605

Случай на станции Кочетовка

Рассказ написан в ноябре 1962 г., по словам автора, «прямо для журнала, первый раз в жизни»*. В основе, писал А. С., «истинный случай 1941 года с моим приятелем Лёней Власовым, когда он комендантствовал на ст. Кочетовка, с той же подробностью, что проезжий именно забыл, из чего Сталинград переименован, — и чему никто поверить не мог, начиная с А<лександра> Т<Бардовского>. А по-моему, для человека старой культуры очень естественно и не помнить такой новой пришлёпки»**.

О споре с А. С. на этот счёт Твардовский записал 19 ноября 1962 г.:

«Вчера — Солженицын. Часа четыре, гл<авным> обр<азом>, по “Кречетовке”. Труден кое в чём до колотья в печени. (Ста-лин-град?) Но молодец. Однако чем-то взвинченно озабочен, тороплив, рвётся бежать, хотя, говорю, вот сейчас, через 3 м<инуты>, машина»***.

Свою историю Власов рассказал А. С., когда впервые навестил его в Рязани. В июле — августе 1962 г. они вместе путешествовали на велосипедах по Латвии и Литве, и писатель исподволь вызнавал и уточнял детали. Хотя и сам вдоволь набрался впечатлений от поездок железными дорогами военного времени. Отчасти эти впечатления отложились ещё в повести «Люби революцию»: «Дороги железные! Железные дороги первой военной зимы! Как будто снова задули на них ветры гражданской войны...»****. В частности, зачин «Случая на станции Кочетовка» уже был опробован в давней повести, где «диспетчер однотонно и непонятно говорит в трубки:

— ...Оставь полувагоны, бери десять — семьдесят шесть... Никифоров, пусти его на пятый... Внимание, Панфилово, пускаю тысяча сто двадцатый... Цистерны? успеем, он не пойдёт... Заправился? цепляй с седьмого... Никифоров, пусти его на второй... Проверили? пришлите старшего к дежурному... Слушает Филоново... Нет, не могу принять. Вот, отпущу на Себряково — прийму. Иванов, не ковыряйся, его срочно нужно...»*****.

26 ноября 1962 г. на обсуждении в редакции «Нового мира» рассказ по обыкновению пытались переименовать. «Предлагали, — отметил в дневнике Лакшин, — мы и сам автор — “Зелёная фуражка”, “На дежурстве” (“Чехов бы так назвал”, — заметил Солженицын)»******. В конце концов «Случай на станции Кочетовка» (точное название станции, как и всех остальных географических пунктов в рассказе) в журнале переименовали, но не по вкусовым соображениям, а из-за остроты противостояния «Нового мира» и «Октября», — где главным редактором был как раз Кочетов, — в «Случай на станции Кречетовка».


* Бодался телёнок с дубом. С. 47.

** Там же.

*** А. Твардовский. Рабочие тетради 60-х годов // Знамя. 2000. № 7. С. 140.

**** Протеревши глаза. С. 314 и далее.

***** Там же. С. 318.

******В. Лакшин. «Новый мир» во времена Хрущёва. С. 90.

606

На том же обсуждении коллеги Твардовского, поддержав его, пытались оспорить интригу рассказа: не мог, мол, актёр Тверитинов забыть, что Царицын переименован в Сталинград, если все это знали.

«Солженицын, защищаясь, говорил, что так в действительности и было. Он сам помнит эти станции, недальние военные тылы, когда служил в обозе в начале войны. Но был материал, материал — а случай с артистом, о котором он узнал, всё ему осветил»*.

Рассказ напечатан в «Новом мире» (1963. № 1. С. 9—42) в подборке из двух рассказов, перед «Матрёниным двором». Главный редактор «Правды» П. А. Сатюков попросил у Твардовского кусок из этой публикации для своей газеты. А. С. выбрал отрывок из «Кречетовки» с участием старика Кордубайло (от: «На письменном столе Зотова стояло два телефона...» до: «Любимый праздник в году, радостный наперекор природе, а в этот раз — рвущий душу»). 23 декабря 1962 г. отрывок подвалом напечатан в «Правде», и это навсегда защитило весь рассказ от критики, так как «Правда» не могла ошибаться.

