Хитроумная старушка объяснила:
– Вы должны радоваться нашей ошибке. Именно благодаря нашей ошибке вы имели до сих пор возможность читать эту книгу. А вот теперь мы отправили ее в спец-хран.
Страница 165 вызывает реакцию "Ого!" Осторожный читатель нарочно не оставил никаких пометок на этой странице. Оттого она и выжила и сохранилась. Пострадала только первая страница с посвящением. Это было в 1946 году.
Души доверчивой признанье? Нет, все-таки признанье, хоть и недоверчивой души. Хоть и скрытое, хоть и замаскированное, хоть и неблагодарное и ядовитое. Молод же он явился состязаться с нами. Дело за немногим. За признанием, хотя бы в маленьком кругу, но все-таки Андрей Белый. Она не христианка. Она сама по себе, но для нее Иешуа Га-Ноцри из Ершалаима – как для вас смерть героя. Но мне важней театральный роман. А им важней христианский роман. Им и карты в руки, чтобы раскладывать пасьянс.
У всех у них ЮБКА: юридический бзик категорической агрессивности. Они думают, им поможет знание законов. Но я не согласен с самым главным, что это не про что-то, а то самое "что-то" и есть. Для меня даже проза Симоны де Бовуар – пока еще не "что-то". Пока. Жутко жрем дорогие вещи. А мне нужен дешевый суп. Но для этого, знаешь, сколько времени нужно?
Чему предоставлено говорить само за себя? Всему, что читается. Весь вопрос: КОМУ? Вот что обескураживает с жуткой силой.
магический аспект
КОТЕЛОК
С РЫБОЙ
ТОТ ЖЕ САМЫЙ
Через старую стенограмму мы возвратились к магическому аспекту.
Жизнь моя (первая любовь в последний раз), иль ты приснилась мне?
Гроб для чувства юмора. Да не надо никаких сверхзадач, просто иди в библиотеку и читай. Читай что можешь, только и всего. Никаких задач не надо. Что, дремучий лес, призадумался? От кофе тошнит, от чая кружится голова, от вина хочется спать. Самые крупные буквы только и прочитываются. Это и учитывают авторы дайджестов. Визг – критерий: вот вам виза за границу. Но до этого она должна дойти сама. Ваши письма читают все: и кому следует и кому не лень. Жизнь моя: и от судьбы спасенья нет. И жизнь-индейка, и слезы людские, и любовь-копейка, и от судеб защиты нет. Никому не дают жить, а сами живут. Раньше было иначе. И сам не живет, и другим х. жить <не> дает. Дон Кихот и его дадзы-бао. Приглашение остается и силе. Слова нужно повторять, иначе они потеряют силу. Ты знаешь силу слов? Через запятую в 2 строчках 12 сказуемых: помню "Шакалов и арабов" Ф.Кафки. Но никто не сказал, когда этот рецепт (два слова сильней четырех или множества) превращается в свою противоположность. Он-то знал, потому что чувствовал.
Придется заниматься тем же самым. Нет простора для таких интонаций. Как жаль, что у этой книги есть уже печатный вариант. Они заездили мою лошадь. В таком случае твоя работа еще не кончена. На языках он, видимо, ничего не читает. Очередная надувная лодка. А он все время уповает на ООН. А она? А она занимается тем, чем всегда занимается. Я испортил себе целое утро чтением этой страницы. Как мы пишем. Как мы читаем. Лошадь у озера. Мальчишки играют в расстрел. Лодка внушает ужас. Кто отбил охоту? Были невинные радости. Une je-ne-sais-pas-quois. Une toute derrière! Une jambe-en-l’air! Une je-fais-tout-de-mes-doigts! Но я не хозяйка у себя дома. Про тебя что-то перестали сплетничать. Этот цветок у себя в компании еще не так разворачивается. Не "уход в каждый день" Хайдеггера, а уход в день рождения. Тут пошли дни рождения один за другим, два месяца превратились в одну сплошную пьянку. Два рыцаря и кусок из Вас. Но я никогда не видел эту картину с той стороны. Я так и думал. Главная боевая сила на задворках. От такого разворота затошнит. Не нашел я ни одного слова для макабрической фантазии. А как я ясно это увидел. Прямо как во сне решил задачу по геометрии. Не было, не было, не было. Еще раз пройдем по кривому переулку, еще раз. Вот этот дом, вот этот двор, вот этот сад. Странно, что именно тут происходили все трагические события: и убийство турчанки и любовь леди Макбет Мценского уезда.
Как — интересно — поживает там Самосожженец? И как чувствует себя Хара Кири?
Я для нее приготовил интересный рассказ с репликой Жоржа Сименона. Но поезд из Венеции еще не пришел. Почему 250 с лишним? Он что, их сам не считал? Нет, я лучше пойду в кино. Вчера, сегодня, завтра в логове обреченных. Я прочитал, конечно, в погоне, но если нет ЗА, то конечно, в логове. Теперь такие шуточки с очками. Вижу "Сельская жизнь" самыми крупными буквами, а читаю "сладкая жизнь". Может, в этом и есть сермяжная ПРАВДА. Правда ведь? Ведь правда же?
Слишком мало зависит от того, что пишется. Вот плохо. Слишком много зависит от того, что читается. Вот плохо. Пошлю, конечно. Надо же чего-то посылать. Так трудно было входить в настроение этой осени и так быстро я из него вышел. Прямо пулей вылетел. Есть в ваших днях такая точность. Значит и у вас безошибочность? Уж конечно. Иначе себе и представить нельзя. Я тоже иначе не могу. А уж о вас и говорить нечего. Иначе б вам удачи вообще не видать у чужой дачи. Вы тем его и покорили.
Любопытная способность — относить на чужой счет все, что не хочется принимать на свой. Вчера, сегодня, завтра в логове обреченных — это к вам, конечно, не относится. Это еще про кого-то.
Да, он именно так и выражался. Нет, неправильно. Порядок нарушен. Вот как это было на самом деле. В логове обреченных вчера, сегодня, завтра.
Жизнь, отданная победе Америки, не поддается сокращению. Только по-русски.
