КРЕСТОВЫЕ СЕСТРЫ
Повесть
Впервые опубликована: Литературно-художественный альманах издательства «Шиповник». СПб., 1910. Кн. 13. С. 159—297.
Другие прижизненные издания: Шиповник 5, 1911; Сирин 5, 1912; М.: Книгоиздательство «Универсальная библиотека», 1918; М.; Пб.; Берлин: Издательство З. И. Гржебина, 1923.
Рукописные источники: Черновая и Наборная рукописи, 1910 — ИРЛИ. Ф. 79 (Архив Р. В. Иванова-Разумника).
Текст публикуется по первому изданию с сохранением особенностей авторской орфографии и пунктуации, с исправлением опечаток по другим публикациям.
Замысел и содержание повести «Крестовые сестры» непосредственным образом связаны с обвинением Ремизова в плагиате, которое прозвучало 16 июня 1909 г. в подписанной псевдонимом Мих. Миров статье «Писатель или списыватель?» (БВ. 1909. 16 июня. № 11160. С. 5—6), где утверждалось, что он выдает народные сказки за собственные. Этот инцидент вызвал значительный резонанс в литературных и издательских кругах и в течение всего лета муссировался в прессе. В защиту писателя выступил в печати М. М. Пришвин, а сам Ремизов был вынужден опубликовать «Письмо в редакцию» (см. Приложения в т. 2 наст. изд.), в котором сформулировал основные принципы своей работы с фольклорными материалами (подробнее об этом см.: Письма М. М. Пришвина к А. М. Ремизову / Вступит. статья, подгот. текста и прим. Е. Р. Обатниной // Русская литература. 1995. № 3. С. 159—173). Само обвинение произвело на него столь сильное впечатление, что даже спустя многие годы Ремизов продолжал вспоминать об этом с нескрываемой горечью (см. например: Кукха. С. 81—83; Встречи. С. 21—30). По позднейшему свидетельству самого писателя, к работе над повестью он приступил в начале осени 1909 г. и сделал пять допечатных редакций (Встречи. С. 30—31). Между тем, согласно архивным материалам, это произошло лишь летом 1910 г., причем сохранились только две рукописные редакции, которые имеют отличия от первой печатной (подробное описание черновой рукописи с пометой «Ждань Боровическ. уезда Новгород. губ. 1910» и наборной рукописи, предназначенной для альманаха издательства «Шиповник», с пометой «Аландские острова. Wandrock 1910» см.: Обатнина Е. Р. Материалы А. М. Ремизова в Архиве Р. В. Иванова-Разумника // Ежегодник Рукописного отдела Пушкинского Дома на 1997 год. СПб., 2001. С. 3—23). 14 июня 1910 г. Ремизов, находившийся с 1июня в санатории М. М. Волковой в деревне
Тур-Киля (Уси-Кирко, Финляндия), сообщал И. А. Рязановскому: «Я по приезде сюда начал рассказ и все дни пишу его, хочется хоть начерно написать. Рассказ из Петербургской жизни: Крестовые сестры. Ведется от первого лица — человека склонившегося. <...> Вернемся из санатории и опять надо голову ломать, как дальше. Вот тут-то у меня на Сестер крестовых и упования. Если б только удалось написать» (РНБ. Ф. 634. Оп. 1. Ед. хр. 31. Л. 9—10; стоит обратить внимание на то, что во всех известных нам рукописных и печатных редакциях рассказ ведется от третьего лица, а значит речь идет о другой, самой ранней редакции). Два месяца спустя, 9 августа 1910 г. он писал тому же адресату уже с острова Вандрок (Wandrock): «Сижу я все над „Крестовыми сестрами“ — третий месяц идет. Но не от лености тяну, Вы знаете, третий раз переписываю с отделкою. <...> Из Тур-Киля мы уехали 30 июня. До 10-ого июля проживали в Казачьем, а 10-го меня увез к себе (г. Боровичи, Новгородск<ой> г<убернии,> имение Ждань) Е. В. Аничков <...>. У Аничкова сидел я по 18-и <sic!> часов над повестью моей и очень изморился. <...> А с 30 июля здесь на Аландских островах у Иванова Разумника. На этой неделе, в крайнем только случае на той — в Петербург» (там же. Л. 11). Ремизов пробыл в Финляндии до 20 августа, а 5 сентября отправился в Москву (см.: Ремизов А. М. Адреса его и маршруты поездок. 1905—1912 // РНБ. Ф. 634. Оп. 1. Ед. хр. 3. Л. 14). За это короткое время повесть была не только завершена, но и отдана в печать. Уже 18 сентября писатель сообщал Рязановскому: «Перед отъездом в Москву кончил „КРЕСТОВЫЕ СЕСТРЫ“ и устроил их в Шиповник. Вчера вышел XIII (13) альманах, в котором они напечатаны» (РНБ. Ф. 634. Оп. 1. Ед. хр. 31. Л. 12). С этого времени начинается двухлетний период чрезвычайно плодотворного сотрудничества Ремизова с издательством «Шиповник», совладельцы которого З. И. Гржебин и С. Ю. Копельман относились к нему с неизменной симпатией и начиная с осени 1906 г. неоднократно пытались опубликовать ремизовские произведения в своих альманахах, однако по разным причинам их совместная работа долгое время не складывалась (только единожды, в 1909 г., в «шиповииковском» сборнике «Италии» удалось поместить сказку «Мышонок»). 1 июня 1910 г. с писателем был заключен очередной договор на издание книги «„Неуемный бубен“ и другие рассказы» (хранится среди писем к Ремизову С. Ю. Копельмана 1906—1911 гг.: РНБ. Ф. 634. Оп. 1. Ед. хр. 129. Л. 8—8, об.), впоследствии также не осуществленное. Возможно, именно эти постоянные неудачи и побудили обе стороны действовать столь стремительно при публикации повести. 28 августа 1910 г., всего через неделю после возвращения Ремизова из Финляндии с практически готовой рукописью «Крестовых сестер», Гржебин пригласил его для переговоров в издательство, добавив при этом: «повесть Ваша нам всем очень нравится» (Гржебин З. И. Письма А. М. Ремизову. 1906—1912 // РНБ. Ф. 634. Оп. 1. Ед. хр. 97. Л. 7). А 1 сентября 1910 г. заведующий редакцией Д. Л. Вайс подписал «Условие» о праве на помещение ее в тринадцатом альманахе издательства «Шиповник» (РНБ. Ф. 634. Оп. 1. Ед. хр. 69. Л. 1—1, об.). Впоследствии Ремизов переосмыслил этот эпизод, умалив роль его реальных участников и приписав заслугу публикации повести Иванову-Разумнику (Встречи. С. 31), который действительно сразу же высоко оценил ее и непосредственно в день выхода в свет напечатал первую статью о «Крестовых сестрах» под названием «Бурков двор» (Русские ведомости. 1910. 17 сент. № 213. С. 2—3). Однако в момент переговоров с «Шиповником»