Теперь автор счёл нужным объясниться с прототипом своего персонажа. «Дорогой Лёнечка! Я не знаю: то, что произошло — явится ли испытанием нашей с тобой дружбы или укреплением её? — написал А. С. — Власову и, рассказав, что “Новый мир” после “Одного дня Ивана Денисовича” попросил у него новых рассказов, продолжил: — Я стал думать — и во мне вдруг с настойчивостью стал биться сюжет, рассказанный тобою. Он представился мне так ярко, и с такой важной очевидностью выступила его моральная сторона, которая тебе, как человеку совестливому, давно представлялась, но во многих спит ещё и сейчас, и надо её разбудить, — что я просто не мог с собой бороться, не мог избрать уже никакую другую тему. В самой редакции я уже проверил действие этого рассказа на людях старшего и нашего поколения: у всех поголовно герой рассказа Зотов вызывает симпатию и сочувствие. Кроме того, каждый и у себя находит какого-то заглохшего червячка, который всё же шевелится и время от времени тревожит напоминанием». Власов ответил: «Разумеется, у меня нет абсолютно никаких возражений против использования тобой всего, что ты знаешь обо мне и от меня. Могу только радоваться, что моя более чем заурядная персона в какой-то мере способствует расцвету советской литературы. Так что с самого начала твоей худож<ественной> деятельности дарую тебе полный “карт-бланш”»**.

Вслед за телеграммой Варлама Шаламова: «Поздравляю замечательными рассказами Кречетовка Матрёнин двор» пришло и письмо от него: «Прочел я “Случай” и “Матрёнин двор”. Каждый рассказ по-своему щемит душу, по-своему ранит, по-своему восхищает. И “Кречетовка” и“Матрёнин двор” по своей худож<ественной> силе отнюдь не уступают


* В. Лакшин. «Новый мир» во времена Хрущёва. С. 90.

** Я. Решетовская. Александр Солженицын и читающая Россия. С. 107.

607

“Ивану Денисовичу”, а кое в чём и превосходят его. Рассказы эти как бы “общедоступнее”: их оценка, восприятие не требуют “специальной подготовки”, которая даёт возможность в полной мере оценить качества “Ивана Денисовича”. Материал этот знает каждый, он за нашей спиной, в комнатах наших соседей.

Я думаю, что скоро напишут о “солженицынской ритмике”, о “солженицынском языке”. Уже сейчас можно говорить как об открытии о “солженицынских концовках”, где главное как бы вбивают в сознание энергичными, короткими ударами фраз. Уверенными ударами — как забиваются последние гвозди в обшивку постройки, которая нравится самому мастеру.

Для меня “Кречетовка” — обвинительный акт большой силы. Я глубоко убеждён, что в основе искусства любого рода лежат этические основания. В поэме “Матрёнин двор” — я не могу назвать иначе рассказа — это и обличение звериных сил деревни, и восхваление её лирических сил. И, может быть, лучшее место поэмы: “И, как это бывает, связь и смысл её жизни, едва став мне видимыми, — в тех же днях пришли и в движение”. Как замечательно! Как выражено чудесно!»*

Отозвался и Корней Чуковский: «“Иван Денисович” поразил меня раньше всего своей могучей поэтической (а не публицистической) силой. Силой, уверенной в себе: ни одной крикливой, лживой краски; и такая власть над материалом; и такой абсолютный вкус! А когда я прочитал “Два рассказа”, я понял, что у Льва Толстого и Чехова есть достойный продолжатель»**.

Вскоре после публикации «Случая на станции Кречетовка» Ленфильм предложил автору договор на экранизацию рассказа, однако А. С. сразу же отказался: «отдать им права, а они испортят, покажут нечто осовеченное, фальшивое? — а я не смогу исправить...»***

Кочетовка расположена километрах в десяти к северу от Мичуринска (прежде Козлова). Основное действие рассказа происходит 1 ноября 1941 г. (с. 208). Начинается без малого в шесть дня (с. 160), а заканчивается задолго до смены Зотова в девять часов вечера (с. 161).

С. 159. ...на Липецк... (См далее: через Елец <... > до Верховья, из Богоявленской, со Щигр через Отрожку, изо Ртищева, из Павельца на Арчеду, на Пачелму, на Кирсанов, из Камышина, через Ряжск, до Грязей, через Касторную, в Александро-Невском, в Пензе, Мор-шанск, в Скопине, на Балашов, на Поворино и др.) — Железнодорожные пункты на пути воинских составов, следующих через Кочетовку.


