Впервые опубликовано в журнале «Эпоха» (1864. № 7. Отд. X. С. 1—4) с подписью: Федор Достоевский.
«Необходимое заявление» было вызвано опубликованием в июльском номере «Современника» статей «Торжество ерундистов» и «Стрижам», которыми M. А. Антонович ответил на памфлет Достоевского «Господин Щедрин, или Раскол в нигилистах». Достоевский выступил здесь с решительным отказом продолжать полемику с «Современником» на том уровне мелочной уничижительной брани, к которому она сводилась в статьях Антоновича. Статья «Торжество ерундистов» появилась в «Современнике» без подписи, «Стрижам» — под псевдонимом «Посторонний сатирик» и с подзаголовком: «Послание обер-стрижу, господину Достоевскому». Антонович раскрыл инкогнито Достоевского, прямо заявив во второй статье, что памфлет «Господин Щедрин, или Раскол в нигилистах» «нацарапал сам обер-стриж, господин Достоевский Феодор», и свое возмущение этим памфлетом выражал в личных оскорблениях, направленных в адрес его автора и других сотрудников «Эпохи». Критик «Современника» пытался мистифицировать Достоевского, утверждая, что «драматическая быль» «Стрижи» была написана не Щедриным, а им, «Посторонним сатириком». По-видимому, в этих же целях Антонович предпослал статье «Торжество ерундистов» заголовок, совпадающий с названием статьи Щедрина, которую завершали «Стрижи»,— «Литературные мелочи», а статью «Стрижам» начал щедринской страницей, взятой им из написанного, но не появившегося в «Современнике» из-за внутриредакционных разногласий ответа Щедрина Достоевскому (см. об этом выше, с. 555—556).
Однако Достоевский, как об этом свидетельствуют его записные тетради, не поддался мистификации, хорошо ощущая различие в полемических приемах Щедрина и Антоновича (см. XX, 197).
«Необходимое заявление» Достоевского было своего рода апелляцией к общественному мнению. Писатель, очевидно, не умалял и своей собственной роли в том заострении и подчеркнутом огрублении полемических приемов, которые продемонстрировал в своих статьях Антонович. Поэтому в «Необходимом заявлении» он стремился к сдержанности и лаконизму.
В августовском номере «Современника», появившемся ранее выхода в свет июльской книжки «Эпохи» с «Необходимым заявлением» Достоевского, Антонович в «Вопросе, обращенном к стрижам» пояснял свою полемическую тактику «Современник»,— писал он здесь,— принял за правило руководствоваться в полемике известною в уголовном праве системою возмездия — око за око, зуб за зуб, то есть наказывать всякую литературную ракалию тем же оружием, которым она сама согрешает. Доказывать какой-нибудь ракалии, что ее приемы не
хороши, не деликатны,— дело трудное, доказательствами ее не проймешь; а гораздо лучше каждую ракалию заставить на ее же собственной спине почувствовать прелесть ее полемических приемов, может быть и опомнится и на будущее время исправится» (Современник. 1864. № 8. Отд. II. С. 340).
На «Необходимое заявление» Достоевского и на помещенную в том же номере «Эпохи» анонимную заметку Страхова «Мрак неизвестности» («Заметки летописца»), также вызванную указанными выше статьями Антоновича, последний отвечал в сентябрьской книжке «Современника» пятью статьями, объединенными заглавием «Литературные мелочи» (см. ниже, примеч. к с. 567). В первой из них — «Стрижи в западне», сопоставляя выдержки из своих статей с цитатами из статей Достоевского против Щедрина, Антонович демонстрировал сходство полемических приемов. Свои излишества по сравнению с Достоевским Антонович объяснял и оправдывал тем, «что всякий долг необходимо возвращать с процентами» (Современник. 1864. № 9. Отд. II. С. 97). После этой статьи Достоевский окончательно отказался вести полемику с Антоновичем (см. выше статью «Чтобы кончить»). Полемика «Современника» с «Эпохой», длившаяся вплоть до прекращения «Эпохи» на февральском номере 1865 г., стала полемикой Антоновича со Страховым.
Летом и осенью 1864 г., после напечатания статьи Достоевского «Господин Щедрин, или Раскол в нигилистах» и ответных на нее выступлений Антоновича, в газетах и журналах появился ряд неодобрительных отзывов, квалифицировавших полемику «Современника» с «Эпохой» как неприличную брань.