он, скорее всего, еще не вернулся с Аландских островов в Петербург (см. об этом: Письма Р. В. Иванова-Разумника к А. М. Ремизову (1908—1944 гг.) / Публ. Е. Обатниной, В. Г. Белоуса и Ж. Шерона. Вступит. заметка и коммент. Е. Обатниной и В. Г. Белоуса // Иванов-Разумник: Личность. Творчество. Роль в культуре: Публикации и исследования. СПб., 1998. С. 39). Уже весной у владельцев «Шиповника» возник проект публикации собраний сочинений современных русских и иностранных авторов, в том числе и Ремизова (см. письмо Копельмана Ремизову от 22 мая [1910] г.: РНБ. Ф. 634. Оп. 1. Ед. хр. 129 Л. 5). Успех «Крестовых сестер» среди критиков и у читателей побудил их ускорить заключение договора на издание ремизовских «Сочинений», который был подписан 10 октября 1910 г. (см.: Там же. Л. 9—10; подробнее о нем см. выше в преамбуле, предпосланной нашему комментарию к роману «Часы»). В письме к Рязановскому от 13 марта 1911 г. Ремизов упоминал, что «поправляет» повесть (РНБ. Ф. 634. Оп. 1. Ед. хр. 31. Л. 19), очевидно, для пятого тома своего собрания сочинений, выпущенного в ноябре 1911 г. Эта работа свелась в основном к незначительной стилистической правке. Единственным существенным вмешательством в текст предыдущей редакции было снятие в начале шестой главы большого абзаца с рассказом о плодотворной деятельности инспектора народных училищ Образцова в Пурховце и Покндошенской губернии. О степени популярности «Крестовых сестер» свидетельствует и поступившее в мае 1916 г. от владельцев московской «Универсальной библиотеки», печатавших массовым тиражом дешевые издания художественных произведений, предложение опубликовать именно эту повесть (см.: Ремизов А. М. Переписка с редакциями и издательствами «Разум», «Северные записки», «Унионо» и др. в связи с изданием его произведений. 1909—1920 // ИРЛИ. Ф. 256. Оп. 2. Ед. хр. 25. Л. 51; в следующем письме издатели настоятельно просили автора не вносить никаких изменений в текст и предупреждали о желании избежать посылки ему корректуры (там же. Л. 52)). Вероятно, по внелитературным причинам, книга вышла только в сентябре 1918 г. и была воспроизведением редакции, помещенной в пятом томе «Сочинений». Наконец, уже находясь в Германии, Ремизов вновь вернулся к своей повести и сделал новую «шарлоттенбургскую» редакцию (частично изменил разбивку на абзацы и главки, ввел в отдельных случаях разрядки), которая вышла в 1923 г. в берлинском издательстве З. И. Гржебина (см. об этом: Русский Берлин. С. 185). Это последнее прижизненное издание, как и пятый том его собрания сочинений, посвящено С. П. Ремизовой-Довгелло.
Не меньшей популярностью пользовались «Крестовые сестры» у переводчиков. В середине января1911 г. Ф. Фриш сообщала Ремизову о готовности мюнхенского «Georg Muller Verlag» опубликовать повесть в ее переводе на немецкий язык (см.: Фриш Ф. Письма А. М. Ремизову. 1909—1912 // РНБ. Ф. 634. Оп. 1. Ед. хр.230. Л. 6). Вскоре к нему обратилось и само издательство (два письма к Ремизову из «Georg Muller Verlag» см.: РНБ. Ф. 634. Оп. 1. Ед. хр. 256). Этот перевод был выпущен в свет в 1913 г. с предисловием Е. В. Аничкова (черновик его статьи на русском языке сохранился в собрании Б. Ф. Лаврова: РНБ. Ф. 414. Ед. хр. 15). Тогда же, в январе 1911 г., просил у Ремизова разрешить ему сделать перевод «Крестовых сестер» на чешский язык и Ладислав Рышавый (см. его письма к писателю: РНБ. Ф. 634. Оп. 1. Ед. хр. 191. Л. 1—4). После долгих издательских перипетий этот перевод был опубликован
в Праге в 1916 г. В 1920-е гг. повесть была переведена на японский, финский и французский языки (переводы опубликованы соответственно в 1924, 1926 и 1929 гг.). В 1930 г. вышла в Торино на итальянском. И наконец, в 1946 г. в Париже было выпущено последнее прижизненное издание «Крестовых сестер» в переводе на французский, выполненном друзьями Ремизова Робером и Зенитой Вивьерами.
И критики, и друзья писателя весьма высоко оценили эту ремизовскую повесть, отметив значительный прогресс в его творчестве. Так, Иванов-Разумник в уже упоминавшейся ранее статье «Бурков двор» прямо заявлял: «...повесть прекрасная, к тому же во многих отношениях являющаяся „центральной вещью“ творчества А. Ремизова, ключом к этому творчеству. <...> и вряд ли я ошибусь, если скажу, что „Крестовые сестры“ были вообще громадным шагом вперед, расцветом таланта Ремизова...» (цит. по: Иванов-Разумник. Творчество и критика. Статьи критические. 1908—1922. СПб., 1922. С. 57, 59). Ему вторил Чуковский: «По-моему, это прекрасное произведение: нервный, напряженный, очень капризный стиль, — мастерская, уверенная лепка каждого образа, — и подлинная выстраданность логики. Впервые Ремизов не тонет в своей теме, не барахтается в ней, а владеет ею вполне, преодолев мучительное косноязычие большой, но „закупоренной“ души», и особо подчеркивал лирический характер «Крестовых сестер»: «Новая повесть Ремизова есть повесть лирическая. <...> и, благодаря этой лиричности, повесть не кажется вам каталогом всяческих подлых анекдотов <...>, а есть подлинный вопль обалдевшей, замордованной, запуганной души» (Чуковский К. Для чего мы живем. («Крестовые сестры», повесть Алексея Ремизова. Альманах «Шиповника» кн. XIII) // Речь. 1910. 26 сент. (9 окт.). № 264. С. 3). Ту же черту отмечал и Иванов-Разумник в своей второй посвященной повести статье «Между „Святой Русью“ и обезьяной. (Творчество Алексея Ремизова)»: «...ужас перед жизнью совмещается в нем с нежным и любовным отношением к этой жизни во всех ее проявлениях» (Речь. 1910. 11(24) окт. № 279. С. 3). Его точку зрения не разделила Е. А. Колтоновская, которая обнаружила в «Крестовых сестрах» исключительно апокалиптические настроения и «философию пассивного фатализма» (Колтоновская Е. А. Пути и настроения молодой литературы // Колтоновская Е. А. Критические этюды. СПб., 1912. С. 31, 36). Напротив, находившийся в этот момент в петербургской тюрьме «Кресты» приятель Ремизова по вологодской ссылке П. Е. Щеголев в письме от 25 сентября 1910 г. приветствовал выход повести: «<...> прочел я прошлого дня „Крестовых сестер“. Поздравляю Вас: вещь хорошая и богатая. Я даже укорил бы Вас за обилие богатств, закрывающих внутреннее содержание. Очень интересно, а, главное, знаменует прогресс в Вашей работе. А у нас совсем нет писателей, которые прогрессировали бы! Потом исполать (т. е. спасибо! — И. Д.). Вам за язык. Видно, что пошли Вам на благо и книжки, и Казачий переулок. Вижу, что Вы удовлетворили благородному чувству мщения, выставив начальницу. Вещь капитальная!» (РНБ. Ф. 634. Оп. 1. Ед. хр. 243. Л. 7, об). Критик Вл. Кранихфельд, услышавший в «Крестовых сестрах» «подпольные ноты», вместе с тем тоже отмечал и «прогресс» у писателя, и изысканность формы этого произведения: «...появилась новая повесть Ремизова <...>, и она показала, что автор не стоял на месте. Он работал и овладел формой настолько, что отдельные места ее даже поражают чистой прозрачностью рисунка. Собственно говоря, это не повесть, а лирическая поэма, в которой
