1. Н. С. Лесков
2. Собр. соч. в 11 тт.
3. Т. 11
4. Письма

82
В. М. ЛАВРОВУ

Книжку за ноябрь получил и удивляюсь Вам, как пронес бог два-три места в «Бессребрениках». — Вы напрасно научились у Мих<аила> Никиф<оровича> не отвечать на деловые письма. Это внушительно, но пренеудобно, что я сейчас и чувствую и Вам объясню.

Я Вам писал, что изготовлю «святочный рассказ», и просил известить: нужно это Вам для декабрьской, книжки или не нужно. Такой или другой ответ, по значению своему, для меня были безразличны, не открывали мне карты. Вы ничего не ответили, а в это время приезжает Гайдебуров и просит рассказ «на декабрь».

В эту минуту (8 час. утра 24 ноября <18>87 г.) рассказ у меня на столе: готовый, переписанный и вновь основательно измаранный. Теперь его остается только

отдать и напечатать. В нем два листа; он называется «Родственная услуга»; по жанру он бытовой, по сюжету — это веселая путаница; место действия — Орел и отчасти Елец. В фабуле быль перемешана с небылицею, а в общем — веселое чтение и верная бытовая картинка воровского города за шестьдесят лет назад, при Трубецком и Куриленко. По-моему, рассказ одинаково удобен Вам, Гайдебурову и Шубинскому, но я Вам о нем писал раньше других и считаю неудобным распорядиться им, не получив от Вас отказа.

А потому усердно прошу Вас по получении сего письма, в 25-й день ноября <18>87 г., — тотчас телеграфировать мне три слова: прислать ли Вам рассказ, или у Вас материала довольно. В первом случае я вышлю Вам рукопись 26 ноября, и 28-го она будет уже в Ваших руках; а во втором случае я ее тотчас же отдаю здесь, и опять дело устраивается удобно для меня, для Вас и для третьего, кому рассказ нужен.

Во всяком случае, я буду считать себя не свободным перед Вами до 26 ноября включительно, а если и 26-го Вы мне ничего не ответите, — я сочту это за то, что Вам мой рассказ не нужен, и тогда отдам его в другие руки.

Очень желаю, чтобы Вы и Виктор Александрович нашли образ действий чистым и правильным.

P. S. Что же Вы будете делать с моею заметкою о военных? Я Ваших затруднений не понимаю и, вероятно, никогда не пойму, но возвратили бы, да и конец. Эти вещи все уходят.