ДИДОНА
Трагедия в пяти действиях
61ДЕЙСТВУЮЩИЕ ЛИЦА:
Дидона, карфагенская царица.
Эней, троянский князь.
Ярб, царь гетульский.
Антенор, сопутник Энеев.
Гиас, наперсник Ярбов.
Тимар, вельможа Дидонин.
Елиза,
Арсина наперсницы Дидонины.
Воин говорящий Дидонин.
Воины Ярбовы.
Воины Дидонины.
Действие в Карфагене, в Дидониных чертогах.
62ДЕЙСТВИЕ ПЕРВОЕ
Явление 1
Эней, Антенор.
Антенор
Се день уже настал, желаемый тобою,
В который будешь царь над здешнею страною.
Дидона свой венец Энею отдает,
И ваши брак сердца навеки сопряжет.
Готовый к торжеству, весь город веселится,
Но спутники... Эней, твой зрак печалью тмится,
Когда дражайшая во власть твою красы...
В который будешь царь над здешнею страною.
Дидона свой венец Энею отдает,
И ваши брак сердца навеки сопряжет.
Готовый к торжеству, весь город веселится,
Но спутники... Эней, твой зрак печалью тмится,
Когда дражайшая во власть твою красы...
Эней
О, рок! о, грозный день! о, бедственны часы!
Антенор
Но что же ныне твой геройский дух смущает?
Иль вновь Анхиз в стенах троянских погибает
И спасть от пламени его тебя зовет?
Иль Гектор, поражен, вторично днесь падет?
Но Трои больше нет, и Троя вся с тобою.
Иль вновь Анхиз в стенах троянских погибает
И спасть от пламени его тебя зовет?
Иль Гектор, поражен, вторично днесь падет?
Но Трои больше нет, и Троя вся с тобою.
Эней
А я к мучению оставлен жить судьбою.
Прошли преславные геройски времена.
О, полна лаврами Троянская страна!
Прошли преславные геройски времена.
О, полна лаврами Троянская страна!
Почто не тамо я со светом разлучился!
Покрыт бы лаврами, в тень гроба ниспустился;
Мой с блеском жизни луч, навеки преломясь,
Отстал бы от меня, со славой съединясь;
Не зрел бы ты меня, терзаема тоскою,
От мест влекома сих, борющася с собою.
Покрыт бы лаврами, в тень гроба ниспустился;
Мой с блеском жизни луч, навеки преломясь,
Отстал бы от меня, со славой съединясь;
Не зрел бы ты меня, терзаема тоскою,
От мест влекома сих, борющася с собою.
Антенор
Эней!.. сих мест!.. в сей день!.. но кто тебя влечет?
Или воспомнен стал забвен богов завет,
И паки славы глас услышан днесь тобою?
Возможно ли?.. Но, ах! я льщусь одной мечтою.
Не время вспоминать троян упавший град,
Как чувства все тебя к одной любви стремят;
Когда ты к вечному веселью приступаешь,
Вотще о бедных ты, вотще воспоминаешь.
Им нет защитника, и тщетно сам Зевес
Троян восставити тебе велел с небес.
Или воспомнен стал забвен богов завет,
И паки славы глас услышан днесь тобою?
Возможно ли?.. Но, ах! я льщусь одной мечтою.
Не время вспоминать троян упавший град,
Как чувства все тебя к одной любви стремят;
Когда ты к вечному веселью приступаешь,
Вотще о бедных ты, вотще воспоминаешь.
Им нет защитника, и тщетно сам Зевес
Троян восставити тебе велел с небес.
Эней
Почто к мученью мне мученья прилагати
И, ах, растерзанна еще почто терзати!
Когда бы должен был я кровь мою пролить,
Чтоб, жертвуя собой, трояней искупить,
Я б пролил всю; но, ах! Дидону мне оставить
И смертию себя возлюбленной прославить!
И, ах, растерзанна еще почто терзати!
Когда бы должен был я кровь мою пролить,
Чтоб, жертвуя собой, трояней искупить,
Я б пролил всю; но, ах! Дидону мне оставить
И смертию себя возлюбленной прославить!
Антенор
Но кто ж быть счастливым тебе в сей день претит?
Эней
Всё, всё Энееву к Дидоне страсть винит:
Родителева тень, Троянская держава,
Мой долг, Зевес, сама моя бессмертна слава.
Вчера, как сон принес полезный нам покой,
Мой дух, наполненный Дидониной красой,
Вкушал спокойствие в минуты безмятежны,
И восхищали весь мой разум мысли нежны,
Явился мне отец. Анхизов скорбный вид
В молчании своем показывал мой стыд.
С жаленьем на меня взирая непрестанно,
Родителева тень, Троянская держава,
Мой долг, Зевес, сама моя бессмертна слава.