чувствуется определенный ритм и в которой автор намеренно повторяет отдельные фразы и строфы, периодически останавливая движение фабулы и задерживая внимание читателя на основных, так сказать, лейтмотивах поэмы. Надо признать, что это нововведение исполнено Ремизовым удачно и достигает цели». Кроме того, он обратил внимание и на другую ремизовскую новацию, по мнению критика, позаимствованную им у Сологуба, — «вкрапленные в повесть и внутренне с ней совершенно не связанные намеки на разные текущие события и даже газетные сплетни» (Кранихфельд Вл. Литературные отклики. В подполье // Современный мир. 1910. № 11 (Ноябрь). С. 97). На ту же новацию указал и профессиональный газетный критик А. Бурнакин: «...Ремизов упоенно пользуется услугами хроникеров, повторяя <...> то истории с выигрышными билетами, то анекдоты о босяках, которые едят за рубль целую крысу, то о бабе, которую заперли на чердаке, то о няньке-девчонке, которую обманули и испортили» (Бурнакин А. Новая специальность // Новое время. 1910. 29 окт. № 12440. С. 4). Он отметил также газетное происхождение истории с самоупразднением губернатора и рассказа об инспекторе народных училищ. Обилие мелких деталей, почерпнутых из полицейских отчетов и газетной хроники, счел за недостаток и А. А. Измайлов, который был непосредственно причастен к обвинению Ремизова в плагиате, так как заведовал Литературным отделом «Биржевых ведомостей», инициировавшим публикацию злополучной статьи Мих. Мирова. Вероятно, именно поэтому он жаловался на путаность и неотчетливость («целого нет») текста, якобы затрудняющие его понимание (см.: Измайлов А. Старорусские кружева. (Быль и легенда А. М. Ремизова) // Измайлов А. Пестрые знамена. М., 1913. С. 91). Вскоре появилось и первое монографическое исследование творчества Ремизова на материале восьми томов его «Сочинений» — «Заметки о сочинениях Алексея Ремизова» профессора А. В. Рыстенко (опубликовано в Одессе в 1913 г.), где впервые были отмечены некоторые фольклорные и древнерусские источники ряда мотивов в произведениях писателя, в том числе и в «Крестовых сестрах».
С. 97. Маракулин дружил с Глотовым~ Петр Алексеевич~ Александр Иванович~ один узкогрудый~ и усы кота... — фамилия главного героя повести Маракулин образована от слов марать, маракать, т. е. пачкать, чернить бумагу, писать начерно, исправлять писанное, и является прежде всего отсылкой к его сословной принадлежности (отец Маракулина Алексей Иванович был бухгалтером на фабрике Плотникова в Москве, а его сын, закончивший, как и сам автор, московское коммерческое училище, в начале повествования выдает талоны в богатой торговой конторе; знаменательно, что оба служат не в государственных, а в частных учреждениях, и эта черта в свою очередь сближает их с Ремизовым, принадлежавшим по своему происхождению к купеческому сословию). С другой стороны, писатель намекает здесь на маракулинскую страсть к каллиграфии и его детскую мечту стать учителем чистописания. (Подробнее об этом см.: Топоров 1. С. 146.) Фамилия его друга также семантически мотивирована в тексте, так как он становится причиной увольнения героя со службы, т. е. «проглатывает» его. Имена и отчества этих персонажей не менее значимы. Образ Маракулина имеет непосредственное отношение к «петербургскому мифу» и восходит к богатой литературной традиции, в центре которой находится «маленький человек» — двойник и одновременно антагонист основателя
Петербурга. Наделяя собственного героя именем первого российского императора Петра Великого, Ремизов не только маркирует его связь с этой традицией, но и подчеркивает историософский смысл повести (см. об этом: Топоров 1. С. 147—148). А ее автобиографическая подоплека, возможно, отражена в имени Глотова. Современный исследователь усматривает здесь намек на ремизовского «обидчика» критика Александра Алексеевича Измайлова (Данилевский А. А. A realioribus ad realia // Литература и история: Труды по русской и славянской филологии. Литературоведение. Тарту, 1987. С. 103 (Учен. зап. Тартуского гос. ун-та; вып. 781)). Не исключено, что писатель делает более сложный ход: собственно Александром Ивановичем является другой журналист — газетчик и уголовный хроникер, приятель Ремизова Котылев, который во время скандала с обвинением в плагиате, напротив, находился в лагере его горячих защитников и предлагал разрешить ситуацию при помощи публичного мордобоя (Встречи. С. 24). Вводя в текст его имя и отчество, Ремизов подразумевает не столько реального прототипа, сколько саму моральную атмосферу этого литературного скандала, ибо расценивает последний как характерное проявление феномена «бульварной» прессы. Таким образом, ремизовский сарказм направлен не только на Измайлова, но и на газету «Биржевые ведомости». Тот же прием непрямого противопоставления используется им и при описании внешности героев. Ремизов придает обоим черты портретного сходства с Петром I (один узкогрудый, а у другого усы кота), намекая тем самым на то, что Глотов является двойником-антагонистом Маракулина.
С. 97. ...обоим что-то по тридцать или по тридцать с чем-то... — герои являются ровесниками автора, так как во время скандала вокруг обвинения в плагиате Ремизову едва исполнилось тридцать два года.
С. 98. ...считает он себе ~ лет двенадцать... — отсылка к образу князя Мышкина из романа Ф. М. Достоевского «Идиот», которого окружающие воспринимают как очень молодого человека, в то время как ему в начале повествования уже двадцать шесть лет (см., например, реплику генерала Еланчина по этому поводу: Достоевский 8. С. 24).
...он сроду никогда не плакал... — Вспоминая собственное детство, Ремизов замечает: «Я видел человеческие слезы <...>, но я не помню, когда бы я сам плакал, а, должно быть, никогда, и если мне бывало больно, я кричал» (Подстриженными глазами. С. 35—36).
С. 99. ...почерком Маракулин славился. — Сам Ремизов с детства увлекался каллиграфией (см. об этом: Подстриженными глазами. С. 40—48; главы «Каллиграфия» и «Куроляпка») и воспринимал письмо как высокое искусство, превратив его в одну из составляющих собственного художественного и бытового поведения. С 1900-х гг. он писал в основном полууставом, украшая не только рукописи, но и обычные письма старинной вязью. Наделение этим свойством Маракулина еще раз свидетельствует об автобиографичности данного образа. Вместе с тем у него есть и литературный источник: искусством каллиграфии владел и князь Мышкин.
...по Невскому... — подразумевается центральная магистраль Петербурга — Невский проспект, одна из старейших улиц города, официально получившая это название еще в 1738 г.
...бревном в глазу сидит! — Неточная цитата из Нагорной проповеди. Ср.: «И что ты смотришь на сучок в глазе брата твоего, а бревна в твоем глазе
не чувствуешь?» (Мф. 7; 3). Это выражение, вошедшее в пословицу и давно являющееся языковым клише, исподволь вводит в текст одну из двух главных тем повести, которая далее будет сформулирована героем в виде сентенции «человек человеку бревно», где евангельская метафора, соединена с известным латинским изречением («homo homini lupus est» — «человек человеку — волк»). Любопытно, что одновременно здесь дана скрытая отсылка и ко второму идеологическому лейтмотиву «Крестовых сестер» — «обвиноватить никого нельзя», так как цитируемые слова произнесены Христом в пояснение своего завета «Не судите, да не судимы будете» (Мф. 7; 1).
