МИХАИЛ КРАСИЛЬНИКОВ

Хочу узнать, тоскует вол о ком,
Идя один на водопой,
Когда его потащат волоком
Словак, убогий и скупой.

Им все равно — тяжелый груз ли
Нести куда-то по приказу:
Сердца унылых заскорузли,
Восславив горе и проказу.

Но славен истого искусства лик —
Увечный телом оживает.
Они вели вола без устали
Туда, где веха межевая.

Когда на поле сумрак выпал
И проглотил во тьме слова кар,
Никто не слышал больше хрипа
В икоте бледного словака.

А вол на водопой отправился
И верил всем речам о боге.
Вслед за волом, не видя траверза,
Скупой тащился и убогий.

Мужик хлебал в своей ендове щи,
И этот образ доконал их.
А случай, памятный чудовищам,
Потом навек исчез в анналах.

«Я не знаком с гносеологией», —
сказал мужик, снимая онучи.
«Что наш удел — вноси налоги и
влезай на печь, дела окончив.

Возьмем полати. На полатях
я отдыхаю, возлежа.
Они — реальное понятье».
На что агностик возражал:

«Мужик, мужик, ты отрицаешь
метафизическую ценность
и этим самым совершаешь
непозволительный трансцензус.

Полати есть удобный символ...»
На что мужик ответил чинно:
«Но я на ярмарке в Касимове
купил для них кусок овчины».

Так был агностик опозорен,
который мудрость Канта вызнал.
Мужик смотрел на вещи в корень,
с позиции материализма.