359

39

А. Р. Воронцову

Милостивой государь, граф Александр Романович.

Какое утешение человеку, несчастием угенетенному, находить соболезнование в сердце чувствительном! Какое удовольствие в горести находить утешителя в том, коего одобрение в дни блаженства почитал для себя счастием! Петр Дмитриевич Вонифантьев 1 вчера здесь был и вручил мне ваши письма и книги. Если бы ваши благодеяния мне не преследовали, то бы одни слова должен бы почитать благодеяниями, столь они утешительны. Но если я все исчислю, чем я вашему сиятельству обязан, что среди бедствия я блаженство чувствовать могу, тогда все, что я сказать могу, не соразмерно будет что бы сказать должно, не соразмерно тому, что чувствую.

С тех пор, как я живу не один, душа моя обновляется, здоровье укрепляется, даже внешность моя прияла лучший вид. Я теперь крайне сожалею, что я здесь так долго остановился, и так как теперь ведаю, что вашему сиятельству угодно, чтобы я поспешал достичь место моего пребывания, то уже мне прискорбно, что я не там; ибо верьте, что величайшее для меня сетование есть сделать что-либо вам неугодное.

Время становится здесь довольно теплое, снег от солнца очень тает, и г. Вонифантьев с трудом, думаю, доедет едва ли до Томска на санях. Если же весна его настигнет ближе, то он много неприятностей, беспокойств и убытка потерпит. Надежда ему только та, что здесь, сказывают, весной дождей не бывает, которые в России пособляют земле от снега очищаться. Вообще сказать, как то мне кажется, погода здесь гораздо постояннее, нежели в России.

За присылку газет и Меркюра 2 усерднейше вашего сиятельства благодарю. Кажется (таков-то человек!), что бумажка его преселяет на место происшествий, и за 6000 верст я прошедшее зрю настоящим и на самом месте деяния. Блажен, сказал я, живущий в воображении!.. Посредством Меркюра я не раззнакомился с французскою литературою. Еслибы я смел просить вашего сиятельства о снабжении меня немецким каким подобным журналом, то бы я и с немцами не раззнакомился.

360

Теперь нужно мне просить извинения у вашего сиятельства за одно из моих писем, где писал я о покупке книги немецкой. Между книгами, привезенными г. Вонифантьевым, она находится.

По просухе мы постараемся отправиться отсюда, а что потяжелее, то отпустим водою. Дорога летом хотя приятнее зимней, но чрезмерно, сказывают, беспокойна, в рассуждении невообразимо-великого числа мух и комаров. Капор, сетка, деготь, курево, – вот против них защита. За малейшее ненаблюдение осторожности они наказывают очень строго и больно. Но все сие препятствием для продолжения пути весною быть не может, и если бы ваше сиятельство захотели меня удостоить ответом на сие письмо, то оно меня здесь уже не найдет.

Я имею честь быть с глубочайшим почтением вашего сиятельства, милостивого государя моего, покорнейший слуга

Александр Радищев.

Марта 29 дня
1791 года,

Тобольск.

Елизавета Васильевна и малютки мои свидетельствуют вашему сиятельству свое усерднейшее почтение. Бывши во всю дорогу здоровою, она здесь прихварывает; но надеюсь, что сие скоро пройдет.


А.Н. Радищев Письмо А. Р. Воронцову, 29 марта 1791 г. // Радищев А.Н. Полное собрание сочинений. М.;Л.: Изд-во Академии Наук СССР, 1938-1952. Т. 3 (1952). С. 359—360.
© Электронная публикация — РВБ, 2005—2024. Версия 2.0 от 25 января 2017 г.