Сквозь темно-сизы облака
Серебряна луна мелькала;
Бросая свет издалека,
Эфир рогами посребряла.
По светло-голубым зыбям
Кораллы, пурпуры струились;
Как солнца луч в водах, резвились,
Рисуя звезды по валам.
Как прах, Бореем восхищенный,
Теряясь, гибнет в облаках;
Как в пепле слабый свет возжженный
В густых скрывается парах;
Как в море тонкая песчинка;
Как в Этне слабая былинка,—
Так я, в унынье погружен,
Терялся, мысльми развлечен.
Но вдруг — на крылиях зефира,
На тонком облаке златом,
С лазуревых высот эфира,
В деснице пальмы, лавры, гром,
Во образе самой Паллады
Предстала предо мной жена;
Ее величественны взгляды
Вещали мне, что бог она;
Что бог, что кроткий вседержитель,
Источник благостей, щедрот,
Всех видимых миров зиждитель,
В ком всё и кто во всем живет.
Сидя в унынии глубоком,
Воззрел я беглым, жадным оком
На кротки прелести ея;
Воззрел — и в нежном умиленьи
Слеза струилась восхищенья, —
Душа поверглась к ней моя.
«Восстань, — она ко мне вещала,
Тиха, прекрасна как заря,—
Я скорбь твою прервать предстала.
Зри мать — не грозного царя.
Когда как царь — я грады строю;
Как Марс — перун войны мещу;
Тогда ж, как мать, детей покою
И благо им пролить хощу.
Не тот велик, кто на престоле
Как грозный истукан сидит;
Но кто благодеянья боле
В своем величии творит!»
Рекла — и вдруг из мощной длани
Не молния блеснула брани,
Щедроты пролились струи.
«Прими ты благости мои!
И, шествуя наук стезею,
Не будь невежества рабом;
Сражайся сердцем с ним, умом,
Как луч сражается со тьмою,
И буди добрый гражданин!»
Как эхо, ре́звясь средь долин,
Повсюду быстро пролетает,
Орга́ны слуха потрясает
И раздается по лесам,—
Так глас сей кроткий, глас священный
Чрез сгибы сердца сокровенны
Целебный в душу влил бальзам.
«Вещай, — вскричал я в изумленье,—
Твой дар мечта иль сновиденье?
Кто ты, стояща предо мной?
Не дщерь ли из богов едина?
Иль самый бог? — Екатерина!
Восставлен, возрожден тобой,
Ах, чем тебе воздать мне должно?
Когда Екатерине можно
Проникнуть внутренность людей,
Увидь то, что в душе моей!
Увидь, что пламенной чертою
Твое пылает имя в ней!
Что, смерти истреблен косою,
Я вновь во прахе возрождусь,
На всё в природе излиюсь,
Восстану, вознесусь, прославлю;
И после тысячи веков
Тебе, вмещенной в сонм богов,
Дивиться смертных я заставлю.
Коль нужно будет кровь пролить
За кроткую Екатерину,
Готов столь славную кончину
На суше, на водах вкусить.
Тогда, подобно исполину,
Касаясь до небес главой,
От норда к югу обращуся
И, запад подавя пятой,
К Амуру, к Оби протянуся
И гордый потрясу Пекин;
Поставлю всюду славы храмы
И воскурю ей фимиамы;
Или, как древний вождь Навин,
Остановлю теченье Феба,
Чтобы с лазурных сводов неба
Твои дела он освещал
И к блеску свет твой занимал!»
«Оставь свое ты исступленье,
Мне сердце нужно — не хваленье!
Будь счастлив мной и будь блажен».
Рекла — вкруг персей и рамен
Одежда бела развевалась,
И атмосфера всколебалась
Под легкою ее стопой.
Я был, я есмь, я счастлив буду,
Паллада Севера, тобой;
Щедрот твоих не позабуду,
В душе вмещая образ твой.
Всё в мире может премениться,
Мелькнуть, исчезнуть, истребиться —
Лишь благодарность продолжится
К тебе бессмертная моя!
Твои дела велики, громки
В стихах моих прочтут потомки;
Тобой — жить вечно буду я.