Вчера, как сон принес полезный нам покой,
Мой дух, наполненный Дидониной красой,
Вкушал спокойствие в минуты безмятежны,
И восхищали весь мой разум мысли нежны,
Явился мне отец. Анхизов скорбный вид
В молчании своем показывал мой стыд.
С жаленьем на меня взирая непрестанно,
Он долго воздыхал, стоная несказанно,
И с горестью, открыв уста, сие вещал:
«Неблагодарный сын! того ль я ожидал
От крови моея, богов смешенной с кровью!
Мой сын, любезный сын, отягощен любовью,
Во праздности свой век намерится влачить;
Зевесу клятву дав, дерзает изменить!»
Сим гласом поражен, я сон и одр оставил,
И в храм отца богов тотчас свой путь направил,
И, тайно к алтарю собравши там жрецов,
Бессмертных умолять я им велел богов,
Желая своея судьбины облегченья.
Но я для горести рожден и для мученья!
Вотще пред алтарем с стенанием упал
И землю я, простерт, слезами орошал.
Увы! несча́стливых молитвы суть напрасны,
И боги сами мне, несчастному, ужасны!
Во храме стены вдруг ужасный гром потряс,
И в ярой молнии небесный гиен не гас.
Начальствующего жреца власы вздымались,
Дыхания и груди от ярости спирались,
Которою его наполнив, небеса
В его устах сии послали словеса,
Лютейшие слова! которы вспоминая,
Ещё я мучуся, терзаясь и стоная.
Так бог в жреце вещал: «О слабый ты Эней!
Где мужество души девалося твоей?
Тебе врученно мной троян оставше племя,
Чтобы посеяти несметных лавров семя;
А семена сии, на дерние упав,
Бесплодны для меня, без пользы свету став».
И с горестью, открыв уста, сие вещал:
«Неблагодарный сын! того ль я ожидал
От крови моея, богов смешенной с кровью!
Мой сын, любезный сын, отягощен любовью,
Во праздности свой век намерится влачить;
Зевесу клятву дав, дерзает изменить!»
Сим гласом поражен, я сон и одр оставил,
И в храм отца богов тотчас свой путь направил,
И, тайно к алтарю собравши там жрецов,
Бессмертных умолять я им велел богов,
Желая своея судьбины облегченья.
Но я для горести рожден и для мученья!
Вотще пред алтарем с стенанием упал
И землю я, простерт, слезами орошал.
Увы! несча́стливых молитвы суть напрасны,
И боги сами мне, несчастному, ужасны!
Во храме стены вдруг ужасный гром потряс,
И в ярой молнии небесный гиен не гас.
Начальствующего жреца власы вздымались,
Дыхания и груди от ярости спирались,
Которою его наполнив, небеса
В его устах сии послали словеса,
Лютейшие слова! которы вспоминая,
Ещё я мучуся, терзаясь и стоная.
Так бог в жреце вещал: «О слабый ты Эней!
Где мужество души девалося твоей?
Тебе врученно мной троян оставше племя,
Чтобы посеяти несметных лавров семя;
А семена сии, на дерние упав,
Бесплодны для меня, без пользы свету став».
Антенор
Что ж хочешь ты начать?
Эней
Обременен тоскою,
Отчаян и лишен надежды и покою,
Злым роком осужден дни тратить во слезах,
Когда мутится ум и меркнет свет в глазах,
Могу ли что начать я, жизни ненавидя,
Мою отраду всю в единой смерти видя?
Отчаян и лишен надежды и покою,
Злым роком осужден дни тратить во слезах,
Когда мутится ум и меркнет свет в глазах,
Могу ли что начать я, жизни ненавидя,
Мою отраду всю в единой смерти видя?
Антенор
Се мысль достойную защитник наш явил!
Иль мало рок еще Приамов род губил?
О Троя бедственна! о мать героев славных,
Великодушием самим бессмертным равных!
Надеясь на богов, я тщетно уповал;
Последнее в себе Эней у нас отъял.
Эней, которого судьбина избирает
За Трою умереть, от страсти умирает.
Иль мало рок еще Приамов род губил?
О Троя бедственна! о мать героев славных,
Великодушием самим бессмертным равных!
Надеясь на богов, я тщетно уповал;
Последнее в себе Эней у нас отъял.
Эней, которого судьбина избирает
За Трою умереть, от страсти умирает.
Эней
Когда б я точно знал, что я, драгой лишась,
Недолго буду жить, страдая и крушась,
И смерть, сию одну мне в горести утеху,
Немедленно найду граждан моих к успеху, —
Я в сей бы горький путь с веселием вошел,
И в смерти бы своей бессмертных дар нашел.
Но, ах! мне должно жить и жить не для Дидоны.