Ассирийская борода сделала вид, что очень озабочена разговором с актером Устанговым. Не дай бог пустят в Аргентину, совсем перестанет здороваться. А что такое Володя? Володя — это Гарибальди. ПП упражняется в дайджестах по телефону. Вот что из этого выходит. Донское вино ничем не хуже цинандали и даже, может быть, мозельблюмхен. Всегда буду пить такое.
Если ты спокоен, не растерян, блатные интонации хорея легче всего спародировать. Все считалочки — хореи: второпях зовут отца. Но Илья Романович не осмелился утверждать, что "Если" Киплинга (до цезуры, в первой половине строки) можно читать как анапест.
А вот прошла Лолита. Она еще стесняется же показывать, но скоро привыкнет. Она еще не волшебница, но скоро научится.
Что значит
Нам терять совесть? Не тебе свобода, не тебе, успокойся. Но ты скрываешь что-то от меня? Не тебе скрывать. На твоей странице все видно. А мне скрывать нечего. Поздно. Скрываться нужно было раньше. Теперь нечего, нечего теперь скрывать. Тебе не надоела свобода? Тебе нужна несвобода, ладно, хватит, ты дождешься.
Последний переплет.
Он пытался учить самого Андрея Белого. Прошло целых 30 лет. Так он отомстил Айхенвальду за силуэты русских писателей. Эти счеты начались не в 1934 году. Хемингуэй подтрунивал над Фолкнером, но с Олдосом Хаксли была вражда. Ушел и намек на мысль. Замысел взвивался к отвлеченным построениям, потом возвращался к конкретным картинам или страницам, чтобы потом опять уйти в обобщения. Они следили за названиями, но не за ходом мысли. В пересказе все выглядело довольно неуклюже. Краткость граничила с юмористичностью, а по идее должна была давать новое слово и в социологии и в искусстве. Ему же не дали развернуться. Намеки на историю европейского романа не были подхвачены ни в том синтаксисе ни в этой лексике. Вас не минует. Им быстро надоест. Получишь в свое время. А за это время был подмечен только один конкретный переход от метафоричности к бытовому плану, и то на примере чужой прозы. Николай Глазков тут не пользуется никаким влиянием. Они читали вслух только отдельные страницы. Мне их никто по почте не прислал. Мы этот анекдот имели в 22 году. Надо было еще иметь и чувство юмора. Жалко бабушку, правда? Как увижу я намек, так душа идет ко дну. Намек на город Ростов-на-Дону дорого ей обошелся. По-новой они не читали Веры Пановой, а для нас это был свежий ветер и почти оттепель. Стало грустно: как будто великой школы плавания не существует. Но вот она, вот она, вот! Это как Б.Шоу с новой Россией. Он сказал: а я ее люблю, и все остались довольны. Но если бы она знала, за что он ее любит. Она бы не обрадовалась. Но она до сих пор этого не знает. И мы ей об этом не будем говорить. Разве можно шутить такими вещами. С вещами! Теперь они будут шутить.
Отвык. Сейчас попробую, насколько я отвык от этого пера. Ладно. Нет. Там был серьезный переход. Там было два жарких дня. Один на острове. Другой в лесу. Он и я: такой всегда была Эстония. Читал я дневник архитектора. Все равно странное очарование. Замысел хороший. Если бы только почерк Тургенева стоял рядом с почерком Ван-Гога. 7 листов, разные перья, радости князя Мышкина. Почерком Достоевского должна быть написана одна фраза. Есть все-таки. Почему к "Бесам"? Тут же все про идиота. Вот этим почерком и была написана неуемная потребность изумлять всех неожиданно наглыми выходками. Чуть ли не ЛУЧШЕ? Забавы старых обезьян. Новая сущность появилась вместе с метастазами. Это тебе не Эстония. Я не могу его оставить на улице. Впрочем, и в Таллине тоже никто не оставлял велосипед на улице. Не видел. Не заметил. Не бросилось в глаза. Такой стиль полностью отрицается точкой зрения велосипедиста.
Выходит, что напрасно возражал против такой формулировки. 80 минут этого странного фильма. Все они сидят тут, в зале для просмотра. Впрочем, для них это ежедневная работа и привычный труд: у них совсем другой подход. А что там и звуки, издаваемые персонажами? А как же! Что значит Лондон 1967! А мы тут сидим и ничего не видим. Велосипед исключается, вот беда. Начисто зачеркивается как символ ритмов чужой и далекой жизни давно ушедшей эпохи. Запрягите быков, поедем на озеро. Вот именно. Ему теперь приходится одевать очки в самый неподходящий момент. Разве можно читать в таком храме? Молиться хочется. Молиться и бежать дальше. Ритмы новой жизни навязываются моментально. Огромное количество разных возможностей создает странную картину. Есть выбор, но иллюзия многосторонности — почти как возможность объять необъятное: везде поспеть немудрено. Тебя обманули. Нас застигли врасплох. Конечно, пришлось сразу забросить прежние привычки. Если ты не будешь каждый день работать с зеленым карандашом, тебя ожидает неприятность. Сам виноват. Да, это верно. Именно так и было сказано. Больше можно и не писать. Именно так. Этот жест великой актрисы запомнился. Они поехали на озеро, а я долго провожал взглядом круп белой лошади. Я был как нищий, которому показали пачку денег. Я был голодная собака, которую подразнили куском мяса. Разве вы не знали, что встреча — случайность, которая никогда не повторится? У вас такая работа. У нас такой характер. Смутное недовольство, которое говорит только о том, что пора идти в душ: уж это я знаю по себе. Пожнешь бурю, ты пожнешь, только сначала сходи в душ. Опять звонок. Ты ждешь почты, а сам ничего не отправляешь. А она смотрит на собачку. А органист смотрит на куда-нужно. Вот что надо было рассматривать после мecкaлинa, а не стул Ван-Гога и яблоки Сезанна.
