III
ПЕРВОНАЧАЛЬНАЯ РЕДАКЦИЯ ЭПИЛОГА.

Акакий Акакиевич уже и не слышал, как он сошел с лестницы и выбрался. Ни рук, ни ног под собою он не чувствовал, в жизнь свою он не был еще3 так сильно распечен генералом, да еще и чужим. Это обстоятельство совершенно доканало его; <он> шел разинув рот,4 куды попало в снег <?>. Ветер по петербургскому обычаю со всех четырех сторон дул в него из переул<ков>5 проникая до костей и несколько раз сваливая его с ног и наконец в довершение насвистал ему в горло жабу. Пришедши домой он6 не мог сказать ни одного связного слова, весь распух и слег в постель. На другой же день обнаружилась у него сильная горячка. Благодаря7 деятельному и великодушному вспомоществованию петербургского климата болезнь пошла сильно быстрее ожидания вплоть до воспаления. Департаментский доктор пришел больше для8 того только чтобы видеть ход болезни и объявить, что <в> два дни больной9 будет совершенно готов10 откланяться. Всё время больной Акакий Акакиевич впадал в поминутный бред: то видел Петровича и заказывал11 ему


3 он еще не был

4 раскрыв рот

5 со всех переулков

6 Когда пришел он

7 На другой же день благодаря

8 пришел для

9 что больному

10 больной готов

11 то заказывал

455

сделать шинель с пистолетами, чтобы она могла отстреливать если еще <?> нападут мошенники, потому что в его комнате везде сидят воры и [мошенники]. То казалось1 ему, что он стоит перед генералом и слушает надлежащее распекание2 приговаривая: да, виноват, виноват, ваше превосходительство. То, наконец, даже сквернохульничал выражаясь3 совершенно извозчичьим слогом или тем, которым производят порядки на улицах, чего от роду за ним не бывало от времен4 самого рождения.5 — Я не посмотрю, что ты генерал, вскрикивал он иногда голосом таким громким. — Я у тебя отниму шинель.6 Я Платону Ивановичу столоначал<ьнику> [нажалуюсь] [наконец]. Далее он говорил совершенную бессмыслицу и ничего решительно нельзя было понять. Можно было заметить,7 что беспорядочные расстроенные слова8 всё ворочались около шинели. Наконец, бедный <Акакий> Акакиевич испустил дух. Комнату и вещи его не опечатали, потому что во-первых не было наследников и, во-вторых, потому что наследства оставалось что-то очень немного, именно: пучок гусиных перьев, десть белой казенной бумаги, две-три9 пуговицы, оторванные <от> панталон, пары две носков и известный уже читателю капот. Кому всё это досталось, бог знает. Это не наше дело. Акакия Акакиевича свезли и похоронили, и Петербург остался без Акакия Акакиевича, как будто бы его в нем и никогда не было. Исчезло и скрылось существо никем незащищенное и никому не дорогое, ни для кого не интересное, даже не обратившее на себя взгляду естествонаблюдателя и только покорно понесшее канцелярские насмешки и никогда во всю жизнь свою не изрекшее ропота на свою участь и не знавшее, есть ли на свете10 лучшая участь; но для которого всё же таки перед концом11 жизни мелькнул какой-то светлый гость в виде шинели, ожививший на миг бедную жизнь и на которого обрушилось


1 То виделось

2 слушает распекание

3 и говорил

4 от времени

5 Далее начато: и вскрикивал он

6 Я твою шинель <отниму?>

7 Заметно было только

8 что слова

9 несколько

10 не знавшее, что такое

11 для которого посреди

456

так же всею громадою несчастие, как обрушивалось на царей и повелителей мира. — Недолго после его смерти послан был к нему на квартиру из департаменту сторож с приказом немедленно явиться, начальник де требует, но сторож воротясь сказал, что не может больше прийти1 и на вопрос:2 почему, сказал: да так, он уж умер, четвертого дни похоронили. Таким образом узнали в департаменте о смерти Акакия Акакиевича и на другой день уже на месте его сидел новый чиновник гораздо выше его ростом, не наклонявший уже так головы на бок и писавш<ий> почерком гораздо скорописнее и буквы ставивший гораздо косее. Кто бы мог думать после этого [чтобы] Акакий Акакиевич, совершивший так скромно жизненное поприще, произвел бы шум после своей смерти. Но так случилось и бедная история наша от сих пор приобретает вдруг фантастическое течение. По всему Петербургу3 пронеслись слухи,4 что у Поцелуева моста и у Кукушки<на> стал появляться по ночам мертвец5 в виде чиновника, ищущего какой-то затерянной6 шинели и под видом своей сдиравший со всех плечей, не разбирая чина и звания, всякие шинели и на кошках и на бобрах, енотовые, медвежьи шубы, словом всякого рода кожи, которые придумали люди для прикрытия своей собственной.7 Чиновник того департамента, которого не смею называть по имени по сказанным выше причинам, видел сам собственными глазами мертвеца и узнал в нем Акакия Акакиевича, но это однако внуш<ило> ему такой страх, что он бросился бежать со всех ног и потому никак не мог хорошенько рассмотреть, но видел однакоже ясно, как тот погрозил ему издали пальцем. Со всех сторон поступали жалобы, что плечи и спины пусть бы еще титулярных, а то даже самих тайных советников подвергаются совершенно простуде по причине ночного сдергиванья шинелей. По полиции


