ПАВЕЛ РАДИМОВ
1887—1967
Павел Александрович Радимов — сын сельского священника Рязанской губернии. Историко-филологический факультет Казанского университета окончил после духовной семинарии; в ранних стихах ощутимы религиозные мотивы. Первые книги Радимова «Полевые псалмы» (Казань, 1912) и «Земная риза» (Казань, 1913) были отмечены Брюсовым. Испытал влияние акмеизма; в славословиях первозданной плоти и натурализме изображений соприкасался с Зенкевичем и Нарбутом; свои темы и формы надолго определил в цикле «Токаревские элегии» (журнал «Гиперборей», 1913). Стихи о деревенской жизни, природе, полные сочных, красочных деталей (Радимов был известен и как живописец) он нередко писал гекзаметром; этот торжественный размер и зарисовках «низких» сторон крестьянского быта давал порой юмористический эффект (например: «Всякая дрянь напихалася за день в большую лоханку»). И стихах Радимова о войне 1914 г. отразилась драма крестьянина, новобранца и «запасного» («Проводы», «На площади» и др.). В послеоктябрьские годы воспевание изобильного и малоподвижного сельского бытия («Деревня». Казань, 1922) принесло Радимову ярлык «кулацкого» поэта; долгое время его не печатали.
Изд.: Радимов П. Избранные стихи. М., 1888.
ПСАЛОМ ЗАЧАЛА
Благослови, Господь, мой подвиг песнопенья!
Огонь пылающий вложи в мои уста.
Где только станешь Ты — сияет красота,
Ты взор Свой обратишь — сбываются веленья.
Текут века времен... Людские поколенья
Уходят в прах земли. Их дни, как жизнь листа.
Дохнет осенний хлад, и роща вся пуста, —
Лишь кроет золото замерзшие коренья.
Но Ты зовешь весну, — и дерево ветвями
Шумит и песнь поет к Престолу Твоему.
Твои лучи даруют жизнь, рассеяв злую тьму.
Полночный мрак небес Ты осветил огнями...
Ты воззови из тьмы моей души стремленья...
Благослови, Господь, на подвиг песнопенья!
<1912>
СВИНОЙ ХЛЕВ
Невероятную грязь наследили в углу поросята,
Ибо прохладу и тень зной заставляет искать.
В липкий навоз, где вода пузырями зелеными смотрит,
Морды уткнув до ушей, мирному сну предались.
Первый, с льняною щетиной, лежит, повернувшись к корыту,
Пестрому сверстнику в нос задом уперся своим.
Луч золотой, проскользнувши и заборные щели, играет
На розоватом боку, сладко дрожащем во сне.
<1913>
ИЗ ЦИКЛА «ВОЙНА и ДЕРЕВНЯ»
3
ЗАПАСНЫЙ
Лицо, сожженное до черноты загаром,
Копна густых волос и борода, что медь,
Спина, привыкшая сызмальства костенеть,
Склоняясь за сохой над разрыхленным паром.
Весь пахарь истовый, захваченный пожаром
Войны внезапной, он, согласный умереть
И лишь жалеющий, что бабе не успеть
Снопы нажатые сложить в овине старом, —
Какой заботою чело его полно?
Иль сердце горечью предчувствия пьяно?
Молчит и думает, приземистее кряжа,
Широкой бородой свою покрывши грудь.
Телега движется, свисает дождь, как пряжа,
Вокруг уныло... Что ж? Последний, видно, путь.
1914