<109>

^[1] ПРП1–2, C1 церемониею ^[2] ПРП1—2, C1 интересного праздника ^[3] ПРП1 и крестьянками; ^[4] C1 ||

<110>

^[1] ПРП1–2 || ^[2] ПРП1–2, C1 на свое заключение,

<111>

^[1] ПРП1–2 трогательна! ^[2–2] ПРП1—2 а забываете первого,

<112>

^[1] ПРП1–2 аффиш, ^[2–2] ПРП1–2, C1 отказывающий себе все то, ^[3] ПРП1–2, C1 в отдыхе, ^[4] ПРП1–2, C1 революции.

<113>

^[1–1] ПРП1–2, C1 Аббат Сикар, который ^[2–2] ПРП1–2 он наш благодетель; ^[3–3] ПРП1–2, C1 их взаимных отношениях: ^[4] ПРП1–2 На пример,

<114>

^[1] ПРП1 до ныне, ^[2–2] ПРП1–2, C1 как в милой отчизне своей. ^[3] ПРП1–2, C1 Храма! — ^[4–4] ПРП1–2, C1 ваятельного Искусства ^[5] ПРП1–2, C1 Селестинов ^[6] ПРП1–2 Царские ^[7–7] ПРП1–2 Ты спросишь, почему? ^[8–8] ПРП1—2, C1 своею Моралью ^[9] ПРП1—2, C1 ум последних ^[10] ПРП1–2, C1 и на редкое собрание ^[11] ПРП1–2 || ^[12] ПРП1–2 la prier; ^[13–13] ПРП1–2, C1 ни что иное, как ^[14] ПРП1–2, C1 Ленотр! ^[15] ПРП1 фимиям, ^[16] С2 отверзтие

<115>

^[1] ПРП1–2, C1 о достоинстве ^[2] ПРП1–2, C1 в пламени: ^[3–3] ПРП1–2 отвечал Аббат; ^[4] ПРП1–2, C1 образцем;

<116>

^[1–1] ПРП1–2 желает перемены — и ^[2] ПРП1–2, C1 океана ^[3] ПРП1–2, C1 и зефир ^[4] ПРП1–2 не известны

<117>

^[1] ПРП1–2, C1 буфонству. ^[2] ПРП1–2 прославил ^[3] ПРП1–2 place d’armes ^[4] ПРП1–2, C1–2 своим украшением. ^[5] ПРП1–2, C1 в Фонтенбло; ^[6] ПРП1–2, C1 на лазуревом ^[7] ПРП1–2, C1 Исчислять ^[8] ПРП1–2, C1 Дворца ^[9] ПРП1 натуры.

<118>

^[1] ПРП1–2, C1 интересную ^[2] ПРП1–2 литтература ^[3] ПРП1–2, C1—2 птицу.

<121>

^[1] ПРП1–2, C1 безделки! ^[2] ПРП1–2 Bagatelle, ^[3–3] ПРП1–2, C1 свою мораль, ^[4] C1 || ^[5] ПРП1–2 || ^[6] ПРП1 Смеркалось;

<122>

^[1] ПРП1–2, С1–2 Альциновы; ^[2] ПРП1–2 || ^[3] ПРП1 || ^[4–4] ПРП1—2, C1 и в разных других городках;

<123>

^[1] ПРП1–2 || ^[2–2] ПРП1–2, C1 золотая часовня ^[3] ПРП1–2, C1 отели, ^[4] ПРП1–2, C1–2 en prie! —

<124>

^[1] ПРП1–2, C1 природа ^[2] ПРП2 || ^[3] ПРП1–2 На хижинке, ^[4] ПРП1–2 Стены говорят: charmante Gabrielle! Автор ^[5] ПРП1–2, С1–2 и милой! ^[6] ПРП1–2, C1–2 тихим и приятным ^[7] ПРП1, C1 ||

<125>

^[1–1] ПРП, C1–2 хижину (ПРП, C1 хижину (Hameau)), украшенную как Царский дворец, ^[2] ПРП, C1 герой

