443. Н. А. БЕЛОГОЛОВОМУ

31 октября / 12 ноября 1875. Ницца

Ницца. 12 ноября.

Очень я виноват перед Вами, многоуважаемый Николай Андреевич, что до сих пор не поблагодарил Вас за ту доброту, которую Вы выказали относительно меня прошлым летом. Я на Вас убедился, что на свете не перевелись еще добрые люди и что это хорошо. Я сам в этом отношении несколько попорчен: очень подла уж была среда, в которой я провел большую часть своей жизни, и порядочно-таки она меня раздражила, но, во всяком случае, человеческая доброта в моих глазах есть предмет, достойный величайшего уважения.

Я более двух недель уж как в Ницце. Пробыл в Париже дольше, нежели предполагал, и не раскаиваюсь, потому что чувствовал себя почти хорошо. Почти все время проводил в обществе Лихачева, который был очень внимателен. В Ниццу приехал 20-го числа и, по-видимому, довольно рано, потому что она и до сих пор еще очень пуста. Погода здесь стоит до сих пор удивительная; днем жарит, и даже ночью тепло, хотя я по вечерам до сих пор ни разу никуда не выходил. Только ветры одолевают, и хотя я избегаю выходить в это время, но

227

даже если в небольшой садик при доме выйдешь, то чувствуешь опьяняющее действие. Вообще, говоря откровенно, я чувствую себя здесь несколько хуже, нежели в Париже. Сердце не совсем спокойно, и слабость во всем теле. Но аппетит и все прочие отправления обыкновенные. Руки все еще не сгибаются, но болей особенных нет. Главное — слабость, сухость во рту и сухость кожи. Как будто изнываешь. Однако тоже сильная и усталость. Может быть, впрочем, что я еще не привык к здешнему воздуху, и со временем слишком гнетущее его действие на меня прекратится. Говорят, на всех новоприезжих Ницца так действует, но что потом все остаются ею довольны. Ко мне ездит Реберг, но особенного ничего не делает. Я дал ему Вашу историю моей болезни и показал рецепт arg. nitr. Он прописал мне нечто подобное и сверх того принимать granula digitalis и советовал втирать вератринную мазь в грудь со стороны сердца и вдыхать сосновую эссенцию. Это так много, что я, признаться, не все исполняю и, например, вдыхание и втирание частенько-таки позабываю. Реберг — человек, по-видимому, добросовестный, и очень мне нравится.

Ницца — город неопрятный и далеко не так привлекательный, как Баден. Садов совсем нет, а есть огороды, в которых растут жалкие апельсинные деревья. Знаменитая Promenade des Anglais есть довольно жалкая пародия на бульвар. Тени никакой нет, ибо жалкие пальмы, которыми он обсажен, имеют вид веников. Горы голые, белесоватые; море, правда, но на меня оно производит неприятно-ослепляющее действие. Вообще, даже воздух здесь до такой степени блестящ, что я серьезно побаиваюсь за свои глаза. Говорят, что окрестности здесь хороши; я был до сих пор только в Villefranche, — действительно, вид с дороги (берегом моря) очень хорош, но как-то холодно великолепен, не так, как в Бадене, где за каждой елью словно еда чуется. Здесь на этот счет очень подло, и в гостиницах кормят скверно. Исключение составляет пансион, в котором я поселился и имею очень здоровый домашний стол.

Я поселился очень оригинально, у российской барыни, которая 10 лет живет в Ницце и точно сейчас из-под Тамбова приехала. Улица, в которой наш дом, узенькая и пахнет поносом. Но в доме не дурно, и садик есть. Я занимаю ту самую квартиру, которую в прошлом году занимал Пеликан: ее указал мне в Париже Гагаринов, который на днях приехал в Ниццу, но я его еще не видал и не знаю даже, где он живет, потому что и у Реберга он еще не был. Я слышал, что Пеликан сюда приедет в феврале, и это было бы очень кстати. Дело вот в чем: занимая квартиру, я сказал хозяйке, что пробуду по 1-е апреля: она и надеется. Но очень может статься,

228

что в феврале захочется в Рим или в другое место, а оставить квартиру совестно. Поэтому было бы хорошо, если б Пеликан меня сменил. Ежели Вы его увидите, то спросите, расположен ли он сделать это, в случае, ежели я решусь уехать в Рим. Хозяйка будет рада такому жильцу, ибо она и теперь бредит Пеликаном. В феврале, говорят, здесь ветры начинаются, и мне было бы не бесполезно удрать.

Прошу Вас передать мой и жены моей нижайший поклон многоуважаемой Софье Петровне, которая столь же добра, как и Вы, — лучшей похвалы у меня нет.

До свидания в Петербурге; будьте здоровы на благо и радость пациентам.

Ваш
М. Салтыков.

Адрес: Nice, poste restante. На сколько времени Пеликан в Ниццу приедет?


М.Е. Салтыков-Щедрин. Письма. 443. Н. А. Белоголовому. 31 октября / 12 ноября 1875. // Салтыков-Щедрин М.Е. Собрание сочинений в 20 томах. М.: Художественная литература, 1976. Т. 18. Кн. 2. С. 227—229.
© Электронная публикация — РВБ, 2008—2024. Версия 2.0 от 30 марта 2017 г.