Однако все эти отзывы касались лишь внешнего характера ведения спора, игнорировали его принципиальную основу.
С. 367. ...«Цель оправдывает средства» — правило старинное ~ западническое... — В ответ на это в статье «Стрижи в западне» Антонович писал: «Действительно, примечание редакции к моему «Посланию» неловко, и редакция даже не хотела печатать его, так же как и все послание; но я напомнил ей, как теперь напоминаю всем читателям, те многочисленные, мизерные, но задорные статейки, которые некогда печатались в журнале стрижей под названием «Писем с Васильевского острова», о «повсеместном распространении невежества в литературе» и т. д.; к этим статейкам редакция стрижей всегда прибавляла свои примечания, в которых она говорила, что хотя она и не одобряет статеек, однако печатает их для хороших целей, для «оживления литературы», для ознакомления публики с оригинальными воззрениями статеек и т. д. <...> По образцу этих-то примечаний и для пародии их и составлено примечание к моему „Посланию“...» (Современник. 1864. № 9. Отд. II. С. 86).
С. 368. Значит, он был знаком со мною, коли разговаривал со мной...— «Я,— отвечал Достоевскому Антонович,— ...не знаю ни вас, ни вашей болезни, ни вашего лечения, не имею чести быть знакомым с вами и не имел даже никогда удовольствия говорить с вами...» (Современник. 1864. № 9. Отд. II. С. 105).
С. 368. ...как и когда получил я болезнь... — Писатель связывал происхождение и развитие своей болезни с годами, проведенными им на каторге, что, однако, противоречит свидетельству лечившего его врача С. Д. Яновского, который утверждал, что Достоевский «страдал падучею болезнью еще в Петербурге, и притом за три, а может быть, и более ле, до арестования его по делу Петрашевского, а следовательно,
и до ссылки в Сибирь» (Достоевский в воспоминаниях современников. M., 1964. T. 1. С. 153—154).
С. 368. Выражение «дуракова плешь» ~ в «Современнике». — В хронике «Наша общественная жизнь» Щедрин в характерной для него манере эзоповского иносказания оценивал правительственные реформы 60-х годов, иронизируя по поводу «того неторопливого поступания к идеалу, которым прониклась современная русская жизнь». Сатирик писал в связи с этим, что его читатель-«провинциал» «не всегда может объяснить себе, почему мы стремимся именно к идеалу, а не от идеала. Иногда ему кажется, что было бы гораздо легче бежать под гору, нежели взбираться, бог весть с какими усилиями, на крутизну, которая, в довершение всего, носит название «Дураковой плеши». Мое дело растолковать ему, что и как. Мое дело сказать ему: любезный провинциал! если ты побежишь под гору, то уткнешься в „Дураково болото“, тогда как если взберешься на крутизну, то, напротив того, уткнешься в „Дуракову плешь“! Пойми» (Современник. 1863. № 1—2. Отд. II. С. 358).
С. 368. В журнальном споре нашем он никогда, ничем ~ не участвовал! — Антонович, возражая Достоевскому, писал: «...доктор участвовал и упоминался в наших спорах» — и в доказательство приводил слова из статьи Достоевского «Опять „Молодое перо“»: «...статья ваша точно доктором вам прописана по рецепту». Принимая обращенную к Щедрину статью Достоевского на свой счет, Антонович писал по поводу процитированного: «...вы указанною фразою оскорбили меня и моего доктора ничуть не менее, чем я оскорбил вас и вашего доктора моею фразою» (Современник. 1864. № 9. Отд. II. С. 103).
С. 369. Тут именно разумеется мой доктор... — На это Антонович отвечал: «...успокойтесь, г-н Достоевский, прекратите ваши изумления и успокойте вашего доктора; я не имел ни малейшего намерения ругать его, я вовсе не знаю его <...> он обруган не как личность, врачующая вас, а просто как слово „доктор“, как фраза, выдуманная вами в виде остроты над моею статьею,— собственно, обругана ваша статья, а не доктор» (там же. С. 105).
С. 369. ...«если и теща есть, так чтоб и теще!» — Слова слесарши Пошлепкиной из комедии Гоголя «Ревизор» (д. IV, явл. XI).