С. 100. Пасха — самый древний и главный христианский праздник в ознаменование Воскресения Христова, установленный еще апостолами. Принадлежит к числу подвижных праздников церковного календаря, так как каждый год выпадает на разные дни. Время празднования Пасхи было окончательно определено Первым Вселенским собором: ее отмечают в первое воскресенье после весеннего равноденствия и первого мартовского полнолуния, которое происходит между 22 марта и 19 апреля (здесь и далее все праздничные даты даются по старому стилю), причем последнее число приходится иногда на понедельник, поэтому сам праздник бывает между 22 марта и 24 апреля.
...вор ~ и экспроприатор. — Ремизов приводит здесь наиболее обидные для себя выражения Мих. Мирова, на которые обращал особое внимание читателей в своем открытом письме в его защиту и М. М. Пришвин. В частности, он подчеркивал, что статья «Писатель или списыватель?» называет «писателя А. Ремизова вором, экспроприатором и др. именами» (Пришвин М. Плагиатор ли А. Ремизов? (Письмо в редакцию) // Слово. 1909. 21 июня (4 июля). № 833. С. 5), подразумевая следующие пассажи Мих. Мирова: «Русский писатель г. Алексей Ремизов успел уже составить себе имя. <...> Позвольте через посредство „Биржевых Ведомостей“ рассказать читающей публике, как г. Ремизов экспроприирует (другого выражения не подберешь!) свою славу. <...> Для сборника „Италии“ г. Алексей Ремизов принес в редакцию „Шиповника“ „Мышонка“. <...> И мышонок этот, если называть вещи их настоящими именами, оказался краденым. <...> Нельзя, к сожалению, думать, что г. Ремизов увлекся однажды. Увы, я имею право предполагать, что свою экспроприацию г. Ремизов практикует как систему» (Миров Мих. Писатель или списыватель? (Письмо в редакцию) // БВ. 1909. 16 июня. № 11160. С. 5). Эти инсинуации должны были звучать тем более оскорбительно, что слово «экспроприатор» в значении «вор, грабитель» являлось расхожим термином именно уголовных газетных хроник этого периода, причем «Биржевые ведомости» пользовались им особенно часто.
С. 101. Аверьянов сказал: — Впредь до выяснения вашего недоразумения я хотел бы с окончательным ответом подождать. — Здесь почти дословно процитировано письмо редактора журнала «Сатирикон» Аркадия Тимофеевича Аверченко, отправленное Ремизову 18 июня 1909 г. (т. е. через день после появления статьи Мих. Мирова) в ответ на его вопрос о судьбе своих сказок в этом еженедельнике. Ср.: «<...> В „Бирж<евых> Вед<омостях>“ — читал. О первой сказке „Про мертвеца“ — не может быть и речи — она пойдет в одном из ближайших №№ — с примечанием. Что же касается 2-й и 3-й, то, до выяснения этого недоразумения в печати (я всецело согласен с Вами
относительно возможности пользования материалом, конечно, с примечанием) — я хотел бы с окончательным приемом этих сказок подождать. <...>» (РНБ. Ф. 634. Оп. 1. Ед. хр. 38. Л. 1; слова, выделенные нами курсивом, подчеркнуты Ремизовым красными чернилами, а заключительная часть пассажа, после тире, отчеркнута слева одной чертой теми же чернилами). Очевидна и игра с фамилией этого ремизовского корреспондента: Аверченко — Аверьянов. В книге «Встречи» Ремизов передает слова Аверченко как сказанные ему в устной беседе (Встречи. С. 22). Между тем в заключение цитированного выше письма тот замечает: «<...> жалею, что не вижу Вас лично» (там же).
С. 101. ...человек человеку зверь ~ человек человеку бревно... — см. коммент. к с. 99.
Был он во всем, стал ни в чем. — Реминисценция из песни «Интернационал» (стихи Э. Потье, рус. перевод А. Коца).
С. 102. ...не хироманту же с Кузнечного... — имеется в виду хиромант, т. е. гадатель по руке, живущий в Кузнечном переулке, который расположен между Владимирской площадью и Николаевской улицей (ныне ул. Марата) и входит в локус Маракулина. Следует отметить, что в Кузнечном переулке жил и умер Ф. М. Достоевский.
...на соседа по углам... — т. е. живущего с хиромантом в одной комнате, обычно находящейся в нижнем или верхнем этаже дома, и снимающего в ней «угол», состоящий в основном из спального места. Подробнее о «петербургских углах», в которых селилась городская беднота в начале XX в., см.: Покровская М. И. По подвалам, чердакам и угловым квартирам Петербурга. СПб., 1903; а также очерк Н. А. Некрасова «Петербургские углы» (1843) в «Физиологии Петербурга» (СПб., 1845).
...чтобы сердца не изнести... — здесь: изнурить; износить до ветхого состояния, как одежду.
С. 103. ...по ломбардам либо в Столичный либо в Городской на Владимирский. — «Санкт-Петербургский столичный ломбард» находился по адресу: Владимирский пр., д. 14, а «Санкт-Петербургский городской ломбард» (Московское отделение) располагался в соседнем доме по адресу: Владимирский пр., д. 16.
...к часовщику на Гороховой... — в 1909 г., когда происходит действие повести, на Гороховой ул. находилось семь часовых магазинов и двенадцать мастерских (см.: Весь Петербург на 1909 год. Адресная и справочная книга г. С.-Петербурга. Издание А. С. Суворина. [СПб., 1909]. С. 1409—1411).
...и татарин не берет. — Имеется в виду обязательный персонаж городской жизни татарин-старьевщик. Петербургская белошвейка М. И. Ключева оставила любопытные воспоминания о приходах в дом старьевщика, относящиеся к рубежу XIX—XX вв.: «Не пропускали ни одного дня, чтобы не посетить нашего двора, казанские татары, они занимались скупкою старых вещей от населения. Они ходили в длинных халатах, на голове носили тюбетейки. Придя на двор, они отрывисто кричали: „Халат, халат“, что означало: „Покупаю поношенные и старые вещи: пальто, костюмы, шубы и т. д.“ Продавцов в бедных домах было достаточно, но платили им очень мало» ([Ключева М. И.] Страницы из жизни Санкт-Петербурга. 1880—1910 / Публ. А. Л. Дмитренко // Невский архив: Историко-краеведческий сборник. СПб., 1997. Вып. 3. С. 206). Сам Ремизов
вспоминал о московских татарах-старьевщиках с их выкличкой «шурум-бурум» в предисловии к книге «Встречи» (С. 9).
С. 103. Линолевый — изготовленный из батиста или другого тонкого полотна.
...поясок боголюбский... — специальный пояс с вытканной или написанной на нем краской молитвой, носимый на теле как оберег.
...его помощник Чекуров — бич пошлости... — подразумевается сотрудник журнала «Сатирикон». См. коммент. к с. 101 и 117.
