ЧУЖУЮ БЕДУ —РУКАМИ РАЗВЕДУ
(Стр. 555)
Впервые — отдельной брошюрой: Н. Щедрин, Чужую беду — руками разведу, Genève, Elpidine, 1880, 32 стр.
Сохранилась наборная рукопись, обрывающаяся словами: «...закурили папиросы и начали беседовать». Переписанная частично самим Салтыковым (лл. 7—8), частично его женой (лл. 1—6), рукопись содержит ряд дополнений, исправлений и вычерков. Однако эта правка касается большей частью стиля произведения и не вносит серьезных изменений в его содержание. Наиболее значительным является вычеркнутый Салтыковым фрагмент, следовавший после слов: «...постоянно как будто разнемогаешься» (стр. 555):
«Как бы то ни было, но и в самом хохоте, в деле оценки явлений, не подходящих к уровню общепринятого дурачества и бездельничества, мы можем различить три момента. Во-первых, хохот инстинктивный, во-вторых, хохот, мотивированный оплеванием, и, в-третьих, хохот, мотивированный раскровенением. Я знаю, что эти юридические тонкости очень унизительны; что практика заставляет не только различать среди этих тонкостей, но и сравнивать и предпочитать. Инстинкт самосохранения (в этих случаях он вполне заменяет здравый смысл) говорит прямо: да, как ни нелеп инстинктивный хохот, но суд, заключающийся в нем, есть суд снисходительный, мягкий; равным образом и хохот, мотивированный одним оплеванием, тоже представляет форму суда, хотя и не столь снисходительную, но все-таки сносную; тогда как...»
Рассказ написан в январе 1877 г. и набран для февральской книжки «Отечественных записок». Однако 15 февраля по требованию цензурных властей Салтыков вынужден был изъять его из номера. «Я собственно написал было рассказ, навеянный на меня «Новью», — сообщал он 2 марта 1877 г. П. В. Анненкову, — но должен был, по обстоятельствам, отложить его до более благоприятного времени. И так как этот переполох с моим рассказом вышел уже 15 февраля, то я вынужден был в два вечера написать другой рассказ...» Сначала писатель надеялся напечатать запрещенный рассказ в одном из очередных номеров журнала. «Когда будет потеплее, — писал он 15 марта 1877 г. тому же П. В. Анненкову, — поеду хлопотать и, разумеется, сделаю уступки, изменения и проч. Может быть, в мае и помещу». Хлопоты, подробности которых неизвестны, закончились, вероятно, безрезультатно: цензура требовала не частичных уступок и изменений, ее не устраивал общественный смысл произведения, его идейно-художественная концепция. К концу 1877 г. Салтыкову стало ясно, что опубликовать рассказ в его первоначальном виде не удастся, и он напечатал начальные страницы («Я — человек отживающий <...> должно умолкнуть резкое слово осуждения») в качестве первой главы рассказа «Дворянские мелодии», а в 1880 г. в «Отечественных записках» была помещена подцензурная редакция произведения под заглавием «Чужой
толк» (см. стр. 682), отличающаяся от первоначальной смягчением наиболее опасных в цензурном отношении мест и некоторыми сокращениями. В полном виде очерк был напечатан отдельной брошюрой М. Элпидиным в Женеве в 1880 г., а десять лет спустя, в 1890 г., там же вышло его второе издание. Небрежно изданные и содержащие большое количество ошибок и искажений, эти брошюры, однако, представляют собою единственный источник полного текста очерка.
В настоящем издании очерк «Чужую беду — руками разведу» печатается по тексту второго женевского издания (1890) с исправлением искажений, опечаток и ошибок по сохранившейся рукописи, а также по фрагментам очерка, опубликованным в составе других произведений. Реальный комментарий к указанным фрагментам, данный в соответствующем месте, здесь не повторяется.
Стр. 555. Пускай умру — печали мало... — первая строка стихотворения Н. А. Добролюбова.
Стр. 559. «La fille de Dominique» — одноактный водевиль П. Левассера.
Стр. 579. ...единовластие, ничем не ограниченное — см. прим. к стр. 76.