1 не может быть

2 и когда начальник отделения спросил

3 Но так случилось. По всему Петербургу

4 пронесся шум

5 стал появляться мер<твец>

6 ищущего затер<янной>

7 Далее начато: Департаментские чиновники

457

сделано было распоряжение поймать мертвеца во что бы то ни стало живого или мертвого и в том и другом случае наказать его жесточайшим образом, и в том даже едва было1 не успели. Именно будочник того же2 квартала в Киврюшкинском переулке схватил мертвеца за ворот в то время когда тот хотел было улизнуть и закричавши вызвал двух других товарищей,3 которым поручил держать, а сам полез только за сапог вынуть оттуда тавлинку, чтобы понюхать табаку, но табак был видно такого рода, которого и мертвый не мог4 вынести.5 Не успел он закрывши пальцем одну ноздрю потянуть другою с пол<горсти>,6 как мертвец чихнул так сильно, что совершенно забрызгал им всем троим глаза7 ... Покамест они поднесли кулаки, стали протирать глаза, мертвеца и след пропал, так что они даже не знали, был ли он в их руках или нет. С этих пор будошники получили такой страх к мертвецам, что даже и живых боялись хватать, — и только издали покрикивали: Ей ты, ступай своей дорогой, и Акакий Акакиевич стал показываться даже иногда и дальше Поцелуева,8 наводя немалый страх робким людям. А мы однакож [оставили] совершенно [без внимания] главную причину всего несчастия, [именно] значительное лицо.9 Нужно10 знать, что значительное лицо скоро по уходе бедного распеченного в пух Акакия Акакиевича11 почувствовал что-то в роде сожаления. Сострадание было не чуждо душе его и, как уже видели, к сердцу были доступны добрые движения несмотря на то, что чин весьма часто мешал12 им обнаруживаться. Он даже, как только ушел13 приятель, и сам думал об этом с неделю, потом послал14 чиновника к нему на квартиру разведать что̀ и ка̀к и в чем можно помочь ему. Когда донесли ему, что бедный Акакий Акакиевич вскоре затем умер


1 едва ли

2 какого-то

3 вызвал других товари<щей>

4 которого не мог и мертвец

5 Далее начато: потому что

6 потянуть другою одну какую-нибудь

7 лицо

8 Поцелуева моста

9 Далее начато: Он после смерти Акакия <Акакиевича>

10 Нужно однако

11 по уходе Акакия <Акакиевича>

12 но чин никак не позволял

13 как только вышел

14 как только ушел приятель, послал

458

скоропостижно1 в горячке, совесть сильно стала упрекать его и он был совершенно не в духе. Чтобы сколько-нибудь развлечь себя, он отправился на вечер к одному из приятелей своих, у которого уже он нашел порядочное общество2 и, что всего лучше,3 все были почти одного чина, так что он совершенно ничем не был связан и развернулся, сде<лался> приятен4 в разговоре и любезен. Словом провел время очень приятно. За ужином даже выпили бокала [три-четыре], это5 придало ему веселости и сообщило склон<ность> к разным экстренностям. А именно, после ужина он решился не ехать домой, а заехать к одной знакомой даме6, Настасье Карловне, кажется, немецкого происхождения, к которой он чувствовал совершенно приятельские отношения. Надобно сказать, что значительное лицо уже был человек немолодой, хороший супруг и почтенный отец. Два взрослых сына, из которых один служил в канцелярии, и взрослая дочь всякой день приходили к нему целовать его руку приговаривая: бонжур папа.7 Супруга тоже полная и здоровая давала прежде ему свою руку целовать, потом8 <целовала> его. Но при всем том полагал,9 что прилично иметь приятельницу в другой стор<оне>. Хотя эта приятельница была старее жены его, ничего не имела особенного и даже наружностью не лучше10 жены.11 Но всё иной раз <?> вечером, закутавшись в шинель, он мчался в зимних санках навестить приятельницу. Так уж странно создан человек, иногда он и сам не может сказать, почему он что-нибудь делает. Итак, значительное лицо село в санки и сказало кучеру: к Настасье Карловне, а сам закутавшись пережевывал в уме12 кое-какие мысли,13


