516. П. В. АННЕНКОВУ
2 марта 1877. Петербург
Петербург. 2 марта.
Многоуважаемый Павел Васильевич. Разумеется, ежели Вы ставите вопрос об «Нови» на почву «волчьего воя», якобы поднятого русской журналистикой, то всякая дальнейшая дискуссия об этом предмете делается невозможною К И Вам не надлежало бы вызывать меня на откровенное мнение2, а прямо бы написать: что ты там ни говори, а я на своем стою. Так, следовательно, мы и запишем. Я могу сказать здесь только следующее: 1) что в журналистике, право, не было «воя», а скорее замечено сочувственное отношение к прежней деятельности Тургенева; 2) что ежели, как Вы пишете, в «Нови» сквозит двоеверие, то ведь никто в этом не виноват, особенно ежели это двоеверие представить себе на степени двоемаловерия. Я собственно написал было рассказ, навеянный на меня «Новью», но должен был, по обстоятельствам, отложить его до более благоприятного времени. И так как этот переполох с моим рассказом вышел уже 15 февраля, то я вынужден был в два вечера написать другой рассказ, который Вы, конечно, и прочтете в февральской книжке3. Я этот рассказ писал под впечатлением именно этого переполоха. Он плох, но в нем есть мысль, что для презренного нынешнего времени другой литературы и не требуется. Я несколько таких рассказов напишу, которые приведут самую цензуру в изумление. Надоела мне эта ужасная литература до смерти, и, право, я очень, очень несчастлив, что не могу убежать от нее.
О себе скажу Вам следующее. Дня три тому назад жена моя опасно заболела воспалением подреберной плевы, а
ожидают и воспаления легких. Я два дня не сплю и хожу совсем как пьяный. Спрашивается, можно ли в этом состоянии работать? А я все-таки креплюсь. Но может быть, обстоятельства, наконец, докажут мне, что я напрасно мню себя живучим.
Что касается до моих планов на лето, то ничего определенного я, покамест, в виду не имею. Отыскиваются покупщики на мою подмосковную, и ежели это дело сладится4, то я, по всем вероятиям, пошлю семью на лето за границу, ибо ехать будет некуда. Если же не сладится, то в июне буду в Витеневе, и, конечно, буду отменно рад, ежели Вы посетите меня. О способах переезда Вы сможете узнать в Москве, в книжном магазине Соловьева (Страстной бульвар), теперь же скажу одно: это очень легко. По Ярославской железной дороге 3Д часа до Пушкина, а оттуда час до меня. Так что ежели Вы выедете по часовому поезду, то в 3 часа будете в Витеневе, как раз к обеду. И спать мы Вам дадим. Место у нас хорошее, хотя Вы увидите картину запустения. Но мне все-таки сдается, что в Витенево уже по летам я не ездок. Жалко детей по заграницам таскать. Стыдиться не будут и сердцем болеть. А покуда это еще нужно.
А время ныне именно презренное. Дошло до того, что приходится благоговеть перед тенью графа Виктора Панина5. Но для того, чтобы это презрение высказать, нужно чтоб внутренности дрожали, а с одним хладным < > ничего не сделаешь. Клянусь: в ту минуту, когда я почувствую, что внутренности во мне не дрожат больше — кину перо, хоть бы нищим пришлось умереть.
Некрасов все в том же положении. Доктора мало надежды подают, но ему, как кажется, очень не хочется подписать счет. Все хлопочет об автобиографии и рассказывает свою жизнь6. Четырех докторов при себе имеет, а пятый — Боткин наблюдает. Сбирается выписать Бильрота из Вены. Может быть, и удастся выскочить, но ежели и не удастся, то, во всяком случае, он явится в царство небесное в карете цугом и в сопровождении четырех врачей и пятого — лейб-медика. А вот у меня жена заболела — я два дня бился, не мог направить медицинскую помощь как следует — всем некогда. А я ведь не совсем же неимущий, а только менее имущий! Какая богатая тема! давно она у меня, еще в Бадене, при виде княжны Вяземской рождалась, а теперь на практике, т. е. на своих боках вижу ее осуществление. Помните «Сон в летнюю ночь» — я хотел целый ряд параллелей написать, да и напишу7. Нужно до мельчайших подробностей эту путаницу распутать.
Прошу Вас передать наш поклон Глафире Александровне и поцеловать детей. Мои дети здоровы, но жена очень-очень плоха.
Прощайте, будьте здоровы. Голова трещит.
М. Салтыков.
На конверте: Allemagne. Baden-Baden, Sophienstrasse, 4. M-r Paul Annenkoff.
Почтовые штемпеля: С.-П.бургск. п. о. С.-П.бурго-Варшавск. ж. д. 3 мар. 1877; Ausg. 18. 3 и др.