О, люты от небес предписанны законы!
О, долг к отечеству, источник вечных бед!
Мне гроб отечество там, где Дидоны нет!
Мое всё счастье в том, чтобы ее любити,
Ее всечасно зреть, ей вечно милым быти...
Воспомни, Антенор, как алчный Понт ревел
И поглотить он весь Приамов род хотел;
Как волны до небес, свирепствуя, вздымались
И в тот же час от туч до ада низвергались.
День оный в страшну ночь Нептун преобратил:
Гремящий только огнь во мраке нам светил.
Спасенья не было; богов тогда мы звали,
А боги в помощи несчастным отрицали.
Уж адовы врата отверзлись нам тогда.
В разбиты корабли вливалася вода,
Втекала с нею смерть... Прекрасная Дидона
К спасенью нашему подвиглася со трона
И, жалостней богов, на помощь притекла.
Она из челюстей нас смерти извлекла.
Трояне, боги, я неблагодарны будем,
Когда Дидонины щедроты позабудем.
Но я еще, но я всех злобнее стократ:
Я, ею избранный, чтоб, вместо всех наград,
Прекраснейшу любить, с ней браком сочетаться!..
Недолго буду жить, страдая и крушась,
И смерть, сию одну мне в горести утеху,
Немедленно найду граждан моих к успеху, —
Я в сей бы горький путь с веселием вошел,
И в смерти бы своей бессмертных дар нашел.
Но, ах! мне должно жить и жить не для Дидоны.
О, люты от небес предписанны законы!
О, долг к отечеству, источник вечных бед!
Мне гроб отечество там, где Дидоны нет!
Мое всё счастье в том, чтобы ее любити,
Ее всечасно зреть, ей вечно милым быти...
Воспомни, Антенор, как алчный Понт ревел
И поглотить он весь Приамов род хотел;
Как волны до небес, свирепствуя, вздымались
И в тот же час от туч до ада низвергались.
День оный в страшну ночь Нептун преобратил:
Гремящий только огнь во мраке нам светил.
Спасенья не было; богов тогда мы звали,
А боги в помощи несчастным отрицали.
Уж адовы врата отверзлись нам тогда.
В разбиты корабли вливалася вода,
Втекала с нею смерть... Прекрасная Дидона
К спасенью нашему подвиглася со трона
И, жалостней богов, на помощь притекла.
Она из челюстей нас смерти извлекла.
Трояне, боги, я неблагодарны будем,
Когда Дидонины щедроты позабудем.
Но я еще, но я всех злобнее стократ:
Я, ею избранный, чтоб, вместо всех наград,
Прекраснейшу любить, с ней браком сочетаться!..
Тираном буду я ей в памяти мечтаться!..
Я жизни ей милей, во мне душа ея,
Я ею вижу свет, всем должен ей; а я
За всю ее любовь, за всё благодеянье
Повергну нежный дух в несносное терзанье!
За то, что хочет мне всё в жертву принести,
За сердце, за престол скажу я ей: «прости!»...
Когда разлуки час, несчастным, нам настанет,
Сказати ей «прости» мне жизни недостанет.
Я жизни ей милей, во мне душа ея,
Я ею вижу свет, всем должен ей; а я
За всю ее любовь, за всё благодеянье
Повергну нежный дух в несносное терзанье!
За то, что хочет мне всё в жертву принести,
За сердце, за престол скажу я ей: «прости!»...
Когда разлуки час, несчастным, нам настанет,
Сказати ей «прости» мне жизни недостанет.
Антенор
Но Троя, боги...
Эней
Ах, весь свет теряю в ней!
В ней зрит вселенную пылающий Эней.
О боги! истину ль о ней теперь вещаю?
Я ею благости все ваши ощущаю.
Не чувствовал бы я, не знав Дидоны, ввек,
Как может счастлив быть на еноте человек!
В ней зрит вселенную пылающий Эней.
О боги! истину ль о ней теперь вещаю?
Я ею благости все ваши ощущаю.
Не чувствовал бы я, не знав Дидоны, ввек,
Как может счастлив быть на еноте человек!
Антенор
Чем страсти должен ты, то всё воспоминаешь,
А клятвы, должность, честь совсем позабываешь;
Не хочешь вспомянуть, любовью ослеплен,
Чем ты отечеством упавшим одолжен.
А клятвы, должность, честь совсем позабываешь;
Не хочешь вспомянуть, любовью ослеплен,
Чем ты отечеством упавшим одолжен.
Эней
Увы! какой любви я должен отрицаться!
Антенор
Сильна сия любовь; но честь полит расстаться.
Реши, реши судьбу отечества в сей час.
Реши, реши судьбу отечества в сей час.
