ЭДУАРД ШНЕЙДЕРМАН

Хожу по городу
              и спотыкаюсь
                          о поцелуи —
Здесь целовались,
                 там целовались,
А поцелуи навсегда остались
На мостовой.

Хожу по городу
И ищу:
Это не наш,
           это не наш.
Наконец, нашел:
Горсть — на Фонтанке
И два — на Васильевском.
Кажется, все.
Остальные — чужие.

Какие они холодные —
Сущие льдинки!
Какие они несуразные —
Твердые, маленькие.
Не как у всех.
Подберу, сколько есть
И — домой.
Ношусь по комнате,
Не знаю, что делать,
                    куда положить,
Чтобы оттаяли.
Да и я-то с ними замерз,
Руки окоченели.

Ничего не придумал.
Пойду отнесу на старое место.
Может, ты мимо пройдешь,
Споткнешься,
            узнаешь:
                    наши;
Поднимешь,
          увидишь:
                  холодные.
Что-то поймешь.
Что-нибудь сделаешь.
Что-нибудь сделаешь.

Джаз,
не надо Флейту развращать!
Она тонкая, маленькая,
грустные глаза,
голос серебряный, чистый, холодный
как ручеек, —
девочка она,
девочка из симфонического оркестра.
Зачем
отбили ее от своих?
Не надо Флейту развращать, джаз,
не надо.

Мало вам своих женщин? —
голосистой Банджо, веселой Банджо, танцующей Банджо...
А у Гитары какие бедра
роскошные!
Какие бедра у Гитары!
А Саксофонши!
Это воплощение страсти,
сама страсть!..
Звонкоголосая блестящая Труба
способна быть любовницей отменной...
Мало вам своих женщин, джаз?
Мало?

Что же вы делаете, джаз, оставьте,
оставьте Флейту —
вы, братья Саксы,
хохотуны и плакальщики, добряки в душе;
вы, братья Барабаны,
драчливые, большие кулаки, но славные ребята;
ты, губошлеп Фагот,
рассказчик анекдотов;
и ты, брюнет, Кларнет,
рот до ушей, любитель поболтать, позубоскалить;
ты, тучный Контрабас,
большой чревоугодник и флегматик;
ты, разбитной Рояль,
со всеми в дружбе, душа компании, —
джаз,
оставьте маленькую Флейту!
оставьте девочку!

Библиотека десятого ЖЭКа
Функционирует по четвергам.
Пенсионер, октябренок, калека
Пищей духовною кормятся там.

Те беллетристику предпочитают,
Этих питает сплошной научпоп.
В драку до дыр «Новый мир» зачитают.
Ставят вопросы решительно, в лоб.

Библиотекарша с пламенным взором
Руководит этим пестреньким хором.
Штурманом смелым ведет свой буксир.
Истина — вот ее ориентир.

Микрорайонный рассадник культуры —
Полуподвал сыроватый и хмурый.
Но, несмотря на его неуют,
Суть настоящего тут познают.

Все ж кое-чем это дело чревато —
Как-то ее вызывали куда-то,
Увещевали и дали понять,
Что, если что, так сумеют унять.

Как же ты, милая, не доглядела?
Литература — опасное дело:
Думать о жизни приучит всерьез, —
Нынче на правду усилился спрос.

Осточертело писателям вроде, —
Ищут ее и, бывает, находят.
Что-то меняется. И неспроста
Даже фантастика стала не та.

Как тут подсовывать праздное чтиво
И, точно ватой, мозги детективом
Изо дня в день набивать, забивать,
Дабы привыкли себя забывать!

Сколько же можно всего опасаться —
Тут — отмолчаться, того — не касаться?!
...Значит, уволят. И, как ни крути,
В няньки, в лифтерши придется пойти.

Вышла на воздух. Вздохнула печально.
Стало в душе беспокойно, опально.
Будет печалиться! Ведь под тобой
Все-таки вертится шар голубой!