330. Ветка Палестины («Скажи мне, ветка Палестины...»).
Автограф неизвестен.
Копии: 1) ОР РГБ. Ф. 456. Карт. 1. № 3. Л. 3–3 об. — на отдельном листке рукой Е. А. Верещагиной, подпись «М. Лермонтов»; 2) РО ИРЛИ. Ф. 524. Оп. 1. № 15. Л. 5 об.–6 — в тетради 15; под заглавием было вписано, а затем зачеркнуто: «Посвящается А. М — ву» (т. е. А. Муравьеву); 3) РО ИРЛИ. Ф. 524. Оп. 2. № 60. Л. 1–1 об. — неизвестной рукой, на отдельном листке из собрания Г. П. Блока.
Печатается по последней прижизненной публикации.
Датируется предположительно 1836 г. по помете в: Лермонтов 1840: 55, а также на основании свидетельства А. Н. Муравьева (см.: Муравьев 1872: 8). В мемуарном очерке «Знакомство с русскими поэтами» Муравьев сообщал, что стихотворение «Ветка Палестины» Лермонтов послал ему с запиской в феврале 1837 г. (Воспоминания 1989: 238), однако сам факт посылки текста (к тому же документально не подтвержденный) не может противоречить более ранней датировке создания стихотворения.
Впервые: ОЗ. 1839. Т. 3. № 5. Отд. 3. С. 275–276; вошло в прижизненный сборник стихотворений: Лермонтов 1840: 53–55.
Андрей Николаевич Муравьев (1806–1874), которому вначале посвящено было стихотворение (о чем свидетельствует зачеркнутая помета в копии), утверждает в своих воспоминаниях (Муравьев 1871), что «Ветка Палестины» была написана у него на квартире в феврале 1837 г., перед арестом Лермонтова, когда тот приезжал к нему в связи с начавшимся следствием по делу о стихотворении «Смерть поэта». По свидетельству родственника и друга Лермонтова А. П. Шан-Гирея, «пальмовую, искусно сплетенную ветку Палестины» Муравьев привез из своих путешествий «ко Святым местам» (РО. 1890. Т. 4. № 8. С. 747). При виде этой ветки перед образами в доме Муравьева Лермонтов «по внезапному вдохновению» записал стихотворение на том же листке, где он набросал и записку хозяину дома (см.: Воспоминания 1989: 238). Существует, правда, еще одно свидетельство того же А. Н. Муравьева относительно истории создания стихотворения — оно не связывается с событиями 1837 г., и текст датируется 1836 г. (см.: Муравьев 1872: 8). Так же датируется «Ветка Палестины» в издании «Стихотворения М. Лермонтова» (СПб., 1840). В настоящее время нет оснований отдать предпочтение той или иной версии.
Риторическая структура текста, построенного на серии вопросов («Скажи мне, ветка Палестины: / Где ты росла, где ты цвела?..»), сближает «Ветку Палестины» со стихотворением Пушкина «Цветок» (1828): «Где цвел? когда? какой весною? / И долго ль цвел?» (Пушкин 1937–1959: III, 137). Эту параллель отметил С. П. Шевырев в рецензии на лермонтовский сборник стихотворений 1840 г. (Шевырев 1841: 531–532; подробный разбор риторических приемов в обоих стихотворениях см.: Рогачевский 1990: 223–230).
Cвое путешествие по Святым местам (1830) и обряд сплетания пальмовых веток Муравьев описал еще в 1832 г.: «Многие поклонники заключились на ночь в храме Воскресения, чтобы там отслушать вербную утреню и быть свидетелями шумного плетения ваий из финиковых ветвей. Пальмы сии, с которыми одни только поклонники по возвращении на родину имеют право стоять на утрени вербной в знак своего странствия, дали им с давних времен красноречивое название пальмников или паломников» (Муравьев 1832: I, 292). О перекличках лермонтовского произведения с книгой Муравьева см.: Сафатова 2008; о библейских подтекстах см.: Фомичев 2015.
Ветка Палестины — один из первых лермонтовских текстов, вошедших в русский литературный канон: на протяжении XIX в. это стихотворение зафиксировано в 30 разных хрестоматиях (без учета переизданий), уступая в этом только «Казачьей колыбельной» (Вдовин 2013: 311).
Ст. 7–8. Ночной ли ветр в горах Ливана / Тебя сердито колыхал? — По предположению С. А. Фомичева, стихи отсылают к одному из псалмов Давидовых: «Праведникъ яко финиксъ <пальма> процвѣтетъ: яко кедръ, иже въ Ливанѣ, умножится» (Пс. 91, 13).
Ст. 13—16. И пальма та жива ль поныне? ~ Широколиственной главой? — Ср. у Е. А. Боратынского в восточной сказке «Переселение душ»: «И вот приметен кров жилой, / Над коим пальма вековая / Стоит, роскошно помавая / Широколиственной главой» (СЦ на 1829 г. СПб., 1828. С. 19).
Ст. 33–36. Прозрачный сумрак, луч лампады ~ Вокруг тебя и над тобой. — Эта строфа перекликается с позднейшим описанием Муравьева: «Так называемые ваии или плетеные пальмы <...> на память своего паломничества я поставил внутри готического кивота, украшенного гербом Иерусалимским, где хранятся наиболее драгоценные иконы и теплится неугасимая лампада» (Муравьев 1872: 8). В то же время у Лермонтова был и поэтический образец — строки «Бахчисарайского фонтана»: «Лампады свет уединенный, / Кивот, печально озаренный, / Пречистой девы кроткий лик / И крест, любви символ священный» (Пушкин 1937—1959: IV, 164).
Лит.: ЛЭ 1981: 84–85; Орлов 1883: 38–39; Лернер 1911: XII—XIII, XXVI—XXVII; Соловьев 1914: 36–37; Гинцбург 1915: 142–143; Никитин 1915: 5, 10–11; Благой 1941: 382–384; Гроссман 1941: 718; Нейман 1941b: 327; Эйхенбаум 1941a: 35–37; Иванова 1957: 311; Баранов 1960: 55–61; Кедровский 1964: 128–139; Эйхенбаум 1969: 383–385; Коровин 1973: 122–126; Ломинадзе 1985: 179–183; Воспоминания 1989: 238; Эткинд 1992: 12–13; Серман 1997: 183–188; Хохлова 2004: 46–58; Дубин, Бройтман 2004: 79.