Эней
О, должность! о, любовь! о, Трои жалкий глас!
Терпел ли кто когда подобное мученье?
Терпел ли кто когда подобное мученье?
Антенор
Еще ли чувствуешь о Трое сожаленье?
Та страсть великих душ, к отечеству любовь,
Днесь может ли еще твою тревожить кровь?
Та страсть великих душ, к отечеству любовь,
Днесь может ли еще твою тревожить кровь?
Эней
О мой любезный друг! о мук моих свидетель!
Напрасно, может быть, свою ты добродетель
Против страдающа в свирепость превратил,
И, ах, несчастного ты недостойным чтил!
В сей самый час, когда я грудь мою терзаю,
Уже я предприял... ах, что сказать дерзаю!..
Трепещущий язык в устах оцепенел;
Жестокой мысли сей язык открыть не смел...
Любезный Антенор! я сам себя страшуся!..
Но я уж предприял... пускай души лишуся!
Трояне, легче бы мне было умереть!
Хочу... а я еще могу свет солнца зреть!
Хочу... когда могу с Дидоной сочетаться...
Напрасно, может быть, свою ты добродетель
Против страдающа в свирепость превратил,
И, ах, несчастного ты недостойным чтил!
В сей самый час, когда я грудь мою терзаю,
Уже я предприял... ах, что сказать дерзаю!..
Трепещущий язык в устах оцепенел;
Жестокой мысли сей язык открыть не смел...
Любезный Антенор! я сам себя страшуся!..
Но я уж предприял... пускай души лишуся!
Трояне, легче бы мне было умереть!
Хочу... а я еще могу свет солнца зреть!
Хочу... когда могу с Дидоной сочетаться...
Антенор
Вещай, герой!
Эней
Навек с Дидоною расстаться!
Антенор
Я в страсти твердости не ожидал такой.
Победа славная одержана тобой.
Тот счастлив, кто любви отравы не вкушает;
Но тот велик, ее кто узы разрушает:
И, оставляючи, Эней, страну сию,
Любовью славу днесь величишь ты свою.
Победа славная одержана тобой.
Тот счастлив, кто любви отравы не вкушает;
Но тот велик, ее кто узы разрушает:
И, оставляючи, Эней, страну сию,
Любовью славу днесь величишь ты свою.
Эней
Победа лютая! и слава прежестока!
Ах, как утешен бы я был пределом рока,
Когда б с Дидоною разлуки нашей в час
Покрыла смертна тьма моих зеницы глаз.
Или... чего, увы! несчастный не желает! —
Чтоб та, которою мой страстный дух пылает,
От страсти свободясь, Энея позабыв,
Своих дражайших слез ни капли не пролив,
Лишась меня без мук, бесстрастною осталась;
Чтоб ярость на меня судьбины излиялась,
Не огорчив ничем дражайшую мне грудь,
Которую я мог, к несчастию, трону́ть.
Ах, как утешен бы я был пределом рока,
Когда б с Дидоною разлуки нашей в час
Покрыла смертна тьма моих зеницы глаз.
Или... чего, увы! несчастный не желает! —
Чтоб та, которою мой страстный дух пылает,
От страсти свободясь, Энея позабыв,
Своих дражайших слез ни капли не пролив,
Лишась меня без мук, бесстрастною осталась;
Чтоб ярость на меня судьбины излиялась,
Не огорчив ничем дражайшую мне грудь,
Которую я мог, к несчастию, трону́ть.
Антенор
А может быть, твое желанье и свершится,
И временем твой зрак из мыслей истребится.
И временем твой зрак из мыслей истребится.
Явление 2
Дидона, Елиза, Эней и Антенор.
Дидона
Оставь, драгой Эней, ты мне мою вину,
Что, алчна зреть тебя, пришед в сию страну,
Твой с другом разговор в сей час перерываю:
Стремленью моего я сердца уступаю.
Уж солнце полпути свершило своего,
А я, дражайшего присутства твоего
Лишенная тобой, в тот самый час крушуся,
Когда во храм на брак идти с тобою льщуся.
Что сделалось тебе? Открой мне мысль свою
И слоном ободри печальну грудь мою.
Уж чем, что не был ты со мной одной минуты,
Ты « сердце мне вселил мученья, скорби люты.
Скажи, возлюбленный, как я сюда пришла,
О ком здесь тайна речь из уст дражайших шла?
О мне ль уста твои любезные вещали?
Иль мысли хоть твои меня ли вображали?
Что, алчна зреть тебя, пришед в сию страну,
Твой с другом разговор в сей час перерываю:
Стремленью моего я сердца уступаю.
Уж солнце полпути свершило своего,
А я, дражайшего присутства твоего
Лишенная тобой, в тот самый час крушуся,
Когда во храм на брак идти с тобою льщуся.
