Приятно ли провели там время?»

«Очень хороший город, прекрасный город, и время провел очень приятно. Общество такое обходительное».

«А как вы нашли нашего губернатора?» сказала Манилова. «Не правда ли, что препочтеннейший и прелюбезнейший человек?» прибавил Манилов.

«О, препочтеннейший!» сказал Чичиков. «Это, можно сказать, мой благодетель. Как он1 вошел в свою должность и как понимает ее! Истинно, нужно желать побольше таких людей». «Как он может, этак, знаете, принять всякого, обворожить своим обращением», присовокупил Манилов с улыбкою и почти совсем зажмурив глаза, что означало, что он очень был доволен. «Очень обходительный и приятный человек», продолжал Чичиков: «и какой искусник! Я даже никак не мог предполагать этого. Как хорошо вышивает разные дамские узоры. Он мне показывал своей работы кошелек: редкая дама может так искусно вышить».

«А вице-губернатор? Не правда ли, какой милый человек!», сказал Манилов, опять несколько прищурив глаза.

«Очень, очень достойный человек», отвечал Чичиков.

«А как вам показался полицмейстер? Не правда ли, что очень приятный человек?»

«О, чрезвычайно приятный. И какой ученый, какой начитанный человек! Мы у него проиграли в вист вместе с прокурором и председателем гражданской палаты [начиная от обеда и не вставая со стола] до самых [утренних] петухов. Очень, очень достойный человек!»

«А жена полицмейстера?» прибавила Манилова. «Не правда ли, какая препочтенная и прелюбезная женщина».

«О, это одна из достойнейших женщин, каких только я знал», отвечал Чичиков.

За сим Манилов не пропустил председателя палаты, почтмейстера, и таким образом перебрали почти всех чиновников города, которые, как нарочно, все были достойные люди.

«Вы [большею частию] всегда в деревне проводите время?» сделал, наконец, в свою очередь вопрос Чичиков.


1 И как он

258

«Больше в деревне», отвечал Манилов. «Иногда, впрочем, приезжаем в город для <того> только, чтобы увидеться с образованными людьми. Одичаешь, знаете, если будешь всё время жить взаперти».

«Правда, правда», сказал Чичиков.

«Конечно», продолжал Манилов: «другое дело, если бы соседство было хорошее, если бы, например, такой человек, с которым бы можно красноречиво поговорить1 о любезности, о хорошем обращении, о какой-нибудь науке, чтобы этак расшевелило душу, дало питательность и, так сказать, парение этакое...» Здесь он еще что-то хотел выразить, но, заметивши, что несколько зарапортовался, ковырнул только рукою в воздухе и продолжал: «тогда бы, конечно, деревня и уединение имели бы очень много приятностей. Но ведь решительно нет никого... Вот только иногда прочитаешь „Сын Отечества“...»

«Это справедливо, совершенно справедливо», отвечал Чичиков. «Что может быть лучше [того], как жить в уединении, наслаждаться зрелищем природы, почитать иногда книгу».2

«Но знаете ли: всё, если нет друга, с которым бы можно поделиться...»

«О, это справедливо! это совершенно справедливо!3 Что все сокровища тогда в мире! Не имей денег, имей хороших людей для обращения, сказал один мудрец».

«И знаете, Павел Иванович», сказал Манилов, сделавши такую сладкую мину, что даже было несколько приторно, как натощак. «Тогда чувствуешь какое-то эдакое духовное наслаждение... Вот как, например, теперь случай доставил мне счастие говорить с вами и наслаждаться приятным вашим разговором...»

«О, помилуйте! Как можно, чтобы я льстил себя... ничтожный человек и больше ничего».4

«О, Павел Иванович! я бы с радостью отдал половину всего моего состояния, чтобы иметь часть тех достоинств, которые имеете вы...»


1 можно поговорить

2 Вместо «почитать иногда книгу»: или упражнять ум в занятиях высоких, которые бы доставляли моральную пищу сердцу. Размышлять о чем-нибудь, или прочесть что-нибудь, господина Булгарина сочинения...»

3 это совершенная правда

4 Как можно, чтобы я льстил себя такою надеждою. Я ничтожный человек и не имею вовсе тех достоинств, которые бы могли мне приобресть расположение.

259

«Напротив того, я бы почел с своей стороны за величайшее...»

Неизвестно, до чего бы дошли взаимные учтивства двух приятелей, если бы вошедший слуга не доложил, что кушанье готово.

«Прошу покорнейше», сказал Манилов. «Вы извините, если у нас <нет> такого обеда, какой на паркетах и в столицах. У нас просто по русскому обычаю щи, но от [самого] чистого сердца. Прошу покорнейше!» Тут они еще несколько времени поспорили о том, кому первому войти, и наконец Чичиков вошел боком в столовую. В столовой уже стояли два мальчика, дети Манилова, которые [казалось] были в тех летах, когда сажают уже за стол, но еще на высоких1 стульях. При них стоял учитель, который очень вежливо и с улыбкою поклонился. Хозяйка села за свою суповую чашку. Мужчины,2 выпивши по рюмке водки, уселись таким образом, что Чичиков сел между хозяином и хозяйкою. Слуга завязал детям на шею салфетки.

«Какие миленькие детки», сказал Чичиков, посмотрев на них: «а который [им] год?»

«Старшему осьмой, а меньшому вчера только минуло шесть», сказала Манилова.

«Менелай!» сказал Манилов, обратившись к старшему. Чичиков поднял несколько бровь, услышав такое странное имя, но постарался тот же час привесть лицо в обыкновенное положение. «Менелай, скажи мне, какой лучший город во Франции?»

Здесь учитель обратил всё внимание на Менелая и, казалось, хотел вскочить ему в глаза, но, наконец, совершенно успокоился и кивнул головою, когда Менелай сказал: «Париж».

«А у нас какой лучший город?» спросил опять Манилов.

Учитель опять насторожил свой слух и зрение.

«Петербург», отвечал Менелай.

«А еще какой?»

«Москва», отвечал Менелай.

«Умница, душенька»! прибавил с своей стороны Чичиков. «Скажите, однако ж», продолжал он, обратившись с некоторым видом изумления к Маниловым: «В такие лета и уже


1 сажают уже их за стол на особых несколько высоких

2 Далее начато: тоже

260

такие сведения! Я должен вам сказать, что в этом ребенке будут большие способности».

«О, вы еще не знаете его», отвечал Манилов: «У него чрезвычайно много остроумия. Вот меньшой, Алкивиад, тот не так быстр, а этот сейчас, если что-нибудь встретит, букашку, козявку, тотчас обратит внимание.1 Я его прочу по дипломатической части. Менелай!» продолжал он обратись снова к нему: «хочешь быть посланником?»

«Хочу», отвечал Менелай, жуя хлеб и болтая головою направо и налево.

В это время стоявший позади лакей утер посланнику нос и очень хорошо сделал, иначе бы канула в суп препорядочная посторонняя капля. Разговор начался за столом об удовольствии спокойной жизни, прерываемый замечаниями хозяйки о городском театре и об актерах. Учитель очень внимательно глядел на разговаривающих и, как только замечал, что уста их готовы усмехнуться, в ту же минуту раздвигал рот и смеялся с величайшим усердием. Один раз только лицо его приняло суровый вид, и он, стукнув вилкою по столу устремил взгляд на сидевших против него детей. Это было весьма у места, потому что Менелай укусил за ухо Алкивиада,2 и Алкивиад, зажмурив глаза и открыв рот, готов был зарыдать самым жалким образом, но, почувствовав, что за это легко можно было лишиться блюда, привел рот в прежнее положение и начал со слезами грызть баранью кость, от которой у него обе щеки лоснились жиром. Хозяйка очень часто обращалась к Чичикову с словами: «Вы ничего не кушаете, вы очень мало взяли». На что Чичиков отвечал: «Покорнейше благодарю, не беспокойтесь, я сыт, приятный разговор лучше всякого блюда».

Уже встали из-за стола. Манилов был доволен чрезвычайно, поддерживая рукою спину своего гостя,3 готовился таким образом препроводить его в гостиную, как вдруг Чичиков объявил с весьма значительным видом, что он


1 а. если что-нибудь заметит и обратит внимание. б. Как в тексте; в. если ~ внимание, летит к ней взапуски; [удивительная] большая быстрота ума.

2 потому что Алкивиад укусил за ухо Менелая

3 Вместо «Манилов ~ гостя»: и Манилов, поддерживая рукою своею спину своего гостя,

261

намерен с ним поговорить об одном очень нужном деле.

«В таком случае позвольте вас попросить в мой кабинет», сказал Манилов и повел Чичикова в небольшую боковую комнату, обращенную окнами на синевший лес.

«Вот мой уголок», сказал Манилов.

«Приятная комнатка!» сказал Чичиков, окинувши ее глазами. В комнате было мебели немного: стол и на нем книжка1 с заложенною закладкою, о которой мы уже имели случай упомянуть, несколько исписанных бумаг, но больше всего было табаку. Он был в разных видах: в картузах и в табачнице и, наконец, насыпан был просто кучею на столе. На обоих окнах тоже помещены были горки выбитой из трубки золы, расставленные не без старания очень красивыми2 рядками. Заметно было, что хозяин около этого несколько позанялся сам.

«Позвольте вас попросить расположиться в этих креслах», сказал Манилов. «Здесь вам попокойнее»...

«[Нет] Позвольте, я сяду на [этом] стуле».

«[Нет] Позвольте вам этого не позволить», сказал Манилов с улыбкою. «Это кресло у меня уж ассигновано для гостя: ради или не ради, но [вы] должны сесть».

«Вы очень обязательны. Ох, боже, уж мне так право совестно».3

«Позвольте мне вас попотчевать трубочкою» [сказал Манилов].

«Нет не курю, не курю», отвечал Чичиков ласково и как бы с видом сожаления.4

«Отчего?» спросил Манилов тоже ласково и с видом сожаления.

«Не сделал привычки, боюсь», [сказал Чичиков:] «говорят, трубка сушит».

«Позвольте мне вам заметить, что это предубеждение» [сказал Манилов.] «Я нахожу даже, что курить трубку гораздо здоровее, нежели нюхать табак. В нашем полку был поручик,


1 Вместо «В комнате ~ книжка»: Между двумя окнами помещался письменный стол, покрытый сафьяном. На нем лежала какая-то книжка

2 весьма красивыми

3 «Вы очень обязательны», говорил Чичиков, садясь в кресла, «и мне, право, всё равно, даже еще лучше на стуле».

4 отвечал ласково и как бы с видом сожаления Чичиков.

262

прекраснейший и образованнейший человек, который не выпускал изо рта трубки не только за столом, но даже, с позволения сказать, во всех прочих местах. И вот ему теперь уже сорок с лишком лет, но, благодаря бога, до сих пор так здоров, как нельзя быть лучше».

«Это я вам скажу, действительно случай.1 В натуре такое множество странных вещей. Но позвольте прежде одну просьбу...» При этом слове Чичиков огляделся вокруг, как бы желая знать, не глядит ли кто откуда-нибудь... «Как давно вы изволили подавать ревижскую сказку?».

«Да уже давно, а лучше сказать, не припомню».

«Как с того времени много у вас умерло крестьян?»

«А не могу знать; об этом нужно, я думаю, спросить приказчика. Ей, человек, позови приказчика».

Приказчик явился.

«Послушай, любезный! сколько у нас умерло крестьян с тех пор, как подавали ревизию?»

«Да как сколько? Многие умирали с тех пор».

«Да, признаюсь, я сам так думал», подхватил Манилов: «именно очень многие умирали». Тут он оборотился к Чичикову и прибавил еще: «Точно, очень многие».

«А как, например, числом?» спросил Чичиков.

«Да, сколько числом?» подхватил Манилов.

«Да как сказать числом. Число неизвестное. Человек до 80 будет».

«Да, именно», сказал Манилов, обратясь к Чичикову: «я тоже предполагал. Большая смертность».

«Ты, пожалуста, их перечти», сказал Чичиков: «подробный реестрик всех поименно».

«Да, всех», сказал Манилов.

Приказчик сказал: «слушаю» и ушел.

Тут Чичиков ездил и вертелся минуты четыре на стуле. Наконец достал из кармана платок, высморкался, потом опять положил его в карман. Потом снова вынул и высморкался очень звучно, что он делал весьма искусно; потом принялся складывать очень фигурно вроде бумажника или записной книжки, потом вновь в карман и начал, наконец, так:


1 В подлиннике: случаях

263

«Не можете ли вы мне продать кое-каких», сказал Чичиков.

«Крестьян; да вы хотите с землей или без земли?»

«Нет, к чему ж земля, в земле не настоит необходимость».

«Скольких человек вы желаете иметь?» сказал Манилов, выпуская дым.

«Да всех тех, которые умерли».

«Как умерли?»

«Я разумею, то есть, чтобы вы мне продали умерших».

Манилов чуть не выронил из рук трубки и смотрел на Чичикова. Прежде всего в голове его пробежала мысль, не хочет ли гость пошутить; но лицо Чичикова было решительно сурьезно. Потом подумал он, не спятил ли он с ума, но и этого не было заметно: глаза Чичикова были ясны, и всё было как следует, довольно пристойно, да и сам он сидел с умеренностью и приятностью, как сидит благонамеренный чиновник. Находясь в таком затруднительном недоумении, он не нашел ничего другого сделать, как только выпустить изо рта дым чрезвычайно тонкою струею.

«Итак, можете ли вы уступить их?»

Но Манилов так сконфузился и смешался, что только смотрел на него и не мог сказать ни одного слова.

«Итак, вы затрудняетесь?»

«Я? нет, я ничуть», сказал Манилов: «но я не могу постичь, извините моему неведению. Не имея ваших положительных сведений, или, как выражаются, объективных... я могу ошибаться. Вы извините, однако ж, меня — может быть всё это не то, может быть, вы это изволили выразиться так для красоты слога».

«Нет, я в существе своем разумею», сказал Чичиков.

Никак не нашелся на это ничего сказать Манилов и совершенно растерялся. Ему казалось еще необходимо сделать один вопрос, какой вопрос и как сделать его сообразно с приличием, и в каком роде. Кончил он, наконец, тем, что выпустил дым, но только уже не ртом, а чрез носовые ноздри.

«Так я бы с своей стороны уж и купчую совершил бы», сказал Чичиков.

«Как на мертвые души купчую?»

«А, нет», сказал Чичиков: «мы напишем так, как будто бы

264

это были живые. Я уж видите сам служил и привык делать по законам. Уж это мой нрав — от справедливости ни на шаг»1.

Манилов в ответ принялся насасывать чубук так сильно, что он начал, наконец, хрипеть, как фагот. Казалось, как будто бы он желал вытянуть из него мнение относительно такого неслыханного обстоятельства.2 Но чубук хрипел и больше ничего.

«Может быть вы имеете какие-нибудь сомнительные рассуждения насчет меня?»

«О, помилуйте, ничуть. Я не насчет этого говорю, чтобы имел какое-нибудь, т. е. критическое предосуждение о вас. Но позвольте доложить, не будет ли это предприятие, или, чтоб еще более, так сказать выразиться, негоция, так не будет ли эта, так сказать, негоция, не соответствующею гражданским постановлениям России?»

Тут лицо Манилова приняло такое глубокое и значительное выражение, какого еще никогда и не видано было на свете, если ж и видано [было когда-нибудь], то очень редко.3

«Нет, не будет», отвечал на это довольно просто Чичиков: «Правительство в таких делах4 совершенно благонамеренно и никаких с своей стороны притеснений, даже еще будет довольно, потому что получит казенные пошлины».

«А если будет довольно, это другое дело. Я против этого ничего», сказал Манилов и совершенно успокоился.

«Теперь нам остается только условиться в цене и...»

«Как, неужели вы полагаете, что я стану брать деньги за души, которые в некотором роде [так сказать] окончили свое существование? Если уж вам пришло этакое, так сказать, фантастическое желание, то я с большой охотой вам их всех уступаю безъинтересно и купчую принимаю на свой счет».


1 [Так] Уж такой мой нрав .За правду и потерпел даже.

2 мнение насчет этого обстоятельства.

3 значительное выражение, что всякой в ту же минуту принял бы его за министра.

4 Правительство в отношении этого

265

«Благодетель мой!» сказал Чичиков, схвативши обеими своими руками руки Манилова и подпрыгнувши на стуле с живостью, почти несвойственною для человека средних лет, имеющего чин ни слишком большой, ни слишком малый.

«Решительно не стоит благодарности», отвечал Манилов. «Мне бы хотелось услужить в чем-нибудь, где бы можно точно доказать дружеское, этак сказать, влечение, магнетизм души... но умершие души — это, в некотором роде, совершенная дрянь».

«Очень не дрянь», сказал Чичиков с чем-то подобным даже на вздох: «Если б вы знали, какую вы этим услугу оказали человеку без племени и роду. Да, действительно, чего не натерпелся я. Каких гонений, каких преследований не испытал, какого горя не вкусил. А за что? За то, что соблюдаю правды, что был чист на своей совести, что1 подавал руку и вдовице беспомощной, и сиротинке горемыке». Тут даже отер платком он выкатившуюся слезу.

Манилов был совершенно тронут.

«Так купчую вы уж, пожалуста, припасите поскорей, если можно», продолжал Чичиков: «да не дурно бы, если бы на-днях съездили в город, а до того времени я буду вас должен оставить, потому что у меня есть еще одно дельцо».

Тут Чичиков взял [свою] шапку и отправился по углам отыскивать свою палку с набалдашником в виде собачки.

«Как, вы уже хотите ехать?» сказал Манилов, почти испугавшись.

<ГЛАВА III>

люди. Я с удовольствием поговорю, коли хороший человек. С человеком хорошим мы всегда свои2 други, тонкие приятели. Выпить ли чаю, или закусить — с охотою, коли хороший человек. Хорошему человеку всякой отдаст почтение. Вот барина нашего всякой уважит, потому что он сполнял службу государскую, он надворный советник»... Таким образом рассуждая, лошадиный правитель вошел, наконец,


1 Далее начато: рука моя

2 мы всегда большие

266

в чрезвычайные отвлеченности. Если бы Чичиков прислушивался, то он бы узнал много подробностей, относившихся лично к нему, но мысли его так глубоко погрузились в различные сметы и соображения по поводу странного своего прожекта, что он был глух и нечувствителен ко всему. Наконец, сильный удар грома заставил его очнуться и посмотреть вокруг себя: всё небо было совершенно обложено тучами, и пыльная почтовая дорога опрыскалась каплями дождя. Наконец, громовой удар раздался в другой раз громче и ближе, и дождь хлынул вдруг, как из ведра. Сначала, принявши косое направление, хлестал он в одну сторону кузова кибитки, потом в другую, потом, изменивши образ нападения [своего] и сделавшись совершенно прямым, барабанил прямо в верх его кузова; брызги [его] наконец стали долетать в лицо нашему герою. Это заставило его опустить сверху кожаные занавески с двумя круглыми окошечками для рассматривания видов по дороге и застегнуться кожею. Дождь продолжал ливмя.1 Это показалось Чичикову очень неприятным, тем более, что становилось темно и время близилось к ночи.2 Первым делом его было закричать Селифану ехать скорее. Селифан, который тоже на самой середине речи был прерван громом и дождем, смекнул, что, точно, не нужно было мешкать. Он вытащил из-под козел, на которых сидел, какую-то дрянь3 из серого сукна, оделся в нее и, схвативши в руки вожжи, прикрикнул на свою тройку, которая так была убаюкана и такое почувствовала приятное расслабление от его рассказов, что едва переступала ногами. Лошади пустились на рысях. Но Селифан никак не мог припомнить, два ли, или три поворота


1 Вместо «Это заставило ~ ливмя»: Напрасно, опустивши сверху кожаные занавески с двумя круглыми окошечками для рассматривания видов по дороге, и застегнувшись кожею, думал он укрыться. Целая лужа набежала вдруг сверх кожи, и светлые дождевые волдыри спесиво плыли, сталкивая и уничтожая друг друга; вода стекала оттуда ему на ноги, между тем как брызги, прорывавшиеся в отверстие между занавесками и кожею, прохлаждали его живот в том месте, где оканчивался жилет и начинались панталоны.

