UNE FIN

(с. 256 и 306)

ИСТОЧНИКИ ТЕКСТА

«Un milan» («Коршун»). Черновая рукопись Полины Виардо, 20 с. Хранится в отделе рукописей Bibl Nat, Slave 78; описание см.: Mazon, p. 100; фотокопия — ИРЛИ, Р. I, оп. 29, № 346.

Беловая рукопись Полины Виардо, 33 с. Перед текстом помета рукой П. Виардо: «Une fin. Dernier récit de Tourguéneff. Ecrit sous sa dictée par M-me Pauline Viardot» («Конец. Последний рассказ Тургенева. Записан под его диктовку г-жой Полиной Виардо»). Хранится в отделе рукописей Bibl Nat, Slave 78; описание см.: Mazon, p. 100; фотокопия — ИРЛИ, Р. I, оп. 29, № 346.

La Nouvelle Revue, 1886, t. 38, 3-е livr., 1 Fév., p. 449—462, с подзаголовком: «Dernier récit de Tourguéneff».

Нива. 1886, № 1, с. 2—8, пер. Д. В. Григоровича (см. Приложения).

В собрание сочинений впервые включено в издании: Т, Сочинения, т. 11, с. 354—379. Печатается по тексту «La Nouvelle Revue» с исправлением опечаток по черновой и беловой рукописям.

Тургенев диктовал рассказ Полине Виардо, по ее утверждению, «недели за две до смерти», т. е. в первой половине августа н. ст. 1883 г. (Гессен. С. Полина Виардо и посмертный рассказ Тургенева. — Печать и революция, 1928, кн. 7, с. 73). Эти сведения подтверждаются записью от 1 октября 1883 г. в дневнике переводчицы А. Н. Луканиной, сообщившей о своей встрече с писателем 10 августа н. ст. 1883 г. Разговор зашел о рассказе «Пожар на море», переведенном Луканиной, и о «Конце». О последнем, по словам мемуаристки, Тургенев сказал, что «у него есть еще другой рассказ, который он тоже диктует по-французски госпоже Виардо и даст мне перевести, но что теперь рассказ этот еще не готов. Работа моя разрастается, сказал он по поводу второго рассказа. Это уже не рассказ, но еще и не повесть» (Сев Вестн, 1887, № 3, с. 87).

По свидетельству Полины Виардо в передаче П. В. Анненкова известно, что Тургенев диктовал свой рассказ смесью французского

509

языка с немецким и даже итальянским. Предложение записывать текст по-русски писатель отклонил из опасения, что он будет слишком усердно отделывать литературную форму, задумываясь над каждой фразой, и это его утомит.

Обе сохранившиеся рукописи содержат только французский текст без каких-либо иноязычных включений. В черновой рукописи много вставок, сделанных в соответствии с пометами на полях, по-видимому, после того, как автору был прочтен первоначально записанный текст. Характер этих вставок свидетельствует о несомненной авторизации записанного Полиной Виардо рассказа. Так, в виде добавления в текст вставлены: толкования русских слов (после: dont je connaissais bien le propriétaire 1 вписано: un ci-devant dvorovoï; cerf d’un seigneur 2); детали, характеризующие национальный колорит русской жизни (например, описание снегопада, санного пути, колокольчика под дугой); упоминание о татарских предках Талагаева, характеристика русской разбойничьей песни (текст: «et pourquoi pas? Parce que je suis noble?.. Ah bah!.. Parce que mon arrière-grand-père a porté des calottes on drap d’or, qui lui avaient été données par Tamerlan?.. Au reste, tout cela ne te regarde pas 3», «avec une toute petite clochette sur la douga 4», «La neige tombait depuis l’avant-veille, large et lente; elle encombrait les chemins et faisait peu à peu courber la tête des arbres; de temps en temps, il soufflait une rafale de vent que semblait raser la terre 5», «cette voix presque enfantine s’alliait à merveille au tintement monotone de la clochette de la douga et à la tristesse silencieuse de cette nuit 6». Вписаны характерные для Тургенева психологические детали повествования, например, раскрытие состояния персонажа через внешний рисунок его поведения (текст: «il faisait des efforts inutiles pour se donner des airs de dignite 7»).

В рукописи сохранились следы характерных для Тургенева поисков художественных средств формирования эмоционального эффекта, таких, как резкий переход от бытового штриха к широкому лирическому обобщению. Например, после слов: «une paire de souliers de rechange 8» (в конце гл. II) вписано: «а) Cette aventure fit baisser m-r Talagaïéff beaucoup dans mon estime; mais il était destiné à tomber plus bas encore б) L’innocence seule peut s’imaginer qu’un si mince bagage peut suffir... pour traverser la vie 9».


1 я хорошо знал его хозяина

2 бывшего помещичьего дворового, крепостного человека

3 а почему бы и нет? Потому что я дворянин?.. Вот еще!.. Или потому, что мой прапращур носил тюбетейки золотой парчи, подаренные ему Тамерланом?.. Впрочем, все это тебя не касается

4 с колокольчиком под дугой

5 Крупный, тихо падающий снег шел с позавчерашнего дня; он заваливал дороги и клонил под своей тяжестью вершины деревьев; порывами дул ветер, и, казалось, стлался по земле.