Что сделалось тебе? Открой мне мысль свою
И слоном ободри печальну грудь мою.
Уж чем, что не был ты со мной одной минуты,
Ты « сердце мне вселил мученья, скорби люты.
Скажи, возлюбленный, как я сюда пришла,
О ком здесь тайна речь из уст дражайших шла?
О мне ль уста твои любезные вещали?
Иль мысли хоть твои меня ли вображали?
Эней
В свидетельство себе зову бессмертных я,
Что образом твоим полна вся мысль моя;
Всегда везде одну тебя любити стану;
Живу, любя тебя, тебя любя, увяну.
Что образом твоим полна вся мысль моя;
Всегда везде одну тебя любити стану;
Живу, любя тебя, тебя любя, увяну.
Дидона
Ты, клятвами меня спокоити хотя,
Не к сердцу, но к богам ты мыслями летя,
Свидетелями их зовешь своей любови
И, ах, зовешь с такой холодностию крови!
Я не к богам пришла, к Энею моему;
Будь сам свидетелем ты сердцу своему.
Я клятвами твоей горячности не мерю;
Я вздоху твоему единому поверю.
Не к сердцу, но к богам ты мыслями летя,
Свидетелями их зовешь своей любови
И, ах, зовешь с такой холодностию крови!
Я не к богам пришла, к Энею моему;
Будь сам свидетелем ты сердцу своему.
Я клятвами твоей горячности не мерю;
Я вздоху твоему единому поверю.
Эней
Дидона!.. Небеса!.. ах, что сказати ей!
Дидона
Вещай, ответствуй мне, возлюбленный Эней.
Но зрак ты от меня дражайший отвращаешь!
Безмолвен ты при мне! Эней, ты воздыхаешь!
Твой дух смущен, но чем? Или во граде сем
Из воинства, вельмож, кто при дворе моем,
Презрев тебя, тебе противен быть дерзает
И, оскорбив твой дух, весь гнев мой привлекает?
Но зрак ты от меня дражайший отвращаешь!
Безмолвен ты при мне! Эней, ты воздыхаешь!
Твой дух смущен, но чем? Или во граде сем
Из воинства, вельмож, кто при дворе моем,
Презрев тебя, тебе противен быть дерзает
И, оскорбив твой дух, весь гнев мой привлекает?
Эней
Когда бы я твоим рабом был огорчен,
Обидою б мой дух той не был возмущен;
На гордость низкого взирая с сожаленьем,
С покойною душой ему б я мстил презреньем.
А если посрамлен от равного Эней,
То помощи б искал в одной руке своей.
Никто во граде сем меня не огорчает;
А что несчастен я, то всё изобличает.
Обидою б мой дух той не был возмущен;
На гордость низкого взирая с сожаленьем,
С покойною душой ему б я мстил презреньем.
А если посрамлен от равного Эней,
То помощи б искал в одной руке своей.
Никто во граде сем меня не огорчает;
А что несчастен я, то всё изобличает.
Дидона
Несчастен ты? увы! или уже любовь,
Эней, твою ко мне не воспаляет кровь?
Эней! я зрю тебя смятенна, тороплива!
Иль тем несчастен ты, что я тобой счастлива?
Свершилось всё! твоя ко мне минула страсть.
Отсутствие твое вещало мне напасть.
Я стражду; а меня ты оставлял в терзаньи, —
Меня, которая с тобою не в свиданьи,
Которая тогда, когда не зрит тебя,
Скучает жизнию, не чувствует себя.
Эней, твою ко мне не воспаляет кровь?
Эней! я зрю тебя смятенна, тороплива!
Иль тем несчастен ты, что я тобой счастлива?
Свершилось всё! твоя ко мне минула страсть.
Отсутствие твое вещало мне напасть.
Я стражду; а меня ты оставлял в терзаньи, —
Меня, которая с тобою не в свиданьи,
Которая тогда, когда не зрит тебя,
Скучает жизнию, не чувствует себя.
Эней
Тебя всечасно зреть мое одно желанье;
То знают боги, ты... но Ярбово посланье
Вступило твоего владычества в предел;
Я быти не хотел помехой царских дел.
Я знаю то, что власть, величества алкая,
Должна всегда, сама себя отягощая,
То знают боги, ты... но Ярбово посланье
Вступило твоего владычества в предел;
Я быти не хотел помехой царских дел.
Я знаю то, что власть, величества алкая,
Должна всегда, сама себя отягощая,
Сердечно счастие нa должность ту менять,
Котора дух царей одна должна пленять.
Котора дух царей одна должна пленять.
Дидона
Давно ли так Эней любезный помышляет,
Что мысль моя его в величестве теряет?