С. 104. ...квартира на Фонтанке у Обуховского моста... — речь идет о квартире в доме № 96/1, находящемся на набережной реки Фонтанки, которая вытекает из Невы у Летнего сада, а затем вновь впадает в нее у выхода в Финский залив, пересекая при этом центральную часть города. Обуховский мост построен через Фонтанку по Царскосельскому (ныне Московскому) проспекту. Дом Маракулина расположен ближе к другому мосту через Фонтанку — Семеновскому (по Гороховой улице). Он является еще одной автобиографической деталью повести, так как с 22 сентября 1907 по 22 сентября 1910 г. в смежном с ним доме № 9 по Малому Казачьему переулку проживал сам Ремизов, занимавший квартиру № 34 из трех комнат окнами во двор в пятом этаже (Ремизов А. М. Договоры и домашние условия с владельцами квартир на наем площади. 1905—1910 // РНБ. Ф. 634. Оп. 1. Ед. хр. 2. Л. 6—28; см. также: Топоров 1. С. 144, 148—149).
С. 105. ...убилась кошка ~ а то и нарочно, шутки ради, осколком или гвоздиком покормил ее какой любитель... — реминисценция из романа Ф. М. Достоевского «Братья Карамазовы» (Ч. 4. Кн. 9. Гл. 4. «Жучка»). Коля Красоткин рассказывает Алеше Карамазову: «...каким-то он (Илюша. — И. Д.). образом сошелся с лакеем покойного отца вашего <...> Смердяковым, а тот и научи его, дурачка, глупой шутке, то есть зверской шутке, подлой шутке — взять кусок хлеба, мякишу, воткнуть в него булавку и бросить какой-нибудь дворовой собаке <...>. Вот и смастерили они такой кусок и бросили вот этой самой лохматой Жучке...» (Достоевский. Т. 14. С. 480).
...массажист из бань... — имеются в виду «Центральные бани, бывшие Егорова», находившиеся по адресу: Большой Казачий пер., д. 11. Ремизов упоминает их под названием «Егоровские бани» в книге «Кукха» (с. 57).
С. 106. Царское — т. е. Царское Село.
С. 107. ...из Череменецкого... — Череменецкий Богословский мужской монастырь помещался на острове в Череменецком озере к югу от г. Луги в Лужском уезде Санкт-Петербургской губернии.
На Зелениной... — улица на Петербургской (ныне Петроградской) стороне, по которой первоначально проходила дорога от Петропавловской крепости к пороховому (зелейному) заводу, отсюда и происходит ее название (зельем в старину называли порох).
...на Ольгин день... — память равноапостольной Ольги, великой княгини Российской, во святом крещении нареченной Еленой, празднуется 11 июля.
Обводный — канал, сооруженный в 1803—1835 гг. под руководством военных инженеров Герарда и Базена; его название напоминает о том, что тогда здесь проходила южная граница города.
...угол снял... — см. коммент. к с. 102.
С. 108. ...у Воскресения в Таганке... — церковь Воскресения Христова в
Таганке построена в 1671 г., снесена в начале 1930-х гг., ныне на ее месте находится сквер в самом начале Таганской улицы.
С. 108. ...кроме кухарки Акумовны... — прислуга Ремизовых, появившаяся в их доме в Малом Казачьем переулке в период, когда писатель приступил к работе над «Крестовыми сестрами» (см. об этом в дарственной надписи С. П. Ремизовой-Довгелло на экземпляре берлинского издания повести: Каталог. С. 24). Упоминается в книге «Взвихренная Русь».
Аквариум — ресторан, находившийся на Каменноостровском пр., д. 10; принадлежал Г. А. Александрову.
С. 109. Размогаться — разнемочься, заболеть.
Стояли петровские жары... — около Петрова дня, праздника первоверховных свв. апостолов Петра и Павла (отмечается 29 июня), обычно стоит сильная жара, а солнце достигает наибольшей летней силы.
...крещенский мороз. — Так называются сильные морозы, которые, как правило, бывают на Крещение или Водокрещи — 6 января в день Богоявления Господня, когда совершается водосвятие.
Акумовна божественная... — В книге «Крашеные рыла́» (Берлин, 1922. С. 133) Ремизов называет Акумовну (см. коммент. к с. 108) «вещая старуха».
С. 110. Обуховская больница — общедоступная больница для всех сословий и обоих полов (бесплатная для лиц, уплативших городской больничный сбор); мужское отделение располагалось на наб. р. Фонтанки (д. 106) у Обуховского моста (см. коммент. к с. 104), давшего больнице название, а женское — на Загородном пр. (д. 47).
Завод Бельгийского Общества — Бельгийское акционерное общество электрического освещения Петербурга, находилось по адресу: Фонтанка, д. 104/2.
С. 111. ...подновляющийся и подстраивающийся Петербург летом. — Этот мотив восходит к роману Ф. М. Достоевского «Преступление и наказание».
...мелькает красный крест белых сестер... — подразумеваются сестры милосердия из Обуховской больницы (см. коммент. к с. 110), вместе с тем здесь, как это было ранее с другими лейтмотивами, исподволь вводится одна из ключевых тем повести.
Бурков дом — весь Петербург. — Ремизовская повесть, помимо религиозно-философской проблематики, насыщена скрупулезно точным бытописанием и потому вполне укладывается в жанровую традицию «физиологии Петербурга», осложненную «петербургским мифом» с его устойчивыми идеологемами и, что особенно важно для этого писателя, литературными текстами-источниками от Пушкина и Гоголя до Достоевского. Бурков дом и прилегающие к нему участки города составляют обособленное и самодостаточное пространство, репрезентирующее «весь Петербург» (о символическом аспекте этого образа см.: Топоров 1. С. 145—146). Выбирая в качестве эквивалента мегаполиса именно доходный дом, Ремизов наследует сложившемуся в XIX в. устойчивому представлению о нем как «Ноевом ковчеге» (А. И. Герцен), идеальной модели социальной структуры города (подробнее об этом см. в комментарии А. М. Конечного к воспоминаниям С. Ф. Светлова «Петербургская жизнь в конце XIX столетия» (с. 118—120)). Однако, как часто бывает у Ремизова, его формула одновременно подразумевает и конкретное печатное издание — адресную книгу «Весь Петербург», на протяжении многих лет издававшуюся А. С. Сувориным.
С. 111. ...генеральша Холмогорова или вошь... — аллюзия на образ старухи-процентщицы из романа Ф. М. Достоевского «Преступление и наказание».
С. 112. ...на Загородном в церкви... — имеется в виду собор Введения во храм Пресвятой Богородицы и Св. Иакова (нижняя церковь), полковой храм лейб-гвардии Семеновского полка, построенный в 1837—1842 гг. по проекту архитектора А. К. Тона при участии А. К. Росси, Н. Л. Бенуа и К. К. Мейснера, находился напротив Царскосельского (ныне Витебского) вокзала на Загородном пр. между д. 45 и 47; снесен в 1933 г., за счет чего расширен сквер, ранее примыкавший к собору.
...в полдень по пушке... — подразумевается одна из старейших петербургских традиций отмечать наступление полдня выстрелом пушки с равелина Петропавловской крепости, сохранившаяся до наших дней.
...на Неве из пушек палят: не то покушение, не то наводнение. — Пушечным выстрелом из Петропавловской крепости горожан исстари предупреждали о начале наводнения, а также о других экстраординарных событиях (прежде всего смерти государя), так как до постройки постоянных мостов через Неву сообщение между разными частями города, особенно весной и осенью, было затруднено. Ремизов подразумевает здесь также участившиеся с середины 1900-х гг. покушения на государственных деятелей.
