С. 184. ...получил уже сведение и о некоторых других мнениях, тоже несогласных с моим убеждением о довольстве нашего «демоса». — Достоевский имеет в виду беседу с Христиной Даниловной Алчевской (1843— 1918), деятельницей народного образования, проживавшей в Харькове. В мае 1876 г. Алчевская приехала в Петербург с целью встретиться с писателем. После первой беседы, состоявшейся 20 мая, она записала в своем дневнике: «На вопрос его, как относится Харьков к „Дневнику писателя“, я отвечала, что первые три номера были встречены хорошо, но последний вызвал протест, и я указала ему на место, где сказано, что демос наш доволен, а со временем ему будет еще лучше. „А много этих протестующих господ?“ — спросил он. „Очень много!“ — отвечала я. „Скажите же им, — продолжал Достоевский, — что они именно и служат мне порукой за будущее нашего народа. У нас так велико это сочувствие, что действительно невозможно ему не радоваться и не надеяться“» (Ф. М. Достоевский в воспоминаниях современников. М.; 1964. Т. 2. С. 292).
С. 185—186. А в заключение мне хочется прибавить еще одно слово о русской женщине ~ как бедная усталая, уединившаяся, поддавшаяся, побежденная... — В 1875—1876 гг. в связи с работой правительственной комиссии по высшему женскому образованию в прессе появлялось много материалов по этому вопросу. Достоевский отметил в черновой тетради статью «Женщина и наука» (Новое время. 1876. 6 мая), в которой говорилось: «...женское движение к новой жизни не может не заслуживать сочувствия. Что из него выйдет, — мы еще вполне не знаем, но в основе его лежит благородное стремление к добру, к пользе, к самоусовершенствованию. Эти стремления служат залогом дальнейшего нравственного и умственного роста женщины. Уравняв себя с мужчинами в правах интеллектуальной жизни, она свергнет с себя последние остатки прежнего унижения».
С. 186. ...пусть, как жена Щапова, она утолит тогда свою грусть самопожертвованием и любовью. — «Новое время» (1876. 27 мая) перепечатало следующую выдержку из майского номера «Отечественных записок»: «Ольга Ивановна Щапова, урожденная Жемчужникова, представляла собою редкий экземпляр женщины, прежде всего по своему самоотвержению и силе характера. Она познакомилась со Щаповым незадолго до его последней болезни в Петербурге в доме покойного профессора Жиряева и увлеклась им. Узнав, что Щапов сильно болен, лежит одинокий в клинике, что он высылается в Иркутск, она пошла и сделала ему предложение соединить свою судьбу с его судьбою. Напрасно родные и знакомые отклоняли ее от этого шага, указывая ей на отсутствие всяких определенных средств к жизни, на дикий характер Щапова пьяного, на его страшную болезнь. Храбрая девушка ничего не хотела слышать: решилась и поехала с Щаповым. В течение десяти лет жизни с ним ей пришлось перенести много физических лишений и болезней, еще более перестрадать нравственно; но она твердо донесла свой крест до конца и умерла со словами любви к человеку, которому отдалась. „Ты один для меня ближе, роднее всех для меня!“ — говорила она в своих предсмертных муках Щапову. Ольга Ивановна Щапова умерла 13 марта 1874 года» (Отеч. зап. 1876. № 5. Современное обозрение. С. 186). Автором этой характеристики был сотрудник журнала Г. З. Елисеев (1821—1891), воспользовавшийся для нее «Воспоминанием», которое после смерти жены написал и переслал ему А. П. Щапов. О А. П. Щапове см. с. 473.