2 Далее начато: а. Он закрича<л>; б. Первое, что он

3 Далее начато: на которой

267

проехал.1 Сообразивши все обстоятельства и припомнивши несколько дорогу, он смекнул, что, кажется, много было поворотов, которые он все проехал мимо. Так как русской человек в решительные минуты всегда найдет, что сделать, не вдаваясь в дальние рассуждения, то он тот же час поворотил свою бричку на первую перекрестную дорогу направо и, прикрикнувши: «Ей, вы други почтенные!», пустился в галоп, мало помышляя о том, куда приведет взятая им дорога.

Дождь, однако ж, казалось, зарядил надолго. Лежавшая на дороге пыль мигом замесилась в грязь, и лошадям заметно становилось тяжелее тащить бричку. Колеса, обращаясь, захватывали на свои ободья, чем далее, более и более грязи и, наконец, сделались совершенно покрытыми ею, как будто толстым войлоком. Чичиков начинал беспокоиться, не видя так долго деревни Собакевича. По его расчету, ему давно бы была пора приехать. Он высматривал по сторонам,2 но темнота была такая, хоть глаз выколи.

«Селифан!» сказал он наконец, высунувшись из брички.

«Что, барин?» отвечал Селифан.

«Погляди-ка, не видно ли деревни?»

«Нет, барин, нигде не видно». После чего Селифан, помахивая кнутом, затянул песню не песню,3 но что-то такое длинное, чему и конца4 не было. Начиналось оно почти таким образом: «Ей, вы сердечные! мои любимые. Ей, вывозите! Вывозите, вывозите! пых! пых! Забубенные вы! Пора, пора! хвать, хвать! Московские обыватели, толоконные приятели.5 Ну, други. Ну разом, разутешники мои...» Много еще прилагательных и новых существительных придавал.


1 Вместо «оделся ~ проехал»: и одевшись в нее, схватил в руки вожжи и прикрикнул на четвероногих своих слушателей, которые так были убаюканы и такое почувствовали приятное расслабление от его рассказов, что едва переступали ногами. Услышавши крик, лошади пустились на рысях. Сам даже серый с широким задом начал подтягивать. Но сам речистый правитель никак не мог припомнить, два ли, или три поворота проехал он, до такой степени был он занят своими наставлениями.

2 Далее было: но решительно ничего не мог видеть

3 Далее было: а чорт знает, что такое

4 что и конца

5 Вместо «Пора ~ приятели»: Ну, детки, ну разом! Ну-те еще, еще. Эх вы, сердечные, московские обыватели.

268

Это делалось без большого разбора, а что первое попадалось ему на язык. Таким образом дошло до того, что он начал, наконец, называть их секретарями. [А между тем дождь и не думал переставать, но еще, как казалось, более усиливался.]

[Чичиков вертелся [в своей бричке], переседая [беспрестанно] из угла в угол. Сидеть ему было страшно неловко: куда ни выбирал он поместить себя, везде было мокро. В ногах у него1 сделалась совершенная ванна, так что ему стоило только раздеться, и он мог тут же выкупаться. Дождевые капли хлопали по козырьку его картуза и сливались вдали в [несносное] однообразное урчание. Колеса и копыта лошадиные чвакали медленнее в грязи.

«Что, Селифан, не видно ли где2 какой-нибудь деревушки?» сказал нетерпеливо Чичиков.

«Не видно, барин», отвечал Селифан и, обратившись к коням, одолжил их довольно удачно кнутом,3 от чего они сделали еще раз усилие пробежать на рысях.] Между тем Чичиков начал примечать, что бричка стала качаться на все стороны и наделять его4 препорядочными толчками. Это дало ему почувствовать, что они своротили с дороги и, вероятно, тащились по взбороненному полю. Сам Селифан, как казалось, смекнул [это], но не говорил ни слова.

«Что, мошенник, по какой ты дороге едешь?» сказал Чичиков.

«Да что ж, барин, делать, время-то такое. [Потьма], кнута не видишь, такая потьма», отвечал Селифан и вслед за сим хлыстнул по всем по трем и покосил так бричку, что Чичиков принужден был держаться обеими руками. Тут только он заметил, что Селифан немножко подгулял.

«Держи, держи, опрокинешь!» кричал он ему.5

«Нет, барин, как можно, чтоб я опрокинул»,6 отвечал Селифан. «Это не хорошо опрокинуть.7 Я уж сам знаю, уж я никак».8 Засим начал он слегка поворачивать бричку,


1 Далее начато: беж<ала?>

2 Что, Селифан, нет нигде

3 Вместо «одолжил ~ кнутом»: хлыстнул их покрепче

4 и угощать его

5 «Держи, держи!» закричал он ему грозно: «опрокинешь бричку»,

6 опрокинул бричку

7 опрокинуть бричку

8 уж я не опрокину.

269

поворачивал, поворачивал и, наконец, переворотил ее как раз на бок.1 Чичиков и руками и ногами шлепнулся в грязь. Селифан лошадей, однако ж, остановил. Это было ему и не трудно, потому что иначе они бы сами остановились, так они были изнурены. Однако ж2 непредвиденный им случай изумил его. Слезши с козел, он стал перед бричкою, подпершись в бока обеими руками, в то время как Чичиков барахтался в грязи и силился оттуда вылезть. «Ишь ты», сказал он по некотором размышлении:3 «и перекинулась!».

«Ты пьян, как сапожник!» сказал Чичиков.

«Нет, барин, как можно, чтобы я был пьян!» отвечал Селифан: «я знаю, что это нехорошее дело быть пьяным. С приятелем поговорил и закусили вместе, — [в том нет ничего худого,] закуска не обидное дело: с хорошим человеком можно закусить».4

Чичиков увидел, что гораздо лучше вместо слов приниматься поднимать бричку.5

[«Погоди, я с тобою после расправлюсь», сказал промокший насквозь Чичиков: «Поднимай [дурак] бричку. Что, дурачина, стоишь». Сказавши это, он немедленно принялся, с своей стороны, сам поднимать ее.] Селифан тоже ухватился за нее обоими руками, и хотя бричка уже была совершенно поставлена, но он пёр ее так крепко, что чуть не переворотил ее на другую сторону. Так что барин должен был умерить его усердие порядочным ударом [по руке] в ухо, примолвивши: «переломаешь, скотина!»6


1 наконец опрокинул ее на бок

2 сами остановились, будучи изнурены совершенно. Этот однако ж

3 сказал он наконец

4 «я знаю, что это нехорошо быть пьяным. Я такого дела не делаю. С приятелем поговорил, потому что с хорошим человеком можно поговорить, и закусили вместе, с хорошим человеком можно закусить. А я совсем не пьян. Я знаю, что это нехорошее дело быть пьяным».

5 «Чичиков ~ поднимать» вписано карандашом.

6 Вместо «Селифан тоже ~ скотина!»: Селифан с своей стороны уперся обеими руками так крепко, что чуть не [опрокинул] переворотил ее на другой бок. Это заставило Чичикова закричать: «Стой, стой! всё переломаешь, скотина!»

«Нет, барин, ничего не изломано. Бричка крепкая: чего ж бы ей изломаться. Она бричка [крепкая] хорошая, московская бричка. Ей не можно изломаться. Она в Москве делалась»...

«Вот ты у меня поговоришь», говорил Чичиков, стиснув от досады зубы.

270

Положение героя нашего было1 не завидно. На нем было всё мокро, в бричке было тоже мокро. И как на беду ничего нельзя было предпринять. Оставаться на одном месте было гадко; ехать тоже не было никакой возможности.2 Одно только жалкое утешение ему оставалось: бранить [кучера] Селифана.

«Нарезался же, мерзавец!» говорил он, сжимаясь, как зяблик, которого проняло холодом. «Толком толковали тебе дорогу. Можно было, кажется, понять»...

«Да что ж, ваше благородие», отвечал Селифан.3 «Ведь я [кажись] хорошо ехал.4 Я уж разумею свое дело. Уж скоро будет шестой год, как я езжу с вашею милостью. Вы, вить, меня взяли на козлы о Покрова, я помню».

«А что я тебе сказал в последний раз, когда ты напился пьян? А, позабыл!» произнес Чичиков.

«Нет, ваше благородие, как можно, чтобы я позабыл. Я уж дело свое знаю. Я знаю, что нехорошо быть пьяным. С хорошим человеком поговорил. В этом я совсем не отпираюсь; поговорил, потому что с хорошим человеком можно...» «Вот я тебя как высеку хорошенько, так ты у меня будешь знать», сказал Чичиков.

«Как милости вашей будет завгодно», отвечал на всё согласный Селифан. «Коли высечь, то и высечь; я ничуть не прочь от того. Почему ж не посечь, коли за дело. На то воля господская. Оно нужно посечь, потому что мужик балуется. Порядок нужно наблюдать. Коли за дело, то и посеки. Почему ж не посечь...»

На такое рассуждение барин совершенно не нашелся, что отвечать. Но в это время, казалось, как будто судьба, наконец, над ним сжалилась. Издали послышался собачий


1 Вместо «было»: в самом деле

2 Далее было: Доставши из-под подушки небольшой коврик, который не помню кем-то был ему подарен, кажется, какой-то дамой, он разостлал его сверх подушки и [сел] [оставался] сидел несколько минут в нерешимости, слушая печальную музыку дождя.

3 отвечал кучер.

4 Далее было: Возьми, говорят, направо, ну я и взял направо. Я не поеду, куда не следует.

271

лай.1 Он, точно, не обманулся: лай слышался,2 наконец, явственнее, так что Селифан оборотился к нему с козел и сказал:

«Ваше благородие, а ваше благородие!»

«Что там?» сурово возразил Чичиков.

«Оно, верно, деревушка-то близко, потому...»

«Пошел, дурак. Я это и без тебя знаю».

Русской возница имеет доброе чутье вместо глаз. От этого случается, что он, зажмуря глаза, качает иногда во весь дух и всегда куда-нибудь да приезжает. Селифан, не видя ни зги, направил лошадей так прямо на деревню, что остановился тогда только, когда бричка ударилась3 оглоблями в забор и когда решительно уже некуда было ехать. Чичиков мог только заметить сквозь густое покрывало лившего дождя что-то, похожее на крышу. Он послал Селифана отыскивать ворот, что, без сомнения, продолжилось бы [очень] долго, если бы на Руси не было вместо швейцаров лихих собак, которые доложили о нем так звонко, что он поднес пальцы к ушам своим. К этому присоединился еще и серый конь, испустивший самое дикое и неистовое ржание.4

Свет мелькнул в окошке и досягнул хотя туманною струею до забора, указавши нашим дорожным ворота. Селифан с своей стороны каким-то странным чутьем успел их нащупать5 и принялся колотить в них обоими кулаками. На эту тревогу вышла какая-то фигура, накрывшись армяком, и барин с кучером услышали хрипливый6 бабий голос: «Кто стучит? Чего расходились?»7


1 Вместо «Но в это время ~ собачий лай»: Ему сделалось совершенно нестерпимым оставаться на одном месте, и он, наконец, дал повеление полупьяному Селифану ехать. К этому побудил его послышавшийся издали собачий лай.

2 лай сделался

3 Далее начато: дыш<лом>

4 а. которые доложили о нем таким звонким и оглушительным лаем, что он должен был, наконец, заткнуть себе пальцами уши. К этому присоединился еще и серый конь, который такое поднял ржание, как будто бы увидел целый табун лошадей; б. которые ~ ржание, как будто бы увидел целый табун самых близких своих приятелей

5 указавши нашим дорожным бывшие перед ними ворота, которые Селифан каким-то чутьем успел уже нащупать

6 крикливый

7 Вместо «Кто ~ расходились?»: Кто там стучит?

272

«Приезжий, матушка! Пусти переночевать», произнес Чичиков.

«Вишь ты какой востроногой», сказала старуха: «приехал в какое время! Здесь тебе не постоялой двор, здесь помещица живет».

«Что ж делать, матушка. Ты видишь, что мы заблудились», сказал Чичиков. «Не ночевать же в такое время на дороге».

«Да, время темное, нехорошее время», прибавил Селифан.

«Молчи, дурак!» сказал Чичиков.

«Да кто вы такой?» сказала старуха.

«Дворянин, матушка».

Слово дворянин заставило старуху как будто несколько подумать. «Погодите, я скажу барыне», произнесла она и минуты через две возвратилась уже с фонарем в руке. Ворота отперлись. Огонек мелькнул1 и в другом окне. Бричка, въехавши в двор, остановилась перед небольшим домиком, которого за темнотою герой наш не мог хорошо рассмотреть. Одна только половина его была озарена2 светом, исходившим из окон; видна была еще лужа перед домом, на которую прямо ударял тот же свет. Дождь стучал звучно по деревянной крыше и журчащими ручьями стекал в подставленную бочку. Собаки заливались всеми возможными голосами: один выл так усердно, как будто бы за это получал бог знает какое жалование; другой отхватывал наскоро,3 как пономарь; за ним4 слышен был дишкант, такой неугомонный,5 что в голове звенело; всё это покрывал густой бас, видно уже старик, потому что лаял так хрипло,6 как генерал перед фронтом. Наверное можно было сказать,7 что в этом оркестре было более ста музыкантов. Это бы дало8 заметить Чичикову, что9 деревушка была порядочная. Но промокший и иззябший герой ни о чем


1 в руке и отперла ворота. Свет мелькнул

2 была освещена

3 другой так скоро отхватывал

4 потом за ним

5 а. такой звонкой; б. такой меткой

6 Вместо «всё это ~ хрипло»: потом один, верно уже старый, лаял хрипло и басом.

7 Вместо «Наверное ~ сказать»: Не шутя можно было предположить

8 Это могло бы дать

9 Далее начато: он приехал

273

не думал, как только о постеле. Еще бричка не успела совершенно остановиться, как он уже соскочил на крыльцо. На крыльцо вышла опять какая-то женщина,1 несколько помоложе прежней, но чрезвычайно на нее похожая. Она проводила его в комнату. Чичиков кинул вскользь взгляда два: комната была обклеена старенькими полосатыми обоями; картинки с какими-то птицами; между окнами2 — маленькие зеркала, и за всяким зеркалом заложены были или письма, или старая колода карт, или чулок; стенные часы с цветами, нарисованными на циферблате... Не в мочь было больше ничего заметить. Чичиков чувствовал, что глаза его так липнули,3 как будто бы их кто-нибудь намазал медом. Минуту спустя вошла хозяйка, женщина уже пожилых лет, в каком-то спальном чепце, надетом наскоро, с фланелью на шее, одна из тех матушек, небольших помещиц, которые плачутся на убытки и неурожаи и держат голову несколько на бок.

«Извините, матушка, что побеспокоил вас!» сказал Чичиков.

«Ничего, ничего», сказала хозяйка. «В какое-то время вас [батюшка] бог принес! Сумятица и вьюга какая! Вам бы с дороги, батюшка, я знаю, что прилично [бы] закусить чего-нибудь, да пора-то ночная, ничего и приготовить нельзя...»

Слова хозяйки были прерваны таким странным шипением, что Чичиков4 испугался и посторонился. Шум очень походил на то, как бы вся комната5 наполнилась змеями. Но, взглянувши в угол, он тот же час успокоился, смекнувши, что стенным часам6 пришла охота бить. За шипением последовало скоро хрипение, и, наконец, натужась всеми силами, пробили они три таким звуком, как будто бы кто колотил палкой по глиняному горшку, после чего маятник опять пошел спокойно щелкать направо и налево.

«Благодарю, благодарю, матушка», отвечал Чичиков: «Пожалуста, ни об чем не беспокойтесь». Мне кроме


1 На крыльце опять женщина

2 между двумя окнами

3 так липнут

4 что сам Чичиков

5 Вместо «Шум ~ комната»: ему показалось, что вся комната

6 Вместо «смекнувши ~ часам»: Он смекнул, что часам

274

постели1 ничего больше не нужно. А вот вы меня разве обяжете, когда скажете,2 далеко ли живет помещик Собакевич?»

«Нет, отец мой, не слышала такого имени. Такого здесь нет помещика».

«По крайней мере, я думаю, знаете Манилова?»

«А кто этот Манилов?» сказала старуха.

«Помещик, матушка».

«Нет, такого помещика здесь нет».

«Какие же есть?»

«Бобров, Свиньин, Конопатьев, Харпакин, Трепакин, Плешаков».

«Богатые люди, или нет?»

«Нет, отец, богатых слишком нет. У иного двадцать душ, у кого тридцать, а такие, чтобы по сотне, таких нет».

Тут Чичиков заметил, что он заехал в порядочную глушь.

«Далеко ли, по крайней мере, до города?» спросил он.

«До города будет верст 60, а может быть и больше... Я, право, так жалею, что ничего нет Вам покушать. Не хотите ли, батюшка, выпить чаю?»

«Благодарю, благодарю, матушка; приготовьте мне только постель, и больше ничего».

«Правда, что с такой дороги нужно отдохнуть. Вот тут себе, отец мой, и расположись на этом диване. Ей, Фетинья, принеси перину, подушки и простыню. Какое-то время наслал бог. Гром такой был, что у меня всю ночь горела свеча пред образом. Эх, отец мой, да у тебя-то, как у борова, вся спина и бок в грязи. Где это ты так изволил засалиться?»

«Эх, матушка, слава богу, что жив остался. Опрокинулся вместе с бричкой на проклятой дороге. Хорошо еще лошади не потаскали!»

«Святители, какие страсти! Да не нужно ли чем-нибудь потереть вам спину?»


1 Мне больше постели

2 Вместо «А вот ~ скажете»: Скажите

275

«Спасибо. Вы уж ни об чем не беспокойтесь. Прикажите только девке вашей, чтобы высушила и вычистила хорошенько мое платье».

«Слышишь, Фетинья», сказала хозяйка, обратившись к той самой женщине, выходившей1 на крыльцо со свечою. Она успела2 уже притащить перину и, взбивши ее с обоих боков руками, напустила целый потоп перьев по всей комнате. «Ты возьми ихний-то кафтан и исподнее3 и прежде посуши их пред огнем, как делывала покойнику барину. Потом перетри и выколоти хорошенько».

«Слушаю, сударыня», говорила Фетинья, настилая сверх перины простыню и кладя подушки.

«Ну, вот тебе постель и готова!» сказала хозяйка: «Прощайте, батюшка! Желаю вам спокойной ночи. Да не нужно ли еще чего-нибудь? Может, ты привык, отец мой, чтобы кто- нибудь почесал на ночь пятки. Покойник мой без этого никак не засыпал».

«Благодарю, благодарю! Ничего не нужно. Прощайте, матушка, приятного сна вам желаю».

«Прощай, отец мой».