<126>

^[1] ПРП, C1 любви ^[2] ПРП перемены;

<127>

^[1] ПРП народном ^[2–2] ПРП, C1 и хотел уже ^[3] ПРП, C1–2 зазвонил — ^[4] ПРП, C1 с довольным вниманием; ^[5] ПРП Все Члены

<128>

^[1–1] ПРП, C1 заменяются в нем милыми свойствами души, ^[2] ПРП, C1—2 не ^[3] ПРП, C1 единоземцев

<129>

^[1–1] А1–2 зреют уже плоды на деревах — ^[2] А1–2 все еще цветет и благоухает — ^[3–3] А1–2 едва распускаются пучечки цвета, ^[4] А1–2, ПРП, C1 сижу я ^[5–5] А1–2 Ах! кому укрепить слабого? Кто ободрит томного? Кто утешит печального?

<130>

^[1–1] А1–2 Я слышал, что оно переведено на Руской, и напечатано. ^[2] А1–2 стерлин. ^[3] А1–2, ПРП, C1 В ужине ^[4] А1–2, ПРП, C1 За столом ^[5–5] А1–2 вина, вина,

<132>

^[1] А1–2 не помогало! ^[2–2] А1–2 друг у друга пожали руку.

<133>

^[1–1] А1–2 с энтузиазмом, ^[2] А1–2 видите вы ^[3] А1–2 Неба, ^[4–4] А1–2, ПРП — нет, друзья мои! ^[5–5] А1–2 — и великолепнейший вид представился глазам моим. ^[6–6] А1–2 сели в наемную карету, и поехали.

<134>

^[1] А1—2 цветы, розы и лилии, ясмины и ландыши; ^[2] А1–2 естли бы ^[3–3] А1–2 подали вялой травы, облитой уксусом. ^[4] А1–2, ПРП, C1 супруга своего, ^[5] А1–2, ПРП, C1 в моральном

<135>

^[1] ПРП, C1 вселенной! || С2 вселенной! ^[2] ПРП, C1 моральный, ^[3] ПРП уверены!

<136>

^[1] ПРП, C1 обнимают ^[2] ПРП, C1 с видом сердца ^[3] ПРП || ^[4–4] ПРП, C1 особенно приятного. — ^[5] ПРП ||

<137>

^[1] ПРП, C1 моральными ^[2] ПРП, C1 морального ^[3–3] ПРП, C1 эстампных кабинетов, ^[4] ПРП, C1—2 ласкового, ^[5–5] ПРП воспитанные

<138>

^[1] ПРП собираются ^[2] ПРП, C1 моральных

<140>

^[1–1] ПРП, C1 двум воюющим державам,

<141>

^[1–1] ПРП великолепию. Вы ^[2] ПРП celle de I’homme. — ^[3–3] ПРП что она походит ^[4] ПРП, C1 самый же

<144>

^[1–1] ПРП, C1 на Дворец, а Дворец ^[2] ПРП, C1 правления. ^[3] ПРП || ^[4] ПРП || ^[5] ПРП || ^[6] ПРП ||

<145>

^[1] ПРП, C1 осторожность;

<146>

^[1] ПРП Бадини!

<150>

^[1] ПРП воскресенье ^[2] ПРП, C1 моральную, ^[3] ПРП, C1 моральными ^[4] ПРП || ^[5–5] ПРП, С1–2 сердца ее ^[6] ПРП || ^[7] ПРП философии ^[8–8] ПРП сказать свое слово ^[9–9] ПРП, C1 на сцену другого;

<151>

^[1] ПРП, C1 моральные

<152>

^[1] ПРП, C1 генгеты, ^[2] ПРП, C1 подземные ^[3] ПРП обществ:

<153>

^[1–1] ПРП, C1 Фокс стал на возвышенное место, против Лорда Канцлера, ^[2] ПРП, не стронь ^[3] ПРП, C1 Риторских ^[4] ПРП, C1 Дворца, ^[5] ПРП Разница ^[6] ПРП, C1 Публика

<154>

^[1] ПРП, C1 моральным ^[2] ПРП || ^[3] ПРП, C1 его товарищей,

<155>

^[1] ПРП, C1 Фрескати. ^[2] ПРП || ^[3] ПРП || ^[4] ПРП избытка.

