Я — не семиструнная золотая Лира.
На мне две ржавых искривленных струны.
Не славлю я пурпур Сидона или Тира,
Не спорю я в звуках с сияньем луны.

Я — инструмент уставший, найденный в подвале
И тлением затронута одна моя струна.
Ей незнакомо солнце, ненавистны дали
И старческой печалью наполнена она.

Другая же струна привыкла слишком к ночи
И любит только сырость мрак могил —
При красках дня — отчаянно хохочет,
Цинично дрыгает при музыке светил.

И вот печальный и смешной обломок,
Колонн упавших и увядших роз,
Я лишь смотрю, как вдаль идет потомок,
Я лишь кричу от ярости и слез...