Хозяйка вышла; осталась только Фетинья. Чичиков поспешил разоблачиться и отдал верхнюю и нижнюю свою арматуру Фетинье, которая, пожелав ему, с своей стороны, спокойной ночи, потащила эти мокрые доспехи. Оставшись один, взглянул он не без удовольствия на свою постель, которая была почти до потолка. Фетинья была большая мастерица взбивать перины. Когда, подмостивши стул, взобрался он на4 постель, она опустилась под ним почти до самого пола, только перья разлетелись во все стороны комнаты. Погасивши свечу, он накрылся ситцевым одеялом и, свернувшись под ним кренделем, заснул в ту же минуту. Проснулся он на другой день уже поздним утром. Солнце сквозь окна светило ему прямо в глаза, и мухи, которые вчера спали по стенам и потолкам, все обратились к нему: одна села ему на губу,5 другая на ухо, третья


1 которая выходила

2 которая успела

3 Далее было: продолжала хозяйка

4 Далее начато: а. пуховые б. подушки

5 на нос

276

на шею, четвертая выбирала место, как бы усесться1 даже на самый глаз; ту же, которая имела неосторожность подсесть близко к ноздре, он потянул2 в просонках в самый нос, что заставило его очень крепко чихнуть. Между тем как целый десяток мух жужжал над ним, высматривая где понаживнее места, окинувши взглядом комнату, он теперь заметил,3 что на картинах не всё были птицы:4 между ними висел портрет Кутузова, и еще масляными красками был напачкан какой-то старик с красными обшлагами на мундире, как нашивали при Павле Петровиче. Часы опять испустили шипение и проколотили десять. В дверь выглянуло женское лицо и в ту же минуту спряталось, потому что Чичиков, чтобы лучше заснуть, скинул даже с себя рубашку, которая была тоже мокра. Выглянувшее лицо показалось ему как будто несколько знакомо. Он начал себе припоминать и вспомнил, наконец, что это была хозяйка. Он надел рубаху. Платье уже лежало возле него, высушенное и вычищенное. Одевшись, подошел он к зеркалу и чихнул опять так громко, что подошедший в это время к окну индейской петух (окно было очень близко от земли), протянувши свою шею с красным монистом, заболтал что-то ему вдруг и весьма скоро на своем странном языке, вероятно: «желаю здравствовать», на что Чичиков сказал ему дурака. Взглянувши в окно, он заметил [очень], что крестьянских дворов было немало. «Э, да у ней деревенька порядочная!» сказал сам в себе: «право, порядочная!» повторил он и принялся считать пальцем дворы, которых оказалось более тридцати. Это открытие ему было очень приятно. Он тот же час заглянул в щелочку двери, из которой выглядывала хозяйка, и, увидевши ее сидевшею за чайным столиком, вошел к ней с веселым и довольно ласковым видом.

«Здравствуйте, батюшка! Каково почивали?» сказала хозяйка, приподнявшись с места. Она была одета лучше вчерашнего — в темном платье и уже не в спальном чепце, но на шее все-таки было что-то намотано.


1 четвертая приготовлялась усесться

2 Чичиков потянул

3 он заметил теперь

4 что картины на стенах состояли не из одних пт<иц>

277

«Хорошо, хорошо [матушка]», говорил Чичиков, садясь в кресла. «А вы как, матушка?»

«Плохо, отец мой!»

«Как так?»

«Бессонница, отец мой. Всё поясница болит, и одна нога в месте, что пониже1 косточки, так и ломит».

«Пройдет, пройдет, матушка, на это нечего глядеть».

«Дай-то бог, чтобы прошло; я-то мазала свиным салом и скипидаром тоже смачивала. А с чем прихлебнете2 чайку? Вот в этой фляжке[-то] фруктовая, перегнанная на вишневые косточки».

«Не дурно, не дурно, матушка, хлебну и фруктовой».3

Читатель, я думаю, уже заметил, что Чичиков, несмотря на ласковый вид, говорил, однако ж, с большею свободою, чем с Маниловым, и вовсе не церемонился. Должно признаться, что если у нас на Руси поотстали кой в чем перед другими нациями, зато очень4 превзошли их в умении обращаться. Невозможно исчислить всех оттенков и тонкостей нашего обращения. Француз или немец такой дурак: он говорит совершенно на тот же лад с миллионщиком и с мелким табачником торгашом.5 У нас совсем другое: у нас есть такие мудрецы,6 которые с помещиком, имеющим7 двести душ, будут говорить совершенно другим образом, нежели с тем, у которого их триста, а с трехсотным опять не так, как с четырехсотным; с четырехсотным не так, как с пятисотным, и таким образом далее, восходя или нисходя до бесконечно великих или малых. Даже, например,8 иной правитель канцелярии: поглядишь на него, когда он среди своих подчиненных, [то есть] в своей канцелярии: что за важный вид. Гордость и благородство такое в лице, что просто бери кисть, да и рисуй. Прометей! совершенный Прометей! Глядит [таким] орлом,9 выступает плавно, мерно. Тот же самый орел, как только вышел из комнаты и приближается


1 и одна нога пониже

2 А с чем выкушаете

3 выпью фруктовой

4 зато гораздо

5 с миллионщиком и с каким-нибудь кучером

6 такие искусники и мудрецы

7 Вместо: «имеющим»: у которого

8 Выберется, например,

9 важный вид. Благородство такое в лице, какого кажется... Орел, совершенно орел

278

к кабинету своего начальника, куропаткой такой спешит с бумагами под мышкой, что мочи нет. А попадись ему быть с теми, которые повыше его — бог знает, что сделается тогда с Прометеем:1 узнать нельзя: муха! меньше даже мухи! уничтожился в песчинку. «Да это не Иван Петрович», говоришь глядя на него. «Иван Петрович гораздо выше ростом, а этот и низенькой, и худенькой; тот говорит громко, басит и никогда не смеется, а этот чорт знает что: пищит птицей и всё смеется». Подходишь ближе: точно, Иван Петрович! «Эх, хе», думаешь себе... Но, однако ж, обратимся к действующим лицам. Чичиков, как мы уже видели, решился вовсе не церемониться, и потому, взявши в руки чашку с чаем и вливши туда фруктовой водки, он обратился к хозяйке с такими словами:

«У вас, матушка, хорошая деревенька... Сколько в ней душ?»

«Душ-то в ней, отец мой, без малого 80», сказала хозяйка: «да то беда моя, что времена-то плохи. Вот и прошлый год был такой неурожай, что боже упаси...»

«Ну, однако ж, всё еще слава богу. Мужички на вид дюжие,2 и избенки всё почти новые. Восемьдесят душ не лишняя вещь... А позвольте узнать фамилию вашу? Я, право, так захлопотался, приехал в такое время и позабыл совершенно спросить».

«Коробочка, коллежская секретарша».

3«Покорнейше благодарю. А имя и отчество как?»

«Настасия Петровна».

«Настасия Петровна! хорошее имя Настасия Петровна. У меня тетка, родная сестра моей матери, Настасия Петровна».

«А ваше имя как?» спросила помещица. «Ведь вы, я чай, заседатель?»


1 спешит, что мочи нет. И таких мудрецов есть не мало. Иногда наткнешься на такого, что даже страх почувствуешь, особенно если при этом сам еще робкого десятка: Прометей, совершенный Прометей! Гордости столько в глазах, что возьми кисть, да и рисуй. Посмотришь на этого самого Прометея в другом месте

2 Мужички у вас на вид такие дюжие

3 Перед этим было: А, Коробочка!

279

«Нет, матушка», отвечал Чичиков: «я больше1 езжу по своим надобностям по деревням. К вам тоже имею дельце».

«А, так вы покупщик! Как же жаль, что я продала мед купцам так дешево; а вот ты бы, отец мой, у меня2 теперь, верно, купил».

«Нет, благодарю, матушка, меду мне покамест не нужно».3

«Что ж другое, разве пеньку? Только и пеньки-то у меня теперь маловато. Полпуда всего».

«Пеньки тоже не требуется.4 [Я по другому случаю имею к вам дело».

«Что ж такое, право, я уж не могу придумать».]

«Много у вас, матушка, умерло крестьян, числящихся по ревизии?»

«Ох, батюшка, 18 душ», сказала старуха, вздохнувши: «Такое мое несчастие! и умерли-то почти всё люди взрослые, работники. Правда, хоть и народилось после того,5 да что с них: народ еще малой. Такая, право, беда! А тут заседатель подъехал с повесткой, чтобы подушное уплачивать. Народ мертвый, а плати, как за живого человека. На прошлой неделе сгорел у меня кузнец, такой искусный6 кузнец и слесарное мастерство знал».

«Разве у вас был пожар, матушка?»

«Нет, не пожар, бог приберег от такого горя. Сам сгорел, отец мой. Внутри у него как-то загорелось: чересчур выпил. Так только синий огонек пошел от него; весь истлел, истлел и почернел, как уголь. А такой был искусный7 кузнец. И теперь такая беда моя: хотела было ехать в город — некому лошадей подковать».8

9«На всё воля божия, матушка. Против мудрости божией ничего мы не можем сказать. Уступите их мне, Настасия Петровна».

«Кого, батюшка?»


1 а. я больше так себе; б. я больше приватный человек

2 а вот вы бы у меня

3 Вместо «меду ~ нужно»: я вовсе не меду хочу купить

4 Ну, пеньки-то мне покамест тоже не нужно

5 после того больше

6 такой хороший

7 хороший

8 некому брички подчинить

9 Перед этим было: Это, подлинно, несчастие.

280

«Да этих-то, что умерли».

«Да как же уступить их, отец мой?»

«Так, просто. Или, пожалуй, продайте! Я вам что-нибудь дам за них».

«Да как же? Я, право, в толк-то не возьму. Нешто хочешь ты их откапывать из земли?»

«Вот боже сохрани! Что я за нехристь такой. Нет, вы только переведите их мне на бумаге так, как бы продали за живых».

«Да на что ж они тебе!» сказала старуха, выпучив [от из<умления?>] на него глаза.

«Это уж мое дело».

«Да ведь они ж мертвые».

«Это я знаю, что мертвые, потому-то я и беру их, чтобы вместе с этим и вас избавить от хлопот. Я вам дам за них деньги: пятнадцать рублей ассигнациями. Что же, матушка, задумались?»

«Право, не знаю...» произнесла хозяйка с расстановкою: «никогда еще не продавала я мертвых душ».

«Эка беда, не продавали. Ну, а теперь продайте. Ведь вам они никуды уж не годятся».

«Это правда. Да ведь меня то и затрудняет, что они уж мертвые...»1

«Что ж тут затрудняться?2 Ведь вам с них не доход собирать».

«Вестимо.3 Что уж за доход с мертвого человека».

4«И подушное за него вы платите, как за живого».

«Ох, отец мой, и не говори об этом», сказала старуха. «Прошлого года внесла более полутораста, да заседателя подмаслила».

«Ну, видите, матушка, а теперь подумайте только хорошенько, теперь вы вдруг избавитесь от всех расходов. Заседателя вам подмасливать нечего, ибо я за всё отвечаю,5


1 Да ведь всё как-то мне того... что того, что уж он мертвый

2 Вместо «Что ~ затрудняться?»: Чего ж чудно

3 Вместо «Вестимо»: Какой с них доход,

4 Перед этим было: Ну, видите.

5 Вместо «Заседателя ~ отвечаю»: Я уж теперь за всё отвечаю

281

крепость совершу на свой счет, убытки все, подушное и прочее... словом, всё уж я плачу».

Старуха несколько призадумалась.1 Она видела точно,2 что дело выгодное для нее, но, с другой стороны, опасалась, чтобы как-нибудь не обманул этот покупщик.

«Так что ж, матушка, по рукам, что ли?» говорил Чичиков.

«Право, отец мой, никогда еще не случалось мне продавать покойников.3 Живых-то я продала вот и третьего года протопопу, двух девок по сту рублей каждую».

«Ну, тогда продавали живых, а теперь продайте мертвых».

«Право, я боюсь на первых-то порах, чтобы как не в убыточиться. Может быть, ты как-нибудь, отец мой, меня обманываешь: они больше стоят?»

«Что ж они стоят: они ничего не стоят! Ведь я вам даю за них деньги: пятнадцать рублей ассигнациями. Вы взгляните оком благоразумного человека, — это почти по рублю за человека. Что ни говори[те], а пятнадцать рублей вещь не пустая. На дороге вы их не сыщете.4 Ну, признайтесь, почем вы продали мед?»

«По двенадцати рублей пуд».

«Хватили немножко грешка на душу, матушка! По двенадцати не продали».

«Ей богу продала».

«Ну, видите: так зато ж это мед. Вы собирали его, может быть, около года. А мертвые души дело не от мира сего. Вы здесь не прилагали с своей стороны, так сказать, никакого труда.5 [Его] На то была божья воля, чтобы они оставили мир сей, нанеся ущерб вашему хозяйству. Там вы получили за труд, за старание двенадцать рублей, а тут вы берете ни за что, даром, да и не двенадцать, пятнадцать; да и не серебром, а всё синими ассигнациями».


1 Здесь старуха опять задумалась.

2 видела очень

3 продавать мертвых

4 На дороге вы не сыщете пятнадцати рублей

5 Вместо «А мертвые души ~ труда»: А мертвых душ вам бог сам послал. Его была на то божья воля. Вы ничуть не трудились для них.

282

«Право», отвечала старуха: «мое такое вдовье, неопытное дело. Лучше ж я маленько повременю, не наедут ли купцы, применюсь немного к ценам».

«Помилуйте, матушка, что это вы говорите. Кто же станет покупать их? Неужто вы думаете, что найдется такой дурак. Вы уж много продали всякой всячины; ну, скажите по совести, спрашивал ли у вас их кто- нибудь?»

«Нет, батюшка, никто не спрашивал, ты впервой затеял...»

«Это вам самое и говорит, что они решительно1 никому не годятся».

«А может как-нибудь в хозяйстве под случай»,2 возразила старуха, да и сама спохватилась, вспомнивши, что в самом деле проку с них мало.

«Мертвый в хозяйстве! Что это вы?» сказал Чичиков. «На что ж он?3 Разве по ночам будет пугать воробьев в вашем огороде».

«С нами крестная сила! Какие ты страсти говоришь, отец мой!»

«На что же другое они годятся? Впрочем, я их ведь и не беру с собою. Бог с ними! Пусть они вам остаются с костями и со всем. Весь перевод ведь будет значиться только по бумаге. Так что ж, матушка?»

Старуха задумалась.

«О чем же, Настасия Петровна, вы думаете, или вновь затрудняетесь? Неужто в самом деле».4


1 и говорит довольно ясно, что уж они решительно

2 под случай принадобятся

3 Вместо «да и сама ~ На что ж он»: не прибравшая другими словами [прикрыть св] дать изъяснение своей нерешительности.

4 Вместо «Так что ж, матушка? ~ в самом деле»: Желал бы я знать, какую пользу в хозяйстве хотели вы получить от них Далее было: а. Да уж, конечно, какая с них польза», отвечала старуха.

«Так что ж? жаль вам их, что ли?»

«Да чего ж жалеть, ведь они уж мертвые».

«Так из чего ж вы стоите за них?»

«Да я ж и не стою [за них] ни мало. Чего ж стоять за них».

«Ну так отдавайте!»

«Как же отдать! Я, право, не знаю. Дело-то такое...»

«Да что же за дело? Дело обыкновенное».

«Всё мне, право, сдается... А что ж вы переворотили чашку. Ведь это сквозник по 10 рублей фунт. Выкушайте, батюшка, чашечку. Я нарочно приготовила покрепче».

«Покорнейше благодарю. Я больше одной чашки не пью. Но мы, однако ж, отдалились от предмета. Помилуйте, матушка, рассудите хорошенько, к чему вам здесь напрасно только слова терять. В самом деле, как будто из чего-нибудь доброго бьемся. Это просто людям на смех об этакой дряни да столько толков».

«Да на что ж они вам нужны?»

«Да к чему вам это знать. Ну, просто хочется, чтобы всякой народ был у меня. Впрочем, это совершенно не идущая сюда статья. Да и какое вам дело? На то покупщик, чтобы покупать вещь. Пришла такая минута, что захотелось. Больше из человеколюбия... Отдавайте, матушка, да и концы в воду! Пятнадцать рублей положите в сундучок, и преславное будет дело».

«Ей богу ж не знаю, как мне быть», отвечала старуха: «товар-то такой странный...»

«Да бог с ним, какой бы ни был товар, да если выгодное дело, так что тут глядеть, по боку его, да и дело с концом. Подумайте только: ни хлопот, ничего. Заседатель приедет, а вы ему: „А зачем ты? пошел вон! Я знать ничего не знаю: я продала такому-то, ступай с ним возись!“ Вот он и поехал дурак с носом».

«Когда б то бог милосердный привел до этого», сказала старуха.

«Как не привесть: дело в ваших руках. Так давайте, матушка, по рукам».

Старуха опять задумалась.

«Когда бы то я сколько-нибудь была познающее. б. «Да уж, конечно, [далее как вар. а]. Дело обыкновенное».

«Всё мне сдается... Боюсь я, право, чтобы как-нибудь не проторговаться. А что ж [далее как вар. а], нарочно приготовила для вас покрепче».

«Покорнейше благодарю. [далее как вар. а] Помилуйте, матушка, что вы толкуете такое, на чем здесь проторговаться. Ведь это вещь уж вовсе ничего не значащая. Это дрянь, чтобы не сказать дурного слова. Сами посудите, для какого она употребления».

«А вы-то сами что будете с ними делать, как купите?» сказала старуха.

«Да что же с ними делать? Просто хочется, чтобы всякой народ был. Из человеколюбия больше... Впрочем, это [далее как вар. а] сказала старуха.

«Приведет, приведет, как не привесть. Дело в ваших руках. Так что ж, матушка, по рукам?»

283

«Право ж, я не приберу-то, как мне быть... Лучше я вам пеньку продам».

«Да что пенька! Пенька пенькою. Пенька не уйдет. В другой раз приеду, заберу и пеньку и всё, что ни есть

284

Так как же, матушка, отдавайте, что ли?

«Не знаю, как сказать тебе. Товар-то такой странный».

«Ну, матушка, я вижу, что с вами сам чорт не сладит», сказал Чичиков, выведенный из терпения.1


1 Вместо «Не знаю ~ из терпения»: а. «Право ж ты, отец мой, [на меня] в такой расплох-то напал на меня».

«Помилуйте, матушка, я не разбойник. [Впрочем], не с ножем [же] к горлу пристал; я прошу вас по доброй воле: не хотите, бог с вами».

«Дай-то мне время хоть пообдумать сколько-нибудь. Может быть попадется добрый человек, чтобы посоветоваться».

«Да о чем же здесь советоваться, [как будто дело нивесть какое важное.] Ведь [дело идет] вы сами согласны, что самый-то предмет дрянь. Послушайте, матушка! [Ведь вы сами] право, вам должно даже быть совестно. Разве продажа-то эта вам не выгодна, что ли?»

«Продажа-то выгодная...» отвечала помещица.

«Ну, позвольте, позвольте, матушка, начнем по порядку. Предмет этот, о котором я говорю, то есть ревижские души, и не души, потому что бог их давно взял к себе в мир лучший, а можно сказать, одни только пустые имена. Ведь они вам в убыток, не так ли?»

«Ох, отец мой, да уж в какой убыток! Даже вспомнить страшно».

«Да, в убыток дело. Теперь далее: а толку вы от них никакого не имеете».

«Да уж, конечно, какой толк в мертвом человеке».

«Почему ж вы не [решаетесь] соглашаетесь поскорее сбыть их?»

«Ох, отец мой, рада бы и душою и телом рада».

«Так отдавайте ж, зачем же вы меня так долго водите».

«[Так как же-то] Да ведь сам ты посуди. Как же-то опять и сбыть их? Дело-то совсем новое».

«Чорт его знает, [матушка], какими словами и говорить с вами», сказал наконец Чичиков.

б. «Ей богу, меня раздумье берет, ведь дело-то совсем новое».

«Отчего ж новое, да и не новое всё; но стоит ли так затрудняться. Ничуть не новое, вовсе не новое».

«А вы-то сами что будете делать с ними?»

«Да что ж с ними делать», сказал Чичиков да и запнулся: «хочется просто, чтобы всякого рода был народ. Из человеколюбия больше... Впрочем, это вовсе не относится к делу. Так говорите, матушка, ваше последнее слово: продаете, или нет».

«Боюсь я, право, чтобы как-нибудь не проторговать: товар такой странный».

«С вами один только чорт может сторговаться, Настасия Петровна», сказал Чичиков, потерявши терпение.