Един твой взгляд, твой вздох и слово уст твоих
Долг сердца моего и гордость мыслей сих.
Но что ты славы в путь Дидону устремляешь,
Достойна тем в себе супруга ей являешь,
Над ней, над сей страной достойного царя.
Но, ах! любовника почто ты долг презря,
Смущаешь нежный дух в моей счастливой доле?
Будь меньше ты герой, люби маня лишь боле.
Что мысль моя его в величестве теряет?
Един твой взгляд, твой вздох и слово уст твоих
Долг сердца моего и гордость мыслей сих.
Но что ты славы в путь Дидону устремляешь,
Достойна тем в себе супруга ей являешь,
Над ней, над сей страной достойного царя.
Но, ах! любовника почто ты долг презря,
Смущаешь нежный дух в моей счастливой доле?
Будь меньше ты герой, люби маня лишь боле.
Эней
О, коль несчастен я! ты сердце мне разишь!
Неблагодарному ты милости явишь.
Неблагодарному ты милости явишь.
Дидона
Неблагодарному! а ты им можешь быти?
Ты можешь пламенну мою любовь забыти?
Ты можешь пламенну мою любовь забыти?
Эней
Чтоб я забыл!.. увы! узнай, что́ я терплю.
Кто может так любить, как я тебя люблю? —
Всё нахожу в тебе, тобой единой таю,
И прелести в тебе я новы обретаю.
Я каждый день тебя на каждый вижу час,
А зрю тебя всегда, как зрел я в первый раз.
Но, ах!
Кто может так любить, как я тебя люблю? —
Всё нахожу в тебе, тобой единой таю,
И прелести в тебе я новы обретаю.
Я каждый день тебя на каждый вижу час,
А зрю тебя всегда, как зрел я в первый раз.
Но, ах!
Дидона
Сверши.
Эней
Увы! язык в устах немеет;
Мятутся чувствия, и сердце каменеет.
Прости.
Мятутся чувствия, и сердце каменеет.
Прости.
Явление 3
Дидона и Елиза.
Дидона
Что зрю, и кто сокрылся от меня!
Сего ли я ждала в минуты брачна дня?
Эней ли от меня, Елиза, убегает?
Чем винна я пред ним? и что сие вещает?
Каким, свирепый рок, ты бедством мне грозишь?
Скажи, Елиза, мне... Жестокая! молчишь!
Эней меня бежит, а я одна страдаю.
Сего ли я ждала в минуты брачна дня?
Эней ли от меня, Елиза, убегает?
Чем винна я пред ним? и что сие вещает?
Каким, свирепый рок, ты бедством мне грозишь?
Скажи, Елиза, мне... Жестокая! молчишь!
Эней меня бежит, а я одна страдаю.
Елиза
Теряюсь в мыслях я, сего не понимаю.
Дидона
Свидетельницею, Елиза, ты была,
И разговор мой с ним ты слышать весь могла
Бесстрастна, все мои слова ты примечала.
Рассудка твоего любовь не помрачала.
Скажи, Елиза, мне, не молвила ль чего
Я в оскорбление любезна моего?
Конечно, жар его ко мне уж угасает.
Увы! от мысли сей Дидона умирает!
Пойдем к нему, пойдем; да истолкует он
Со мной поступок сей, мой жалкий слыша стон.
Но если все слова исчислити подробно, —
Вину сей хладности поняти мне удобно.
Он мне о Ярбовом послании вещал;
Любовию ко мне Ярб дух его смущал.
Эней! коль узришь ты во мне когда премену,
Пусть боли истребят меня и Карфагену.
Драгой Эней! стыдись ты мысли своея:
Узнал бы ты, сильна ль к тебе любовь моя,
Когда б совместник твой, властитель всей вселенной,
Тьму скиптров и венцов, любовию плененный,
К ногам Дидониным с собою повергал
И за любовь мою мне тем платить желал;
А ты б меня любил невидим, в низкой части, —
Тогда б увидел ты во всей Дидону страсти,
И разговор мой с ним ты слышать весь могла
Бесстрастна, все мои слова ты примечала.
Рассудка твоего любовь не помрачала.
Скажи, Елиза, мне, не молвила ль чего
Я в оскорбление любезна моего?
Конечно, жар его ко мне уж угасает.
Увы! от мысли сей Дидона умирает!
Пойдем к нему, пойдем; да истолкует он
Со мной поступок сей, мой жалкий слыша стон.
Но если все слова исчислити подробно, —
Вину сей хладности поняти мне удобно.
Он мне о Ярбовом послании вещал;
Любовию ко мне Ярб дух его смущал.
Эней! коль узришь ты во мне когда премену,
Пусть боли истребят меня и Карфагену.