Я вас очень попрошу меня ни о чем очень не просить. Нет уж вы как-нибудь сами без моего участия. Своих забот хватает. Ты так ей и сказал? А еще она кричала, когда я вошел на кухню. Не имеете права сидеть у себя в комнате, когда тут убивают. Ее убивала, по ее мнению, мачеха. Это было 4 дня тому назад.
От рисунка пером ничего не осталось. Ну что ж, ну что ж, ну что ж, ничего не поделаешь. Надоела эта процедура. Оказывается, все ко всему имеет отношение. Там были какие-то странные вещи насчет стула у Ван-Гога. Напиться вдребезги, а потом рассматривать знакомые картины. Приблизительно так и получается. Или читать знакомые книги. Или рассматривать известные вам и мне предметы. Потом идет разговор с экспериментатором. Еще раз нужно читать эту книгу. В 1960 году издано. Совсем недавно. Значит, он это проделывал в глубокой старости.
Чтение с машинкой – вот что должно бы войти в ритуал. Ну так ты знай, что ничего подобного там нет. Что значит краткий пересказ и издательская аннотация. Тоже мне нашел, где искать Сорбонну. Вы смеялись над Нерсесовой, над ее языком. Мы не смеялись, мы записывали. Впрочем, изнасилование Лукреции я помню. Так этично, так эстетично и даже ортега-и-гассет-ично.
Ты, кажется, сегодня Пожнешь Бурю. А сеансы ты узнал? Одни заботы исключают другие. Одни радости исключают другие. Шум удаляется, замороченность остается. Вот и тогда так было. Но я все-таки был доволен. Жуткое количество работы.
Когда одним взглядом охватывается все, и начинается движение. Рождение импульса бежать куда-то. Моментально вытесняются все предыдущие интересы.
А что б ты ему сказал? Дурак, ты ничего не понимаешь? Ты послушай человека, который кое-что понимает в этом деле. Пришлось бы крутить вокруг да около, забирая огромные пласты, не относящиеся к делу, чтобы сказать известную банальность. Это имеет распространение? Чем-то иначе. Чем-то иначе. Этот триумф такой горечью отдает. Есть ли у меня лента? Сукин сын сказал правду. Это она считала ошибкой в день ошибки. Была же такая уверенность, писались же такие письма. Ты там не нужен. Никто никому не нужен, так почему же все толпятся, толкаются, так стремятся собраться вместе? Никто никому не нужен, но почему каждый хочет как можно чаще приходить сюда? Я еще не знаю, что там произошло. Рассказ об этой повести произвел странное впечатление. Так оно, конечно, и было. Кусок ржавого железа, выброшенный на свалку. Идет огромная цитата, в ней описаны чужие заботы. Был такой день. Было спокойствие и уверенность в каждом шаге. Быстро все это прошло. Все равно, все равно, все равно. Имелось в виду другое. Я улыбнулся, читая эти страницы. Весь юмор ситуации налицо. Они что, нарочно не разрезывают страницы, такой издательский шик? Крохоборы, по его словам. Мелкие хищники, в его изображении. Если и это не имеет значение, тогда уж я и не знаю что. Ну вот, это как будто другое дело. Заблуждаются потому, что рады заблуждаться. Ведь, в сущности, это были чужие радости. Уже нет веселых рассказов про верховья реки Амазонки. Терпения нехватает. Еще немного посижу, а в кафе всегда успею. Кто отбил охоту рисовать пером? Еще бы не забавно. Кто оценил твои сверхчеловеческие усилия? Они тем и ценны, что ты сам делал вид, что их не ценишь. Но все-таки. Ночная темнота скрыла такой красивый пейзаж. Вот дорога в безнадежное положение. Дом с чужими радостями, с чужими печалями стоит под дождем.
А я не мешаю. А разве я мешаю? Все равно, сводится к черной папке. Черная сущность белой обезьяны существовала в виде намека и аллюзии. Просто мы тщательно избегали употреблять некоторые слова. Речь как будто бы шла о том же. Ты толкаешь Мастера на Маргариту. Так мы обрисовываем отрицательные персонажи. Хочу опять в верховья Амазонки. Я там был счастлив. Вдруг на повороте показалась улица, где я был труп. Вдруг я опять попал в страну лошади, загнанной в мыле, пришпоренной смелым ездоком. Тот трюм был русским кабаком, и я склонился над стаканом. Смутные впечатления от Шереметьево, а у нее об этом написано целое сочинение. Нет, не уйти, нет, не уйти. Да уж куда дальше. Воронок в переулке. Она ушла в анти-мир. Забылись ссоры. И это оказалось ненужным. Радостей от вас тоже немного. Чуковский набрал номер и услышал рассерженный голос: слушай, Корней Иванович, если тебе делать нечего и ты хочешь получить по морде, так ты получишь! В чем дело? Шутки Гены Айги. Чуковский еще раз набрал номер и спокойно сказал: а что мне делать, если я действительно Корней Иванович? Яд другого человека. А я все равно к вам хорошо отношусь. А я все равно к вам. А я все равно. Закон элементарного заклинания: что повторено три раза — правда. Это неправда. Это неправда. Это неправда. Значит, это все-таки правда. А я усомнился. Теперь нет никаких сомнений. Что отрицается с такой настойчивостью, то, несомненно, правда. Любое искусственное единство вдруг играет как стройность композиции. Надо только привыкнуть. Ты им можешь победоносно размахивать. И я испытываю зависть. Эпитеты опущены, и фраза приобретает политический характер. Она — это свобода. Она — это революция. Она — это Россия. Но, как потом оказалось, она — это и партия. И арапская солидарность тоже.
Русская машинка с ума сошла. Она печатает только под углом 45 градусов. Это еще ничего. Было хуже. Печатала только в вертикальном положении. Ей не хватает еще взрываться, если поднести спичку. Это же смешно. Говорится серьезно, недовольно и обеспокоенно. Это же смешно. То есть совсем не смешно. Это как если бы книга взрывалась, когда вы закуриваете. Жена – ффф! – взрывается. Этого достаточно. Но что бы еще и книга взрывалась, когда зажигаешь спичку. Это же не взрывчатка в конце концов. Граната есть граната. Книга есть книга. Порох есть порох. Зачем путать разные вещи?