С. 113. ...с Гороховой и Загородного... — Гороховая, одна из первых улиц Петербурга, проходит между Адмиралтейским и Загородным проспектами в непосредственной близости от Буркова дома и является средней из радиально расположенных магистралей, которые сходятся у Адмиралтейства (две другие — это Невский и Вознесенский проспекты). Загородный проспект тянется от Владимирской площади до Забалканского (ныне Московского) проспекта и ограничивает участок, где помещается Бурков дом, с юга. Сохранился авторский экземпляр берлинского издания «Крестовых сестер» с наклеенным на форзаце рисунком Ремизова, изображающим план этой части города, куда включены три радиальные улицы, расходящиеся лучами от Адмиралтейства, Фонтанка, Загородный и Малый Казачий переулок с обозначением дома (ИРЛИ. Ф. 256. Оп. 1. Ед. хр. 112).
Марсово поле — в начале XVIII в. здесь было топкое болото, из которого вытекали две речки Мья (будущая Мойка) и Кривуша (будущий Екатерининский канал; ныне канал Грибоедова). Петр I приказал осушить его и устроить луг для зверинца, затем на нем демонстрировали фейерверки, проводили военные смотры и парады, что и побудило назвать этот плац в честь бога войны. В XIX в. вплоть до 1897 г. на Масленицу и Пасху здесь устраивали гулянья с балаганами, сопровождавшиеся оживленной торговлей съестным (подробнее об этом см.: Петербургские балаганы. СПб., 2000).
...на Пасху... — см. коммент. к с. 100.
...Христос воскресе... —главный стих пасхального канона, исполняемый во время праздничной заутрени; на протяжении всей пасхальной недели верующие приветствуют друг друга его начальными словами; в это же время он обязательно включается и в чии отпевания.
Дули — груши.
С. 114. Шептала — сушеные персики.
Невская лавра — Александро-Невская Свято-Троицкая лавра, одна из самых молодых среди четырех лавр в дореволюционной России, была основана
Петром I в 1710 г. на месте, где, по преданию, св. благоверный князь Александр Невский разбил шведов 15 июля 1241 г. В 1717—1722 гг. по проекту Д. Трезини была сооружена первая Благовещенская церковь лавры (всего в ней было одиннадцать храмов). Дальнейшее строительство продолжалось на протяжении почти всего XVIII в. 30 августа 1724 г. Петр собственноручно перенес сюда мощи Александра Невского, которые до этого находились в Рождественском монастыре во Владимире. Кроме Митрополичьего дома и других монастырских строений, в лавре было три кладбища.
С. 114. ...праздничных меньше рубля не берет. — В праздничные дни, прежде всего на Рождество и в Пасху, обслуживающий персонал доходного дома (дворники, швейцары, полотеры и т. д.) обходил жильцов с поздравлениями и получал в ответ так называемые «праздничные» наградные деньги.
Двугривенный — см. коммент. к с. 44.
Богоявленье — см. коммент. к с. 109.
...к братцу в Гавань... — Гаванью называется обширный участок западной оконечности Васильевского острова, одного из крупнейших в дельте Невы. Первоначально в этом районе предполагалось построить главный морской порт Петербурга, откуда и пошло название местности, однако из-за мелководья осуществить этот замысел Петра I ни в XVIII, ни в XIX в. так и не удалось. Упоминаемый здесь братец — довольно распространенный петербургский типаж. Далее, рассказывая о поездках Адонии Ивойловны на богомолье, писатель выстроит целый ряд подобных вымышленных им и действительно существовавших «блаженных», «святых» и «старцев», появление которых в тексте повести объясняется не только тем, что они пользовались популярностью в простонародной среде, но и исключительным интересом к сектантству на рубеже 1900—1910-х гг. в непосредственном литературном окружении Ремизова. Это явление в культуре начала XX в. подробно анализируется в монографии А. Эткинда «Хлыст» (М., 1998).
С. 115. Семеновец — гвардеец Семеновского полка, который был создан в 1683 г. как потешный петровский полк и стоял в подмосковной деревне Семеновская, давшей ему название. С 1700 г. лейб-гвардейский. Всегда находился под патронажем императора. В 1742 г. казармы Семеновского полка были перенесены с Мойки (у Синего моста) за Фонтанку, где по проекту Ф. И. Деменцова в 1800 г. был выстроен новый казарменный комплекс с обширными плацами, к началу XX в. еще не до конца утративший свое доминирующее значение для этой местности, что и отражено Ремизовым в тексте повести: здесь постоянно упоминаются то Семеновский мост, то казармы, то сами семеновцы, то их полковая церковь, так как они окружают Бурков дом.
Вязьма (или Вяземская лавра) — место обитания петербургского дна с середины XIX в. Располагалась в южной части Сенной площади между Обуховским (ныне Московским) проспектом и Фонтанкой на землях, ранее принадлежавших князю Вяземскому, откуда и пошло ее название.
Рождественский пост — начинается 15 ноября и заканчивается с первой звездой в навечерие Рождества Христова 25 декабря.
...панихиду ~ Вечную память. — в ремизовском тексте два стиха одной и той же стихиры названы как самостоятельные песнопения чина отпевания, и кроме того, между ними помещено некое «Надгробное рыдание», не входящее
в канон, и скорее всего, относящееся к совершенно иной традиции. Не исключено, что это последнее может оказаться даже жестоким романсом.
С. 117. «Сатирикон» — еженедельный юмористический журнал, выходивший в Петербурге с 1908 по 1914 г. (изд. М. Г. Корнфельд, ред. А. А. Радаков, с № 9 — А. Т. Аверченко); в числе его постоянных сотрудников были А. Т. Аверченко, Саша Черный, Тэффи, П. П. Потемкин и др. О мотивах упоминания «Сатирикона» на страницах повести см. в коммент. к с. 101.
Андрей Тяжелоиспытанный — псевдоним А. В. Прохорова, автора популярных лубочных изданий 1900-х гг.
Эльза Гавронская ~ Похищение Людмилы... — перечисляются лубочные сочинения.
...у Суворина... — книжная торговля Суворина производилась по адресу: Эртелев пер., д. 6, т. е. в том же помещении, где располагались редакции его изданий — газеты «Новое время», журналов «Исторический вестник» и «Журнал театра Литературно-художественного общества», а также суворинская типография и книгоиздательство.
...у Вольфа... — Товарищество «Вольф, М. О.» имело три книжных магазина: в Суконной линии Большого Гостиного двора, 18; на 16-й линии Васильевского острова, д. 5—7; на Невском пр., д. 13.
...у Митюрникова... — братья Митюрниковы владели двумя магазинами: Иван Иванович — на Литейном пр., д. 31; а Федор Иванович — на Итальянской ул., д. 15.
...на Невском, в Гостином, на Литейном... —здесь было множество книжных магазинов.
...в единственном по Гороховой книжном магазине... — находился по адресу: Гороховая, д. 17, принадлежал Юлиусу Карловичу Гаупту и действительно был единственным на этой улице.
Надо от всего отряхнуться! — подразумеваются строки «Марсельезы»: «Отречемся от старого мира, / Отряхнем его прах с наших ног».
С. 118. ...на Смоленском похоронен. — Смоленское кладбище находится на Васильевском острове и расположено вдоль реки Смоленки. Оно возникло в конце 1730-х гг. и в начале XX в. было одним из самых больших в городе. Кроме православного, включает в себя также лютеранское и армянское кладбища, находящиеся на другом берегу Смоленки.