1 Далее начато: вслед за тем

2 к одному из приятелей своих, здесь общест<во> как нарочно бы<ло> соб<рано>

3 и как нар<очно>

4 любезен и приятен

5 за ужином даже в честь нового его выпивши бокала три четыре он

6 к одной знакомой своей

7 Далее было: а. Но однакоже при всем б. и он их целовал в голову,

8 потом перевернувши

9 Но при всем том оказалось

10 и даже ничуть не лучше

11 Далее начато: Но так

12 а. думал б. перебирал

13 Далее начато: о чем он думал

459

еще полный удовольствия, вынесенного из общества, где почти все были ровных чинов. Многие слова он даже начинал произносить вслух ... Поворота в улицу он стал накрываться покрепче в шинель пото<му> что ветер [сделался] страшный, подымая с тротуаров1 снег, который всею кучей кидал ему2 в лицо. Вдруг он почувствовал, что кто<-то> сильно схватил его за воротник шинели. Обернувшись он увидел кого<-то> невысокого росту в старом вицмундире <и> не без ужаса узнал Акакия Акакиевича. Лицо его<было> бледно как снег и глядело совершенно мертвец<ом>. „А, вот ты наконец, наконец-таки вот я тебя тоже поймал за воротник. Твоей-то шинели мне и нужно. Ты не хо<тел> похлопотать об моей шинели, так отдавай же свою“. Бедное значительное лицо так и обмер. Как ни характерен он был в присутствии, хотя глядел совершенным Юпитером3 и всё трепетало перед ним, но здесь он почувствовал такой страх, что тут же стал опасаться, и не без причины, чтобы не случилось с ним какого-нибудь болезненного припадка. Он сам даже скинул с плеч шинель свою и закричал кучеру:4 ей, пошел в весь дух домой! Таким образом бледный и перепуганный он приехал уже не к Настасье Карловне, а домой и без шинели. Да и ночь провел не в большом порядке и совершенно беспокойно. Так что на другой день за чаем дочь ему сказала прямо: ты сегодня совсем бледен, папа. Но папа молчал и ни слова ни об Настасье Карловне и ни об Акакии Акакиевиче. Это происшествие сделало на него сильное впечатление, по крайней мере с тех пор заметили, что он гораздо реже стал говорить подчиненным: как вы смеете? Понимаете ли вы, кто перед вами и с кем вы говорите? Если же произносил, так не та̀к энергически и отрывисто и уже по выслу<шании>, в чем дело. С этих самых пор прекратилось появление мертвеца. Видно, генеральская шинель совершенно пришлась по плечам. По


1 и рвал и подымал с троту<аров>

2 а. который ему ки<дал> б. который всеми кучами кидал ему

3 Сверху приписано: хотя и тверд <?> но

4 закричал кучеру во весь дух

460

крайней мере, не было таких случаев, чтобы с значительных лиц сдергивали шинели. Но в дальних углах всё еще поговаривали, что появлялось привидение в виде чиновника и сам даже квартальный не помню какого-то квартала, человек очень почтенный, признавался за чашкой чаю у одного купца, что привиденье, точно, является, хотя редко; что один коломенской будошник видел собственными глазами как [он вышел и] вдруг и пошел было с ним. Да будучи1 человек слабый и страдая <?>, — <так> что даже один раз, вырвавшись из ворот частного дома, большой <поросенок>, бросившись ему под ноги, сшиб его с ног к величайшему смеху стоявших извозчиков,2 с которых он потом за издевку вытребовал грош на табак, — итак ради своей слабости не посмел остановить и всё следовал и что привидение, заметив это, остановилось3 и показало ему кулак необыкновенной вели<чины>: Тебе чего хочется? Но будошник, как ни был испуган <?>, а всё заметил, что оно сделалось выше ростом и даже <носило> преогромные усы, но что скоро исчезло <?> направивш<ись> прямо к Семеновским казармам.


1 Да был

2 к величайшему смеху извозчи<ков>

3 остановилось сказав: что тебе нужно


Воспроизводится по изданию: Н. В. Гоголь. Полное собрание сочинений в 14 томах. М.; Л.: Издательство Академии наук СССР, 1937—1952. Том 3. Повести.
© Электронная публикация — РВБ, 2015—2024. Версия 2.0 от 20 февраля 2020 г.