Теперь я должен исправлять то, что было исправно до того, как я взялся починять машинку. Теперь она будет работать только дыбом. Ладно. Пусть хоть дыбом. Ура. ОСТАНОВКА кончилась. Мы поехали дальше. Какое сегодня число?
Финансовый стиль этой работы. Стилистические финансы тоже могут петь романсы. Синекдоха. Я уж забыл, что это значит, но можно посмотреть в словаре. Пусть поплачет, ей это ничего не значит. Пусть посмеется, ему это полезно для здоровья. РазрезАть — это идея. Жалко только. Жалко только иногда. Жалко разрезать. И жалко, что я этим мало пользуюсь. Нет никаких финансовых стимулов. Кстати, сколько у меня денег в кармане? Начнем с вина или с велосипеда?
За великий русский народ и за починенную машинку. Вот за это и выпьем. Эта сдержанная картина Пала Синьеи-Мерше мне тем и нравится. Влюбленная пара – 1870 – на лоне природы: именно так тогда и говорили.
Именно так тогда и говорили. Не таких обламывали. Не таких объезживали. Не таких дубов – покрепче. Не таких лошадей – поноровистей. С этого и надо было начинать. Три храбрых женщины появились в Лондоне. Но одна из них – дочка своего отца, ты заметь. Нет, ты заметь: она знает, с какой стороны хлеб и масло и до какой точки по дороге на Голгофу можно донести свой крест, а потом взять и умыть руки. Я тоже хочу попасть в историю, я тоже. Не торопись. Они вот попали в историю, а теперь не знают, как из нее выйти.
Ночная кобыла и дневной жеребец – это только по-английски звучит. Долго объяснять. Какая же это шутка и острота, если она требует таких длинных и нудных объяснений.
Поезд из Эстонии еще не подошел к Ленинградскому вокзалу. "Эстония" сегодня опаздывает. Об этом и сообщил репродуктор. И вихрь и смерч и ураган — все входит в это заглавие. А по-русски был крутой маршрут. Насколько все это не нужно было, показывает только окончательная композиция. Чувство может и обманывать. Ощущение появилось один раз в лесу. Это было еще до урагана.
Сочетание трех форматов ничем не хуже всякого другого критерия, но скука – вот беда, мой друг. Тут ямб диктует остановку. Мысль хороша в замысле на Кузнецком Мосту перед кофе с коньяком, это да. Но после разговора уже она не та. Да и вы тоже. Слишком частое повторение этого приема у коричневой ленты тоже быстро набивает оском. Этим нельзя злоупотреблять.
Нельзя.
Эта сдержанность на шотландском пледе у венгерского джентльмена, не у леди на копне сена: призыв к гармонии для дисгармонического человека. Все равно, не надо уничтожать. Уничтожать не надо.
Но он хотел обокрасть. Но он, как последний вор и мерзавец, лез на забор и рвал яблоки. И, наверно, еще ломал ветки! Нет чтобы попросить. Да я бы ему 10 штук сам дал, пусть подавится. Да еще и к кому забрался в сад, к своему лучшему другу! Да еще так лебезит перед многоуважаемой хозяйкой дома. Желтое трико на закате солнца могло, действительно, показаться таким, что человек идет голый. Но бурю чувств не удалось выразить в словах. Буркнул что-то неопределенное и в знак отвращения скрылся за калиткой. Так работает в Лондоне Ролан Пишэ. По наслышке. В буквальном смысле с чужого голоса, но в новом материале скульптора, который называется стекло-волокно. Он хату покинул пошел воевать. Он хату б покинул, пошел воевать, да не пускает мать. Чтоб землю в Нью-Йорке крестьянам отдать. Имитировать исчезновение не пришлось. Долгие дни и часы за белым листом чистой бумаги остались позади. Если ему так, то каково нам, бедным беззащитным насекомым? Если он пробивался с таким трудом, то каково другим? Папки пухнут, а дело стоит. КУДА КРИВАЯ ВЫВЕЗЕТ. 27.5.67
Куда кривая вывезет? А куда именно? Одни названия чего стоят. Гимн бессмертию. Певец плодородных сил природы. Зарождение новой жизни в таинственных недрах. Но геометрия иногда все портит. Повесил рисунок боком и весь эффект пропадает. Нечто длинное и элегантное. В пересказе это даже интересней. Грустный вид у этой бороды. У вас была тоска в глазах усталых. Вот чем кончилось посвящение в рыцари.
Утомленный атмосферой обожания поэт ищет друга, знающего французский язык и готового принести все жертвы на алтарь искусства. Знатоков французского языка старше 22 лет просят не звонить по телефону. Одинокому дебилу требуется няня с солидными рекомендациями. Тискальщики на постоянную работу требуются. В списке будущих жертв он стоит на самом видном месте. Д-а-а? Сбивальщики титушек требуются. А тратить деньги — это не работа? Ого еще и какая! Пока не потратишь деньги, не успокоишься. Ты правильно, милая, рассуждаешь: ты смотришь в корень. А все, наверно, сводится к ошибке — стремление увильнуть от переплетов. Когда-то проводить линию доставляло физическую радость. Когда-то идти по улице доставляло физическую боль. Когда-то. Владеть землей имеем право, а паразиты никогда. ТЫ НИКОГДА не любил меня. Ну ты меня любишь хоть вот на-столечко? Делает жест пальцами. Я тебя любил вот на столько. Делает жест рукой. Она не в его вкусе. А его вкус — величина постоянная? Это он Вам сам сказал? Или вы сделали вывод из каких-то конфиденциальных сообщений? КРИК теперь называется ОТЧАЯНИЕ. А Источник? Забавы и фокусы московского кинопроката. Он для того и сталкивает людей, чтобы заменить отсутствие творческого воображения. Он для того и провоцирует человека на взрыв.
