2.

Нелидов шел по безлюдной слепой улице.

Звездный свет лежал по снежной мостовой, и казалась она гладкой каменной дорогой — без конца идет, никогда не кончится.

61

Снежная пыль, рассыпаясь, звездно неслась. С тонким визгом налетал вихрь, улетал и опять прилетал.

Ветер страстно пел, не жалуясь, не горюя:

— Любите! любите!

И кто-то внезапно окликал, пропадал, и снова слышался голос.

И мчались — нагоняли кони.

Их бешеный храп взрывал воздух. И звездный свет трепетал по стенам, на камнях и у него в глазах.

А те слова — они уж были наготове и всякую минуту могли вырваться и ошеломить своим шумом — они подступали к горлу и мучили.

Ветер страстно пел, не жалуясь, не горюя:

— Любите! любите!

И завязалась борьба, схватились силы: они движут и останавливают, заманивают на выси и толкают в ямы, сажают на трон и низвергают в унижение, предупреждают предчувствием и обманывают чутье, владеют знанием и топчут всякое знание, а человек пляшет под их дудочку и рвет на себе волосы.

Звездный свет плыл, замирал, полз по глазам, вскрывая пелену за пеленой, расчищая муть, открывая пути к тайникам в скрытые жилища и неслышные.

— Красива она? красива? — пытливый голос заговорил в душе, — вот ты искал, во сне видел, добивался всю свою жизнь, теперь нашел. Ты только подумай, она раскроет такие сокровища, о которых ты не смел и грезить. Она — женщина до самых бездонных глубин. И в минуты наслаждений захватит дух, одна будет жажда: никогда уж не проснуться и продлить миг в вечность. А поцелуи, они повлекут за собой; утолив, заобещают еще большее, и тогда все, что живет и борется и творит, станет твоим и тебе покорится. Ты станешь миром и царем и Богом.

— Миром и царем и Богом, — повторил Нелидов.

— Сергей не мог оценить, а ты разберешься тонко, мигом пройдешь все богатства. И разве он любит ее, разве, когда любят, ищут других? Ты припомни! Ведь, когда человек полюбит, он говорит: хочу. А когда не любит, а так, он говорит: хочу, чтобы она захотела. Твой друг такой вот... брат Кости, но Костя с крестиком и ты с крестиком.

— А у ней есть крестик?

62

— Она ничего не знает, она не допускает мысли, чтобы он изменял ей. Но она не любит его, только внушает себе, что любит. Женщина без этого не может жить, ей всегда и непременно надо любить. И она любит. А ты, ты ее любишь?

— Любишь?!

— Любите! любите! — настаивал ветер.

— Люблю, жить без нее не могу.

— А если бы нашлось что-нибудь получше, ну помоложе, ну нетронутая, и ты как мудрец, открыл бы ей мир?..

Приостановился, бурлило в душе.

— Значит, ты не любишь.

— Я?

— Ты.

Нелидов ускорил шаг, — кипело вкруг него, нашептывало...

— Синяя ночь... Ты помнишь, от тоски ты грыз землю, ничего не видел, ничего не слышал, уплывала земля из-под твоих ног, и ходил ты над бездной, весь израненный, не чувствуя ран. А когда бывал с нею, ты помнишь, ты хотел... ты любил. Вокруг нее сияние... ты подошел бы — для тебя ведь не было в ней ни одного уголка, которого ты не хотел бы — ты подошел бы, да, ты хотел всю ее, чтобы вся она была в тебе, потому что любить и не хотеть овладеть любимым невозможно. А овладеть и уничтожить одно и тоже. Эта беспросветность, эти муки, что вот все же она отдельно, может оставаться сама с собой, может глядеть на предметы, может окружаться взглядами, может думать о чем-то... Ты помнишь ясные дни, они раскалялись и чернели от твоей скорби, от плача, который прожигал тебе все сердце при мысли, что она — сама по себе. А когда она ушла, где была твоя кровь? ты помнишь, дрожал от стужи, — тоска, это тоска выпила до дна всю твою кровь. Существовал ли тогда мир, жили ли для тебя люди?

— Люди?

— Жаркий июльский полдень. Какое-то тесно-отмеренное пространство, кривые улицы. По улицам гробовщики. Едут гробовщики домой, возвращаются с кладбища. Они трясутся на пустой колеснице. Лица их изможденные, вороты черных кафтанов расстегнуты, вся одежда, волосы,

63

кожа пропитаны запахом. Они голодные. Один на катафалке уписывает калач... И ты подумал: так и любовь умрет.

Тряслись у Нелидова губы, убил бы этот проклятый голос.

— Но любовь никогда не умрет. Она однажды и навечно. Ты можешь, сколько угодно, обманывать себя, ты можешь на время заглушить ее, но вытравить, убить ее — нельзя. И ту, которую потерял однажды, никогда не воротишь. А ты мечешься, ищешь ее.

— Любите! любите! — настаивал ветер.

— Ты гонишься, потому что кто тебе скажет: нельзя вернуть. Ты видел, потерял, ищешь, но есть и такие: никогда не видели и не положено им увидеть, и другие, которые увидели, но взять не могут...

— Она несчастна, — сказал Нелидов.

— Ты думаешь, она несчастна оттого, что у ней нет денег, и этот дом и эти долги?

— У меня тоже нет денег, не могу ей помочь.

— Помочь?! разве тут в деньгах дело? Этот дом и эти долги дают ей сорвать сердце, свалить на что-нибудь всю его тяжесть, — сердце проснулось, увидело...

— Любите! любите! — настаивал ветер.

— Она его не любит.

— И никогда не простит за свою жертву, которую каждый день приносит для него и унижается.

— Она его не любит, — сказал Нелидов.

— А тебя?

— Она никого не любит.

— Нет, ты не то сказал, ты сказал себе: она только меня любит.

— С ним ей было тесно, он не мог оценить ее, ему все равно, она или другая. Она и пожалела его маленького и доброго. Меня же тогда ненавидела...

— Ты, конечно, выше его, тебя можно ненавидеть, ты, ведь, господин Нелидов! А Сергей и вправду не любил ее.

— Любите! любите!

— Я люблю ее.

И опять этот бешеный храп. Казалось, мчались — нагоняли кони. И звездный свет трепетал по стенам, на камнях и у него в глазах.

64

Она возникала перед ним. Слышал ее сердце. Подходило сердце к его сердцу, и колотилось и колотилось, хотело пробиться, вспыхнуть и потонуть.

Эти богатства нераскрытые, эти движения безраздельности, эти дыхания головокружительных прыжков за пределы, за небо, за звезды...

— Чего ты хочешь?

Дух захватило.

Звезды и ветер.

— Любите! любите!

Звездное небо тихо венцом сияло.

Там Божия Матерь шелковую шила ширинку — Божию ризу.

По середке ставила блестки, по краям ряды.

Три ангела, три серебряных, павым пером крыльев осеняли Пречистую.

Звездное небо тихо венцом сияло.


А.М. Ремизов. Часы // Ремизов А.М. Собрание сочинений. М.: Русская книга, 2000—2003. Т. 4. С. 4—94.
© Электронная публикация — РВБ, 2017—2024. Версия 2.β (в работе)