Приближился уже разлуки час моей,
И грозно предстоит страдание мне с ней;
Мне слезы проливать уж время наступило,
И видимым меня несчастьем устрашило.
Настал печальный день расстаться мне с драгой,
Что тьмы ужасных бед приводит за собой.
В полунощи луна не так уже светила,
Денница мне сей день не светло озарила,
В полудни солнце уж не тот дало нам свет,
Каким оно у нас блистало много лет:
Не дышут зе́фиры в лугах моих приятны,
Уж стали времена забавные превратны.
Призна́ки все одни, куда ни обращусь,
Что за несчастну жизнь судьбою отдаюсь.
Среди прекрасных мест, цветами испрещренных,
Где тесный был союз сердец соединенных,
Судьбою я влекусь в угрюмые места,
Где всё несносно мне, где жизнь уже не та,
Где грусть лишь и печаль и скуки обитают,
И где веселых дней и нежностей не знают.
Туда готовый мне корабль уже стоял,
Туда спешил я сам, хотя и не желал.
Не раз предпринимал в отчаяньи глубоком
Погребсть себя в водах я на море широком;
Иль, с брегу не сходя, жестоку смерть принять
И тем в разлуке жизнь несносную скончать.
Жестокая любовь, к чему ты не приводишь!
Коликих зол и бед ты смертным не наводишь!
Как можно было снесть мучительный тот час,
Когда сказала мне: «Прости в последний раз!» —
Любезная моя, кем грудь моя дыхала,
И что мне век драгой собою даровала,
Которую всегда я пламенно любил,
И жизнь мою всю ей на жертву посвятил.
«Прощай, мой свет, прощай», — сказала мне, стеная,
Слезами залилась, в печали умирая.
Казалось, что река из глаз ее текла,
Как мне она сто раз «прощай, мой свет» рекла!
Засмякнутыми мне лобзанье дав устами,
Старалась удержать слабейшими руками.
Еще промолвить мне един желала раз,
Но слезы потекли, как град, из смутных глаз.
Лишь стон ее с моим вздыханием встречался
И дух ее моим печальным возмущался,
Сердечной жалости не мог явить в словах,
Но тщился изъяснить ту в горьких лишь слезах.
Тут корабельщик в путь невольный понуждает,
А нежная любовь меня не отпущает;
И тщетно силится удерживать меня.
Отсрочивал пять раз я срок того же дня.
«Прощай», сказав сто крат, к любезной возвращался,
И долго говорил... в последние прощался!..
Она, ударивши в свою прекрасну грудь,
Промолвила: «Меня, любезный, не забудь!»
Желала говорить и более со мною,
Но смертною слова прервалися тоскою.
А как расстался я, как на корабль взошел,
И сам ли я отстал, иль кто меня отвел,
Что был без памяти, пересказать не можно,
Лишь в мысли я теперь имею то неложно,
Что ночь печальная закрыла горизонт,
И стал уж возмущен Бореем гневным понт;
Среди ужасных волн от севера надменных
И в ярости своей до облак вознесенных,
Хотя товарищи в хладнеющих сердцах
Обыкновенный всем воображают страх,
Но я с весельем жду погибели ужасной,
И смерти сам хощу, лишившися прекрасной,
В пучине погасить и жизнь и нежну страсть,
И прекратить мою лютейшую напасть.