ЭТОТ ЧЕЛОВЕК УКРАЛ ЗМЕЮ В ЗООПАРКЕ
21.12.67
Статья экспорта, не больше. Мало того, фамилия героя рассчитана на внутреннее потребление. Кто ж догадается, читая по-английски роман "По ком звонит колокол", что имеется в виду московский деятель Хорьков или Хомяков или Как-Его? У читателя все время ассоциации с городом Харьков. Ночной гость у кулацкого имущества: не покушается ли он на поджог или на месть, классовый враг, а? Вот какие они бывают. Пусть это лицо ассоциируется с замурованным входом в крепость избранных. Мадам, а я вам кто? Этот интонационалист подчеркнул ироничность, чтоб не перепутали. Вы не на той странице смеетесь! Вот где стоит рубрика для смеха, там и смейтесь. А тут вы должны молиться. В крайнем случае плакать. ЦИОНщики ссорятся с ЦИОНалистами из-за толкования термина интонаЦИЯ. Война идет на истребление. Тут присутствуют посторонние. Посторонним вход воспрещается, вы что не видите? Вам русским языком объяснили. Слишком много подлежащих, начинайте прямо со сказуемого. Вот это и есть предикат. Давайте нам предикат, а субъект мы сами найдем. На этой бумаге было начало нового мира. Я перепутал машинки. Самое интересное было сожжено в 1940 году. Сожженное в 1952 году любопытнее сожженного в 1962 году. А что он жег в 1948 году, когда описывал год 1984-й, теперь уж никто не знает. Где вы увидели палачей? Никаких палачей не было. Просто товарищи ликвидировали товарищей. Устраняли. Работники устраняли сотрудников, а сотрудники устраняли работников, только и всего. Эта дама сняла форму, и ты ее не узнал. Сам сказал: входят вежливые дамы. Ты не видишь разницы между пчелой и коброй, а она есть. Я тебе рассказывал про украденную змею? Ищут человека, который украл в зоопарке боа-констриктора.
Приходимая Крошка и товарищ У.Ходиссукк поссорились из-за этого письма.
Наводнение на Неглинной было именно в тот день.
Не наигрался еще этой игрушкой, да, конечно. И английская фраза тут не при чем.
Вот как надо, а то вы. Я так и понял. Нет уж, куда уж, чего уж. Я лучше буду повторять фонетические упражнения по роману Андрея Белого "Маски". Кунцево 1930? Кусково? Только не Троицкое и не Хлебниково и не Федоскино, это я бы запомнил.
Смерть велосипедиста меня преследует своей ненужностью. Больше можно и не писать. И этого можно не писать.
У меня такое впечатление, что тут главным образом — обманутые надежды. Эта ухмылка на лице должна означать "чуть-чуть ироничен". Близнецы, близнецы, кругом одни близнецы. Как они различают друг друга? Как они не путают? Это ужасно войти в чужую роль забытого репертуара. А потом что я с ней буду делать. Девочка пела в церковном хоре. Теперь это самое важное из искусств. Как хорошо, что в кинозале не видно зрителей, когда они смотрят. Вот еще если бы их не было слышно. Если бы они еще и молчали. Иногда бывает. Я не забываю, на каких основаниях меня там принимали. Жуткое путешествие. До сих пор в глазах стоит как чудовищное наваждение. Ваше отсутствие не чувствовалось. Мы прекрасно обошлись. Вот это и было написано на лице. Кому приятно читать такие вещи на лице? Ах почему нельзя записать на магнитофонную ленту вашу улыбку? Мне так хотелось бы записать вашу улыбку. Они потом рассеются, как рассеялись сотни и тысячи перед тем. Каким-то образом чтение чужих стихов в деревенской школе их не разъединило. Она еще не то умеет. Это вы еще не знаете. Сначала ты улыбнешься, потом вспомнишь чужую улыбку, потом тебе покажется, что ты точно так же улыбаешься. Для чего существуют такие встречи, не знаю. Чтобы оценить чужой рассказ, наверно. Забавно, что эти расстояния не сближают, а отталкивают. Ничего интересного в его записной книжке не может быть. Слишком много мы крутимся вокруг комнаты в студенческом общежитии. Слишком много побочных продуктов. Слишком много дополнительных забот.
Как жаль, что я не увижу продолжения. Адрес вождя оппозиции. У него есть телефон? Ты сидишь как зритель: можешь выражать одобрение, можешь не выражать. Диккенс любил читать в такой обстановке. Вот где подавали ему записки. У нее есть стиль, но этот стиль вызывает противодействие. Нас развлекают. Талант нам нужен для развлечения. Откуда они его взяли? Свежие впечатления заслоняют наши задачи. Тут все всё замечают. Не забывай, что ты сам являешься объектом наблюдения. В один прекрасный день ты проснешься и увидишь, что ты ничего не видишь. В один прекрасный день ты проснешься слепым. Ты поднесешь к глазам книгу, которую ты вчера читал, и ничего не увидишь. Мало того. Ты не увидишь саму книгу. Если голос тебе не откажет и если около тебя кто-то будет, ты спросишь: где лежит книга, которую я вчера читал? Рассказ о тайне всегда значительней самой тайны. Я увидел ничтожество "нищенства заветов". Это неправда. Но на одну минуту чужой взгляд заставил перейти на чужую точку зрения. Тогда появились химеры чужой совести. Твои слова исчезли, испарились. А я смотрел на лица их. Очень мрачная группа. Тут как-то все иначе. А хотел бы ты продолжения? До сих пор не имею материального символа для той изнурительной беседы. Внешнее оформление обманчиво. Первое впечатление явно вводит в заблуждение. Это что, так будет каждый день? Чуть-чуть чем-то знакомым повеяло, но потом все исчезло. Этот собачий мелкий шрифт сбивает меня. Жизнь кипит тут. Напоминает трудности пищеварения. Эта книга должна напомнить.
Отзовись только, там тебя опять начнут принимать за кацапа. Хитроумный Одиссей, ничего не скажешь. А почему бы не послать письмо от 19 января? Послать, конечно.
