(с. 320)
Печатается по автографу — ЦГИАЛ, ф. 1562, оп. 1, № 126.
Впервые опубликовано: Лит Арх, т. 4, 1953, с. 165—166, там же факсимиле первой и последней страниц, с комментарием Э. Э. Найдича.
В собрание сочинений впервые включено в издании: Т, СС, т. X, с. 67—68.
Датировано 31 декабря 1845 г. согласно помете на автографе.
Стихотворение представляет собою гневное обличение духовно опустошенного, праздного и безвольного русского общества 1840-х годов. Тема размышлений о стремлениях и судьбах молодого поколения, волновавшая передовых людей того времени, сближает «Исповедь» с стихотворениями Лермонтова — «Дума» (1838), «И скучно, и грустно...» (1840); Некрасова — «Я за то глубоко презираю себя...» (1845), со многими высказываниями Белинского и Герцена. В творчестве самого Тургенева к «Исповеди» наиболее близки стихотворение «Толпа» и поэма «Разговор» (1844).
Ст. 3. Но нам не тягостно молчанье... — Горькая ирония над покорностью общества жандармскому режиму. По словам Герцена, самым страшным злом в то время было «молчаливое замиранье», «гибель без вести», «мучения с платком во рту» (Герцен, т. VI, с. 12).
Ст. 7. И разрушительные силы... — «Разрушительные силы» отрицания Тургенев воспринимал как силы, способствующие прогрессивному развитию общества. — См. об этом в статье о переводе «Фауста» (наст. том, с. 207).
Ст. 25. Как звери, мы друг другу чужды... — Стих представляет собою переосмысленную реминисценцию из стихотворения Лермонтова «Валерик» — «Душою мы друг другу чужды».
Ст. 26—32. И что ж? какой-нибудь чудак ~ Не сделав ровно ничего. — Разоблачение бездеятельности «лишних людей» (ср. с характеристикой Рудина и других героев подобного типа). «Разлад с действительностью — болезнь этих людей, — писал Белинский в статье „Русская литература в 1845 году.“ — ...У всех на языке одна и та же фраза: „Надо делать! “ И между тем все-таки никто ничего не делает!» (Белинский, т. IX, с. 381).