VII

ПИСЬМО ОБ «ИСТОРИИ ОДНОГО ГОРОДА»

Настоящее письмо, еще не бывшее в печати, является связующим звеном между письмами Салтыкова к А. Н. Пыпину от 2 и 6 апреля 1871 г. — важными творческими документами, содержащими автокомментарий к «Истории одного города».

Публикуется впервые.

К письмам 310 и 311.

А. Н. ПЫПИН — М. Е. САЛТЫКОВУ

2 апреля 1871. Петербург

2 апреля.

Спешу отвечать на Ваше письмо, многоуважаемый Михаил Евграфович. Прежде всего, не лишнее сделать замечание о моем «близком участии» в редактировании «Вестника Европы». На самом деле участие не так близко, как Вы его, по-видимому, считаете; если хотите верить, даже просто сказать, что его нет, потому что в составлении книжек я вовсе не участвую, статей не рассматриваю и не заказываю, и если сам почему-либо не заинтересуюсь, то узнаю содержание книжек тогда, когда узнают его все городские подписчики «Вестника», то есть по получении книги. Это — факт, в котором Вы можете удостовериться, узнав ближе подробности редактирования. Журнал, конечно, мне несколько близок, потому что я только в нем печатаюсь; но редактированием его занимается редактор, которому я только иногда сообщаю свои мнения, когда он ими интересуется. Слух о близком участии основывается только на том, что мне за последнее время случалось в два-три летние месяца по просьбе Стасюлевича присмотреть за печатанием приготовляемых или заказанных им статей. Я не могу приписать себе ни хорошего, ни дурного, что делается в «Вестнике» (исключая, конечно, то, что пишется хорошего или дурного мной самим).

Впрочем, это — только общее замечание. В настоящем случае, статья, о которой идет речь в Вашем письме, была действительно известна мне раньше выхода книги в свет: когда я о ней услышал, она меня заинтересовала, и мне ее предложили прочесть. Я ее прочел. При указанном мной выше характере участия моего в редактировании журнала мое существенное отношение к статье заключалось — в моем любопытстве: если б она мне нравилась, я бы похвалил ее, если б не

346

нравилась, я сказал бы, что она мне не нравится, но никак бы не мог, а главное, не хотел бы, препятствовать ее помещению. Просто потому, что не хочу вмешиваться в дело, мне не принадлежащее, больше, чем это соответствует моим настоящим отношениям, то есть хорошему и давнишнему знакомству с редактором.

Что таково действительно мое отношение к «Вестнику», это Вы можете узнать от людей, которым это положение вещей известно.

Что сказать Вам дальше? Мое мнение о Вашей книге? Мне случилось самому передать Вам это мнение, когда мы говорили с Вами у Демута за ужином, — если вспомните: я сказал Вам, что она мне понравилась; повторяю это и теперь, и очень охотно. Но при этом общем мнении есть частности, где я стал бы Вам возражать. Тогда же у Демута случилось нам сказать несколько слов о предмете, имеющем сюда отношение, который затронут и в статье «Вестника». Вы высказывали об этом предмете свое радикально скептическое мнение, мне оно казалось не вполне верным — речь, собственно, шла о приеме в выражении известных понятий, которые у Вас и у меня, вероятно, очень сходны. Вы предпочли прием, так сказать, общеотрицательный; я думал и думаю, что нужен также и прием положительный, — напр<имер>, нужно припомнить в истории и указывать — сколько можно — в настоящем то, что в них было и есть положительного и хорошего; что я таковым считаю, Вы, конечно, понимаете, — напр<имер>, протесты, случавшиеся в обществе и народе против тех безобразий, какие изображаются в «Истории одного города».

Если Вам интересно узнать мое мнение о статье, я скажу Вам его откровенно. Я никогда не думал о Вас, как Писарев, и никогда не полагал, чтобы в Ваших сочинениях был только «смех для смеха»; такое заключение, конечно, дешевое. Многие из Ваших вещей я — без комплиментов — ставлю очень высоко, и мнение, какое у меня составилось, не изменили ни «Дело», ни «Эпоха», ни Писарев, ни статья «Вестника». Но — возвращаюсь к предмету разговора у Демута — я думаю, что Ваша сатира не всегда бывала достаточно ясна, то есть ясна в том смысле, чтоб не производить недоразумения об истинности ее предмета, которое может быть невыгодно для хороших людей и хороших принципов. Читающая публика, к сожалению, недостаточно умна, и мне казалось, что опасность недоразумения бывала иногда возможна, а это, конечно, не входит в Ваши расчеты. Примеры недоразумений уже бывали; случалось, что сомнение бывало и у людей, с умом, не похожим на ум читающей публики (об этом последнем я говорю