6 этот почти детский голос гармонировал с однозвучным позвякиванием колокольчика под дугой и с молчаливой печалью этой ночи

7 он тщетно старался придать своему лицу выражение достоинства

8 пару башмаков на смену

9 а) После этого происшествия Талагаев много потерял в моем уважении; но ему суждено было пасть еще ниже в моих глазах б) Только по простоте душевной можно вообразить, что этого мизерного имущества хватило бы, чтобы прожить целую жизнь.

510

Еще более веским аргументом в пользу подвергавшегося сомнению авторства Тургенева следует считать самое содержание рассказа, тесно связанное с другими его произведениями, посвященными проблеме крепостного права в России. В данном случае речь идет о пережитках крепостничества, долго еще дававших себя чувствовать и в пореформенное время. Характеризуя этот рассказ, П. В. Анненков в письме к Стасюлевичу так и назвал его «анекдотом о грубом помещике, продолжающем ругаться с простым людом и после эманципации и найденном с проломленной головой на большой дороге» (Стасюлевич, т. 3, с. 43). Как отметил Анненков в том же письме, литературная запись П. Виардо и не родной для писателя язык не могли сохранить в полной мере «обычную для писателя прелесть рассказа», в результате чего подлинность его была подвергнута в России сомнению. О какой-то замеченной Стасюлевичем «чепухе», свидетельствовавшей о том, что П. Виардо писала под диктовку Тургенева «не очень разумея, что делает», писал тот же Анненков редактору «Вестника Европы» (см. там же, с. 441), отвечая на его подозрения, что рассказ является «подделкой г-жи Виардо».

Эти подозрения явились причиной больших трудностей в публикации рассказа в России. Попытки напечатать его начались в 1885 г., когда в марте этого года Анненков и В. П. Гаевский, находившиеся в Париже и разбиравшие архив Тургенева, натолкнулись на рукопись «Une fin». П. Виардо обратилась к ним с просьбой напечатать этот рассказ в России, а к Анненкову — предварительно сделать его русский перевод. Одновременно через Гаевского П. Виардо вела переговоры о переводе этого же рассказа Д. В. Григоровичем. Возник конфликт, в результате которого Анненков устранился от перевода.

В июне 1885 г. рукопись «Une fin» с объяснительной запиской П. Виардо находилась уже у Стасюлевича (см.: Стасюлевич, т. 3, с. 268), но, усомнившись в подлинности этого рассказа, а также вследствие больших гонорарных притязаний П. Виардо, редактор «Вестника Европы» отказался напечатать его в своем журнале. Рассказ и объяснительная записка П. Виардо были в сентябре 1885 г. переданы Гаевскому, затем издателю И. И. Глазунову, но и они отказались печатать сомнительный для них текст. Только в результате длительных переговоров П. Виардо и ее поверенного Ж. Шамро с редакцией журнала «Нива», в частности с Ф. Н. Бергом (см. об этом подробнее — Гессен С. Указ. соч., с. 68—72), рассказ был наконец напечатан в переводе Д. В. Григоровича в первом номере журнала «Нива» за 1886 год.

Почти одновременно рассказ появился во французском журнале «La Nouvelle Revue», в номере от 1 февраля 1886 г.

Сличение перевода в «Ниве» с текстом французской публикации и рукописями Виардо дает возможность заключить, что Григорович делал перевод с беловой рукописи (в тексте французской публикации есть пропуски отдельных слов, имеющихся в рукописях и в переводе Григоровича). Перевод, выполненный в литературной манере, характерной для самого Григоровича, не воспроизводит всех особенностей французского подлинника. В настоящем издании рассказ дается в переводе редакции; перевод Григоровича печатается в Приложении II (наст. том, с. 306).

511

Тема крепостного права и самый стиль повествования дали основание некоторым авторам считать, что рассказ «Une fin» связан с циклом «Записок охотника» и что следовало бы печатать его в составе названного цикла (см.: Новиков И. А. Тургенев художник слова (О «Записках охотника»). М., 1954, с. 105, 107).

Однако соображения эти неубедительны. Тема «конца», возникшая в творчестве Тургенева в 1870-х годах и многозначительно завершавшая повествование Тургенева о различных дворянских судьбах (конец Чертопханова, конец Бабурина), в 1880-х годах получила новое освещение в «Отрывках из воспоминаний — своих и чужих». Эти воспоминания, начатые очерком «Старые портреты», мыслились самим писателем как новый цикл рассказов, по значению равный «Запискам охотника». Для него были задуманы «несколько студий», о которых Тургенев сообщал П. В. Анненкову в письме от 22 ноября (4 декабря) 1880 г. Замысел Тургенева был частично осуществлен в рассказе «Отчаянный» и в литературной записи рассказа «Конец».

Стр. 266. ...l’effet de don Juan acculé par les paysans à la fin du premier acte de l’opéra 10. — Либретто оперы Моцарта «Дон-Жуан» содержит сцену столкновения героя с крестьянами, возмущенными его ухаживаниями за крестьянскими девушками. Она восходит к Мольеру («Don Juan ou le Festin de pierre», акт II, сцена III).


Голованова Т.П. Комментарии: И.С. Тургенев. Une fin // Тургенев И.С. Полное собрание сочинений и писем в тридцати томах. М.: Наука, 1982. Т. 11. С. 509—512.
© Электронная публикация — РВБ, 2010—2024. Версия 2.0 от 22 мая 2017 г.