Драгой Эней! стыдись ты мысли своея:
Узнал бы ты, сильна ль к тебе любовь моя,
Когда б совместник твой, властитель всей вселенной,
Тьму скиптров и венцов, любовию плененный,
К ногам Дидониным с собою повергал
И за любовь мою мне тем платить желал;
А ты б меня любил невидим, в низкой части, —
Тогда б увидел ты во всей Дидону страсти,
Пренебрегающу блистанье всех корон
И возводящую тебя к себе на трон.
Летите от меня вы, мысли, прочь ужасны!
Крушения мои днесь были все напрасны.
Коль ревность дух его удобна возмутить,
Драгой Эней меня не может не любить.
И возводящую тебя к себе на трон.
Летите от меня вы, мысли, прочь ужасны!
Крушения мои днесь были все напрасны.
Коль ревность дух его удобна возмутить,
Драгой Эней меня не может не любить.
ДЕЙСТВИЕ ВТОРОЕ
Явление 1
Ярб и Гиас.
Ярб
Се зрю противный дом! несносные чертоги!
Где всё, что я люблю, немилосерды боги
Троянску страннику с престолом предают.
Где всё, что я люблю, немилосерды боги
Троянску страннику с престолом предают.
Гиас
Твои ль, твои ль глаза потоки слез лиют!
Ты плачешь, государь! твой дух великий...
Ты плачешь, государь! твой дух великий...
Ярб
Плачу;
Но знай, что слез своих напрасно я те трачу,
И слезы наградит сии злодея кровь!
Но знай, что слез своих напрасно я те трачу,
И слезы наградит сии злодея кровь!
Гиас
К чему, о государь, ведет тебя любовь!
Ярб
Любовь? нет, тартар весь я в сердце ощущаю!
Отчаиваюсь, злюсь, грожу, стыжусь, стонаю.
То злоба в сердце сем любви скрывает вид,
То злоба мне сама, как страстен я, явит.
Свирепствующ мой дух потоков алчет крови,
И фурия во мне зажгла сей жар любови!
Отчаиваюсь, злюсь, грожу, стыжусь, стонаю.
То злоба в сердце сем любви скрывает вид,
То злоба мне сама, как страстен я, явит.
Свирепствующ мой дух потоков алчет крови,
И фурия во мне зажгла сей жар любови!
Ярб должен счастлив быть — иль всё, что есть, сразит.
Но тщетно страсть моя в сей страшный день грозит.
Пускай погибну я, но устремлюсь в отмщенье;
Эней заплатит мне за всё мое мученье:
Как лютая змия, он грудь мою грызет.
Объемлет ярость ум, и сердце ревность рвет.
Но тщетно страсть моя в сей страшный день грозит.
Пускай погибну я, но устремлюсь в отмщенье;
Эней заплатит мне за всё мое мученье:
Как лютая змия, он грудь мою грызет.
Объемлет ярость ум, и сердце ревность рвет.
Гиас
Властитель многих стран, с престола ты нисходишь,
А месть свою один ты в чуждый град приводишь;
Под именем посла дерзаешь предприять...
А месть свою один ты в чуждый град приводишь;
Под именем посла дерзаешь предприять...
Ярб
Тебе ль о мщении удобно размышлять?
Молчи, не знающий еще всей царской тайны.
Отважность кончит лишь дела необычайны.
Молчи, не знающий еще всей царской тайны.
Отважность кончит лишь дела необычайны.
Гиас
Отважность, государь, когда нас честь ведет,
Пребудет ввек славна, хотя и упадет;
Но если, своея игралище мы страсти,
Вдаемся для нее во всякие напасти, —
Отважность такова безумию равна.
Пребудет ввек славна, хотя и упадет;
Но если, своея игралище мы страсти,
Вдаемся для нее во всякие напасти, —
Отважность такова безумию равна.
Ярб
Мне месть лишь кажется приятна и славна.
Гиас
Но если точно ты отмстити помышляешь,
На чем же, государь, надежду устрояешь
Во предприятиях неслыханных твоих?
На чем же, государь, надежду устрояешь
Во предприятиях неслыханных твоих?
Ярб
На гордости вельмож, на сребролюбьи их.
Царица здешних мест, горя к Энею в страсти,
Мне помощь подает сама к своей напасти.
Троянска беглеца владычества стыдясь,
Вельможи многие, в притворстве утаясь,
Покорства кажут вид, но в сердце злость питают;
Непримирительных врагов в себе скрывают;
Царица здешних мест, горя к Энею в страсти,
Мне помощь подает сама к своей напасти.
Троянска беглеца владычества стыдясь,
Вельможи многие, в притворстве утаясь,
Покорства кажут вид, но в сердце злость питают;
Непримирительных врагов в себе скрывают;
И многие из них, Дидону погубя,
Хотят ее взложить корону на себя.