Остается огромное количество невыраженных эмоций. 10.11.67
Странные вещи творятся в этой книге. Теперь уж видно, что к метастазам это не имеет никакого отношения. Я не знал, что тетя Аня выйдет на орбиту. А тут кругом тетя Аня, за что ни возьмись. Не с этого началось. И не этим кончится. Пожалуй, летний день и жареная картошка – конечно, целая система. Но в глубине души – все та же тетя Аня, даже не княгиня Анна Алексеевна. Это мне не нужно совершенно. Именно так я и хотел сказать. Это мне совершенно не нужно. Так, конечно, лучше, но я сказал иначе. Я сказал хуже, но именно так я сказал. Без чего нельзя обойтись? Кто у них там диктует? Какой-то невидимый кружок, может, два человека повстречались на улице и о чем-то поговорили, а потом через пятого на десятого идет уже безапелляционность и категоричность. Мода на вас прошла. Мода на меня? А что, разве была такая? А я не заметил. Вот это и есть великий противовес. Эти провинциалы мне заморочили голову.
NOTHING except conscience and habit, nothing. Nothing venture, nothing have. Why should I?
The unlimited quantity of unexpressed emotions is left. Well. And I loved him. And I loved her. Bloody envelopes are made specially for the black room’s convenience. Well. End of the chapter. Yes. Not to be continued in our next. 10.11.67
ОНА НЕ АРЕСТОВАНА. That’s better. Von Zeit zur Zeit seh' ich die Beste gern. Was soll das bedeuten? Si j'avais la folie, si j'avais! Multaque pars mei vitabit Libitin'. Why did I not go to the library? That's the question.
Just my sentiments, just my sentiments. When I hear it from you, I'm sure I must be wrong. But he is sure to know better. That is what exasperates one. No, I can't get rid of it in this simple way. No, I can't. The infection of it, that's the most dreadful thing about it. Now I see. Look at me being successful, triumphant and victorious. But I went out almost unhappy. Isn't it sad? Don't be disrespectful. Yes, I remember. Some can. And we are not allowed. It's as with "Uncle Lawrence is a bit uncanny". I never understood the word. I took it for the opposite of "canny".
Я очень занят на Котельнической набережной. У меня там "Кошмар" недочитан из книги "Кенгуру". Что значит придется? Да, но ты много потеряешь. Я много потеряю. Она много потеряет. Книга "Кенгуру" Давида-Герберта Лоуренса, про которую автор смерти героя сказал такие слова, ах какие слова! А что, заразное предприятие, да? Не можешь удержаться? Он пошел на неделю. Она так и сказала по телефону. Он пошел на черную тропу. Он пошел на встречу с прошлым. Он пошел на – а теперь суди. Он пошел на человека, которого я люблю. Он пошел по тонкому льду. Он пошел на последнюю ночь. Он пошел, но никто не хотел умирать. Он пошел, но как вас теперь называть? Он пошел, но их знали только в лицо. Он пошел на измену. Он пошел на дорогу горящего фургона. Он пошел на дом, в котором я живу. Он пошел на гадюку. Он пошел, но в 26-го не стрелять. Он пошел на бегство в безмолвие. Оказывается я взял неделю в октябре, а не неделю в ноябре. Он пошел на чужое имя. Казаки казнены на рассвете: как вас теперь называть? Бурьян вдали от родины: в 26-го не стрелять. Почему в 26-го нельзя стрелять? Вы мне не можете объяснить популярно?
ЕСЛИ ТАКИМ СПОСОБОМ НИЧЕГО НЕ ПОЛУЧАЕТСЯ, ТО ЛЮБОЙ ТЕКСТ НЕ ВЫДЕРЖИТ ВОРОБЬИНУЮ НОЧЬ. Я ПОПРОБОВАЛ ПИСАТЬ ПРИ ЛУННОМ СВЕТЕ. ГДЕ-ТО В ДАЛЕКОМ ГОРОДЕ В ЧУЖОЙ СЕМЬЕ ХРАНИТСЯ ЭТО ПИСЬМО ПО НЕДОРАЗУМЕНИЮ. ПОМНЮ СРАВНИТЕЛЬНЫЙ ВЗГЛЯД. КАК МНОГО СЛОВ ОН ЗНАЕТ. МОЖНО ПОДУМАТЬ, ОН ЧЕГО-НИБУДЬ В НИХ ПОНИМАЕТ. ЭТО ОШИБКА. САМЫЙ БЕЗОШИБОЧНЫЙ ПРИЗНАК – ЭТО КОГДА ЧЕЛОВЕК ВОСКЛИЦАЕТ: ТАК ПРОСТО? ТАК БЫ И Я СУМЕЛ! ЭТО ЖЕ МОИ СЛОВА. УВЫ, НИКТО НА ЭТО ОТВЕТА ДАТЬ НЕ СМОГ. СЛИШКОМ ОСТРОУМНО ДЛЯ ЧТЕНИЯ ВСЛУХ: СЛЫШНО ТОЛЬКО ЧТО-ТО ОСОБЕННОЕ И, МОЖЕТ БЫТЬ, СМЕШНОЕ, НО НА СЛУХ НЕПОНЯТНОЕ. ОНИ САМИ С ПОДОЗРЕНИЕМ ОТНОСЯТСЯ К ВЗРЫВАМ СМЕХА. ТАМ ВСЕ ПОДСТРОЕНО. ЧУДАК-ЧЕЛОВЕК, ВСЕ ДЕЛО В НАПРЯЖЕНИИ: НЕЛЬЗЯ РИСОВАТЬ НА ПЕРЕГРУЖЕННЫЙ ЖЕЛУДОК. ЭТИ СПЕЦИАЛИСТЫ. ВСЕ СЛОВА УМЕЩАЮТСЯ НА ЛАДОНИ. В СУМОЧКЕ МОЖНО ХРАНИТЬ. ТЕБЯ НЕВОЛЬНО ЗАСТАВЛЯЛИ ПОЛЮБИТЬ ЧУЖУЮ ТОСКУ. ПОДВАЛ. АВТОБИОГРАФИЯ. ЧТО-ТО ДРОГНУЛО. РАЗВЕ ТАК? ПОЛНОЕ СОБРАНИЕ СЛОВ, НАПИСАННЫХ САМЫМИ КРУПНЫМИ БУКВАМИ. НЕ БОЛЬШЕ.