285

«Ох, не поминай его. Бог с ним».1 Еще третьего дни он мне приснился, окаянной. Вздумала было после молитвы загадать на ночь на картах, да верно в наказание-то бог и наслал. Такой гадкой привиделся, а роги2 больше бычачьих.

«Я дивлюсь еще, как вам они по целым десяткам не снятся.3 Чорт побери, право».*

«Из одного христианского человеколюбия хотел. Вижу, бедная, беспомощная вдова убивается, терпит нужду... Но теперь богом клянусь, что нога моя не будет больше у вас, и если какой покупщик приедет к вам, то чтобы он околел, прежде чем взойдет в вашу комнату».

«Ах, какие побранки-то4 гнешь ты, отец мой», сказала старуха, глядя на него почти со страхом.

«Да нельзя ж, матушка. Я не нахожусь, как с вами быть. Из короба не лезете, в короб не едете и короба не отдаете.5 Хотел было заезжать к вам всегда покупать хозяйственные продукты:6 мед, пеньку и прочее, потому что я подряды разные и с казною тоже... Но теперь, признаюсь, я в такое положение приведен...»7

Слова казна и подряды, сказанные Чичиковым вскользь, произвели над Настасией Петровной большое действие.


1 Ох, отец мой, бог с ним! зачем ты его помянул!

2 Далее начато: похожи

3 Вместо «Я дивлюсь ~ не снятся»: а. Поделом и приснился он вам. Я дивлюсь еще, что он вам один привиделся. б. Поделом и привиделся. Я дивлюсь и т. д. как в тексте.

* [Известно, что после гаданья на ночь [всегда] многим помещикам снится чорт. Причина этого до сих пор еще не открыта; впрочем, [те] помещицы, [которые имеют] имеющие более ста душ, уже не видят его]. Прим. Гоголя.

4 какие ты побранки

5 Вместо «Да нельзя ~ не отдаете»: Да мочи нет с вами

6 Далее было: Я и с казною имею подряды

7 Вместо «Но теперь ~ приведен»: Да теперь, право, отложу всякое почтение. «Да что ж ты, отец мой, так рассердился?» сказала хозяйка. Она было

286

«Чего ж ты, отец мой, так осерчался!» сказала она голосом почти просительным.1 «Если бы я знала, что ты такой сердитый, я бы никак не прекословила тебе».

«Есть из чего сердиться. Из какой-нибудь тряпки!2 Да если вам кто-нибудь половину даст той цены, которую я даю, то я сейчас же готов возвратить вам их. Нашли добро. Что, они золотые, что ли?..»

«Нечего с тобою делать. Я готова тебе отдать за пятнадцать ассигнациями. Только пожалуста уж смотри3 насчет подрядов-то. Если случится муки брать ржаной или гречневой или круп или скотины битой, так уж пожалуста не обидь меня».

«Нет, нет, матушка, не обижу», говорил герой наш и между тем отирал рукою пот [который градом катился]45

«Прошу покорно закушать грибков», сказала на это хозяйка.

Чичиков оглянулся и увидел, что на столе стояли уже и грибки, и блинки, и пышки, и пирожки и еще что-то такое,


1 а. Слова казна и подряды заставили старуху призадуматься. С одной стороны, она представляла выгоды, которые она могла получить от этого сношения с казной, с другой стороны, останавливало ее то, что бог его знает, какого сорта был этот покупщик и не думает ли он, пользуясь ее незнанием, выманить у нее товар, который, может быть, теперь в цене и в ходу. Боязнь однако ж утерять такого выгодного покупщика, который ведет подряды с казной, наконец, одержала верх. Она наконец сказала: «Да чего же ты, отец мой, так рассердился!» б. Слова казна и подряды, сказанные Чичиковым вскользь, произвели над Настасией Петровной большое действие. Хотя ее, с одной стороны, останавливала совершенная неизвестность дела, но, с другой стороны, перед ней стоял покупщик, который ведет подряды с казною. Это обстоятельство, наконец, одержало верх, и вот каким образом она сказала: «Да чего ж ты, отец мой, так осерчался!»

2 Далее было: я стану сердиться

3 Далее начато: как только

4 Вместо «Нечего с тобою ~ катился»: «Да изволь, изволь, отец мой. Нечего с тобою делать. Так и быть, бери их себе. Только, ей богу, дело-то совсем новое. Я уж так только, чтобы тебя-то не гневить». Здесь герой наш отер пот, который в На этом текст обрывается.

5 Следующий лист укописи не сохранился.

287

что и отгадать1 было трудно. Он придвинулся к грибкам и нашел, что они были вкусны.2

«А блинков?» сказала хозяйка.

В ответ на это Чичиков свернул три блина вместе и, обмокнувши их в растопленное масло, отправил в рот и вытер рот и руки салфеткою. Повторивши это раза четыре, он сказал, наконец: «Теперь я вас прошу, Настасия Петровна, послать приказать моему кучеру, чтобы подавал бричку».

«Да ведь еще рано, отец мой», сказала хозяйка. «Может быть пообедал бы у меня?»3

«Нет, матушка, пора. Пожалуста прикажите».

Хозяйка тут же дала повеление девке,4 принесшей еще тарелку с блинами, пойти на кухню и сказать, чтобы давали бричку.

«А в ожидании еще съем два блинчика горячих», сказал Чичиков. «У вас очень вкусные блины».

«Да у меня-то их хорошо пекут, да беда моя,5 что урожай-то был дурной. Мука-то такая неавантажная. Ни дать, ни взять, как будто бы черненькие мошки по ней».

«Нет, блинцы хороши», говорил Чичиков, вытирая руки и принимаясь за картуз свой. «Итак, матушка, до свидания. Желаю вам счастливо оставаться!»

«Да еще ж не заложили».

«Заложат, матушка, заложат. У меня скоро закладывают».

«Прощайте, батюшка! Доброго пути вам!» говорила хозяйка, провожая его в сени. «Так уж, пожалуста, не позабудьте насчет подрядов».


1 что и разобрать

2 Вместо «Прошу покорно ~ вкусны» сохранился текст, начало которого было на утраченном листе: которого рисуют на картинах, когда он дует в [бок] спину какому-нибудь несчастному кораблю. «А что ж ты, отец мой, грибков-то?» сказала хозяйка. «Поедим и грибков, поедим, матушка», отвечал Чичиков: «грибки хорошая вещь». Засим придвинулся он к тарелке с грибками. Грибки точно были недурны и после написания деловой бумаги показались очень вкусными.

3 Может быть [ты] бы пообедал у меня?

4 Хозяйка приказала тут же девке

5 Да у меня-то их вкусно пекут, да вот-то беда моя

288

«Не позабуду, не позабуду», говорил Чичиков в сенях.1

«А свинного сала не покупаете?» сказала хозяйка.

«Почему не покупать, покупаю, только после».

«У меня о святках и свинное сало будет».

«Купим, купим, всего купим, и свинного сала купим», говорил Чичиков, выходя на крыльцо.

«Может быть понадобится еще птичьих перьев. У меня к духову дню будут и птичьи перья...»

«Хорошо, хорошо», говорил Чичиков.2

«Вот видишь, отец мой, и бричка твоя еще не готова», говорила хозяйка.

«Будет, будет готова. Расскажите3 только мне, матушка, дорогу в город».

«Не знаю, как бы тебе рассказать, чтобы опять как-нибудь не заблудился».

«Мне бы только добраться до большой дороги».

«Как же бы это сделать так», сказала хозяйка. «Так-то рассказать мудрено, потому что много поворотов. Разве я тебе дам девчонку, чтобы проводила. Ведь у тебя, я чай, есть место на козлах, где бы сесть».

«О! поместится», сказал Чичиков.

«Пожалуй я тебе дам девчонку. Она у меня знает дорогу. Только ты, смотри, не завези ее. У меня уж одну завезли купцы».

«Не беспокойтесь, матушка, мне она не нужна».

В это время подъехала под крыльцо Чичикова бричка.

«Ей, Пелагея», сказала помещица стоявшей около крыльца девчонке лет одиннадцати, в пестром платье из домашней выбойки и босыми ногами, которых издали можно было


1 Вместо а. «Так уж ~ в сенях»: «Да не забудь меня, если что случится покупать, так пожалуста уж... Приезжайте».

«Приеду, приеду».

«Уж пожалуста не позабудьте».

«Не позабуду, не позабуду, матушка», говорил Чичиков, отпирая дверь, ведшую на крыльцо. б. Так уж ~ говорил Чичиков, выходя на крыльцо.

2 «Может быть ~ Чичиков» вписано.

3 Покажите

289

принять за сапоги, так они1 были крепко облеплены свежею грязью. «Покажешь барину дорогу».

Селифан помог девчонке взлезть на козлы, которая, ставши одной ногой на барскую ступеньку, сначала запачкала ее грязью и потом уже взобралась на верхушку козел и села возле Селифана.

Селифан был во всю дорогу чрезвычайно сурьезен и необыкновенно ревностен и внимателен к своему делу, что всегда случалось с ним после того, когда что как-нибудь провинился или был пьян2

<ГЛАВА V>

Чичиков тоже придвинулся с своими креслами несколько поближе и невольно кашлянул прежде начатия речи, отдавши таким образом дань старой привычке всех проповедников. «Нельзя сказать...» таким образом начал Чичиков, «чтобы то, о котором3 я вам сейчас хочу предложить, было большой важности. Признаюсь, я даже опасаюсь, чтобы вы как-нибудь моей просьбы не почли даже безрассудной, потому что, точно, с некоторой стороны, она может показаться [отчасти] несколько странною... Дело вот в чем: в ревижских сказках, как вам не безызвестно,4 числятся совершенно все души, составляющие недвижимость владения,5 несмотря на то, что между ними есть такие, которые уже давно не существуют, но по существующим положениям нашего государства, равного которому в силе и славе, можно сказать, нет другого во всем мире, и иностранцы очень справедливо удивляются...6 так по таковым положениям, до подачи новой ревижской сказки, подати за них взносятся как за существующих. Тогда, как они между тем с своей стороны7 не только пользы, но даже убытки наносят владельцу.8 Чтобы


1 за сапоги, до такой степени они

2 На этом текст обрывается.

3 чтобы та вещь, о которой

4 как вам известно

5 Далее начато: хотя

6 нашего государства, в силе и славе равного с которым, можно сказать, нет во всем мире, [другого государства] другого

7 Далее было: [не только никакой пользы] больше ничего, как [один] только пустой звук и

8 не только никакой пользы, но даже наносят убытки

290

доставить [можно сказать] за одним разом и вам пользу, потому что я к достойным людям всегда2 чувствовал истинное уважение... я прошу вас уступить этих несуществующих мне. То есть перевесть их на мое имя так, как бы вы их продали мне».

Собакевич слушал с тем же флегматическим видом и совершенным бесстрастием. Казалось, в этом теле вовсе не было души, или, лучше, она у него была, но3 вовсе не там, где следует, а как у бессмертного Кощея где-то за горами и закрыта такою толстою скорлупою, что все, что ни ворочалось на дне ее, не производило решительно никакого потрясения на поверхности его лица.

«Так можете ли вы меня удовлетворить в этом отношении?» сказал Чичиков, поглядывая на него с некоторою робостью.

«Вам нужно мертвых душ?» произнес обыкновенным своим голосом Собакевич.

«Да. Несуществующих», отвечал Чичиков. «Так есть ли у вас такие?»

«Найдутся; почему не быть», сказал Собакевич [опять] тем же бесстрастным голосом, но с некоторою расстановкою, как будто бы в это самое время он о чем-то размышлял.

«В таком случае, если вы мне решитесь их уступить, я говорю впрочем, несправедливо: уступить, потому что кто же будет делать предметом купли такое дело, так если вы решаетесь так меня несказанно одолжить, чтобы я всегда помнил ваши ласки... то в таком случае я, пожалуй, готов купчую на свой счет...»

«Да уж, конечно: купчая должна быть на счет покупщика», сказал Собакевич, смекнувший между тем, что покупщик без сомнения должен был иметь какую-нибудь выгоду, решаясь на такое приобретение.

«Извольте, я вам продам и, как с человека знакомого, я с вас, пожалуй, возьму недорого».


2 Далее начато: и себе также кое-что, хотя

2 Далее начато: име<л?>

3 Далее начато: где-то

291

«Чорт бы тебя побрал», подумал Чичиков про себя: «со всего хочет содрать плеву! А по скольку вы бы взяли?» сказал он вслух.

«Чтобы не запрашивать с вас лишнего и напрасно не торговаться с вами, по сту рублей за штуку!» сказал Собакевич.

«По скольку вы изволили сказать?» произнес Чичиков, подумавший, что он ослышался.

«По сту рублей за штуку», сказал Собакевич:1 «Пожалуй, я вам даже сделаю то уважение, что возьму серебром вместо ассигнаций».

«Как же...» сказал Чичиков, несколько смутившись, и остановился. «Я полагаю, впрочем, что2 вам угодно было пошутить. Я не могу поверить, чтобы вы стали продавать, да еще и дорожиться».3

«Какая ж тут дороговизна?» прервал Собакевич.

«Помилуйте, как же можно запросить вдруг такую сумму».4

«Сумма умеренная», сказал Собакевич. «А по скольку вы хотели дать?»

«Я признаюсь», говорил Чичиков: «зная, что это вещь вовсе вышедшая из всякого употребления, никак не полагал, чтобы вы могли извлекать из нее какой-нибудь интерес, и в случае, если бы вы уже не захотели быть так ко мне добры и решились попользоваться профитом, — я предполагал, что по осьми гривен на душу очень достаточная цена».

«Как! по двухгривенному за душу!» вскричал Собакевич.

«Да. Я полагаю, что это весьма достаточная цена», сказал Чичиков.

«Ведь я вам продаю не лапти», сказал Собакевич.

«Однако ж, позвольте и мне тоже сказать», произнес Чичиков. «Рассмотрите и мое положение: с какой стати я буду платить за людей уже не существующих, которые мне принесут только расход и разорение».


1 Далее начато: «Впрочем

2 Далее было: продолжал он

3 Далее начато: за такую вещь, которая...»

4 Далее начато: Я признаюсь...

292

«Так вы думаете, что я вам продам по двухгривенному ревижскую душу?»

«Помилуйте, какая ж она ревижская, она только по бумаге стоит ревижскою. Она в разоренье вам... Впрочем, чтобы с вами не спорить, даю по полтора рубли и больше, право, не могу ничего прибавить».1

«По скольку вы сказали?» сказал Собакевич.

«По полтора рубли», отвечал Чичиков.

«Стыдно вам и говорить такую сумму. Вы торгуйтесь, говорите настоящую цену».

«Что же мне давать вам! Ведь самый-то предмет уж решительно не стоит никакого уважения. По полтине прибавлю».2

«Да чего вы скупитесь?» сказал Собакевич. «Право, не дорого. Ведь иной мошенник обманет вас: продаст вам дрянь, а не души; а у меня уже всё, что называется, как один. И все:3 то мастеровой, то другой какой-нибудь тоже здоровый мужик. Вы рассмотрите хорошенько. Например, каретник Михеев: больше никаких экипажей и не делал, как только рессорные. И не то, что как бывает московская работа, что на один час, прочность такая... сам и обобьет и лаком покроет».

«Да что ж из этого? Ведь его уж нет на свете».

«А Авдеев, [коров<ье>] толстое брюхо, как прозвали его мужики!» продолжал Собакевич, не обращая внимания на слова Чичикова. «Я голову прозакладую, если вы где сыщете такого мужика. Ведь что за силище была! Служи он в гвардии, ему бы бог знает, что дали: трех аршин с половиною ростом!»

«Да [ведь] что ж из этого...»


1 Далее было:

«Ой, дадите больше», сказал Собакевич.

«Ей богу, не могу», отвечал Чичиков.

«Дадите, дадите, я уж знаю, что дадите», сказал Собакевич.

«Я вам не шутя говорю, что больше не могу дать».

«Так поскольку

2 Вместо «По полтине прибавлю»: Я и так вам даю столько, как не знаю, кто бы мог дать. По полтине прибавлю. Два рубли и больше ни копейки».

3 уже все что называется как один. И всё:

293

«А Парамон кирпичник?1 Мог поставить печь в каком угодно доме. Максим Телятников, сапожник: что шилом кольнет, то и сапоги; что сапоги,2 то и спасибо, и хоть бы в рот хмельного. А Миняй Протрухин? Да этот мужик один станет за всех; в Москве торговал. Одного оброку приносил по пятисот рублей. Вот какой народ! Это не то, что вам продаст какой-нибудь Плюшкин».

«Да что ж из этого? Ведь они мертвые», сказал Чичиков.

«Да. Конечно, мертвые...» сказал Собакевич, как бы немного опомнясь. «Впрочем и то сказать, что из этих людей, которые числятся теперь живущими: что это за люди? Мухи, а не люди».

«Да всё-таки, по крайней мере, существуют. А это ведь мечта».3

«Ну, нет, не мечта. Я вам доложу, каков4 был Михеев, так вы таких людей не сыщете:5 машинища такая, что в эту комнату не войдет. Нет, это не мечта! а в плечищах у него была такая силища, какой нет у лошади. Хотел бы я знать, где в другом месте найдете такую мечту».

«[Да], была силище, да [теперь] земля прибрала».

«Эх, какие вы право [стр<анные>]. Да ведь потому-то я и прошу с вас так дешево, что земля прибрала, а будь они живы, так я бы по тысяче за душу не продал, ей богу, не продал бы!»

«По два рублика», сказал в ответ на это Чичиков.6

«Извольте, чтобы вы не претендовали на меня,7 что дорого запрашиваю и не хочу сделать вам никакого одолжения, извольте: по семидесяти пяти рублей за душу, только ассигнациями. Право, только,8 для знакомства».


1 А Парамон Кирпичников?

2 Вместо «что шилом ~ сапоги»: что [сделает сапоги] как бывало хватит, так и сапоги

3 Вместо «Впрочем и то сказать ~ мечта»: «Всё, однако ж, не то, что у других. Ведь вы у других что купите? такое купите: будут мухи, а не люди; а здесь, что ни человек, то...»

«Да ведь из них же теперь никакого нельзя сделать употребления. Ведь это просто мечта и больше ничего».

4 какой

5 с фонарем не сыщете

6 «Так по два рублика отдавайте!» сказал Чичиков.

7 Далее было: и не говорили

8 так только

294

«Я,1 не понимаю», сказал Чичиков: «какое вам удовольствие заламливать такие цены? Вы знаете сами их ничтожность. На что они? Кому они нужны?»2

«Да вот вы же их покупаете: стало быть они нужны».3

«Ну я другое дело...» сказал Чичиков, да и остановился, несколько смешавшись. «Потому что мои особенные отношения, отношения семейственные...»4

«Мне не нужно знать, какие у вас отношения. Это ваше дело, а не мое. Вам понадобились души — я и продаю вам, и, право, будете раскаиваться, что не купили».5

«Воля Ваша, два рубли и больше ниче<го»>

«[Вы, право] Затвердила Сорока Якова одно про всякого. Как наладили на два, так не хотите с них6 и съехать. Вы давайте настоящую цену!»

«Помилуйте, за что же давать? Впрочем,7 полтину еще прибавляю».

«Ну, извольте, и я вам скажу тоже мое последнее слово: пятьдесят рублей! право, убыток себе,8 дешевлее нигде не купите такого хорошего народа».

«Будьте9 уверены, что куплю. Никто не станет даже брать цены за такой пустяк.10 Напротив, даже рад будет от него отделаться».


1 Я, право

2 Вместо «На что ~ нужны»: Кто их у вас купит? Они у вас пропадут даром; правда, они уж и без того пропали. Посудите сами, кому они могут быть нужны?»

3 стало быть нужны»

4 дела семейственные...»

5 Далее было:

«Помилуйте, побойтесь бога», сказал Чичиков. «Как же можно запрашивать по семидесяти рублей, вы верно позабыли, что это мертвые».