347

по одному старому слуху 1). Что до читающей публики, она всего чаще судит по наличному содержанию, которое у нее перед глазами, и, не думая о том, что подразумевается, приходит к заключению, иногда вовсе не желательному. В таком положении и был автор статьи «Вестника». Я не разделяю всего его мнения о Вашем взгляде на народ, но думаю, что повод к недоразумению в книге действительно есть. Некоторые частные замечания его, касающиеся изложения, также казались мне довольно верны (напр<имер>, о характеристике Бурчеева и т. п.). В своих «исторических» требованиях он, может быть, не прав, действительно, но исторический характер в книге очень силен, и он мог ссылаться на хронологию, потому что находил ее у Вас; впрочем, назначение Парамоши он понял так, как Вы говорите.

Итак, статья для меня разделилась; с иным я соглашался, с другим не соглашался. По вышеписаным причинам, я не хотел бы брать на себя роли редактора или цензора; принимать на себя ответственность за статью никогда не думал: автор, конечно, сам отвечает за все свои слова, и мне не было резона его воздерживать. Слов его я не разделяю (хотя и он в конце достаточно ясно говорит о том, как высоко ценит Вашу деятельность), но думал, что статья, вызвавши ответ, помогла бы устранить то недоразумение, которое и мне представлялось возможным.

Мое близкое участие здесь выразилось тем (если хотите знать до подробности), что по этим моим мыслям о Вашей книге я высказал те же мысли, какие сейчас изложены, и в статье сделаны две-три поправки и исключения, в пользу моего мнения и — в Вашу пользу. Говорю это к тому, что мне вообще очень не нравится система взаимной и плохо мотивируемой нетерпимости, которая поедает в нашей несчастной литературе и то, что в ней есть хорошего и что могло бы существовать мирно. При первом замечании, что означенные места могут произвесть такое впечатление, со мной согласились. Из Вашего письма я вижу, что следовало бы сделать больше таких поправок; слушая статью, я мало вникал в частности, а на общую мысль автора, в которой находил известное основание по указанному выше обстоятельству, не хотел делать никаких посягательств, как на его право и собственность.

В Вашем письме есть большие мотивы в защиту Вашей


1 Имеется в виду очерк «Каплуны», вызвавший в свое время замечания Чернышевского. См. письмо 233, т. 4 наст. изд., с. 564 и Макашин II, с. 450 — 460.

348

книги. Для меня лично было бы удовольствием, если б эта тема перешла — тем или другим образом — в печать. Это было бы полезно и для рассеяния недоразумений о Вашем взгляде на народ, и для устранения раздоров, которые совершенно бесплодны и, право, очень скучны. Я слышал (продолжаю входить в подробности) от читавших статью предположение, что Вы сильно рассердитесь на нее; по моему мнению, она вовсе не так враждебна к Вам (она могла быть послана под впечатлением <2 сл. нрзб.>) и сущность ее намерений хорошая и искренняя, а не зловредная, и с нею для Вас представился бы случай устранить перетолкование и заявить смысл Вашей книги — у Вас есть повод, и хотя это нелегко, но в известных оборотах фразы, по моему мнению, это можно, однако, сделать. Если точка зрения Б 1 несправедлива, как Вы находите, я лично всего меньше имею желание ее поддерживать; но для многих эту несправедливость надо объяснить — так или иначе нужно было бы высказаться.

Так я думаю об этом предмете. Я не защищаю статьи во всех ее подробностях и не могу принимать на себя солидарности с нею; что нашел возможным и нужным, я смягчил своими замечаниями, которые были охотно приняты; но не восставал против ее напечатания отчасти потому, что вообще не имею притязания и основания вмешиваться в журнал, отчасти потому, что видел в статье искреннее мнение, порожденное неясностями самой книги. Но при всем том «История одного города» (не лишенная некоторых легких нападений и на мои собственные писания) остается для меня замечательной книгой с большими достоинствами и с недостатками больше в исполнении, чем в замысле, и понятие о целой Вашей деятельности остается таково же, какое составилось давно.

Вам искренне преданный А. Пыпин.

P. S. Это письмо также частное, и также тиснению не подлежит.

ИРЛИ, ф. 250, оп. 2, № 72.


1 А. С. Суворина, подписавшего свою статью «Историческая сатира» об «Истории одного города» «А. Б — ов» («Вестник Европы», 1871, № 4).

349

М.Е. Салтыков-Щедрин. Приложения. VII. Письмо об «Истории одного города». // Салтыков-Щедрин М.Е. Собрание сочинений в 20 томах. М.: Художественная литература, 1976. Т. 18. Кн. 2. С. 346—349.
© Электронная публикация — РВБ, 2008—2024. Версия 2.0 от 30 марта 2017 г.