АЛЕКСАНДР МИРОНОВ

НА БЕГСТВО ОРДИНА-НАЩОКИНА

Подале от красной суконной Москвы
К заветным масонским кормушкам.
От русских широт и частушек — увы! —
Поближе к тирольским пастушкам...

Но счастье, что есть голова на плечах —
Фантазий невиданных зодчий,
Чтоб красное с белым сличать-различать
Господь отверзает нам очи.

Нам власть подарила два дива земных —
Свободу и радиоуши,
Чтоб славить дела и участвовать в них,
Господь созидает нам души.

В красивых бутылях растут мертвецы,
А в клети — три монстра-кретина.
Как дети в бутылях, так — в детях отцы:
Цари, командармы, монахи, слепцы —
Любезная многим картина.

Кого-то стошнило — ну что за беда!
Мы связаны кровью — не лыком.
Куда нам без вас — из утробы! — куда? —
Петь славу и мощь и величье труда —
В нордический край — безъязыким?

Безгласым — в простор италийских долин?
В Америку — нищим и сирым?
Оставьте мечтать и забудьте свой сплин.
Доверьтесь своим командирам.

Смотрите, герои растут, как грибы.
Достанется старым и малым!
И каждый из нас, потрясая гробы,
Под смерть зазвенит генералом!

октябрь 1972

* * *

На высоте российского обмана
кружилась птица празднично и пьяно,
людская дичь давно приелась ей.
Что там внизу — проказа иль столица,
кто там добреет, махровеет, злится? —
Избави меня, Боже, от кровей.

Во сне, венчаясь кругом ежегодным,
я опадал листвой, чтоб стать несходным
подобием безумца-воробья,
в невидимые веси протяженным,
окаменеть каким-нибудь блаженным
за станом очумевшего вранья.

сентябрь 1976

КОРАБЛЬ ДУРАКОВ

Полно мне тужиться, тяжбу с собой заводить.
Славно плывем мы, и много ли нужно ума
В царстве Протея, и надо ли связывать нить
Тонкого смысла с летейской волною письма?

Только бы музыкой, музыкой заворожить
Муку-сестрицу, сварливую древнюю спесь.
В вальсе русалочьем скучно бедняжке кружить,
В серых зрачках ее желтая кроется месть.

Кличет Асклепия, просит флакончик вранья:
Черного хлебца, газетной дуранды чуть-чуть.
А за кормою то жизнь, то жена, то змея —
Шопенианы бесцельной болтливая муть.

О дурачье! Как случилось, что нам невдомек?
Кто мы, откуда, зачем мы грядем в пустоту?
Странные вести принес нам опять голубок
С вечно-зеленой масличной неправдой во рту.

август 1976

* * *

Смех мой, агнче, ангеле ветреный,
Подари мне венец нетления,
Бог невидимый, смех серебряный,
Светлый Бог океана темного.

Бес, над трупом моим хохочущий,
Враг, пятой меня попирающий,
Смех — любовник мой вечно плачущий,
Узник в камере мира тварного.

Смех, страдающий в танце дервишей,
Я — Иуда твой, друг тринадцатый.
Приготовь мне петлю пеньковую,
Бог мой, смех, меня отрицающий!

март 1973

ПРЕЕМСТВЕННОСТЬ

Все те же праздные слова:
Не убивай, не бей, не мучай.
Один палач едва-едва
Причастен мудрости дремучей.

Но жреческий разомкнут круг,
Когда могильная малина
Сквозит из пенсионных рук
В доверчивые руки сына.

И тает страшное число,
Как память ветреных столетий,
Но странно — это ремесло
Определенней всех на свете.

Я помню только — Кто и с Кем,
Чья сквозняком прошита шкурка,
Чье имя — ягодка в руке,
В червивой яме демиурга.

Как будто несмышленый вор,
Похитив жизнь, забыл в прихожей
Ее тщету и нежный вздор —
Тот шум, что нам всего дороже.

И потому-то все слышней,
Все неизбывней сор былого —
Чешуекрылый хор психей,
Лишенных музыки и слова.

октябрь 1977
Назад Вперед
Содержание Комментарии
Алфавитный указатель авторов Хронологический указатель авторов

© Тексты — Авторы.
© Составление — Г.В. Сапгир, 1997; И. Ахметьев, 1999—2016.
© Комментарии — И. Ахметьев, 1999—2024.
© Электронная публикация — РВБ, 1999–2024. Версия 3.0 от 21 августа 2019 г.