Среди беловатого, липкого тумана,
Между каменными ящиками и мутной рекой
Сфинксы казались зловещим обманом,
Порожденным больной и странной тоской.

На них не смеются блики восхода
И не рыдает пурпурный закат —
К ним тянется дровяная колода
И предъявляет последний мат.

Она хочет закрыть их тело,
Замуровать их огромной деревян<ной> стеной,
Чтоб взгляд от сочувствия млелый
Не мог дать им ласки никакой.

И вот замурованные рекой и дровами
Сфинксы погружены в звонкую тишину
И, тронувшись их скорбью и немыми слезами,
Изида выдвигает из-за облаков луну.