Всемилостивейшая государыня!
При огромных в. и. в. победах, когда вся вселенная прославляет имя Великия Екатерины, мне, будучи стихотворцем, молчать неудобно, сколько развращенное мое состояние меня ни огорчает. Я посылаю к Гр. Вас. Козицкому ради напечатания и ради подания в. в. на день вашего коронования оду. Сия ода, может быть, лучшая из моих од, и кажется мне, что она весьма отлична от сочинений наших бедных рифмотворцев. И ежели она заслужит себе благоволение Победительницы, так подаст мне охоту и больше к описанию дел ваших; ибо реляции и приносимые вашей священной особе похвалы не составляют той картины, которая бы потомкам живо представить могла славу нашего века, славу России и славу бессмертного вашего имени. Царствованию Августа потребен Гораций. Без описателей истории, как бы слава чьей особы ни гремела и как бы настоящему времени дела великие
ни вверялись, будущие века оные много ослабят. Известие, например, о флоте российском изображает ли то живо действие, хотя и самовидцы оное описывали? Так должно: «Петром Великим заведенный флот в первый раз промыслом божиим и промыслом вашим, не только прошед Балтийское и полуночное моря, но и коснувшись западному океану, обшел Европу и, достигнув Архипелага, от вод морских бросил горящий флот Турецкий на воздух и шумом подвигнул ветры, море и твердь». А это изображение слабо: «Пришли русские суда и по некоторой с турецкими судами битве зажгли неприятельские в гавани суда, которые все догорели». Дела Великия Екатерины требуют чувствительного изъяснения.
Не смею я в. в. принести мое прошение. Но наделся на ваше благоутробие и на ту государыню, которой я никогда и сокровеннейших моих мыслей не сокрываю и которая о моем к ней усердии точно ведать изволит, дерзаю вместо прошения открыть мое желание, чая, что сие мое желание по щедроте милостивой ко мне государыни может прошением признано быть; с тою разностию, что за дерзновенное желание вы меньше прогневаться можете, нежели за дерзновенное прошение, хотя и прошение мое келейное, а не публичное в сем бы случае было.
В деревнях своих быв, я имел несчастие, что много моих мужиков заразительною горячкою померли, которую болезнь отважился я моим прибытием, чистя воздух, выгнать; но умерших оживить лекарства нет. Я прошу в. в. не как дворянин, или паче сказать желаю, но как пиит, готовящийся к описанию дел ваших. То уже причисляется к ободрению войска, когда барабанщик или трубач возбуждает на сражении воюющих.1 Моя труба ко прославлению вашей священной особы и ко прославлению войска, народа и века, может быть, заслужит мне еще и прибавку вашей монаршей милости. Не можно ли, всемилостивейшая государыня, вместо надлежащих с меня рекрут, — а особливо по приключению несчастной в деревнях моих болезни, которая вырвав несколько человек пресеклась, — ко успокоению духа стихотворца, дабы пиит вместо двух человек рекрут при наборах рекрутских платил за рекрута деньги и вместо сих сует суетился бы о сочинениях ко славе той войны, которая и с него яко с дворянина рекрут требует. А за мною и всего только душ с триста, так пиитическими рекрутами армия не наполнится, и полезнее нашему веку мои стихи, нежели мои рекруты; а особливо, когда еще за то я и деньги платить буду, ежели сносная тому цена определена будет. Мне же еще и зачет нескольких рекрут следует; но ныне зачитать не хотят, ибо-де рекруты потребны. Я готовлюсь ко описаниям вашей истории, время устремляю к тому; но если сими трудами, за которые чаял бы еще награждения, я попросрочуся выбрать и представить годного человека, так на меня же Канцелярия, как на преступника, положит штраф, хотя многие, не зная немецкого языка, штраф с наказанием и различают. 2 Я больше
нахожу России пользы в истории вашей, нежели в моих рекрутах; и если по моей надежде такая милость мне воспоследовать может, так желал бы я получить известие, дабы на меня в просрочке по надежде не положили штрафа, что было и сделалося. А причина тому была моя новая трагедия; ибо пииты, восшед на Парнас, забывают и о коллегиях и о канцеляриях. Но по несчастию канцелярские служители их не забывают, а особливо меня, яко неприятеля подьяческого рода, чем им меня «Трудолюбивая пчела» рекомендовала, приписанная государыне великой княгине и препорученная ее покровительству. Сия моя покровительница ныне царствует; следовательно, и моя надежда умножается и толико расширяется, колико мое стремление описывать расширяющиеся великия монархини моими описаниями преславные дела, наполняющие вселенную.
В. и. в. всенижайший и всепреданнейший раб
Что героям потребно ради потомства
1. Славные дела. 2. Известия реляциями и газетами. 3. История. А при великих делах ласкательство портит описание, ибо сияние солнца не требует ласкательства к описанию своего сияния. 4. Похвальные слова и похвальные песни.
NB. Реляции и газеты суть слабые записки славных дел; ибо в них не ощущаются те действия, но только некоторое делают понятию уведомление.
История искусного писателя, а особливо когда дела сами собою велики, изображает ясно прошедшее.
Похвальные слова приводят читателя к существу дела.
Похвальные песни слышателя вводят в ощущение.
И лучше изобразить монаршее лицо худым начертанием и худыми красками — то неважно, — нежели изображать его дела худым пером, колико бы историк и пиит ни устремлялся в ласкательство и в витиеватые слова, когда знания, искусства и вкуса нет. А Российский Парнас сим, ко стыду нашего просвещенного века во Европе, полон.
Я намерен изготовить ради представления на театре драму с декорациями и с пением, дабы тем восторжествовать наше победоносное время и славу в. в., 3 и если какие новые и всегда наносимые мне противности не воспрепятствуют, так оная драма сочинится, выучится и представится ко плеску и восклицанию в день имени Великия Екатерины 24 ноября, хотя театр московский почти уже и разрушился и труды мои исчезли. А тому причина та, что я отторжен от театра; а без меня все пошло навыворот, что теперь гр. Петр Семенович Салтыков и сам видит. Словом, играют опять в Москве так, как играли до меня, и ездить хорошие люди на спектакли перестают, как я с
Белемонтием о том ни тужил в обиде; ибо он на меня одного в оном и надеется. Да и г. Елагин, отторгая актеров, остановлял театр довольно, а теперь восставить оный театр весьма трудно. Да и я больше не отважуся в чужом пиру имети похмелье; ибо деньги доходные получал Бельмонти, так довольно того, что я безо всякою прибытка трудился; а за то претерпел только досады.