«Потому-то я вам и продаю так дешево», сказал Собакевич, «что они уже мертвые, а будь они живые, я бы вам их по тысяче рублей не продал, ей богу, не продал! Ведь что за народ!»

6 «Воля ваша, два рубли, это самая последняя цена, какую я только могу дать».

«Вы всё свое: как два, да два: как наладили на одно, так не хотите с него

7 Впрочем, так и быть:

8 Далее было:

«Два с полтиною! больше ни копейки».

«Эй, будете раскаиваться».

9 О, будьте

10 а. Никто не станет дорожиться из такого пустяка; б. Никто не станет заламливать какой-нибудь цены за такой пустяк

295

«Однако ж, знаете, что покупка такого рода не всегда позволительна, и если бы этак рассказал кто-нибудь, положим я, или кто другой, то эдакому человеку может даже неприятность случиться... и никакой не будет доверенности касательно заключения контрактов, ниже вступлении в какие-нибудь выгодные обязательства».

«Подлец!» проговорил про себя, стиснув зубы, Чичиков, однако ж не показал вида, чтобы слова Собакевича произвели на него какое-нибудь впечатление, и отвечал равнодушно: «Как вы себе хотите, я этого ничего не боюсь... Я это покупал1 вовсе не для какой[-нибудь] надобности, но единственно для удовольствия только...2 Впрочем, за ваши души я даю по два с полтиною.3 Не согласны — так прощайте».

«Тридцать пять ассигнациями и бог с вами, берите их себе».

«Нет, вы не хотите, как я вижу, продать», сказал Чичиков и взял в руки шляпу [однако ж, оборотившись, прибавил еще полтину].4

«Позвольте, позвольте», сказал Собакевич, взявши его за руку и ведя в гостиную: «Пожалуйте сюда, я вам что-то скажу».

«Зачем же вам из пустого беспокоиться? Я уже вам <сказал?> мое последнее слово».

«Позвольте, позвольте», говорил Собакевич, не выпуская его руки и наступив ему на ногу, потому что Чичиков позабыл поберечься.

«Прошу прощения! Я, кажется, вас побеспокоил», сказал Собакевич, заметивший свою неосторожность. «Пожалуйте,


1 Я души покупал

2 но просто для собственного удовольствия...

3 по три рубли

4 Далее было:

«А вы не хотите купить. Право, будете жалеть».

«Прощайте!» сказал Чичиков, подавая ему руку и уходя в переднюю.

«Право, будете пенять на себя! хотите: двадцать пять!»

«Нет», сказал Чичиков: «Три рубли, больше ни ни. Я уже сказал раз и не хочу отступить от своего слова. Чтобы сделать, однако ж, последнее вам снисхождение, делаю надбавку по четверти, больше, хоть бы рад был, не могу».

296

садитесь сюда».1 Здесь он усадил его на кресло с некоторою даже2 ловкостью, как такой медведь, который уже побывал в искусных руках цыгана.

«Право, я напрасно только время трачу», говорил Чичиков. «Мне нужно спешить».

«Посидите одну минуточку», говорил Собакевич: «я вам сейчас скажу одно приятное для вас слово». Тут он приблизился к нему ближе и начал говорить так тихо, как будто по секрету: «Для вас по 20 рублей! Ей богу, из приязни. Пусть хоть сам потерплю, да вам, по крайней мере, докажу мое почтение».

«Два с полтиною!» сказал Чичиков.3

«По двадцати», сказал Собакевич.

«Не могу».4

Собакевич замолчал. Чичиков тоже замолчал. Минуты две5 длилось молчание. Багратион с орлиным носом глядел со стены чрезвычайно внимательно на эту покупку.6

«Какая ж будет ваша последняя цена?» сказал наконец Собакевич.

«Два с полтиною».7

«Вы даете8 как будто за горох или за грибы. Это даже стыдно с вашей стороны. Всё ж таки человек. А если хотите красненькую с синенькою?»9

«Ничего не могу дать больше двух с полтиною!»10


1 Далее было: Он показал ему на кресло.

2 даже с некоторою

3 Вместо «Два ~ Чичиков»: «Право, не могу. По три с четвертью [возьму] если хотите, возьму».

4 Вместо «Не могу»:

«По три с [четвертью] полтиною», сказал Чичиков.

«Так не даете по двадцати?»

«Не могу, ей богу, не могу!»

5 Целые две минуты

6 Далее было: и, как казалось, терялся в догадках насчет этого в первый раз случившегося казуса

7 Вместо «Два с полтиною»: «Цена моя известна вам: по три с четвертью».

8 «Вы всё, право, даете

9 Вместо «А если ~ с синенькою»: а. «Помилуйте, какой же он человек? Это вам стыдно называть людьми прах».

«Ну, пятнадцать, извольте, отдаю за пятнадцать». б. Начато: и если хотите пятнад<цать>

10 больше трех с четвертью.

297

«Да прибавьте хоть по полтине, по крайней мере, чтобы было ровно по три рубли».

«Не могу».1

«Ну, нечего с вами делать. Извольте, извольте! Так уж и быть, берите их себе»,2 сказал Собакевич. «Убыток, ей богу, убыток, да что прикажешь делать; такой уже нрав: не могу, чтобы не доставить удовольствия ближнему. Купчую, однако же, ведь нужно будет3 совершить в городе».

«Вы будете в городе?» спросил Чичиков.

«Пожалуй, могу побывать», сказал Собакевич. «По милости вышнего бричка есть, будет в чем приехать».

«А как скоро полагаете вы быть в городе?»

«Для удовольствия вашего могу даже приехать завтра».4

«Очень хорошо.5 В таком случае мы завтра же и крепость совершим. Еще я хотел у вас попросить об одном: не можете ли вы мне дать небольшую выписочку, в которой были бы прописаны одни только имена душ?»

«С большою готовностью», сказал Собакевич. И, подошедши к какой-то неуклюжей мебели в виде бюра, которого Чичиков вначале было совсем не заметил, вынул оттуда лоскуток исписанной бумаги и приписал тут же карандашом много разных примечаний насчет звания и профессии умерших


1 Вместо «Да прибавьте ~ Не могу»: а. «С вами, как я вижу, нельзя сойтиться: я с своей стороны делаю всякую уступку, а вы не хотите ничего надбавить».

«Ну, четверть, пожалуй, еще прибавлю, чтобы было по три с полтиною».

«Да прибавьте что-нибудь посущественнее, кто ж прибавляет по четверти!»

«Не могу».

«Хоть бы по четыре дали для ровного счета».

«Что же делать, не могу».

б. «С вами ~ уступку, а вы ничего не хотите. Прибавьте хоть по полтине по крайней мере, чтобы было по четыре ровно».

«Не могу».

2 Далее начато: гово<рил>

3 Вместо «Купчую ~ будет»: Где же совершим купчую? Нужно будет

4 даже завтра приехать

5 Далее начато: Так

298

лиц. После чего подал ее Чичикову, сказавши: «Да, за это приобретение [вы] будете всегда благодарить».

Чичиков поблагодарил сквозь зубы и спрятал записку в карман.

«Теперь пожалуйте же задаточек», сказал Собакевич.

«К чему же вам [теперь] задаточек? Вы получите в городе за одним разом все деньги».

«Всё, знаете, так уж водится!» возразил Собакевич.

«Не знаю, как вам дать, я не взял с собою денег; десятирублевая, впрочем, есть».

«Что ж десять! Дайте, по крайней мере, хоть пятьдесят».

«Я вас уверяю, что [не взял] нет».

«Как можно! Я знаю, что у вас денег больше, чем у доброй дворняги блох».1

«Ну, пожалуй, вот вам еще пятнадцать, итого двадцать пять. Пожалуйте только расписочку».

«Да на что вам расписка?»2

«Всё, знаете, лучше расписочку. Не ровен час: всё может случиться».

«Хорошо, дайте же сюда деньги!»

«На что ж деньги? у меня вот они в руке. [Сейчас] Как только напишете расписку, в ту же минуту их и возьмете».

«Да позвольте, как же мне писать расписку? Прежде нужно видеть деньги».

Чичиков выпустил из рук бумажки Собакевичу, который, приблизившись к столу и накрывши их пальцами левой руки3 другою написал на лоскуточке бумаги, что задаток двадцать пять рублей государственными ассигнациями за проданные ревижские души получил сполна. Написавши расписку, он пересмотрел еще раз ассигнации.

«Бумажка-то старенькая», произнес он,4 рассматривая одну из них на свет: «немножко разорвана, ну, да [уж] ничего: между приятелями нечего на это глядеть. Очень рад, что


1 а. «Как можно! чтобы не было», произнес равнодушно Собакевич: «Деньги всегда есть у покупщика»; б. «Как можно! Я знаю, что у вас столько денег, как у собаки блох»

2 расписочка

3 и накрывши пальцем левой руки бумажки

4 сказал он

299

случай мне предоставил такое приятное знакомство. А женска пола не хотите?»

«Нет, покорнейше благодарю».

«Я бы не дорого и взял. Для знакомства по три рубли за штуку».

«Нет, благодарю. В женском поле я не нуждаюсь».

«Ну, когда не нуждаетесь, так нечего и говорить. На вкусы нет никакого закона. Кто любит попа, а кто попадью, говорит пословица».

«Еще я хотел вас попросить, чтобы эта сделка осталась между нами», сказал Чичиков.

«Да, уж само собою разумеется, третьего сюда нечего мешать: что по искренности происходит между короткими друзьями, то должно и остаться во взаимной их дружбе.1 Прощайте! Прощайте! Благодарю, что посетили. Прошу и впредь не забывать. Если выберется свободный часик, приезжайте пообедать, время провесть. Может быть, опять случится услужить чем-нибудь друг другу».

«Да как бы не так», думал про себя Чичиков, севши в бричку. «По два с полтиною содрал за мертвую душу! Верно был, подлец, частным приставом, а после, я думаю, служил и в таможне и в казенной палате. Это наверно, это и по лицу видно. Да, должен быть бестия не последняя. Старого леса кочерга! Даже фрак его так [точно] пахнет, как в присутствии». Он привстал несколько, оглянулся назад. Дом барской был еще виден и на крыльце стоял Собакевич, как казалось, приглядывавшийся, куда гость поедет.

«Подлец, до сих пор еще стоит!» проговорил он с досадою и велел Селифану, поворотивши к крестьянским избам, отъехать таким образом, чтобы экипажа нельзя было увидать с господского двора. Ему хотелось расспросить о дороге к Плюшкину, но не хотелось об этом дать знать Собакевичу.

Он выглядывал, не попадется ли где мужик, и точно, скоро заметил мужика, который, попавши где-то претолстое бревно, тащил его на плече к себе в избу.


1 в их взаимной дружбе

300

«Ей, борода! куда дорога к Плюшкину?»

Мужик, казалось, затруднился таким вопросом.

«Не знаешь?»

«Нет, барин, не знаю».

«Вот еще, как же ты Плюшкина-то не знаешь?»

«Ей богу, барин, не знаю».

«А скряга-то этот, Плюшкин-то, тот, что скуп-то».

«Знаю, знаю. Заплатанной... заплатанной!..» вскрикнул мужик. Было им произнесено и существительное к слову заплатанной, да мы уж лучше [не произнесем это] оставим в покое существительное. Всему свету известно, что русской народ охотник давать свои имена и прозвища, совершенно противоположные тем, которые дает при крещении поп. Они бывают метки, да в светском разговоре неупотребительны. Впрочем, всё зависит от привычки и от того, как какое имя обходится. Кому, например, неизвестно, что у нас люди, дослужившиеся первых мест, такие носят фамилии, что в первый раз было совестно произнесть их при дамах. Однако ж теперь и дамы произносят их — и ничего. А носильщики этих фамилий, как бы не о них речь, ничуть не конфузятся и производят их даже <?> от Рюрика, между тем как может быть их же крепостной человек им прислужился. Но последуем за героем нашим и посмотрим, как он поедет к Плюшкину.1


1 Вместо «Да как бы не так ~ к Плюшкину»:

а. ГЛАВА 6.

«Как бы не так! как раз приеду!» говорил Чичиков уже в бричке и выезжая со двора. «По три с полтиною содрать за душу! Бывают же эдакие бездельники! Пятьдесят раз три рубли, это будет полтораста, да пятьдесят полтин — двадцать пять, итого сто семьдесят пять рублей. О! это должна быть старого леса кочерга. Протянул, думаю, порядочную лямку на свете. Верно, служил и в казенных палатах и таскался по всем судам. Шутка ли: сто семьдесят пять рублей! Ведь это легко сказать; и за что ж? Добро бы было за что-нибудь существенное, а то за мечту...»

«А что, барин, куда прикажете ехать, — в город аль нет?» сказал в это время, оборотившись к нему, Селифан и тем самым заставил его прийти в себя.

«Куда ехать?» повторил Чичиков. «Постой, я тебе сейчас скажу». Тут он привстал и оглянулся назад: дом барской был еще виден весь, на крыльце стоял Собакевич и, как казалось, приглядывался, куда гость поедет.

«Подлец, до сих пор еще стоит!» сказал Чичиков сам в себе и велел Селифану отъехать несколько подальше. Когда Селифан немного отъехал, Чичиков опять приподнялся поглядеть: от дома барского видна была одна только крыша да трубы. «Послушай-ка, Селифан!» сказал он: «поезжай-ка теперь к Плюшкину!»

«Куды ж к нему поворотить — направо или налево?» спросил Селифан.

«Будто не знаешь дороги?»

«Нет, барин, не знаю. В такой деревне еще никогда не был», сказал Селифан.

«Да ведь это не деревня; это помещик... Ведь ты к нему знаешь дорогу!»

«Как милости вашей будет завгодно», говорил Селифан. «Я бы то есть с большою охотою готов, как бы был с ним в знакомстве... да лих беда, что его милость-то совсем не видел».

Чичиков вспомнил, что Селифан точно не мог знать дороги. Да и ему самому тоже Собакевич не объявил ее. Поглядевши вокруг, он заметил мужика, который где-то попал претолстое бревно и тащил его на плече к себе в избу.

«Послушай-ка, борода!» сказал Чичиков, когда [он] мужик приблизился к нему и снял свою коричневую шляпу с таким перехватом на середине, как на песочных часах: «скажи-ка, куда дорога к Плюшкину?»

Мужик, казалось, очень затруднился таким вопросом.

«Что, не знаешь?»

«Нет, барин, не знаю».

«Как не знаешь: тот-то, что скуп».

«А! заплатанной... заплатанной!..» вскрикнул мужик. Было [к нему] им произнесено и существительное к слову заплатанной, да только оно такого рода, которое разве только одному-то русскому мужику позволяется произносить, в светском же разговоре вовсе не употребительно. [Впрочем все] Известно, что русской народ охотник давать свои имена и прозвища, совершенно противоположные тем, которые дает при крещении поп. Они бывают очень метки и удачны, но в светском разговоре вовсе неупотребительны. ~ А сами носящие эти фамилии даже производят их теперь чуть не от Рюрика, между тем как может быть их же крепостной человек им прислужился в этом. Так всё на свете наконец облагораживается!

«Этот-то звестно где живет», говорил мужик: «только вашей милости нужно будет маленько поворотить назад и проехать мимо господских покоев».

«А нельзя ли так, чтобы не мимо [барских] господских покоев?»

«Есть, пожалуй, другая дорога, немного будет повыше, только всё господских-то покоев будет немного видно».

«Ну, нечего делать. Возьми-ка ту дорогу, которая повыше», сказал Чичиков Селифану: «и поезжай пошибче».

Селифан не заставил себе повторять в другой раз этого приказания и, поворотивши назад, припустил лошадей во всю прыть. Дом точно был несколько виден. Он даже заметил, что Собакевич всё еще стоял на крыльце и, казалось, очень внимательно старался рассмотреть его бричку. Чичиков опять вспомнил о том, что дал по три с полтиною за душу, и внутренне потешил Собакевича мерзавцем.

Показавшаяся скоро деревня Плюшкина рассеяла его досаду. Изб было столько и т. д. как в тексте.

б. После слов Как бы не так [далее как вар. а] лямку на свете. О [служил, служил этот подлец-то, служил]. Служил, служил мерзавец в казенной палате, это видно. Я думаю, даже не был ли и в таможне. Шутка ли [далее как вар. а] никогда не был», сказал Селифан. Барин сказал кучеру, что он дурак, что это помещик, а не деревня, а дорогу он должен знать. Но скоро вспомнил сам, что Селифану [нельзя было знать] точно, неоткуда было проведать. Он выглядывал, не попадется ли где мужик ~ прислужился в этом. Так все на свете [далее как вар. а] возьми-ка ту дорогу, что повыше», сказал Чичиков [далее как вар. а] рассеяла его досаду.

301

<ГЛАВА VI>

Прежде, в лета моей юности, мне было очень весело подъезжать в первый раз к незнакомой деревне. Кучу нового и чудес архитектурных видел я во всяком уездном городе: и казенный каменный дом [и], торчавший среди низеньких одноэтажных домиков обывателей и мещан, и правильно

302

круглый купол выбеленной каменной церкви, и рынок, и гостинный двор, и уездный франт, и поп, и странная колымага, гремящая по улицам, — всё привлекало мое свежее внимание, и я, высунувши нос из своей походной телеги, глядел и замечал всё: и античный покрой сертука, весьма необыкновенного, до1 изюма и мыла, который2 был выставлен в дверях овощенных лавок. Когда я подъезжал к какой- нибудь <деревне?> незнакомого помещика, я смотрел любопытно на выказывающие<ся> ветряные мельницы,3 деревянную уакую, высокую или широкую разъехавшуюся4 почерневшую


1 Далее начато: чепца

2 Далее начато: продают купеческие приказчики в длинных сертуках

3 В подлиннике: мельницу

4 Далее начато: на все <стороны?>

303

церковь. Я видел мелькавшие сквозь деревья трубы и крышу помещичья дома, и я1 с нетерпением ожидал, чтобы он показался весь, чтобы рассмотреть его, впрочем, пошлую наружность.2 Я старался угадать по нем и по всём имении, кто таков помещик и толст ли он, и сыновья ли у него или дочери, и сколько их, и черноглазы ли они, и весельчак ли он сам, или сурьезен, глядит в окно и читает один календарь. Теперь равнодушно подъезжаю к всякой незнакомой деревне и пошло гляжу на ее пошлую жизнь, и не смешно мне, и куча того, что возбудило и смех и замечательность когда-то, теперь скользит мимо. О моя юность! о моя свежесть!

Деревня Плюшкина, помещика, к которому ехал друг наш, была что-то похоже на запачканный стирок или тряпку, которою [сначала] прежде вытирали пол в комнатах, потом вышвырнули ее на кухню. Там повар сначала ею вытирал сковородки, потом свои сапоги; кидали ее в один угол, в другой и потом уже вышвырнули на улицу.3 [Изб было столько, что не перечесть. Они были такие старье и ветхость, что можно было дивиться, как [они] не попали в тот музей древностей, который еще не так давно продавался в Петербурге с публичного торга, вместе с вещами, принадлежавшими Петру Первому, на которые однако ж покупатели глядели сомнительно.] Крыши на них просвечивали, как решето, и воробьи пролетали4 их напролет; впрочем, дыры были такой величины, что, кажется,5 и вороны могли пробраться. Кажется, сами хозяева разобрали с них драницы на разные свои потребности, рассуждая и весьма справедливо, что в дождь избы не кроют, а в вёдро и сама не каплет. Притом нечего в ней и бабиться,6 когда есть простор и в кабаке, [и] на большой дороге,7 словом, где хочешь. Окна в избенках были, как водится, без стекол, иные из них были заткнуты тряпкою или зипуном. Балкончики под крышами,


1 Далее начато: старался

2 впрочем пошлую архитектуру

3 «Прежде, в лета ~ на улицу» вписано карандашом.