* Там же. С. 117,121—122.

** Там же. С. 122.

*** Бодался телёнок с дубом. С. 54.

608

С. 162. ...из чёрного раструба безнадёжно выползали вяземское и волоколамское направления и клешнили сердце... — Совинформбюро не спешило сообщать о захваченных немцами городах. Сначала вместо потерянного города появлялось в сводках названное его именем направление. Упоминание вяземского и волоколамского направлений означало, что Вязьма и Волоколамск сданы противнику.

С. 163. ...приезжали из Москвы железнодорожники, кто побывал там в середине октября, и рассказывали какие-то чудовищнонемыслимые вещи о бегстве заводских директоров, о разгроме где-то каких-то касс или магазинов... — О том же вспоминает маршал Жуков в рассказе «На краях»: «С 13 октября начали эвакуировать из Москвы дипломатов и центральные учреждения, и тут же стали бежать и кого не эвакуировали, и — стыдно сказать — даже коммунисты из московских райкомов, и разразилась безудержная московская паника 16 октября, когда все уже считали столицу сданной» (с. 314—315).

...и один худощавый бледнолицый лейтенант с распадающимися волосами прочёл свои стихи, никем не проверенные, откровенные. <...> И ещё так, кажется, было:

Если Ленина дело падёт в эти дни —
Для чего мне останется жить? —

Автопортрет писателя соединён со стихами, которые были отданы в повести «Люби революцию» Глебу Нержину, автобиографическому персонажу А. С.: «...в стихотворении, писанном на остановках телеги в долгом, безмятежно-томительном октябрьском путешествии обоза, тупым исписавшимся грифелем были вписаны последние строки:

Если Ленина дело падёт в эти дни,
Для чего мне останется жить? —*

Но если бы немцы дошли до Байкала, а Зотов чудом бы ещё был жив, — он знал, что ушёл бы пешком через Кяхту в Китай, или в Индию, или за океан — но для того только ушёл бы, чтобы там влиться в какие-то окрепшие части и вернуться с оружием в СССР и в Европу. — Схожими мыслями (с поправкой на различное отношение к 30-м годам) одержим Глеб Нержин в повести «Люби революцию»: «Но твёрдое решение вызревало в Глебе: он не покорится! Если наши армии уйдут за Урал, — уйдёт за Урал, если падёт Сибирь — уйдёт в Китай, уйдёт за океан, найдёт на земле такой клочок, где будет же биться свободное человеческое сердце; подобные ему соберутся там и другие — осколки разбитого вдребезги красного материка,


* Протеревши глаза. С. 292.

609

и остаток жизни они посвятят тому, чтобы словом и оружием помочь восстановлению ленинского огня, очищенного от смрада тридцатых годов»*.

С. 164. ...НКПС... — Народный комиссариат путей сообщения.

С. 165. ...из спинки толстыми вырезанными буквами выступало название дороги... — Кочетовка относится к Юго-Восточной железной дороге (ЮВЖД).

...цветной портрет Кагановича в железнодорожном мундире. — В 1935—1944 гг. Л. М. Каганович был наркомом путей сообщения. Одновременно в предвоенные годы занимал посты наркома тяжёлой, топливной и нефтяной промышленности. Был членом политбюро ЦК (с 1930 г.), вторым (после В. М. Молотова), а временами и первым человеком в сталинском окружении.

А мыло теперь продукт дефективный... —Тётя Фрося говорит «дефективный» вместо «дефицитный» (народная этимология).

С. 167. ...в полувагонах... — О полувагонах см. далее (с. 192—193).

С. 174. «Князь Серебряный»... — Исторический роман А.К.Толстого (окончен в 1861 г.); снабжён подзаголовком «Повесть времён Иоанна Грозного».

С. 175. ...из уважения к лейтенантским кубикам. —Кубики — от одного до трёх — носили младший лейтенант, лейтенант и старший лейтенант. Лейтенанту Зотову полагались два кубика.