ПРИБЛИЗИТЕЛЬНЫЕ СЛОВА – вот что это такое. Машинка их берет запросто, и мы делаем вид, что довольны. Вы же не будете писать всякую ерунду на хорошей бумаге. Или так. Вы же на такой бумаге и ерунду не захотите написать. Там хорошо про "не знает своих возможностей". Если все настолько лично, то и каждая запятая должна быть лично поставлена. Если. Не вижу разницы. Монолог на 50 страниц или монолог на 5 страниц, важно – о чем. А все остальное просто забыто, и все. Освободилось место для новых сокрушений. Ладно уж, будет распинаться: мы всех бьем, а морда в крови. Этот смаху сделанный жест и нарушил все каноны. Нового канона он не создал. Мешок срабатывает иначе. Между прочим, так же происходит и с языком. Между прочим. И с профессиональными навыками. Привычка работать на среднем тонусе дает отдушину, но очень пахнет бесвкусицей. И даже каждый наскок через день нельзя опоэтизировать. Если бы на самом деле было так романтично, как в "Розовом и черном", я бы получал удовольствие. Лента прокручивается медленно, и я списываю слова. Я ее могу пускать с любой скоростью. Я могу ее прокручивать сколько угодно. Эйвис Эверхард тем и была незаменима. До Голгофы еще далеко. Смешные переплеты смешны только пост-фактум. Он описывает свою манию величия и издевается над чужой. Насчет гопака там было сказано лучше. Я видел труп одного хорошего стихотворения. За нами наблюдают снизу. Но наблюдателям всегда кажется, что они смотрят сверху. Что пишут, все пишут, вот они читают сами себя, это не всем удается. Этот путь вниз по лестнице, идущей вверх, невсегда окрашен в мрачные тона. Вы видали, как я плавал? Они меня сразу причислили к разряду утонувших. А некоторые даже и сейчас смотрят как на утопленника.
Чего тебе шептал Черный Монах?
Вот чего.
Когда же мне не до тебя? Через 25 минут эти забавы надоели. Ты же Моцарт, ты же веселый человек, чего ж ты не веселишься? Моцарт – да, но только по понедельникам, средам и субботам, а в четверг – хуже всякого Сальери. Где твои таблички, Гамлет? Запиши. Это же афоризм. Итак, как это будет звучать карандашом на твердой бумаге? Моцарт по понедельникам, средам и субботам, а в четверг – даже и не Сальери. 16 сентября. Может, мороз вместо пятой ноги? Тем более, что там нарушен принцип только читабельного текста. Нарушен один, создан другой, может быть, даже так и лучше. Будьте осторожны в выборе собеседников. А там как раз и нет никакой осторожности. Там, наоборот, получают удовольствие от неожиданных вторжений чрезвычайно опасных животных. Кому будете звонить по телефону? Тонкая ирония до бегемота не дошла. Он еще не носорог, но есть надежда. Легче приклеить к чему-то еще. Не могу понять, что делается с моей русской машинкой. Два интервала здесь передают взволнованность или возможность внести поправки в неокончательный текст. Этой игрушкой я еще сам не наигрался. Что значит: чем хороша или плоха ЭТА? Разве уже все известно? Ах да, там, наоборот, ничего ни от кого не скрывается. Весло. Весело. Нет, не та лодка это. Не такая лодка тебе нужна. ОЧЕРЕДНАЯ НАДУВНАЯ ЛОДКА.
Одного этого хватит на полжизни. В каком порядке архив у Булгакова, об этом идут ну не бесконечные, но все равно рассказы. Да, заехал я далеко. Можно подумать ЧТО. Что это такое, какая-то странная кровь, не кровь, красные чернила, откуда, у меня и ручки-то нет теперь, у меня только карандаш.
Впрочем, можно и так. Вторник в январе был без слов. Перо рассчитано не на почерк князя Мышкина. Так вот теперь опять придется переделывать все выводы. А на чей? Все это записано 20 лет назад. А тот рисунок надо разорвать и уничтожить. Он выдает. Вот и все. Только и всего.
Можно резать, а можно и не резать.
Даже там чувствовалось наличие длинной предшествующей жизни, хотя человеку было 3 года. Потом ведь все это снилось в виде кошмаров, и они почему-то виделись в виде длинного амбара с железной крышей. Длинные амбары горят, все охвачено пламенем, а мы идем или едем куда-то, а кругом пожары. Что это? Первая комната – это на самом деле где тебе обварили кипятком ногу и ночью стучали в окно.
Я просто знаю, что иначе себе дороже. Нет, я не нарушаю конвенцию. Ерунда страшная. Чужая лексика в "Стоике". Просто такое редкое слово, что ни разу в жизни не попадалось. Другие каноны, другая канва, и ни слова нельзя вставить. Но если есть другие зацепки, то как много можно рассказать даже об этом 1921 годе.
Это как раз то ИСКУШЕНИЕ, с которым он должен бороться, иначе он к понедельнику не напишет статью. Прекрасно. Жду вашего звонка в понедельник. Ну и прекрасно. Потому что я связан велосипедом и нашими тихими переулками.
Что символизировал этот почерк? Работу над книгой в первую очередь. Как ты пишешь сочинение? Незаписанная мысль – потерянный клад. Первая стенограмма и текстуальный конспект: слышу голос учителя русского языка. Он диктует фразу из Тургенева. Этот почерк потом нужен был для постоянного перечитывания. Этим почерком пометки на полях и подчеркивания в тексте. Потом мы кинемся в другую крайность. Читать только текст, написанный на машинке.
Кофе, вино, курить: что самое вредное? Лучше пить, чем курить. Кофе вреднее вина. Значит, выходит что? Самое вредное – сигарета. Итак, начнем с сигареты, потом выпьем кофе, потом будем пить вино.
