Л. Н. Толстой

Утро помещика

1856

Оглавление

I 322
II 324
III 328
IV 333
V 335
VI 338
VII 339
VIII 341
IX 344
X 349
XI 351
XII 353
XIII 354
XIV 357
XV 359
XVI 362
XVII 363
XVIII 365
XIX 367
XX 369

Полный текст

О произведении

Рассказ «Утро помещика» носит автобиографический характер и связан с крупнейшим замыслом молодого Толстого — «Романом русского помещика».

«Главное основное чувство, которое будет руководить меня во всем этом романе, — пишет Толстой в «Предисловии не для читателя, а для автора»,— любовь к деревенской помещичьей жизни.— Сцены столичные, губернские и кавказские все должны быть проникнуты этим чувством — тоской по этой жизни. Но прелесть деревенской жизни, которую я хочу описать, состоит не в спокойствии, не в идиллических красотах, но в прямой цели, которую она представляет,— посвятить жизнь свою добру, — и в простоте, ясности ее.

Главная мысль сочинения: счастие есть добродетель».

Цитаты

Нехлюдов уж давно знал, не по слухам, не на веру к словам других, а на деле, всю ту крайнюю степень бедности, в которой находились его крестьяне; но вся действительность эта была так несообразна со всем воспитанием его, складом ума и образом жизни, что он против воли забывал истину, и всякий раз, когда ему, как теперь, живо, осязательно напоминали ее, у него на сердце становилось невыносимо тяжело и грустно, как будто воспоминание о каком-то свершенном, неискупленном преступлении мучило его.

Рано-рано утром он встал прежде всех в доме и, мучительно-волнуемый какими-то затаенными, невыраженными порывами юности, без цели вышел в сад, оттуда в лес, и среди майской, сильной, сочной, но спокойной природы долго бродил один, без всяких мыслей, страдая избытком какого-то чувства и не находя выражения ему. То со всею прелестью неизвестного юное воображение его представляло ему сладострастный образ женщины, и ему казалось, что вот оно, невыраженное желание. Но какое-то другое, высшее чувство говорило не то и заставляло его искать чего-то другого. То неопытный, пылкий ум его, возносясь все выше и выше, в сферу отвлечения, открывал, как казалось ему, законы бытия, и он с гордым наслаждением останавливался на этих мыслях. Но снова высшее чувство говорило не то и снова заставляло его искать и волноваться. Без мыслей и желаний, как это всегда бывает после усиленной деятельности, он лег на спину под деревом и стал смотреть на прозрачные утренние облака, пробегавшие над ним по глубокому, бесконечному небу. Вдруг, без всякой причины, на глаза его навернулись слезы, и, бог знает каким путем, ему пришла ясная мысль, наполнившая всю его душу, за которую он ухватился с наслаждением,— мысль, что любовь и добро есть истина и счастие, и одна истина и одно возможное счастие в мире. Высшее чувство не говорило не то; он приподнялся и стал поверять эту мысль. «Оно, оно, так! — говорил он себе с восторгом, меряя все прежние убеждения, все явления жизни на вновь открытую, ему казалось, совершенно новую истину. — Какая глупость все то, что я знал, чему верил и что любил,— говорил он сам себе.— Любовь, самоотвержение — вот одно истинное, независимое от случая счастие!»— твердил он, улыбаясь и размахивая руками. Со всех сторон прикладывая эту мысль к жизни и находя ей подтверждение и в жизни и в том внутреннем голосе, говорившем ему, что это то, он испытывал новое для него чувство радостного волнения и восторга. «Итак, я должен делать добро, чтоб быть счастливым»,— думал он, и вся будущность его уже не отвлеченно, а в о́бразах, в форме помещичьей жизни живо рисовалась пред ним.


Л.Н. Толстой. Утро помещика // Толстой Л.Н. Собрание сочинений в 22 тт. М.: Художественная литература, 1979. Т. 2. С. 322—372.
© Электронная публикация — РВБ, 2002—2024. Версия 3.0 от 28 февраля 2017 г.