...на Садовой... — улица, идущая от Марсова поля до Калинкинской площади (ныне пл. Репина).
...суровская лавка... — торгующая бумажными, а также легкими шерстяными и шелковыми тканями.
Миткаль — бумажная ткань, ненабивной ситец.
Забалканский — ныне Московский проспект. Во времена Ремизова именовался Забалканским в память о русско-турецкой войне (1877—1878), так как войска уходили по нему из столицы на Балканы. До этого назывался Обуховским, потому что начинался у Обуховского моста (см. коммент. к с. 104).
С. 119. ...в Верхотурье у Федотушки Кабакова... — В письмо к А. Маделунгу от 17 (30) марта 1908 г. Ремизов вклеил несколько газетных вырезок, среди которых две, помеченные им 1908 г., были посвящены делу старца Федотушки из Верхотурья. В первой, более краткой, сообщалось следующее: «7 февраля выездной сессией окружного суда в Верхотурье, Перм. губ., началось разбором
дело о старце „Федотушке“. Живя уединенно в лесу и выдавая себя за иеромонаха, Федотушка привлекал толпы паломников, преимущественно женщин. Некоторых богомолок Федотушка оставлял при себе, для удовлетворения своих страстей, а потом убивал.Дело раскрылось благодаря одному солдату, жена которого ушла к Федотушке и не возвратилась. Около жилища Федотушки власти обнаружили целое женское кладбище» (Письма А. М. Ремизова и В. Я. Брюсова к О. Маделунгу. С. 47; слова, выделенные курсивом, подчеркнуты Ремизовым). Во второй вырезке тот же случай описывается более детально. Эти вырезки свидетельствуют не только о методах работы писателя над повестью, но и о его живом интересе к проблеме сектантства (см. об этом в коммент. к с. 114), а выстраиваемый Ремизовым ряд со всей определенностью указывает на отсутствие у него иллюзий в отношении подобного «народного богоискательства», которые питали многие его современники. Следует отметить, что о деле «старца» Федотушки сообщали и «Биржевые ведомости» (1908. 9 февр. № 34. С. 5; разд. «Судебная хроника»).
С. 120. Старины — былины.
С. 121. Обвиноватить никого нельзя! — 11 (24) мая 1909 г. в период работы над повестью Ремизов писал Маделунгу: «Еще не исполнен один завет, который исполнить до конца следует: — нет виноватых. Только при исполнении его возникнет (конечно, при мастерстве — это уже само собой) картина жизни. Всякий идет к своей цели и всякий прав» (Письма А. М. Ремизова и В. Я. Брюсова к О. Маделунгу. С. 49). Современный исследователь справедливо полагает, что в этот момент писатель размышлял над словами короля Лира «Нет в мире виноватых! нет! я знаю!» и их интерпретацией в работе своего близкого друга философа Льва Шестова «Шекспир и его критик Брандес» (см.: Данилевский А. А. A realioribus ad realia. С. 99, 115).
С. 122. ...псковитянка, как величают ее артисты... — аллюзия на оперу Н. Римского-Корсакова «Псковитянка» (1872).
Флюндра — игрушка из коллекции Ремизова, в которой, в частности, имелись «две „каменные“ (роговые) рыбы: „Симпа“ и „Флюндра“, на которых держится остров „Бур-Бурун“» (Кожевников П. Коллекция А. М. Ремизова (Творимый апокриф) // Утро России. 1910. 7 сент. № 243. С. 2). В ремизовской автомифологии Бур-Буруном именовался остров Вандрок, на котором создавалась одна из редакций повести (см. об этом в преамбуле к наст. комментарию).
...с Сенной... — площадь в центральной части Петербурга, расположенная у начала Забалканского проспекта. В 1740-е гг. здесь торговали сеном и дровами.
...к Осташкову в Нилову пустынь... — Нилова (Нила Столобенского) мужская пустынь расположена в восьми верстах от г. Осташкова Тверской губернии на острове Столобенском, находящемся на озере Селигере. Основана в середине XVI в. преп. Нилом Столобенским. В день храмового праздника (27 мая) к его мощам стекалось до пятнадцати тысяч паломников.
С. 123. ...на том свете ходила она по мукам. — Видение Акумовны восходит к распространенному в апокрифической литературе жанру «хождений», центральным произведением которого является «Хождение Богородицы по мукам», чрезвычайно интересовавшее Ремизова. Однако еще А. В. Рыстенко заметил, что «хождение по мукам» Акумовны навеяно не этим апокрифом, а «целым рядом сходных и однородных загробных видений и хождений, столь популярных на Западе и у нас» (Рыстенко А. В. Заметки о сочинениях
Алексея Ремизова. Одесса, 1913. С. 45). Современная исследовательница предлагает в качестве текста-источника ряд мотивов ее видения «Хождение на тот свет Феодоры» из Жития Василия Нового (см. об этом: Тырышкина Е. В «Крестовые сестры» А. М. Ремизова: Концепция и поэтика. Новосибирск, 1997. С. 76).
С. 124. Манто — широкое дамское пальто, обычно меховое.
С. 126. Фролов день — так называется в народе день памяти свв. мучеников Флора и Лавра, отмечаемый 18 августа.
Покров — праздник Покрова Пресвятыя Богородицы, приходится на 1 октября.
...лесные и водяные хозяева. — Имеются в виду леший и водяной.
С. 128. ...на престольный праздник... — т. е. праздник того святого, которому посвящен храм, где он отмечается.
С. 129. Надеждинские курсы — речь идет о Специальных курсах Б. В. Шкловского для подготовки к экзамену на аттестат зрелости и в Женский медицинский институт, находившихся по адресу: Надеждннская ул., д. 33.
Театральное училище — находилось по адресу: Театральная, д. 2 (ныне ул. Зодчего Росси).
С. 130. Медицинский — Женский медицинский институт (Архиерейская ул., д. 6—8), одно из трех высших учебных заведений для женщин в Петербурге.
С. 131. ...к батюшке Ивану Кронштадтскому в Кронштадт... — Иоанн Кронштадтский (в миру Иван Ильич Сергиев; 1829—1908), священник Андреевского кафедрального собора в г. Кронштадте, проповедник и духовный писатель. Канонизирован Русской православной церковью в 1990 г.
С. 132. Христово Воскресение — т. е. Пасха.
С. 137. ...в детстве хотел Маракулин быть кавалергардом ~ разбойником ~ учителем чистописания. — Деталь автобиографии Ремизова. Подробнее об этих мотивах в повести см.: Доценко С. Почему Маракулин хотел стать разбойником (из комментария к повести А. Ремизова «Крестовые сестры») // Блоковский сборник. К 70-летию З. Г. Минц. Тарту, 1998. Вып. 14. С. 144—159.
С. 138. Святки — время от Рождества (25 декабря) до Крещения (6 января).
...запевом о семи турах и матери их турице... — зачин былины «Василий и Батыга», известной во множестве вариантов. Ремизов мог основываться на ряде печатных источников, однако, учитывая, что большинство фольклорных сборников, включающих эту былину, было опубликовано уже после выхода в свет его повести, с полной уверенностью можно говорить лишь об издании «Онежские былины, записанные Александром Федоровичем Гильфердингом летом 1871 года» (СПб., 1894. Т. 1).
С. 139. ...Илья Муромец ~ Чурилья-игуменья ~ Игримище-Кологренище ~ о Усах-молодцах... — здесь называются былины из сборника «Древние российские стихотворения, собранные Киршею Даниловым», составленного в середине XVIII в.
