ЕЛЕНА ГУРО

1877—1913

Е. Гуро
Е. Гуро

Писавшая под этим псевдонимом Элеонора Генриховна Нотенберг — единственная поэтесса в сугубо «мужском» литературном движении кубофутуристов. Дочь крупного военного, Гуро получила от отца в наследство пенсию, достаточную для финансирования собственных и коллективных изданий, и дачу в Финляндии, ставшую в начале 1910-х годов, так же как и ее домик в Петербурге на Песочной, штаб-квартирой футуристов.

Была одаренным графиком и живописцем; тринадцати лет поступила в школу «Общества поощрения художеств» (там познакомилась со своим будущим мужем, художником и музыкантом М. Матюшиным); впоследствии училась у Л. Бакста и М. Добужинского. Дебютировала как художник: иллюстрировала книги (в 1909 г. стихи Блока — обстоятельство, послужившее началом их знакомства); участвовала в первых выставках русского авангарда. В ее иллюстрациях к собственным произведениям — та же легкость и эскизность, трепетность линии, обманчивое ощущение импровизации, что и в излюбленном ею жанре лирического фрагмента в поэзии и прозе. Первая книга рассказов, стихов, пьес «Шарманка» (СПб., 1909) привлекла внимание ценителей, но большого успеха не имела: после смерти автора нераспроданный тираж поступил в продажу как второе издание. Посмертно вышли сборник «Трое» (его участники, кроме Гуро, — Хлебников и Крученых) и самая известная ее книга «Небесные верблюжата» (СПб., 1914). Литературное творчество Гуро развивалось под перекрестным влиянием символизма, импрессионизма и футуризма. Обаянию ее негромкого поэтического голоса подпадали читатели самых разных вкусов; противник «левого» искусства, критик Н. Абрамович сетовал на то, что футуристы считают Гуро «своей»: она ведь такая нежная. Инфантильная искренность сочеталась в ее произведениях с застенчивостью и сдержанностью, тонкое интонирование стиха (услышанное и подхваченное ранним Маяковским) — с подчеркнутой упрощенностью словаря. Хлебников находил, что у Гуро «страницы с суровым и сильным слогом... особенно хороши дыханием возвышенной мысли».

На могиле Гуро Матюшин сделал скамейку и полку с книгами — для читателей и почитателей, которых стало много больше после ее ранней кончины.

* * *

Сильный, красивый, богатый
Защитить не захотел...
Дрожала; прижавшись в худом платке.
Кто-то мимо проскользнул горбатый. ...................................................................
...................................................................
Город большой, — толку — учий!
...................................................................
...................................................................
Прогнали. Башмачки промокли.
Из водосточных вода текла.
И в каретах с фонарями проезжали
Мимо, мимо, мимо, — господа.

512

Он, любимый, сильный, он все может.
Он просто так, — не желал...
Наклонился какой-то полутемный
Позвал пить чай, обещал:
— «Пойдем, ципа церемонная,
Развлеку вечерок!»
...................................................................
...................................................................
И тогда, как собачонка побитая, трусливо дрожа,
Поплелась за тусклым прохожим.
Была голодна.

ЛУННАЯ

Над крышами месяц пустой бродил,
Одиноки казались трубы...
Грациозно месяцу дуралей
Протягивал губы.
Видели как-то месяц в колпаке,
И ах, как мы смеялись!
«Бубенцы, бубенцы на дураке!..»
..............................................................
Время шло, — а минуты остались.
Бубенцы, бубенцы на дураке...
Так они заливались!
Месяц светил на чердаке.
И кошки заволновались.

..............................................................
Кто-то бродил без конца, без конца,
Танцевал и гляделся в окна,
А оттуда мигала ему пустота...
Ха, ха, ха, — хохотали стекла...
Можно на крыше заночевать,
Но место есть и на площади!

..............................................................
Улыбается вывеске фонарь,
И извощичьей лошади.

513

Воспроизводится по изданию: Русская поэзия «серебряного века». 1890–1917. Антология. Москва: «Наука», 1993.
© Электронная публикация — РВБ, 2017–2024. Версия 2.1 от 29 апреля 2019 г.