Зачеркнутое притягивает со страшной силой. Если что и стоит писать, так именно это и все такое в том же роде. Если бы я видел, каким почерком написан этот удивительный абзац. Все это дает работа с клеем. Столярный клей в горячем виде жидкой консистенции по-немецки звучит как слово "чичисбеи" в ее лексиконе. Чей это почерк? Я возьму 8 с половиной конвертов и вспомню, что когда-то модно было повторять "через месяц, через год".
4 не торопитесь разрядить аккумуляторы
А он только тем и занимается. Мается? Пусть помается. Ты поплачь, тебе будет легче. Последний приют – без да-ты. Чему улыбается? Стоит у окна и улыбается. Каким-то своим мыслям. Время остановилось, кровь каменеет в жилах, жизнь становится полна. Я щупал ее грудь и целовал ее в губы и в этот день был счастлив. Просунуть руку туда и ощутить на ладони мягкую податливость чужого великодушия и медленными движениями мять кожу: найти в пустыне воду. Тебя учили, тебя учили. Тебя учили, что это пошлость. Тебя учили: будь винтик, будь раб, будь робот и получишь пятерку за поведение. Тебя учили: не будь самим собой, забудь себя и только это не пошлость. И все слова вывертывались, чтобы лишить тебя радости, чтобы загнать тебя в щель. В щель! Вы это называете вторжение? Я вас любил когда-то. Последний приют, как политическое убежище, – чужая тайна. Привет из убежища. Как "Божий суд". Как последний раз за папиным письменным столом. Так получилось. Но идея правильная. Он все понял. Мог догадаться, во всяком случае. Но мог и не догадаться. Вот что обидно. Чужой звук, чужая ярость. Как удочка для юного южного джентльмена. А другой – наоборот.
Чтение с машинкой вышло в ритуал. Я не знал, что самое важное время в нашей грамматике – это ПАУЛО ПОСТ ФУТУРИ. Это как третье будущее у немцев. Тихо-мирно, в суете-спешке шла обычная жизнь на углу этой улицы. На первый взгляд, жизнь тут – вечный праздник. На последний взгляд, но разве взгляд когда-нибудь думает, что он последний?
Ах Моцарт, Моцарт, ну почему вы не можете обойтись без
Академическое собрание – это хорошо, но кто там главный редактор – тот же Фердыщенко. Вот беда. Постоянное предположение, что ты врешь, что-то скрываешь, дрожишь за свою шкуру и добиваешься только денег – а это предположение пронизывало все вопросы – почему-то особенно действовало из-за того, что спрашивавший был вежлив и говорил спокойным голосом. Война нервов только начиналась. Неравный бой. Партия предрешена. И не имеет значение, на каком ходу младенец получит мат, на 12-м или на 37-м или на 58-м. Он все равно его получит.
Сделать жест? Но по тому рецепту надо взять мужа, сказать ему "нужны японские брючки" и ждать 15 минут или 2 недели, а потом примеривать. Но по тому рецепту берется 120 страниц и где-то в конце в одну из глав или в один из абзацев вставляется самое взрывчатое из гнезд, заготовленных заранее. Но по тому рецепту не достигается главное – нейтрализация опасной лексики. Берется пейзаж, готовое описание природы. На рыбалке и между абзацами вставляется то же самое, только с нейтральными словами. Это лучше. Это подходит. Кто научил его, что Д нужно брать за Г, а Ж сразу за П? Профессор Август Форель.
Об этом ты тоже можешь промолчать. Тянет. Слишком туго закрутил. А почему бы нет? Вот и все. В конце концов, ты – не фотоаппарат, и необязательно точно выдерживать пропорции. Важна идея. А идея была такая – теперь надо взять на себя прямо противоположную задачу и не пользоваться ни одним словом, связанным с датой или с персонажем. И это все было. Слезы были? Были. Ссора была? Была. Любовь была? Была. Чего еще надо? Пошли чай пить. Поплакали, поругались, полюбили, помирились, пожили хорошо. И день прошел не без событий. Вот. Тут оказывается в ход идет совсем другой переплет. В поезде мы сидели и играли в карты. В поезде мы сидели и смотрели друг на друга. В поезде ничего другого и не нужно было. В поезде на нарах ночью тоже была какая-то любовь, на которую странно было смотреть при свете дня. Болван, у нее за лифчиком были спрятаны деньги и документы, поэтому и нужно было лезть под трусы, а не под лифчик. Мама смотрела косо, но не сказала ни слова. В эту ночь и случилась эта кража. Пришла ДБ, все обошлось благополучно. А вы вот попробуйте совсем перейти на чужую точку зрения. Не тот переплет. Да. Тогда для кого? Тогда вообще ни для кого. Нет, вы полюбите нашу тоску, а тогда мы, может, попробуем полюбить вашу. Он и не уезжал туда. Ты не выдержал испытание по Таллину. У тебя? А кто сказал, что я должен держать? А ты у меня выдержал? А ты уж забыл? Нет, мне нравится такая неожиданная постановка вопроса. Зачем человек должен отказываться от того, что его действительно интересует? Вас не волнует путь вверх по лестнице, ведущей вниз – очень трудно было переводить, – а его волнует, ну и пусть волнует. Других волнует Ортега-и-Гассет по-немецки, позвольте и им поволноваться.
Он заводит процесс в Харькове или в Киеве, будет судиться из-за "я", переделанного на "мы". Но это же сутяжничество какое-то! А как же еще бороться "со лжами"? Не лги! А все борцы именно этим и кончают. То есть они с этого и начинают. А другой? Тоже на каждом шагу повторяет "правду" и "законы". Как называется ваша команда? Советские математики. Ну и лбы у них! Но мы им дали. И очень серьезно относится к собственному письму и к своей подписи под каждым словом. В каком это доме? Вы во все дома вхожи. У кого показывается письмо А.Твардовского, у того и А.Солженицына. Слезы людские. Перестань стучать! Не надо стучать, мальчик. Пойди к ним и там постучи. Вообще не надо нигде стучать. Он будет по траве стучать. У нас будет читать второй лингвист Советского Союза. Что вы, он первый! А кто третий? Это чтобы мы знали, а то мы ведь не знаем. Просто для информации. Ну вот, опять невпопад. Писца звали Эрот. Это его настоящее имя.