С. 176. Полина, чернявенькая стриженая киевляночка с матовым лицом, <...> работала на почте. На почту, если выдавалось время, Вася ходил читать свежие газеты (пачками за несколько дней, они опаздывали). Так получалось пораньше, и все газеты можно было видеть сразу, не одну-две только. Конечно, почта — не читальня, и никто не обязан был давать ему читать, но Полина понимала его и все газеты выносила ему к концу прилавка, где он стоя, в холоде их читал. — Ср. в повести «Люби революцию»: «В маленькой нетопленной почте добрая душа — милая эвакуированная киевлянка, выкладывала перед Нержиным, и то не всегда, сразу пачку пришедших с недельным опозданием областных сталинградских газет. Нержин читал, стоя у стойки, проминаясь мёрзнущими ногами в нетопленной почте <...>»**.

А уж статьи Эренбурга Вася читал ей вслух сам, волнуясь. И некоторые он выпрашивал у Полины, из чьих-то недосланных газет


* Там же. С. 240

** Там же. С. 291.

610

вырезал и хранил. — В повести «Люби революцию»: «И статьи Эренбурга, чьи короткие, хлёсткие, гневные фразы спазмами охватывали его горло ещё в дни Испании, первой революционной любви их поколения, — теперь ещё глубже, чем тогда, бурили его исстрадавшуюся душу, так что с почты он выходил, не чувствуя земли, <...> мыслями весь на фронте. На груди, в записной книжке сложенную, он носил и решил носить до последнего дня войны вырезанную в день мобилизации из газеты, полученной вместе с повесткой военкомата, статью “Им не победить России!”»*

С. 177. ... первый том «Капитала»... — Главный труд Карла Маркса. Первый том вышел в 1867 г. Второй и третий тома, завершённые после смерти Маркса Фридрихом Энгельсом, изданы соответственно в 1885 и в 1894 г.

...учебник Лапидуса... — Учебник И.Лапидуса и К. Островитянова «Политическая экономия» (в 2-х частях), рекомендованный «для вечерних комвузов, совпартшкол и самообразования», неоднократно переиздавался в 30-е годы. 7-е переработанное издание вышло в Москве, в Партиздате, в 1933 г.

...из Лисок... —Лиски (в 1918—1943 гг. Свобода; в 1965—1991 гг. Георгиу-Деж) — районный центр в Воронежской области, узел железнодорожных линий и порт на Дону, в 240 км к юго-западу от Кочетовки.

С. 180. ...лицо у сержанта Дыгина было набровое челюстное лицо Чкалова, но не молодого лихого Чкалова, погибшего недавно, а уже пожившего, обтёртого. — Знаменитый лётчик В. П. Чкалов погиб при испытании нового истребителя 15 декабря 1938 г., менее трёх лет назад, 34-летним.

С. 181. ...с «летучей мышью» в руке... —«Летучая мышь» — переносной керосиновый фонарь.

...все шестнадцать лошадей вагона — гнедые, рыжие, караковые, серые... — Гнедые — рыжие, бурые, а нйвис чёрный; караковые — вороные, то есть чёрные, с подпалинами, желтизною на морде и пахах (см. Русский словарь языкового расширения).

...гладил храпы... — Храп у лошади — средняя и нижняя часть переносья.

С. 182. ...оставшись в красной соколке... — Соколка—трикотажная футболка по моде 30-х годов — со шнуровкой на груди.

С. 186. ...пришлёпали ему четыре треугольника... — Четыре треугольника на петлицах и рукавах означали старшину.


* Протеревши глаза. С. 292.

611

...держался на четыре шпалы... — Будучи старшиной (четыре треугольника на петлицах и рукавах), Саморуков держался полковником (четыре шпалы).

С. 190. — Там дряпня́ заворачивает! — См. далее: «В черноте ночи под неразличимым небом косо неслись влажные, тяжёлые, не белые вовсе хлопья дряпни — не дождя и не снега» (с. 205).

С. 192. А — что́ было в тридцать седьмом? Испанская война? — 1937—1938 гг. — один из пиков «большого террора». В отличие от Глеба Нержина, который хотел бы «словом и оружием помочь восстановлению ленинского огня, очищенного от смрада тридцатых годов»*, Вася Зотов и не заметил ничего в тридцать седьмом году, кроме войны в Испании. Конечно, захваченный романтикой революции, Глеб Нержин в шоке от удара по крупным коммунистам. «Но от миллионов, взятых тогда, — уточняет А. С., — никак не могли составить видные партийные и государственные чины более 10 процентов». «Аресты катились по улицам и домам эпидемией. Как люди передают друг другу эпидемическую заразу, о том не зная, — рукопожатием, дыханием, передачей вещи, — так рукопожатием, дыханием, встречей на улице они передавали друг другу заразу неминуемого ареста. Ибо если завтра тебе суждено признаться, что ты сколачивал подпольную группу для отравления городского водопровода, а сегодня я пожал тебе руку на улице — значит, я обречён тоже»**.

