115. Булевар («С минуту лишь с бульвара прибежав...»).
Автограф: РО ИРЛИ. Ф. 524. Оп. 1. № 7. Л. 2 об.–4 об. — беловой с правкой, в тетради 7.
Печатается по автографу.
Датируется предположительно летом 1830 г. по положению в тетради (см. в Преамбуле, п. 2.2.3).
Впервые: Лермонтов 1889–1891: I, 119–121.
Перед текстом стихотворения заметка Лермонтова: «В следующей сатире всех разругать, и одну грустную строфу. Под конец сказать, что [они] я напрасно писал и что если б это перо в палку обратилось, а какое-нибудь божество новых времен приударило в них, оно — лучше» (см. Т. 4. № 502). После текста приписка «(Продолжение впредь)».
Сатирические описания гуляний и балов были широко распространены в европейской литературе конца XVIII — нач. XIX в.: нередко такие панорамы, осмеивающие конкретных лиц, включались в водевили и нравоописательные очерки; см. например, очерк К. Н. Батюшкова «Прогулка по Москве» (1811–1812), где дается шаржированное описание бульварных завсегдатаев (офицер, провинциальный щеголь, кокетливые московские красавицы и женихи, старая вестовщица, и т. д.). По упоминаниям известны неподцензурные стихи 1810–1820-х гг. с характеристикой гуляний на Тверском бульваре, Пресненских прудах, в Марьиной роще, в Сокольницком парке (ср., например, сатиру кн. Волконского «Тверской бульвар» — РС. 1897. № 4. С. 67–72). Из более близких по времени русских параллелей следует назвать сатиру «Васильевский бульвар» (1824), которая приписывалась А. И. Полежаеву (см.: Баранов 1934: 254–257). Стихотворная форма лермонтовского стихотворения (октава), вероятно, заимствована у Байрона; образцом для русского поэта могли послужить сатирические описания великосветских обедов и приемов в «Дон Жуане».
Ст. 25–32. ...Подалее на креслах там другой... ~ Она тонка, когда в его ногах. — По-видимому, имеется в виду князь П. И. Шаликов (1768–1852), издатель «Дамского журнала», объект многочисленных эпиграмм и карикатур.
Ст. 73–74. Но для чего кометами я вас / Назвал... — Уподобление женщин кометам широко распространилось в европейской словесности с «года кометы» (1811). В частности, стоит отметить, что в английской журналистике 1810-х гг. печатались специальные юмористические скетчи, построенные на развернутых сравнениях такого рода. Некоторые из них продолжали и позднее перепечатываться в расхожих альманахах и хрестоматиях (см., например: Comets and women // Cupid’s album. London, 1826. P. 60–61), так что к началу 1830-х гг. подобные сопоставления перешли в разряд банальностей. Версия сравнения, избранная Лермонтовым, видимо, была распространена в Москве в начале 1830-х гг. — во всяком случае, молва приписывала схожую словесную игру А. С. Пушкину, который вскоре после свадьбы (февраль 1831 г.) якобы урезонивал свою молодую жену, окруженную поклонниками: «Мой друг! для твоего поэта / Уже настал великий пост; / Люблю тебя, моя комета, / Но не люблю твой длинный хвост!» (Иваницкий 1910: 32). Стоит напомнить, что ранее Пушкин уже сравнивал в стихах женщину с кометой: «Как беззаконная комета / В кругу расчисленном светил» («Портрет», 1828; Пушкин 1937–1959: III: 112).
Ст. 74–75. ...глупец тупейший то поймет / И сам Башуцкой объяснит тотчас. — Имеется в виду П. Я. Башуцкий (1771–1836), комендант Санкт-Петербурга в 1803–1833 гг.; преувеличенные анекдоты о его глупости были широко распространены (см., в частности: Анекдот 1990: 106–107). Распространено ошибочное мнение, что Лермонтов ссылается здесь на его сына — журналиста и автора нравоописательных очерков А. П. Башуцкого (1801–1876): литературная деятельность Башуцкого-младшего началась лишь через несколько лет после создания данного стихотворения.
Ст. 81. ...О женихи! О бедный Мосолов... — Ф. И. Мосолов (ок. 1771–1844), генерал, старый холостяк, проживавший на Тверском бульваре.
Лит.: ЛЭ 1981: 72; Иванова 1950: 46–51; Иванова 1957: 199, 204; Иванова 1962: 45–46; Рубанович 1971: 174–177; Муравьев 1996: 20–51; Анненкова 2004: 57–61.