4 воробьи летали

5 что даже

6 весьма справедливо, что и без крыши в избе можно так же заснуть, забравшись на полати, а днем не бабиться же весь день [в избе] в ней

7 Далее было: и на улице и

304

с перилами и резными украшениями, неизвестно для какой причины делающиеся в русских избах, были тоже в живописном разрушении. Огромный ряд скирд сена и хлеба стоял в стороне. По виду он казался очень лежалым, потому что цветом был похож больше на старый кирпич,1 чем на сено, и на верхушках их росла всякая дрянь. Сено и хлеб были, без сомнения, господские, [потому что] у мужиков они бы не залежались так долго. Скоро и господской дом выглянул каким-то сутуловатым инвалидом с мезонином и высокою крышею. Одна труба уже развалилась.2 Дождь и время3 отвалили во многих местах с стен щекатурку и произвели на них множество больших пятен, из которых одно было несколько похоже на Европу;4 кое-где торчала щекатурочная решетка. Из окон только два глядели на двор; прочие были заставлены ставнями. Эти два окна, с своей стороны, тоже были несколько подслеповаты.5 На одном из них был наклеен треугольник из синей сахарной бумаги. Двор, однако ж, был обнесен довольно крепкою оградою, которая, может, когда-нибудь была выкрашена краскою, но6 так как хозяин [повидимому] не думал вовсе об ее поновлении, то прислужился другой хозяин, который хозяйничает и распоряжается на этом свете с незапамятных времен. Хозяин этот7 был — время. Оно покрыло ограду зеленою плесенью, какою обыкновенно8 покрывает старое почерне<вшее> дерево. Ворота, также в нескольких местах позеленевшие, были растворены, но [кажется] потому только, что в это время въезжала [какая-то] телега с грузом, накрытым рогожею. В другое время они должны были запираться наглухо; на них Чичиков заметил железной засов и замок в пуд весом.9 Возле ряда кладовых, похожих на гостинный двор


1 больше на навоз

2 Далее начато: Щекатурка

3 Далее начато: оббили щекату<рку>

4 похоже на карту

5 тоже были не очень здоровы

6 Далее начато: на этот раз принялся расписывать сам

7 прислужился другой неугомонной живописец, который расписывает весь род человеческой и что ни есть на свете [не заботясь] и в том числе мужские и женские лица, нимало не заботясь о том, нужно ли это или нет и довольны ли его кистью или недовольны. Живописец этот

8 которою обыкновенно

9 засов и висящий замок около пуда весом

305

в уездном городке, стояла какая-то фигура,1 вздорившая с мужиком, приехавшим на телеге. Чичиков долго не мог разобрать,2 была ли это баба, или мужик. На ней было какое-то платье неведомой материи, весьма похожее на женской капот;3 на голове колпак такой точно, как носят деревенские [и] дворовые бабы. Только голос ему показался несколько толстым. «Ой, баба!» произнес он про себя, всё еще сомневаясь.4 «Ой, нет! Да баба, точно баба!» сказал он, рассмотревши поближе. Фигура, с своей стороны, остановилась тоже, глядя на него. Казалось, гость был для нее в диковинку, потому что она рассмотрела не только его, но и Селифана, и лошадей, начиная от хвоста до морды. По висевшим у ней за поясом ключам и по тому, что она бранила мужика5 довольно поносными словами, Чичиков заключил, что это должна быть ключница.

6«Послушай, матушка», сказал он, выходя из брички: «что барин...»

«Нет дома», прервала ключница,7 не дожидаясь окончания вопроса, и потом, спустя минуту, прибавила: «А что вам угодно?»

«Есть дело».

«Идите в комнату», сказала ключница и показала ему спину, запачканную мукою, а пониже ее большую прореху в своем капоте.

Герой наш вступил в сени и прежде всего ударился лбом довольно крепко о какой-то острый угол. Это заставило его итти8 осторожнее и ощупывать всякую вещь.9 Ноги его чувствовали под собою какие-то мягкие кучи золы ли, песку ли, он этого не мог разобрать, и рад был, как будто бог знает чему, когда, наконец, нашел дверь. Когда он отворил ее, ему показалось, что он вошел в мелочную лавочку. Против него стоял шкаф с графинчиками и другим стеклом, старыми бумагами, чашками, высохшим лимоном до такой степени,


1 Далее было: неизвестно какого пола

2 Далее начато: баба ли

3 женской халат

4 про себя, подъезжая ближе

5 мужика бранила

6 Перед этим начато: Что барин

7 сказала ключница

8 итти ощупью и

9 Далее начато: Таким образом попал

306

что он больше был похож на лесной орех, нежели на лимон.1 В этом же самом шкафе лежала ручка от кресел и молитвенник, всё это было за стеклом и заперто. Возле шкафа стояло бюро, на котором лежало несколько записок узеньких, исписанных очень часто2 и накрытых каменным прессом с яичком. Около них лежали счеты, которые, казалось, одни только были в употреблении. Сбоку было окно, на котором валялось3 несколько книг в старом4 кожаном переплете с красным обрезом5 и календарь в бумажной обвертке,6 похожей на те обои, которыми обклеиваются перегородки в комнатах на станциях,7 для скрытия жены станционного смотрителя от взоров проезжающих путешественников. Тут же стояла рюмочка с какою-то жидкостью и тремя мухами, накрытая письмом. Тут же лежал небольшой кусочек сургучика, два пера,8 запачканные чернилами, высохшие, как в чахотке, зубочистка, совершенно пожелтевшая, которою хозяин еще ковырял в зубах своих прежде нашествия на Москву французов. В углу лежала целая куча, но чего, этого Чичиков не мог разобрать.9 На всем этом лежало пыли и паутины такое множество, что руки того, который притрогивался к ним, делались похожими на перчатки. Пауки бегали из угла в угол по всему этому добру и хлопотали так же свободно и непринужденно, как в собственном хозяйстве. Не успел Чичиков окинуть глазами10 всего этого хламу, как отворилась боковая дверь и вошла та же самая ключница, которую он встретил на дворе. Но здесь герой наш заметил, что это, скорее, был ключник, чем ключница,11 ибо ключница бороды не бреет, а этот, напротив того, брил, и притом, как казалось, довольно редко, потому что подбородок и часть щек были очень похожи на густую сапожную щетку. Чичиков, давши вопросительное выражение лицу своему, ожидал


1 Далее начато: Возле шкафа стояло бюро, там же,

2 очень густо

3 лежало

4 в старом и старинном

5 с красным переплетом

6 Далее начато: такого же цвета и узора

7 перегородки в тех комнатах, где живут унтер-офицерские жены, или на станциях

8 Вместо «два пера»: перья

9 Вместо «В углу ~ разобрать»: кусочек бумажки, поднятой на полу, и еще что-то, которого трудно даже разобрать.

10 взглядом

11 нежели ключница

307

с нетерпением, что хочет сказать ему этот ключник. Ключник тоже, с своей стороны, ожидал речи от Чичикова. Наконец, приезжий гость наш,1 ожидая напрасно, решился, наконец, спросить такими словами:

«Что ж барин? у себя, что ли?»

«Здесь хозяин», сказал ключник.

«Где же?» повторил Чичиков.

«Что, батюшка, слепы-то, что ли?»2 сказал ключник: «Эхва! А ведь хозяин-то я!»

Чичиков поневоле отступил несколько назад и поглядел на него пристально. Ему случалось видеть не мало всяких чуд, молодцов, но этакого он никогда еще не видывал. Лицо его имело в себе мало замечательного. В молодости оно было, может быть, такое же, как обыкновенно бывает у помещиков, живущих в дальних захолустьях Руси, куда раз в год приезжает разносчик, и то не с книгами, а с ситцем.3 Впрочем, морщины начали уже несколько смягчать его грубое выражение.4 Маленькие глаза глядели5 из-под поседевших бровей, как мыши, когда, высунувшись до половины из нор,6 они осторожно озираются, не сидит ли где [старый] вор кот, и нюхают подозрительно самый воздух. Глаза этого хозяина, которого Чичиков принял было сначала за ключника, открывались и закрывались поминутно, как будто бы их что-то дергало. Всего7 замечательнее был его костюм.8 Можно было догадываться, что на нем был халат, но из чего он был состряпан, из какого материала,9 это была совершенная загадка. Еще на спине и на боках10 видны были кое- какие приметы бумажной материи, но обшлага, отвороты и передние полы, казалось, были сделаны из юхты: до такой степени они были замаслены и залакированы.11 И самый-то


1 Далее начато: принужд<ен>

2 Вместо «Что, батюшка, ~ что ли»: Я хозяин

3 Далее было: или выразиться другими словами, оно было одно из числа тех лиц, при обработке которых натура, как мы уже имели случай раз заметить, не употребляла никаких мелких инструментов, как-то: буравчиков и прочего

4 смягчать топорное выражение лица

5 глядели как мыши

6 когда высунувши головки из нор

7 Но всего

8 был на нем костюм.

9 из какой материи

10 Далее начато: можно было

11 но на обшлагах, отвороте и передних полах была совершенная юхта, до такой степени это было замаслено и залакировано.

308

халат как-то так странно был устроен, что сзади было не две, а четыре полы, из которых охлопьями висела хлопчатая бумага, сделавшаяся от пыли и времени серою. Правый1 рукав был просто заплатан суконным лоскутком для [большей] крепости, а на шее был навязан — чулок ли, или подвязка, или набрюшник, только не галстух. — Одним словом, если бы Чичиков встретил этого молодца где-нибудь возле церкви или на улице, его бы первым движением было засунуть руку в карман с тем, чтобы вынуть2 медный грощ. Но [между тем] это был помещик, да и какой3 помещик! Владетель 800 душ крестьян! Попробовал бы читатель поискать, у кого из помещиков в окружности было столько хлеба, сена и муки? у кого кладовые были больше набиты пенькою, холстом, медом и всеми домашними произведениями? Если бы кто заглянул на его рабочий двор, где под крытыми сараями лежали целые сотни колес, бочек, ведер и проч., которые никогда еще не употреблялись,4 ему показалось, что он пришел на ярманку, или, по крайней мере, на рынок в большом городе. Этих всех произведений стало бы с излишком на пять таких имений, какое было Плюшкина.5 Но человека трудно чем-нибудь накормить.6 Не довольствуясь этим, Плюшкин ходил каждый день по улицам своей деревни, тщательно заглядывал под мостики, под перекладины и всё, что ни попадалось ему: старая подошва, бабья тряпка, железный гвоздь, глиняный черепок, всё это он тащил к себе и складывал в ту кучу, которую Чичиков заметил в углу комнаты. — «Вон уж рыболов пошел на охоту!»7 говорил мужик, когда завидывал его, идущего на добычу. В самом деле, это был самый деятельный полицмейстер на деревне, и после него решительно уже ничего не оставалось на улицах.8 Незачем было и месть их. Какой-то офицер Изюмского гусарского полка что ли потерял на дороге шпору, шпора


1 а. а рукав; б. и один рукав

2 вытянуть

3 да еще какой

4 «которые никогда ни на что не употреблялись» вписано.

5 на пять таких экономии, какое у него было

6 Вместо «Но человека ~ накормить»: а. Но чрезвычайно трудно совершенно чем-нибудь насытить человека; б. Но человека как ни корми, ему все хочется больше.

7 отправился на охоту!»

8 решительно не оставалось уже на улицах ничего.

309

эта отправилась в известную кучу.1 Если баба, как-нибудь зазевавшись, у колодца оставляла ведро, он утаскивал и ведро. Впрочем, если приметивший мужик тут же уличал его, он не спорил и отдавал похищенную вещь. Но когда эта вещь уже попала в кучу, он божился, что она его, куплена им2 тогда-то, у того-то, или досталась от деда. В комнате своей он подымал с полу всё, что ни видел: сургучик, лоскуточек бумажки, перышко и всё это клал или на бюро, или на окошко.

А ведь было время, когда он был только бережливым хозяином! Был женат и семьянин, и сосед заезжал к нему сытно пообедать, слушать и учиться у него хозяйству и мудрой скупости; приветливая и говорливая хозяйка славилась хлебосольством; на встречу выходили две миловидные дочки, обе белокурые, свежие, как розы; вбегал3 сын, разбитной мальчишка, и целовался со всеми, мало обращая на то внимания, рад ли, или не рад был этому гость. В доме были открыты все окна. Антресоли были заняты квартирою учителя француза, который славно брился и был большой стрелок: почти к каждому обеду приносил уток или тетерек, а иногда и одни воробьиные яйца, из которых заказывал себе яичницу, потому что никто больше в целом доме ее не ел. На антресолях тоже жила его компатриотка, наставница двух девиц, которая, впрочем, несколько странно была устроена: была совершенно ровная с низу до верху, без всякой талии. Таких француженок нет во Франции; по крайней мере, мне не случалось видывать. За обед не садилось меньше десяти человек, и почти столько же подавалось блюд. Сам хозяин являлся к столу4 в сертуке, хотя несколько поношенном, но опрятном; локти были в порядке: нигде никакой заплаты. Но добрая хозяйка умерла; часть ключей, а с ними и мелких забот5 перешла к нему. Плюшкин стал беспокойнее и, как все вдовцы, подозрительнее и скупее. На старшую дочь Александру Степановну он не


1 Вместо «В самом деле ~ кучу»: Проезжал офицер и бросил на дороге шпору, шпора эта отправилась туда же, в ту же кучу

2 Далее начато: у таких

3 выбегал

4 Далее начато: хотя в несколько

5 часть ключей и забот

310

мог во всем положиться. Да и был прав, потому что Александра Степановна скоро убежала с штаб-ротмистром Конноегерского полка и перевенчалась с ним где-то наскоро, в какой-то деревенской церкве, ибо Александра Степановна знала, что отец не любит офицеров по странному предубеждению, что будто военные должны быть картежники и мотишки. Папенька послал1 ей на дорогу проклятие и уже не заботился о ней больше. В доме еще стало пуще. В владельце его стала заметнее обнаруживаться скупость. Сверкнувшая в жестких волосах его седина2 — верная ее подруга, помогла ей еще более развиться. Учитель француз был отпущен, потому что сыну пора была на службу. Мадам была прогнана, потому что оказалась не безгрешною в похищении Александры Степановны. Сын, будучи отправлен в губернский город в палату с тем, чтобы там узнать существенную и дельную службу, вместо этого определился в полк и написал к отцу, уже по своем определении, прося у него денег на обмундировку. Очень3 естественно, что он получил на это шиш. Наконец, последняя4 дочь, остававшаяся с ним в доме, умерла. Старик остался совершенно один, сторожем, хранителем и владетелем своих богатств. Одинокая жизнь дала5 сытную пищу скупости, которая, как известно, имеет волчий голод и, чем больше пожирает, тем становится нена-. сытнее; человеческие чувства,6 которые и без того не были в нем очень крупны, мелели ежеминутно, и каждый день7 что-нибудь да утрачивалось в этой8 Случись же, что под такую минуту, как будто нарочно в подтверждение его мнения о военных, к нему дошел слух, что сын его проигрался в карты. Он послал ему от души свое отцовское проклятие и никогда уже не интересовался, существует ли он на свете, или нет.9 С каждым годом притворялись окна10 в его доме,


1 Хозяин послал

2 В владельце стала заметнее обнаруживаться сверкнувшая в волосах его седина, п<одруга>

3 Он очень

4 Наконец и последняя

5 представила

6 страсти человеческие

7 каждую минуту

8 Далее пропуск для одного слова. Вероятно, Гоголь не нашел удовлетворявшего его определения. В следующей рукописи (РЛ) оно имеется: в этой изношенной развалине.

9 Далее было: Да и [сам] в самом деле о нем уже никогда никаких слухов не было.

10 С каждым годом закрывалось более и более окон

311

наконец, осталось только двое, из которых одно, как уже видел читатель, было заклеено бумагою. С каждым годом уходили из вида его более и более главные части1 хозяйства, и мелкий взгляд обращался к бумажкам и перышкам, которые он собирал в своей комнате; [и] неуступчивее становился он к покупщикам, которые приезжали забирать у него оптом хозяйственные произведения. Покупщики торговались [с ним], торговались и наконец бросили его вовсе, сказавши, что это бес, а не человек. Сено и хлеб гнили, на скирдах и копнах можно было смело разводить капусту, потому что это был чистый навоз.2 Мука в подвалах обратилась в камень и ее нужно было рубить; к пеньке, холсту, коврам, сукнам, которыми нагружены были его кладовые, страшно было притронуться: они обращались в пыль. Он уже позабывал сам, сколько у него было чего, и помнил только, в каком месте стоял у него в шкафе графинчик с остатком прошлогодней настойки, которую он наметил небольшим значком, чтобы тотчас можно было узнать, если бы кто вздумал воровским образом выпить; или баночка с каким <-то> декоктом, который он иногда пил. В хозяйстве доход собирался попрежнему. Столько же оброку должен был принесть мужик, такое же количество ниток должна была напрясть баба, столько же полотна наткать ткачиха. Всё это помещалось прежним порядком в его кладовые и попрежнему всё это гибло. Всё равно, как бы3 кто вздумал сыпать деньги в дырявый кошелек или натопить камином комнату. Но старый скряга скорее бы согласился отправиться в петлю, нежели дать что-нибудь из этого своим крестьянам или даже продать за меньшую цену. Александра Степановна как-то приезжала раза два с маленьким сынком, пытаясь, нельзя ли чего-нибудь получить, потому что хотя с штаб-ротмистром можно очень весело прожить первые две недели после брака, но потом уже не так4 весело, особливо, если у штабротмистра только и всего, что казенное жалованье, хотя


1 мелкие части

2 Далее начато: К холсту, пеньке, коврам и прочему, которыми были

3 а. Всё бы равно; б. Всё равно бы как

4 не так уже

312

где-то в водевиле и говорится, что русской муж, при том военный, есть клад или что-то другое ([право] уж не помню, что такое) для жены. Плюшкин, однако ж, ее1 простил и даже дал маленькому внучку поиграть какую-то пуговицу, лежавшую на столе, но дочери ничего не дал.2 В другой раз Александра Степановна приехала уже с двумя малютками и привезла ему кулич к чаю и новый халат, потому что у батюшки был такой халат, на который глядеть было не только совестно, но даже стыдно. Плюшкин приласкал обеих внучков и, посадивши их к себе, одного на одно колено, а другого на другое, покачал их таким образом, как будто бы они ехали на лошадях. Кулич и халат взял, но дочери решительно ничего не дал. С тем и уехала Александра Степановна.

Итак, вот какого рода помещик стоял перед Чичиковым. Должно, однако ж, сказать, что такие кащеи попадаются на Руси довольно редко, и они бывают3 тем разительнее, что возле них же в соседстве живет как-нибудь гусаргуляка, который задает в своей деревне каждую неделю балы с музыкою или заводит домашний театр из крепостных актеров и танцовщиц.

Чичиков еще раз остановился, не зная, каким образом лучше приступить и какого рода разговор начать.4 — «Я приехал», сказал он, минуту подумавши, «с тем, чтобы иметь честь с вами познакомиться лично. Наслышавшись об вашей...» Тут он остановился, не зная, о чем бы лучше сказать наслышался. Он хотел было сказать о вашей добродетели, но чувствовал, что это уже слишком, да и вряд ли было кстати, и потому решился вместо слова: добродетели употребить: экономию. «Наслышавшись об вашей экономии», продолжал он, «я приехал засвидетельствовать вам мое почтение лично».

На это Плюшкин пробормотал что-то сквозь губы, потому что зубов у него не было. Неизвестно, что пробормотал он;


1 дочь

2 но дочери однако ж не дал ничего

3 а. и они быв<ают>; б. и существование их; в. они представляют

4 Далее начато: с этим

313

но должно думать, что смысл этих несвязных слов был следующий: «Чорт бы побрал тебя с твоим почтением!» Но так как гостеприимство у нас в такой сильной степени, что даже и скряга не в состоянии преступить его законов, то он прибавил тут же гораздо внятнее: «Прошу покорнейше садиться!»