О том, что Испания коснулась его жизни ещё в 1930-е гг., А. С. рассказывал по испанскому телевидению 20 марта 1976 г.: «...Испания вошла в жизнь нашего поколения — как бы это сказать? — как любимая война нашего поколения. Нам, мне и моим сверстникам, было 18—20 лет в то время, когда шла ваша гражданская война. И вот удивительное влияние политической идеологии, этой бессердечной земной религии социализма, — с какой силой она захватывает молодые души, с какой мнимой ясностью она показывает им будто бы ясное решение! Это был 1937—38 год. У нас в Советском Союзе бушевала тюремная система, у нас арестовывали миллионы. У нас только расстреливали в год — по миллиону! Не говорю уже о том, что непрерывно существовал Архипелаг ГУЛАГ, 12—15 миллионов человек сидели за колючей проволокой. Несмотря на это, мы, как бы пренебрегая действительностью, всем сердцем тогда горели и участвовали в вашей гражданской войне. Для нас, для нашего поколения, звучали как родные имена — Толедо, университетского городка в Мадриде, Эбро, Теруэля, Гвадалахары, и если бы только нас позвали и разрешили нам, то мы готовы были тут же броситься все сюда, воевать за республиканцев. Это особенность социалистической идеологии, которая так увлекает молодые души мечтой своей, призывами


* Там же. С. 240.

** Архипелаг ГУЛАГ... Т. 4. С. 81, 85.

612

своими, что заставляет их забьгть действительность, свою действительность, пренебречь собственной страной, рваться вот к такой обманной мечте»*.

...чапан... — У Даля — крестьянский верхний кафтан и даже полукафтанье. Называют так и поддёвку, и стёганку.

С. 193. А ну-ка, вызовите Мичуринск-Уральский! — Одна из двух железнодорожных станций города Мичуринска. Вторая — Мичуринск-Воронежский.

С. 197. В Драматическом, в Москве. —Так, без прибавления имени, естественнее всего было назвать Московский драматический театр (1936—1944; под руководством Ф.Н. Каверина), выросший из Студии Малого театра и помещавшийся в нынешнем Театре эстрады на Берсеневской набережной.

...подполковник Вершинин... доктор Ранк... — Персонажи «Трёх сестёр» А. П. Чехова и «Кукольного дома» Генрика Ибсена.

С. 198. Образца девяносто первого года. — 7,62-миллиметровая винтовка образца 1891/1930 г.

А под Вязьмой попали в котёл. — Немцы ударили на Вязьму с двух сторон 2 октября 1941 г. и через пять дней отрезали четыре советских армии. В середине октября лишь разрозненные группы окруженцев смогли вырваться из котла.

...сводки неясные, но я так могу вам сказать: Севастополь с кусочком наш, Таганрог у нас. Донбасс держим. А вот Орёл и Белгород — у них... — Севастополь ещё действительно был наш и продержался до конца июня 1942 г. Но Таганрог был у немцев уже 17 октября 1941 г., за две недели до разговора Зотова с Тверитиновым. Орёл немцы захватили 3 октября, Белгород — 24-го. Немецкое наступление на Донбасс началось 29 сентября 1941 г. и в первой половине ноября продолжалось.

А Ленинград — тот вообще отрезан... — 20 августа 1941 г. немцы заняли город Чудово, перерезав железную дорогу Ленинград — Москва. 30 августа с прорывом на станцию Мга перерезана последняя железнодорожная ветка, соединявшая Ленинград со страной. 8 сентября захвачен Шлиссельбург, и сухопутное сообщение Ленинграда с Большой землёй прекратилось. Началась 900-дневная блокада.

С. 199. ...уже поднял мятеж Франко! — См. примечание к с. 200.

