АДЕЛАИДА ГЕРЦЫК
1874—1925
Аделаида Казимировна Герцык — дочь инженера, жена Д. Е. Жуковского, издателя философской литературы, автор напряженно-тихих стихов («ко всему в мире г-жа Герцык относится с какой-то гиератичностью, во всем ей хочется увидеть глубокий символический смысл», — писал Брюсов; читатель заметит тютчевскую реминисценцию в конце первого из приводимых стихотворений) и осторожной психологической прозы — очерков о детской и женской душе. Была близка Вяч. Иванову и Волошину; в Крыму жила по соседству с Волошиным, в Москве — по соседству с Цветаевой. М. Цветаева вспоминала, как Волошин «живописал мне ее: глухая, некрасивая, немолодая, неотразимая... Пришла и увидела — только неотразимую. Подружились страстно...». А. Цветаева добавляет: в ней «была способность к восхищению и неспособность осудить человека. Основным ее чувством была благодарность — за мир». Ей посвящали стихи Бальмонт, Иванов, Волошин; сама Герцык печаталась очень мало (одна книжка «Стихотворения» (СПб.; 1910) — из нее первые три стихотворения нашей подборки, четвертое из журнальной публикации, пятое печатается впервые). Гражданскую войну пробедствовала в Крыму, умерла в Судаке.
«Я живу в пустыне, вдали от света...».
«Ключи утонули в море...».
Учителя.
«Приду в далекое селение...».
ОСЕНЬ
Я знала давно, что я осенняя,
Что сердцу светлей, когда сад огнист,
И всё безоглядней, всё забвеннее
Слетает, сгорая, янтарный лист.
Уж осень своей игрой червонною
Давно позлатила печаль мою,
Мне любы цветы — цветы опаленные
И таянье гор в голубом плену.
Блаженна страна, на смерть венчанная,
Согласное сердце дрожит, как нить,
Бездонная высь и даль туманная, —
Как сладко не знать... как легко не быть...
<1906—1909>
* * *
Я живу в пустыне, вдали от света,
Один ветер вольный вокруг гуляет,
Не нужна мне только свобода эта,
И что делать с нею, душа не знает.
Не ищу я больше земного клада,
Прохожу все мимо, не глядя в очи,
И равно встречаю своей прохладой
Молодых и старых, и дни, и ночи.
Огоньки мелькают чужих желаний...
Вот подходит утро в одежде сизой;
Провожаю ночь я до самой грани
И целую край золотистой ризы.
<1906—1909>
* * *
Ключи утонули в море —
От жизни, от прежних лет ...
В море — вода темна,
В море — не сыщешь дна,
И нам уж возврата нет.
Мы вышли за грань на мгновенье,
Нам воздух казался жгуч —
В этот вечерний час
Кто-то забыл про нас,
И двери замкнул на ключ.
Мы, кажется, что-то ждали,
Кого-то любили там —
Звонко струились дни,
Жарок был цвет души...
— Не снилось ли это нам?
Забылись слова, названья,
И тени теней скользят...
Долго ль стоять у стен?
Здесь или там был плен?
Ни вспомнить, ни знать нельзя!
Так зыбки одежды наши,
Прозрачны душа и взгляд.
Надо ль жалеть о том?..
Где-то на дне морском
От жизни ключи лежат.
<1906—1909>
УЧИТЕЛЯ
Как много было их — далеких, близких,
Даривших мне пророческий ответ!
Как долго дух блуждал, провидя свет, —
Вождей любимых умножая списки,
Ища все новых для себя планет
В гордыне Ницше, в кротости Франциска, —
То ввысь взносясь, то упадая низко!
Так все прошли — кто есть, кого уж нет...
Но чей же ныне я храню завет?
Зачем пустынно так в моем жилище?
Душа скитается безродной нищей,
Ни с кем послушных не ведя бесед.
И только в небе благостней и чище
Встает вдали таинственный рассвет.
<1915>
* * *
Приду в далекое селение
К святому старцу отдохнуть,
Скажу: открой мне, в чем спасение,
Забыла я свой строгий путь.
Забыла ближнее и дальнее,
Все нити выпали из рук, —
И вот я стала бесстрадальная
Среди страдающих подруг.
Земные сны и наказания
Уж сердце не язвят мое,
Легки обиды и незнания, —
Не страшно мирное житье.
Душа незамутимо ясная,
Но и слепа, слепа всегда...
Приду, скажу — на все согласная,
И буду ждать его суда.
Но вдруг в привычной безмятежности
Забуду то, зачем пришла,
И утону в небесной нежности,
Присев у ветхого окна.
1918