В норе своей раз заяц размышлял, Нора хоть бы кого так размышлять научит! Томяся скукою, мой заяц тосковал; Ведь родом грустен он, и страх его всё мучит. Он думает: «Куда тот несчастлив, Кто родился труслив! Ведь впрок себе куска бедняжка не съедает; Отрады нет ему; отвсюду лишь гроза! А так-то я живу: проклятый страх мешает И спать мне иначе, как растворя глаза. «Перемоги себя», — мудрец сказать мне может! Ну вот! кто трусость переможет? По правде, чай и у людей Не меньше трусости моей». Так заяц изъявлял догадку, Дозором обходя вкруг жила своего; От тени, от мечты, ну словом, от всего Его бросало в лихорадку. Задумчивый зверек, Так в мыслях рассуждая, Вдали услышал шум — и тотчас наутек Пустился, как стрела, к норе он поспешая. Случись ему бежать близь самого пруда, Вдруг видит, что его лягушки испугались; Лягушки вспрыгались и в воду побросались. «Ба! ба! — он думает, — такая же беда И от меня другим! Я не один робею! Откуда удальство такое я имею, Что в ужас привожу собой? Так, знать, прегрозный я герой?» Нет! видно на земле трусливца нет такого, Трусливее себя чтоб не нашел другого!
<1808>
291
Воспроизводится по изданию: Поэты ХVIII века. В двух томах. Том второй. Л.: «Советский писатель», 1972. (Библиотека поэта; Большая серия; Второе издание)