«Я давненько не вижу гостей», продолжал он; «да, признаться сказать, в них мало1 вижу проку. Уж такой неприличный обычай: ездят друг к другу, а в хозяйстве-то упущения, да, упущения... да, и лошадей-то их корми сеном!.. Я давно уж пообедал,2 а кухня-то у меня такая, что, как начнешь топить, того и гляди пожару3 наделаешь».

«Да», подумал про себя Чичиков, «хорошо, что я приехал пообедавши».4

«И такой скверный анекдот: что сена хоть бы клок в целом хозяйстве!» продолжал Плюшкин. «Да и в самом деле, как прибережешь его? Землишка-то маленькая, мужик ленив, работать не любит, думает, как бы в кабак. Того смотри, что на старости лет придется взвалить суму на плечи, да и пошел по миру».

«Мне, однако ж, сказывали», произнес Чичиков, «что у вас 800 душ».

«А кто это сказывал? А вы бы, батюшка, наплевали в глаза тому, который это сказывал. Он, пересмешник, хотел пошутить над вами! Вот бают 800 душ, а поди-тка, сосчитай — и пятисот не найдешь. В последние три года5 проклятая-то горячка переморила у меня большой куш мужиков».

«Что вы говорите!» вскрикнул Чичиков, едва могший скрыть свою радость: «и <не> на шутку6 у вас умерло7 довольно народу?»

«Да, снесли многих».

«А позвольте узнать, сколько числом?»

«Душ восемьдесят!»

«Нет?»

«Не стану лгать, батюшка».


1 Далее начато: то<лку?>

2 Далее было: сегодня

3 гляди, что пожару

4 пообедавши приехал

5 Далее было: у меня шибко пример народ

6 Далее начато: таки порядочное

7 Далее начато: а. большое число; б. мн<ого>

314

«Позвольте еще спросить. Ведь эти души, я полагаю, вы считаете со дня подачи последней ревизии?»

«Это бы еще и слава богу!» сказал Плюшкин: «да лих-то, что с того-то времени до 120 наберется».

«Вправду?»

«Стар я, батюшка, чтобы лгать. Седьмой десяток живу».

«Какое, однако ж, беспримерное несчастие!» сказал Чичиков: «Я всем сердцем о вас соболезную».1

«Да.2 Но ведь соболезнования-то в карман не положишь. Возле меня тоже с недавних пор живет какой-то капитан, чорт его знает, откуда он взялся. Называется родственником,3 а всё родство — на десятом киселе вода. Говорит: «дядюшка, дядюшка»4 и в руку целует. А как начнет соболезновать — вой такой подымет, что береги уши. И сам с лица такой красный, я думаю, что пеннику-то придерживается. Служил в офицерах; верно, продулся в картишки или театральная комедиантка выманила денежки».

«Мое соболезнование вовсе не такого рода», сказал Чичиков. «Я до такой степени сокрушен душою, видя такого почтенного человека, редкого, можно сказать, гражданина, в такой большой нужде, что готов лучше сам пострадать. Переведите на мое имя всех тех крестьян, которые у вас умерли: я буду за них платить все подати».

Плюшкин вытаращил глаза на Чичикова и не знал, как истолковать себе такое великодушие. «Да вы, батюшка, не служили ли в военной службе?» сказал он, наконец.

«Нет», отвечал Чичиков: «я служил по штатской».

«По штатской...» повторил Плюшкин. «Да ведь как же... ведь это вам-то самим в убыток».

«Для удовольствия вашего я готов потерпеть», отвечал Чичиков.

«Ах, батюшки! ах, благодетель ты мой!» вскрикнул Плюшкин, не замечая от радости, что из носа у него в виде кофия потек табак и что полы его халата раскрывшись показали исподнюю одежду, не весьма приличную для рассматривания


1 В рукописи: о вас соболезнование

2 Далее было: однако ж

3 Называет себя моим родственником

4 Далее было: Право

315

даже в новом и1 крепком виде, а тем более в таком, в каком она находилась у Плюшкина. «Вот утешили старика! Ах, боже ты мой! Ведь это вы мне такое доставили одолжение... Вечно буду вашим богомольцем, батюшка...»

Тут он остановился. Радость, которая на время осенила было его деревянное лицо, исчезла; оно приняло опять заботливое выражение. Он даже утер платком табак и закрыл обеими полами своего халата неприличный спектакль.

«Всё это, однако ж, батюшка», начал он таким образом, «требует-то издержек. Нужно совершить купчую. Приказные такие бессовестные... прежде бывало, дашь полтину меди или мешок муки, а теперь пошлешь на целую подводу круп и овса, да еще и синей бумажкой не отделаешься. Такое сребролюбие! Я не знаю, батюшка, как священники-то наши не обращают на это никакого внимания. Сказал бы проповедь в церкви — может бы покаялись. Ведь что ни говори, а против слова-то божия не устоишь».

«Чтобы доказать вам мое почтение, я беру2 на себя все издержки по купчей», сказал Чичиков.

Услышавши это, Плюшкин заключил, что гость его решительно глуп, что он только прикидывается, будто служил по штатской службе, но, верно, был в офицерах, задавал пирушки и волочился за комедиантками. При всем том он не мог скрыть своей радости. «Бог вас, батюшка, утешит за это3 и детушкам вашим пошлет всякое добро», говорил он, не заботясь о том, что у Чичикова их не было: «да чтобы под старость-то вашу были вам в потеху. Ей, Прошка! Прошка!»4 закричал <он> и, подошедши к окну, постучал в стекло пальцами. Чрез минуту было слышно, что кто-то вбежал впопыхах в сени, долго возился там и стучал сапогами. Наконец дверь отворилась и вошел Прошка, мальчик лет 13-ти, в таких больших сапогах, что ступая чуть не вынул из них ноги своей. Отчего у Прошки были такие большие сапоги, читатель узнает это сию минуту. У Плюшкина для всей дворни, сколько ни было ее в доме, были одни только сапоги, которые должны были всегда находиться в сенях.


1 Далее начато: прочно<м>

2 я плачу, всё

3 Далее было: сказал он

4 Ей, Павлушка! Павлу<шка!>

316

Всякой призываемый в барские покои обыкновенно отплясывал чрез весь двор босиком; но, входя в сени, надевал сапоги и таким уже образом являлся в комнату. Выходя из комнаты, он оставлял сапоги опять в сенях и отправлялся вновь на собственной подошве. Весьма любопытно было на это глядеть из окна, особенно во время мороза, когда вся дворня делала такие высокие скачки, какие вряд ли когда- нибудь удавалось выделывать самому бойкому балетному танцовщику.

«Вот посмотрите, батюшка, какая рожа!» сказал Плюшкин Чичикову, указывая пальцем на лицо Прошки. «Глуп ведь как дерево, а попробуй что-нибудь положить — мигом украдет.1 Ну, чего ты пришел, дурак? скажи, чего?» — Здесь Плюшкин сделал паузу, на которую Прошка отвечал тоже молчанием. После этого Плюшкин прибавил: «Поставь самовар, слышь! да вот, возьми ключ да отдай Мавре, чтобы пошла в кладовую... Там на полке есть сухарь от кулича, который привезла Александра Степановна, чтобы подала его к чаю... Постой, куда же ты? Дурачина!.. Эхва, дурачина!.. Э, какой же ты дурачина!.. чего улепетываешь? Бес у тебя в ногах, что ли, чешется? Ты выслушай прежде; сухарь-то, я чай, сверху[-то] немного попортился, так пусть соскоблит его ножом, да не бросает крох, о снесет их в курятник. Да, смотри, не входи-то в кладовую; не то я тебя вспрысну, да и больно вспрысну березовым-то веником, знаешь! чтобы для вкуса-то, чтобы получший-то аппетит был. Вот ты теперь слишком скор[-то] на ноги, так чтобы прыть-то укоротить, чтобы не бегал так шибко. Вот попробуй-ка дойти в кладовую, а я тем временем буду из окна-то глядеть».

«Им никак нельзя доверять», продолжал Плюшкин, обратившись к Чичикову, после того как Прошка2 убрался из комнаты вместе с своими сапогами. Засим [однако ж] он начал и на Чичикова посматривать подозрительно. Черты такого необыкновенного великодушия ему стали казаться очень сомнительными,3 и он подумал про себя таким образом:


1 духом украдет

2 Далее было: отправился отдавать приказания

3 Вместо «Черты ~ сомнительными»: Ему взбрело на ум, что дело-то в самом деле [слишком] не очень [чистое] ясное! С какой стати этот гость

317

«Может быть, он, однако ж, только хвастун, как бывают все эти мотишки: наврет, наврет, чтобы только что-нибудь поговорить, а потом и уедет!» И потому из предосторожности и вместе желая несколько испытать его, он обратился к нему с сими словами: «Хорошо, батюшка, если бы нам купчую-то совершить поскорее. Ведь в человеке-то не уверен; бог располагает: сегодня жив, а завтра бог весть».

«О, конечно, гораздо лучше поскорее; если вам угодно, я готов сегодня же».

Такая готовность1 несколько успокоила Плюшкина. «Здесь у меня где-то была», говорил он, приближаясь к шкапу с ключами, «настоечка из самой лучшей французской водки, если только кто не выпил: у меня народ такие воры. Вот она».

Чичиков увидел в руках его графинчик, который был весь в пыли, как в фуфайке. Старый скряга2 подошел с этим графинчиком к окну и взял известную уже, полагаю,3 читателю рюмку, накрытую пакетом письма. Долго выбирал он, куды бы слить4 бывшую в ней жидкость. В какую5 фляжку ни заглядывал он, везде6 была на дне какая-нибудь дрянь, которую жаль было7 выбросить за окно. Наконец он подошел к бывшей в угле куче и вытащил оттуда какой<-то> черепок горшка. При этом действии пошел такой запах от старых сапогов и еще чего-то, которого покой Плюшкин нарушил, что Чичиков чихнул. Вытерши черепок, Плюшкин слил туда бывшую в рюмке жидкость. «Это очень хорошая настойка», говорил он: «проклятые мухи только, никак не отдирается. Видно, того... нужно всполоснуть. У меня был еще где-то кусок московской копченой колбасы...» Но Чичиков, догадываясь, какого рода была эта московская колбаса, поспешил [однако ж] заблаговременно отказаться, чем Плюшкин, как казалось, не оскорбился. «А водочки, батюшка, по крайней мере, водочки-то выпейте. Ведь это хорошая,


1 Далее начато: со стороны Плюшки<на>

2 Старый кащей

3 известную, я думаю, уже

4 Долго [Плюшкин] выбирал Плюшкин место, куды бы вылить

5 В которую

6 Далее начато: лежала какая

7 которую он жалел

318

право, еще покойница делала.1 Мошенница моя ключница совсем было ее забросила и даже не закупорила, каналья. Козявки и всякая дрянь нападала было,2 но я весь сор-то повынул, и теперь вот чистенькая. Я вам налью рюмочку».

«Нет, покорнейше благодарю! Пожалуста, не беспокойтесь», говорил Чичиков: «Я пил и ел сегодня3 довольно».

«Пили4 уж и ели!» сказал Плюшкин. «Да, конечно, хорошего общества человека хоть где, батюшка, можно узнать:5 хороший человек и не ест, а сыт бывает. А как этакой-то... воришка... так ты его сколько ни корми, а он всё будет голоден. Вот хоть в пример-то взять и капитана, который называет себя моим родственником, а я ему совсем не родственник. «Дайте-ка, дядюшка», говорит, «чего-нибудь поесть». И такой прожорливый: я чай, ему-то у себя совсем нечего есть; в картишки, верно, всё спустил.6 Да, батюшка, вот какова-то у меня плоха память, ведь вам[-то], я знаю, нужен маленький реестрик этих-то тунеядцев, которые у меня умерли».

«Да, не дурно», сказал Чичиков.

«Как же, я их всех записывал. У меня7 здесь и записочка...»

Тут он подошел к бюру и показал ту же самую прореху в своем халате пониже спины, которую Чичиков мог рассматривать, сколько душе хотелось. Плюшкин рылся в своих записочках очень долго и, наконец, еще более поворотился к нему спиною,8 как бы желая скрыть, чем был занят.9 Чичиков, поднявшись на цыпочки, посмотрел ему через плечо и увидел, что он приписывал свежими чернилами еще несколько имен, которые, вероятно, были им прежде позабыты. «Подавай их сюда!» подумал про себя герой наш.


1 покойница было делала

2 было нападала

3 Далее начато: очень

4 Вместо «Пили»: Не хотите. Пили

5 человека сейчас можно узнать

6 я думаю, в картишки всё спустил.

7 Вместо «У меня»: Они у меня

8 к нему вписано; до того было написано к Чичикову и это осталось незачернутым.

9 как бы желая от него скрыть то, чем был он в это время занят.

319

«Вот записочка», сказал Плюшкин, подавая маленькой лоскуточек бумажки, на котором были им уписаны имена 125 ревижских душ так тесно,1 что едва можно было читать.

«Позвольте, батюшка», сказал Плюшкин: «Ведь вот еще одно обстоятельство, очень, как говорится, щекотливое: ведь я думаю, что купчую-то нужно заявить в городе».

«Да, вам нужно будет приехать2 на несколь<ко> часов», сказал Чичиков.

«В том-то и беда. Я, признаться сказать, уж давно не выезжал из дома. В городе-то квартиры так дороги. Да и дом-то как оставить. Хорошо, у вас люди хорошие: а ведь у меня3 то вор, то мошенник. В день так обберут, что и кафтан[-то] не на чем будет повесить.

«В таком случае, если не хотите сами ехать, кому- нибудь поручите. Дайте мне доверенность, или не имеете ли когонибудь из знакомых в городе?»

«Ах, батюшки!4 как не иметь, имею. Ведь знаком сам председатель. Езжал даже в старые годы ко мне. Как не знать! однокорытниками были, вместе по заборам лазили. Как не знакомый. Уж такой знакомый!5 Так не лучше ли будет, как я к нему напишу письмо?»

«И прекрасно», сказал Чичиков.

«Как же хорошо, что вы мне напомнили-то!» сказал Плюшкин. «Как же!.. в школе были приятели». И на этом деревянном лице выразилось6 не чувство, а какое-то бледное отражение7 чувства: явление, подобное появлению на поверхности вод утопающего человека, который вынырнул и мелькнул спиною еще один раз, чтобы погрузиться уже навеки.

«У меня где-то была», говорил Плюшкин,8 приближаясь к бюру и перерывая бумаги: «у меня где-то была четвертка чистой бумаги; люди у меня такие негодные... такие негодные... Да здесь ее нет». — Он вытащил несколько листов чистой бумаги и начал перелистывать и перещупывать каждый лист, желая знать, не запала ли туда каким-нибудь <образом?>


1 так густо

2 приехать в город

3 а ведь у меня-то, батюшка,

4 Ахти, батюшки

5 Уж так знаком

6 Вместо «выразилось» было начато: что-то

7 а какая-то бледная тень

8 говорил он

320

четвертка. Несколько раз уже хотел он отодрать новый поллист, но никак не мог на это решиться. Наконец начал он кричать громким голосом: «Мавра, Мавра!» На этот зов явилась женщина средних лет с тарелкою в руках, на которой лежал сухарь, о котором читатель уже знает. И между повелителем и его рабою произошел следующий разговор:

«Куда ты дела, разбойница, четвертку бумаги?»

«Ей богу, барин, не видывала, опричь небольшого лоскутка, которым изволили прикрыть рюмку».

«Украла, украла. Вот я по глазам-то твоим <вижу?>, что ты ее подтибрила».

«Да на что ж бы я подтибрила? Ведь мне проку с ней никакого: я грамоте не знаю».

«Врешь ты, я тебя знаю. Ты снесла своему пономаренку. Он читает псалтырь и маракает, так ты, верно, ему-то и снесла».

«Да пономаренок, если захочет, достанет себе бумаги. Не видал он вашего лоскутка. У него ее побольше вашего».

«Вот погоди-[то], как придет-то страшный суд, [уж], бог [-то] за всё тебя вспрыснет; да, воровка, больно [тебя] вспрыснет, да в огонь-то тебя засадят! Вот как припекут-то тебя черти, так ты покаешься, железными-то рогатками тебя припекут».

«А что ж, коли я неповинна в этом? Уж скорее в другой какой бабьей слабости,1 а воровством меня еще никто не попрекал».

«А вот черти-то тебя и припекут. Скажут: «А вот тебе, мошенница, за то, что барина-то обманывала», да горячими-то клещами тебя и припекут».

«А я скажу: не за что, ей богу, не за что — не крала я четвертки».

«А сургуч-то из пакета зачем выдрала?»

«Да печатку, вы изволили сами своими же руками выдрать ее при мне и положили в ящичек-то, что в бюре».

Плюшкин выдвинул ящик, и Чичиков увидел множество лежавших там налепленных сургучом оттисков, которые он


1 Далее начато: или

321

тщательно выдирал из каждого попадавшего ему в руки письменного конверта и складывал в особенную кучку.

«Да вот она лежит[-то] сверху» сказала Мавра: «Всегда [-то] напраслиной попрекаете».

«Ну вот уж и занозилась...1 экая зубастая! Ей одно только слово скажи, — а она уж и десять. Поди-ка принеси[-ка] огоньку запечатать письмо! да постой, ты, я знаю, дура, схватишь тотчас сальную свечу; сало ведь дело слабое и топкое,2 сгорит, да больше и ничего нет, только что убыток; а ты принеси мне лучину».

Мавра ушла. Плюшкин решился, наконец, отодрать поллиста бумаги. Когда поллист был отодран, он долго его еще рассматривал, поднося к окошку. Затем вытащил оловянную чернильницу с какою<-то> заплесневелою жидкостью и множеством мух, обратившихся на дне чернильницы в совершенный «пломбудинг».3 Сжавши губы накрепко, он начал писать. Ему, однако ж, было весьма трудно управиться с своею рукою, которая дрожала и ходила по бумаге, как ртуть. Он должен был ее беспрестанно придерживать, как доброго жеребца, закусивши [свою] губу губою же вместо зубов. Усмиривши немного прыть ее, он пошел писать шрифтом, более похожим на музыкальные ноты, нежели на буквы.

«Может быть, вы», сказал Плюшкин, когда довел, наконец, дело до конца: «знаете какого-нибудь своего приятеля, которому бы понадобились беглые души? У меня еще с восемьсотого года числятся в бегах. Правда, что когда зять делал выправку, оказалась большая часть умершею, а о других-то и слуха не было, но ведь он человек военный, мастер только рассказывать да притопывать шпорой, а если бы похлопотать по судам... Я, по бедности своей, не имею оказии, а на охотника так это и очень было бы заманчиво».

«Так у вас и беглые...» сказал Чичиков с участием и подвигая свой стул ближе к Плюшкину: «А сколько будет числом4 таковых крестьян?»


1 Ну, вот уж и того...

2 дело-то мягкое, топкое

3 Далее начато: Весьма тру<дно?>

4 А сколько числом будет

322

«Тоже десятков до семи1 наберется».

«Нет?»

«Ей богу. У меня что год, то бегут несколько семей. Народ-то, знаете, негодный, да [и] к тому ж от праздности привычку-то завел такую,2 чтобы только трескать3 да трескать. А у меня-то есть, конечно, нечего: я и сам [-то] человек бедный... да, так вот он теперь гуляет по свету. Я бы за них и недорого взял: если бы кто дал за всех триста рублей, я бы с удовольствием ему уступил. А для доброго человека был бы и очень наживной-то кусочек. Отыщись [хоть] только десять душ, так вот уж у него в кармане почти4 не пять тысяч. Потому что ведь теперь если покупать ревижскую душу, никак не заплотишь5 менее пятка или четырех сотней. Так посоветуйте-то вашему приятелю, а?»