Потихоньку, скоморохи, играйте... — Ремизов цитирует песню о скоморохах, опубликованную в сборнике А. Д. Григорьева «Архангельские былины и исторические песни» (М., 1904. Т. 1. С. XXIII).
С. 140. ...письмо Онегина... — далее цитируются первые строки письма
Онегина к Татьяне из романа в стихах А. С. Пушкина «Евгений Онегин» (глава восьмая).
С. 141. ...на Федоровской неделе... — день памяти св. великомуч. воина Федора Тирона отмечается 17 февраля, а также в субботу первой недели Великого поста (так называемая Федорова суббота).
С. 142. ...как на Троицу... — см. коммент. к с. 26.
С. 144. Николаевский вокзал — ныне Московский, сооружен в 1844—1851 гг. по проекту архитектора К. А. Тона.
С. 148. ...на Пороховые заводы... — строительство этих заводов началось по указу Петра I в 1715 г. в районе реки Охты; возникшие возле них поселения «работных людей» получили название Пороховые.
Ильинская пятница — имеется в виду пятница перед днем памяти пророка Илии (отмечается 20 июля), одна из двенадцати пятниц, приуроченных к датам больших церковных праздников и особо почитаемых святых. Культ Пятницы восходит к язычеству (почитанию богини плодородия); в христианскую эпоху языческую Пятницу сменила св. великомуч. Параскева (греч. «пятница»).
...через Владимирский ~ у Пяти углов... — здесь неточность Ремизова: Владимирский проспект идет от Невского до Владимирской площади, в то время как Пять углов отстоят от нее на целый квартал по Загородному проспекту. Пятью углами горожане называют перекресток, образованный пересечением Загородного проспекта с Разъезжей улицей и примыкающей к нему Троицкой улицей (ныне ул. Рубинштейна), который действительно имеет пять углов.
...на Муринском в Лесном... — в Лесном, нагорной северной части Выборгской стороны за Лесным институтом, было два Муринских проспекта — 1-й и 2-й.
С. 151. Красная горка — первое воскресенье после Великого поста; название восходит к языческому празднику весны. С этого дня разрешается совершать браковенчание.
Покров — см. коммент. к с. 126.
...на Маслену... — неделя, предшествующая Великому посту.
С. 152. ...на даче в Шувалове... — дачная местность вокруг Суздальских озер к северу от Петербурга, называемая так по имени прежнего владельца этих земель графа А. П. Шувалова; ныне вошла в черту города.
С. 154. По синим волнам океана... — романс на стихи М. Ю. Лермонтова «Воздушный корабль» (1840).
...на заговенье они поженились. — Заговеньем называется последний день мясоеда, канун поста. На мясопустной неделе, как правило, не играют свадеб, так как считается, что брак будет несчастливым.
С. 155. ...физикой Краевича... — имеется в виду пользовавшийся большой популярностью учебник физики, написанный выдающимся педагогом и преподавателем Константином Дмитриевичем Краевичем (1833—1892).
С. 156. Воздвиженье — праздник Воздвижения Честного и Животворящего Креста Господня отмечается 14 сентября.
Случилась в то время ~ перепись собак. — Факт из биографии самого Ремизова: после закрытия журнала «Вопросы жизни» для заработка он брался за любую работу и однажды принимал участие в переписи собак и автомобилей в Петербурге (см. об этом: Кукха. С. 49—50).
С. 157. ...нашла себе уроки в какой-то частной гимназии... — подразумевается
Рождественское коммерческое училище М. А. Минцловой (Суворовский, 23), в котором в 1906 г. работала С. П. Ремизова-Довгелло. В книге «Кукха» писатель замечал: «„Образцовая“ гимназия, где учила С. П., оказалась просто мошеннической» (с. 49). Перипетии этой истории, очевидно, были хорошо известны друзьям Ремизовых. Недаром П. Е. Щеголев расценил эпизод с частной гимназией в повести как «удовлетворение благородному чувству мщения» (см. об этом в преамбуле к наст. комментарию).
С. 158. Стражда — здесь: страдание.
С. 162. ...у ворот Спасской части... — четвертый участок Спасской части находился на Садовой ул. в д. 58. Именно в этой части Порфирий Петрович допрашивает Раскольникова в романе Ф. М. Достоевского «Преступление и наказание».
С. 165. Татьянин день — память св. мученицы Татианы отмечается 12 января.
Учился он в частном московском реальном училище... — еще одна автобиографическая деталь: Ремизов тоже закончил в Москве Александровское коммерческое училище.
С. 179. ...с одной стороны копии с нестеровских картин ~ Между Святой Русью и обезьяной... — речь идет о картине М. В. Нестерова «Святая Русь» (1901—1906, Русский музей, Санкт-Петербург).
С. 180. Сиречь — то есть.
...самодержавно управлять земным шаром... — намек на ремизовского приятеля Председателя Земного Шара поэта Велимира Хлебникова и его философско-эстетические концепции. Подробнее об этом см.: Данилевский А. А. A realioribus ad realia. С. 110—112.
С. 182. ...за московское восстание крест дали... — подразумевается так называемое Московское восстание в декабре 1905 г. В его подавлении принимал участие Семеновский полк (см. об этом: Владимиров В. Карательная экспедиция лейб-гвардии Семеновского полка в декабрьские дни на Московско-Казанской железной дороге. М., 1906).
С. 184. ...в Великую французскую революцию действовали вовсе не Робеспьер и Марат ~ действовал Гуго Копет и погибал за свои злодеяния с королем Людовиком. — Максимильен Робеспьер (1758—1794) и Жан Поль Марат (1743—1793) были вождями Великой французской революции (1789—1793) и руководителями Конвента, казнившего короля Франции Людовика XVI (1754—1792), который после свержения официально именовался Гуго Копет.
С. 187. ...заявил полиции о розыске пасхального извозчика с этим ~ замечательным яйцом, о чем оповестил на третий день все петербургские газеты. — На третий день Пасхи 1910 г. в разделе «Хроника» петербургской газеты «Биржевые ведомости» (вечерний выпуск) было помещено следующее объявление: «Полковник гвардии барон Боде, служащий в гофмаршальской части, заявил полиции просьбу о розыске извозчика, на котором в первый день св. Пасхи он забыл яйцо, полученное в Царском Селе» (БВ. 1910. 20 апр. (3 мая). № 11671. С. 3; слова, выделенные нами курсивом, в газете даны полужирным шрифтом).
С. 187—188. ...Россия ~ своим искусством покажет себя ~ Парижу... — на то, что Ремизов цитирует здесь рекламные сообщения в петербургских
газетах о дягилевских Русских сезонах в Париже, обратили внимание еще рецензенты повести Кранихфельд и Бурнакин (см. об этом в преамбуле к наст. комментарию).
С. 194. Семик — четверг перед Троицей на седьмой неделе после Пасхи. В этот день принято поминать покойников на кладбищах, а также ходить в рощи, завивать венки из березовых веток и украшать сами деревья лентами, гадать о браке.
С. 201. Около памятника Петру... — имеется в виду знаменитый «кумир на бронзовом коне», которому многим обязан «петербургский миф», памятник Петру I («Медный всадник»; 1768—1782) работы Э.-М. Фальконе. Герой ремизовской повести уподобляется в этой сцене пушкинскому Евгению из поэмы «Медный всадник».