<156>

^[1] ПРП, C1 эмигрант. ^[2–2] ПРП, C1–2 вышло уже ^[3] ПРП, C1 в моральном ^[4] ПРП ||

<157>

^[1] ПРП, C1 и скоро ^[2] ПРП голодного. ||

При учете вариантов текста «Писем русского путешественника» необходимо иметь в виду также немецкий перевод памятника, выполненный И.Г. Рихтером и авторизованный Карамзиным (Лейпциг, 1799–1802). Если опустить те сокращения, которые были сделаны бесспорно с согласия Карамзина, чтобы приспособить текст ко вкусам немецких читателей, то обращают на себя внимание места, по которым можно судить о пропусках, сделанных Карамзиным в русском тексте из цензурных соображений. Так, в описании положения лифляндских крестьян

немецкий перевод дает более резкую формулу; в русском варианте: «Сии бедные люди, работающие господеви со страхом и трепетом во все будничные дни». В немецком тексте: «Diese armen Leute, die a1le Werktage aus Not und Zwang arbeiten...» («Эти бедные люди, работающие во все будничные дни из нужды и подчиняясь насилию»). В русском тексте не только убраны «нужда и насилие», но и добавлена библейская цитата, против которой было труднее выдвинуть цензурные возражения.

В описании игр дофина с белкой русский вариант влагает в уста наследника французского престола относительно нейтральные слова: «Ты аристократ, великий аристократ, белка!». Однако в немецком варианте мальчик повторяет выкрики санкюлотов: «Warte, du, böser Aristocrat, ich will dich kriegen!» («Погоди, дрянной аристократ, я до тебя еще доберусь!»).

В описании положения Франции перед революцией обращают на себя внимание следующие изменения: «Французская монархия производила великих государей, великих министров, великих людей в разных родах; под ее мирною сению возрастали науки и художества; жизнь общественная украшалась цветами приятностей, бедной находил себе хлеб, богатой наслаждался своим избытком» — в немецком варианте слова «бедной находил себе хлеб, богатой наслаждался своим избытком» исключены, что явно обнаруживает их вынужденный цензурный характер. Вместо заключительной фразы этой тирады: «Но дерзкие подняли секиру на священное дерево, говоря: мы сделаем лучше!», в немецком тексте просто: «Was ist Frankreich jetzt?» («Что же Франция сегодня?»).

Наиболее значима, однако, разница между немецким и русским текстами в оценке английской конституции. Русский текст: «Спросите у Англичанина в чем состоят ее главные выгоды? Он скажет: я живу, где хочу; уверен в том, что имею; не боюсь ничего, кроме законов. Разогните же Магну Харту: в ней король утвердил клятвенно сии права для Англичан — и в какое время? когда все другие Европейские народы были еще погружены в мрачное варварство». Немецкий текст: «In einer Zeit, wo das übrige Europa noch in der finstersten Barbarey schmachtete, sicherten Englands Könige schon ihre Unterthanen von willkürlicher Gewa1t. Sicherheit des Eigenthums und Schutz der Gesetze sind die beiden grossen Vortheile, welche die Magna Charta den Britten sichert». («В то время как остальная часть Европы еще томилась в самом мрачном варварстве, короли Англии уже защитили своих подданных от произвола власти. Охрана собственности и защита законов — таковы два крупных преимущества, которые Великая Хартия гарантирует британцам»). Мысль не только выражена со значительно большей определенностью, но изложена непосредственно от лица автора, которого в русском тексте заменяет некоторый условный англичанин.^[*]