«Этим мы воспользуемся и сами», подумал про себя Чичиков, и потом сказал громко. «Я должен вам сказать,6 что это будет совершенно напрасный труд,7 потому что вряд ли где найдется такой человек, который бы решился взять даже даром ваши души, ибо одни издержки уже стоят более, нежели сами души. Но если бы8 эти крестьяне, о которых вы изволили упомянуть, все находились [бы] в живых, и если бы даже отыскивание их не было сопряжено9 ни с какими затруднениями, то и тогда никто бы10 их у вас не купил, ибо известно, что такое беглый человек: какой прок с него! только разве что пьяница. Его поймают с великими издержками, а он на другой день опять дернет в поле. Если бы я был сколько-нибудь богат, я бы их купил, и то11 с тем только, чтобы доказать вам мое почтение. Но, что ж, если я и могу что-нибудь дать, то это такая безделица, что не стоит и говорить».12


1 Тоже душ до семи десятков

2 Далее было: что мерзкую

3 только есть

4 в кармане чуть

5 никак не дашь

6 Вместо «Этим ~ сказать»: «Я должен вам сказать», произнес Чичиков

7 Далее было начато: Вряд ли где

8 Далее начато: они д

9 было не сопряжено

10 и тогда бы никто

11 Далее начато: для

12 что нечего и говорить».

323

«А сколько бы вы дали за них?» спросил Плюшкин, устремив на него пристально свои тускло-желтоватые глаза.

«Ну мне, признаюсь, совестно и говорить: это такая малость... впрочем, чем богат, тем и рад, говорит пословица. Я бы дал по тридцати копеек на душу».

«А как вы покупаете — на чистые?» спросил Плюшкин.

«Да, сейчас деньги».

«Только, батюшка, ради нищеты-то моей, уж дали-бы хоть по тридцати пяти на душу, право, ведь это вам-то небольшой счет составит».

«Поверьте, почтеннейший, что если бы я был богат, я бы вам не только по пятисот на душу, по семи сот готов... что я говорю: по семи сот? по тысяче, не колеблясь ни мало, заплатил бы.1 Вы бы сказали мне: я меньше2 не могу взять за душу, как по пятисот, а я бы сказал:3 нет, извольте тысячу, хотя эти души и не стоят;4 но для того, чтобы вам доказать мое расположение, я готов; готов потерпеть, но доставить вам удовольствие, и тут же,5 не сходя с места, вынул бы из кармана деньги и дал бы вам по тысяче и еще даже6 бумажками. Но что ж делать, не могу, не имею достатков».

«Ну, батюшка, хоть по две копеечки-то прибавьте. Ведь это вам всего на всего, может быть, придется рубль с пятиалтынным».

«По две копеечки, извольте, готов», сказал Чичиков. «Сколько их у вас? Вы сказали, кажется, семьдесят?»

«Нет, батюшка, семьдесят пять», сказал Плюшкин.

«Да, или семьдесят пять. Тридцать два раза 75 это будет... это будет 22 рубли. Да, так и выходит: я вам дам7 пятнадцать рублей бумажками, а семь серебром».

Плюшкин взял счеты и поверил сначала один раз, а потом и другой, а после того8 еще долго поверял губами. «Так, батюшка, так. Только дайте уж бумажек на все двадцать, с меня-то все требуют бумажками».


1 заплатил бы вам

2 мне, что я меньше

3 Далее начато: хотя

4 Далее было: по пяти сот

5 Далее начато: готов

6 и всё даже

7 Вместо «Да, так ~ дам»: Я вам как раз так и дам

8 а после этого

324

«Извольте, извольте», говорил Чичиков: «Вам я всегда готов служить всем, чем могу».1 Он вынул из кармана бумажник и дал Плюшкину две красные ассигнации и полтинник, которые <Плюшкин> взял в обе горсти2 и нес их так же3 осторожно, как человек благочестивый несет просвиру. Подошедши к бюру, он переглядел их еще раз и уложил тоже с чрезвычайною осторожностью4 в один из ящиков его бюра, где, верно, им суждено быть погребенными до тех пор, покамест отец Карп и отец Поликарп,5 два священника той деревни,6 не погребут его самого,7 к неописанной радости зятя8 и дочери, а может быть, отчасти и [того] капитана, который приписывался к нему в родственники. Спрятавши деньги, Плюшкин сел в кресло и уже, казалось, больше не мог найти9 материи, о чем говорить.

«А что, вы собираетесь ехать?» сказал он, заметив небольшое движение, которое сделал Чичиков для <того> только, чтобы достать из кармана платок и высморкаться.

Этот вопрос напомнил Чичикову, что, в самом деле, ему незачем было долее оставаться. «Да, мне [уже] пора», произнес он, взявшись за шляпу.

«А чайку-то?»

«Покорнейше благодарю. Пусть когда-нибудь в другой раз».

«Как же! А я приказал-то наставить самовар. Я, признаться сказать, сам [-то] не пью чаю. Напиток[-то, знаете,] дорогой, а цена на сахар поднялась немилосердная.10 Эй, Прошка! не нужно самовара! сухарь отнеси Мавре, слышь, пусть опять его положит на то же место. Или нет, подай его сюда: я ужо отнесу сам. Прощайте, батюшка. Да


1 Далее начато: Вот

2 Вместо «которые ~» горсти»: который взял обеими руками

3 а. нес их так же; б. нес их держа; в. Как в тексте.

4 уложил тоже с такою предосторожностью, как укладывают слишком спелый персик

5 а. до тех пор покамест; б. до самого погребения; в. до тех пор, покамест отец к неописанной радости наследников

6 два деревенские священника

7 не погребут самого хозяина

8 его зятя

9 больше не находил

10 Вместо «Напиток ~ немилосердная»: Куда мне употреблять такой дорогой напиток! и цена-то на сахар поднялась такая немилосердная.

325

благословит вас бог, а письмо-то к председателю вы отдайте, да пусть прочтет, он мой старый знакомый. Ведь мы с ним однокорытники были, по заборам лазили... Прощайте, батюшка! Век не забуду вашей услуги: порадовали старика».

Он проводил Чичикова на крыльцо и проводил глазами его экипаж за ворота. После чего велел ворота тот же час запереть. Потом обошел кладовые, с тем чтобы осмотреть, на своих ли местах сторожа, которые стояли на всех углах, хлопая1 деревянными лопатками в пустой боченок, вместо чугунной доски,2 после того заглянул в кухню, где под видом того, чтобы попробовать, хорошо ли едят его люди, наелся препорядочно щей с кашею и, выбранивши всех до последнего3 за воровство и дурное поведение, возвратился в свою комнату. Здесь, оставшись один, он даже подумал о том, как бы [вознаградить] и чем бы возблагодарить гостя за такое, в самом деле, беспримерное великодушие. «Я ему подарю», подумал он про себя, «карманные часы. Они ведь хорошие, серебряные [часы], а не какие-нибудь томбаковые или бронзовые. Правда, [они] немножко[-то] попорчены и без стекла, но он ужо их себе поправит. Он человек еще молодой, так ему нужны карманные часы, чтобы понравиться своей невесте. Или нет», прибавил он после некоторого размышления, «лучше я оставлю их ему после моей смерти, в духовной-то, чтобы вспоминал обо мне».

Но герой наш и без часов был4 в самом веселом расположении. Покупка ему казалась так выгодною, что он чуть не смеялся, хотя перед ним были только поля да дорога, в которых, как известно, ничего нет смешного.5 Даже [самое] неприятное свидание с Ноздревым и отчасти жидовский поступок Собакевича вышли у него из памяти. Он всю почти дорогу свистал и наигрывал губами совершенно так, как будто бы играл на трубе. Наконец затянул какую-то песню, до такой степени необыкновенную, что сам Селифан


1 углах и били

2 вместо чугунной доски в пустой боченок

3 всех до одного

4 а. был; б. возвращался

5 Покупка ему казалась очень выгодною, и он ехал глядя на весь мир весьма довольными глазами

326

слушал, слушал и, наконец, сказал сам в себе, покрутивши слегка головою: «Ишь ты, как барин поет!» Были уже густые сумерки, когда они подъехали к городу. Пестрый шлагбаум принял какой-то неопределенный цвет. Усы у стоявшего на часах солдата казались на лбу гораздо выше глаз, а носа как будто вовсе не было. Гром и прыжки дали Чичикову заметить, что он взъехал на мостовую. Фонари еще не зажигались, только кое-где начинались освещаться окна домов, а в переулках и закоулках происходили сцены и разговоры, неразлучные с этим временем во всех [значительных] городах, [особенно] где много1 солдат, извозчиков, работников и особенного рода существ в виде дам в красных платках и башмаках без чулков, которые как летучие мыши шныряют по перекресткам. Чичикову было не до того, чтобы рассматривать эти группы. Он даже не замечал по временам попадавшихся тонких чиновников с тросточками, которые, вероятно, сделавши прогулку за городом, возвращались домой к своим хозяйкам, у которых имели квартиру со столом. Изредка только доходили до слуха какие-то, как казалось, женские восклицания: «Врешь, пьяница, я никогда не позволила ему такого грубиянства», или: «Ты не дерись, невежа, а ступай в часть, там я тебе докажу». — Впрочем, такие слова можно слышать и в столицах, [особливо] когда доведет случай проходить мимо мест,2 в соседстве которых есть близко кабак.

Наконец, бричка, сделавши порядочный скачок, опустилась, как будто в яму, в ворота гостиницы, и трактирный слуга, [со свечой] тот самый, которого читатель видел в первой главе, вышел навстречу со свечой в руке и начал изъявлять свою радость частыми поклонами.

«Долго изволили погулять», сказал он, подсаживая его одною рукою под руку на лестницу, а другою освещая дорогу.

«Да», сказал Чичиков, когда взошел на лестницу. «Ну, а ты здоров?»

«Слава богу-с», отвечал половой, поклонившись за это шесть раз.3


1 где больше

2 мимо таких мест

3 отвечал половой, отсчитавши за это чуть не пятнадцать поклонов разом

327

«Ну, всё ли у вас благополучно?»

«Всё, слава богу. Вчера приехали два приезжие. Один поручик [из Ярославля] занял шестнадцатый номер...»

«Хорошо».

«Неизвестно какой-то из Рязани. Лошади гнедые и на кучере бобровая шапка».

«Хорошо, хорошо, веди себя и впредь хорошо», сказал Чичиков, вошедши в свой номер и кинувшись в кресла, которые так были устроены, что давали себя чувствовать решительно всем частям тела. Но герой наш так устал после своей поездки и такую чувствовал наклонность к дремоте, что если бы даже кто-нибудь подложил под него [несколько] железных гвоздей, он бы и тогда не решился встать с кресел.1 Потребовавши себе самый легкой ужин, состоявший только из солонины и поросенка, он тот же час разделся и заснул таким же крепким сном, как спят все те2 господа, которые не имеют ни гемороид, ни блох, ни [даже] слишком больших умственных способностей.

ГЛАВА VIII

Каким образом, известно одному богу, но только все до последнего в городе узнали, что Чичиков накупил кучу имений. В городе М., как и вообще в наших городах, не было ни клубов, ни кафе. Эту должность занимали или присутственные места, куда председатель иногда приказывал принести закуску из селедки, икры и бутылки вина и где, между прочим, было страшное множество блох; или почта, куда наведывались за деньгами и посылками, а чаще потому, что почтмейстер был словоохотлив и умел с таким искусством распространиться даже о том, как лечил себя от жабы сушеной фигой, что нельзя было его наслушаться; или, наконец, в воскресные дни соборная церковь, где богомольные супруги городских сановников любили подымать между собою страшный говор, приводивший в совершенное отчаяние дьячка, который, будучи человек чахоточный, к величайшему


1 Далее начато: Он пот<ребовал>

2 Далее начато: счас<тливые>

328

горю, осужден был1 видеть ничтожность своих легких заглушить шопот их высокоблагородий. Предмет всех этих разговоров были сделанные героем нашим закупки. «Вот славное дело иметь денежки. Что захотел, то и есть», говорили такие, которые не были горазды сказать ничего другого. Другие говорили, что предприятие неверное, что покупать крестьян на вывод есть рыск, одно уже переселение влечет неминуемые издержки, ибо много значит перемена места, климата, привычек, что здоровье крестьян должно неминуемо подвергнуться опасности, ибо в губерниях южных водятся такие ужасные лихорадки, которые делаются совершенно неизлечимыми. На это председатель заметил, что русскому человеку подобное обстоятельство решительно ничего не значит, что, пошли его хоть в Камчатку, да дай только теплые рукавицы, он раза два-три ими похлопает, потом топор в руки и начнет ладить избу так, как бы и здесь. Другие [же] возразили и на это, и весьма дельно, сопровождая свое возражение желанием ухватить за пуговицу фрака или за петлю, что и доныне еще делается в некоторых губерниях: «Мужик-то, Иван Гаврилович! Мужик-то больно не надежен», говорили они. «Ведь за каждым из них водится какое-нибудь художество: то вор, то праздношатайка». — «Но, позвольте вам доложить», прибавлял другой: «губернии-то южные ведь будут получше северных. Ведь зерно-то сам десят, а мужику и трудиться нечего». Наконец, четвертые говорили просто: «Эк, Павел Иванович-то наш каков! Куш-то, куш какой сторговал!» Одно только было то, насчет чего говорили все согласно: т. е. что2 Чичиков был ничуть не меньше, как миллионщик. Уважение к нашему другу возросло до нельзя. Встречаясь с ним, иначе и не говорили, как только: «Батюшка Павел Иванович, сколько лет, сколько зим мы с вами не видались», позабыв,3 что накануне просидели до петухов за вистом. На улице, в которой он жил, начали беспрестанно попадаться квартальные благородной наружности и каждый день заставляли подметать под его


1 Вместо «который будучи ~ осужден был»: ибо дьячок был человек чахоточный и, к величайшему горю, должен б<ыл>

2 это что

3 Вместо «позабыв»: несмотря на то

329

окнами1 пыль, так что герой наш даже кашлял от их услуг. Он такую приобрел с этих пор народность, что иначе и не называли его, как Павлом Ивановичем, как будто фамилии у него вовсе не было. И часто жандарм при разъезде,2 провозгласивши...3

своим подбородком, который был совершенно круглый. Он говорил часто своим приятелям и знакомым: «Вот посмотрите, какой у меня подбородок, совсем круглый, как будто яблоко».4 Скоро после бритья он имел также обыкновение гладить себя рукою по щеке, любуясь ее гладкостью и мягкостью. Мысль о том, что он сделал эти победы своею красотою, ему была не неприятна,5 хотя он и находился в чрезвычайном беспокойстве от [всех этих] преследований, и потому очень естественно, что он, наконец, обратился совершенно6 к туалету — как бы показаться более интересным на вечеринке. — Много поэтов, широких кистью, глубоких и великих, занимались описанием убранства и костюма своих героев. В старину Гомер, позже Сервантес, Вальтер-Скотт и Пушкин любили живописать туалеты. Очень знаю, что читателю хотелось бы страшно видеть, как Чичиков наденет фрак брусничного цвета с искрой и станет умываться. Но просто не хочу говорить об этом. Я теперь решительно без всяких чинов и церемоний. Было время, когда и я старался7 угадывать желания тех, с которыми8 мы привыкли быть до приторности учтивыми. А теперь, как унесло меня море из нашей просторной империи, всё благоговение, которое питалось в душе к разным правителям канцелярий и многим другим достойным людям,9 испарилось совершенно. Теперь и кланяться не умею. [Я состарелся,] Нет той гибкости в костях, которую сохраняют в своем хребте до глубокой старости многие дельные и деловые люди. Я упрям, не хочу видеть тех физиогномий, которые мне


1 под их окнами

2 Жандарм проезжая

3 Конец страницы. Дальше обрыв текста.

4 яблоки

5 ему была приятна, несмотря на всю [его] скуку этих преследований

6 что помышления его наконец обратились совершенно

7 и я, несмотря на неповоротливость, глядел в глаза и старался

8 перед которыми

9 Вместо: «правителям канцелярий ~ людям»: правителям канцелярий и министрам

330

не нравятся.1 Кому не говорю дружеского ты, тот не подходи ко мне! По этому самому читающий меня не должен обижаться, если я с ним запросто и скажу ему2 ты. Первый приятель автора есть его читатель. Словом вы называют всех [подлецов], отправляют ли они должность низких доносчиков, или уже выбрались в люди и начинают даже производить [подлый] род свой от древних фамилий, — их всех называют вы. Но если рассмотреть это вы в микроскоп, то можно видеть, что это вы есть не что другое, как чистая оплеуха. Итак, будь лучше ты, нежели вы, веселый и прямодушный читатель мой. Я с тобою совершенно без чинов, и вместо того, чтобы рассказывать, как герой наш одевался, беру тебя за руку и веду прямо на бал к губернатору. Хотя, может быть, тебе и некогда, и давно уже пора итти в департамент, или ждут тебя на разводе, и бригадный командир распекает тебя заочно, или, может быть, любезный друг, ты и сам уже бригадный командир, завелся брюхом, величиною в самовар, в котором варят кадетам чай, и готовишься покрикивать перед фронтом так, что будут дребезжать окна на площади. Несмотря на всё это, беру тебя за руку и веду на бал. Что ж делать? Таковы преимущества автора. Конечно, тебя немножко пораспекут. Но автору всегда лестная честь, когда за него кого-нибудь пощелкают.

Очень хорошие бывают иногда ридикули у купчих, у многих помещиц,3 живущих в разных уездах и губерниях. Они сшиваются из лоскутиков в виде треугольников. Купчиха шьет их из всех возможных ситцев,4 какие только были проданы в лавке мужа купчихи. Помещица же достает у своих приятельниц и берет5 с них заранее обещание прислать,


1 а. физиогномий, на которые нужно плевать, несмотря на все их декорации, как бы они ловко ни шаркали ногою; б. физиогномий, при которых приходит мысль о плевательнице

2 ему даже

3 а. Очень хорошие бывали когда-то ридикули у купчих, и теперь даже бывают у многих помещиц тоже; б. Очень хорошие ~ у купчих. Весьма недурные [еще] [тоже] и у многих помещиц

4 Вместо: «в виде ~ ситцев»: в виде треугольников из всех возможных ситцев,

5 Помещицы ж достают у своих приятельниц и берут

331

когда те будут делать себе новое платье, лоскутик ситца. Из этих лоскутиков строится ридикуль. А на этот ридикуль был похож бал, особенно при первом на него взгляде. Рассматривать в первые полчаса появляющиеся на бале лица так же приятно, как перевертывать листки альбома: на каждой странице разнообразие. И в самом деле,1 каких нет лиц на свете. Что ни рожа, то уж, верно, на другую не похожа. У того исправляет должность командира2 нос, у другого губы, у третьего щеки, распространившие свои владения даже на счет глаз, ушей и самого даже носа, который через то кажется не больше жилетной пуговицы; у этого подбородок такой длинный, что он ежеминутно должен закрывать его платком, чтобы не оплевать. А сколько есть таких, которые похожи совсем не на людей. Этот — совершенная собака3 во фраке, так что дивишься, зачем он носит в руке палку; кажется, что первый встречный выхва<тит>


1 Вместо «Рассматривать ~ деле»: Не любил вообще никаких балов ни теперь, ни прежде этот автор, который пишет эти строки. Но рассматривать в первые полчаса [приезжа<я>] новые лица — это всегда доставляло приятное занятие. Гораздо даже приятнее, чем перевертывать листки альбома. И в самом деле

2 играет роль ко<мандира?>

3 Вместо «А сколько ~ собака»: Этот весь похож на собаку

332

Воспроизводится по изданию: Н. В. Гоголь. Полное собрание сочинений в 14 томах. М.; Л.: Издательство Академии наук СССР, 1937—1952. Том 6. Мертвые души. Том I.
© Электронная публикация — РВБ, 2015—2024. Версия 2.0 от 20 февраля 2020 г.