Потом сдали Австрию! Чехословакию! Тут началась мировая война! Тут — финская! Вторжение Гитлера во Францию! в Грецию! в Югославию!.. — В ночь с 11 на 12 марта 1938 г. германские войска хлынули в Австрию. Австрийская армия капитулировала. 13 марта Гитлер


* Публицистика. Т. 2. С. 450—451.

613

торжественно въехал в Вену. В тот же день был опубликован закон «О воссоединении Австрии с Германской империей». По Мюнхенскому соглашению, достигнутому 29—30 сентября 1938 г. между главами правительств Великобритании, Франции, нацистской Германии и фашистской Италии, Судетская область Чехословакии отошла к Германии. За счёт Чехословакии были удовлетворены также территориальные притязания Венгрии и Польши. Началом Второй мировой войны принято считать 1 сентября 1939 г., когда Гитлер, заручившись поддержкой СССР, напал на Польшу. Войну против Финляндии СССР начал 30 ноября 1939 г. Мирный договор подписан 12 марта 1940 г. 14 июня 1940 г. немцы обошли линию Мажино и вступили в Париж. 22 июня Франция капитулировала. 28 октября 1940 г. итальянцы оккупировали Грецию. 6 апреля 1941 г. германские части вторглись в Югославию и Грецию, 27 апреля вошли в Афины.

С. 200. — Идёт испанская война! Фашисты — в Университетском городке. Интербригада! Гвадалахара, Харама, Теруэль! — 18 июня 1936 г., через четыре месяца после победы на выборах в Испании инициированного коммунистами Народного фронта, начальник генштаба генерал Франсиско Франко поднял военный мятеж против левореспубликанского правительства. Мятежников открыто поддержали Германия и Италия. За республиканцев, не афишируя себя, вступился Советский Союз. Более двух тысяч советских военных проникли в Испанию под чужими паспортами. На стороне правительства воевали интер- , бригады, сформированные из представителей (вольных или невольных) более чем пятидесяти стран. В ноябре 1936 г. ожесточённые бои шли за Университетский городок в Мадриде. В феврале 1937 г. к юговостоку от Мадрида развернулось сражение при реке Хараме. В марте 1937 г. итальянский экспедиционный корпус был разбит под Гвадалахарой. В январе 1938 г. после длительной осады республиканцы взяли Теруэль. Правда, в конце февраля франкисты заняли его снова. Республика пала в марте 1939 г.

С. 202. В Арчеду-то и назначен ваш эшелон двести сорок пять четыреста тринадцать. — Итак, этот эшелон, «который Зотов проводил прошлой ночью» (с. 191) вышел из Павельца. «Позавчера» Тверитинов отстал от него «в Скопине» (там же). Из проходного Скопина как-то доехал до узлового Ряжска и «вчера утром» был «у ряжского коменданта» (с. 192). Тот выдал «догонный лист» (с. 191) и велел ехать до Ко-четовки, а там явиться к военному коменданту. ТВеритинов забрался сначала в открытый полувагон эшелона «на Балашов» (с. 193), где ни «сесть нельзя», ни «прислониться нельзя», а «тут ещё и дождь пошёл» (с. 192), затем на остановке по случаю забрался «в незакрытый холодный вагон» (с. 193) с одеялами и нынешним вечером вылез в Кочетовке. Дальше ему предстояло следовать через Грязи (с. 201) и Поворино (с. 202) до Арчеды.

614

Раньше он назывался Царицын. — По историческим материалам Царицын известен с 1589 г., переименован в Сталинград в 1925 г.

Оборона Царицына. — Обиходное выражение, усиленно навязываемое сталинской пропагандой. С 11 сентября по 19 октября 1918 г. Сталин был одним из членов реввоенсовета Южного фронта, и на этом основании прежде всего ему приписывалась ключевая роль в защите города (июль 1918 — февраль 1919 г.) и в Гражданской войне вообще.

С. 204. ...через несколько дней — праздник!.. — 7 ноября — упомянутый раньше во внутреннем монологе Зотова «любимый праздник в году, радостный наперекор природе» (с. 170).


В. Радзишевский. Комментарии: А.И. Солженицын. Случай на станции Кочетовка // Солженицын А.И. Собрание сочинений в тридцати томах. Том первый. М.: «Время», 2007. С. 605—614.
© Электронная публикация — РВБ, 2022–2024. Версия 2.0 от 4 сентября 2023 г.