Хотят ее взложить корону на себя.
Гиас
Оставь усердью то, что смело я вещаю;
И мыслить, государь, того я не дерзаю,
Чтоб ты удобен был рабу престол вручить,
Которого б ты мог возлюбленну лишить.
И мыслить, государь, того я не дерзаю,
Чтоб ты удобен был рабу престол вручить,
Которого б ты мог возлюбленну лишить.
Ярб
Когда прекрасная и гордая Дидона
Моею ревностью низвергнется со трона,
Коль я возлюбленну удобен поразить,
Могу ли хищника престола я щадить?
Виновник бедствия великия царицы
Достойну от моей воспримет мзду десницы
И, льстясь на трон взойти, во мрачный снидет ад.
Дидона и Эней, вельможи, весь сей град
То будут чувствовать, колико Ярб страдает.
Моею ревностью низвергнется со трона,
Коль я возлюбленну удобен поразить,
Могу ли хищника престола я щадить?
Виновник бедствия великия царицы
Достойну от моей воспримет мзду десницы
И, льстясь на трон взойти, во мрачный снидет ад.
Дидона и Эней, вельможи, весь сей град
То будут чувствовать, колико Ярб страдает.
Гиас
Что слышу, государь, и Ярб ли то вещает?
Поняти не могу. Возможно ль, чтоб любовь
Могла позволити пролить дражайшу кровь,
Низвергнув в крайние возлюбленну напасти?
Поняти не могу. Возможно ль, чтоб любовь
Могла позволити пролить дражайшу кровь,
Низвергнув в крайние возлюбленну напасти?
Ярб
Измерь ты яростью моей жестокость страсти:
Несчастливо любя, рассудок я гублю,
Не знаю сам себя, не помню, что люблю.
Игралище страстей и жертва злобна рока,
Свиреп, ожесточен, иду вослед порока;
Без склонности к нему злодейства я страшусь;
Но, ах! к злодействию неволею влекусь.
Погибелью моей любезной утешаюсь
И мстить хочу я той, которой восхищаюсь, —
Но мщенье ли меня сюда влекло, Гиас?
Надежды звал меня сюда сладчайший глас,
Которая меня доныне утешает.
Несчастливо любя, рассудок я гублю,
Не знаю сам себя, не помню, что люблю.
Игралище страстей и жертва злобна рока,
Свиреп, ожесточен, иду вослед порока;
Без склонности к нему злодейства я страшусь;
Но, ах! к злодействию неволею влекусь.
Погибелью моей любезной утешаюсь
И мстить хочу я той, которой восхищаюсь, —
Но мщенье ли меня сюда влекло, Гиас?
Надежды звал меня сюда сладчайший глас,
Которая меня доныне утешает.
Гиас
Или не вся твоя надежда исчезает?
Мечтой ты, государь, единой обольщен.
Мечтой ты, государь, единой обольщен.
Ярб
Надежда есть, доколь их брак не совершен.
Хоть Ярб не мил, но трон его быть может лестен:
Великой властью Ярб всей Африке известен.
Еще б сказал, что кровь богов во мне течет,
Когда б мой род мне был достоинства предмет;
Но я сию мечту Энею оставляю,
А сам собою лишь прославиться желаю.
Гетуллии моей предел распространен,
Престол на многих мой престолах утвержден;
Без помощи богов меня к богам возносят,
Народы многие тьму жертв ко мне приносят.
Но кто Эней? С собой носящий стыд беглец.
Пристойно ли его главе носить венец?
Он храбро, брани в час, на грозну смерть дерзает,
Он воин; но царя сие не отличает.
Иной велик в боях, но на престоле слаб,
На поле властвует, а под короной раб.
Помощник нужен днесь, такой, как я, Дидоне
К правленью скипетром, страны сей к обороне.
Хоть Ярб не мил, но трон его быть может лестен:
Великой властью Ярб всей Африке известен.
Еще б сказал, что кровь богов во мне течет,
Когда б мой род мне был достоинства предмет;
Но я сию мечту Энею оставляю,
А сам собою лишь прославиться желаю.
Гетуллии моей предел распространен,
Престол на многих мой престолах утвержден;
Без помощи богов меня к богам возносят,
Народы многие тьму жертв ко мне приносят.
Но кто Эней? С собой носящий стыд беглец.
Пристойно ли его главе носить венец?
Он храбро, брани в час, на грозну смерть дерзает,
Он воин; но царя сие не отличает.
Иной велик в боях, но на престоле слаб,
На поле властвует, а под короной раб.
Помощник нужен днесь, такой, как я, Дидоне
К правленью скипетром, страны сей к обороне.
Гиас
Хоть польза общества Дидоне то твердит,
Хоть сам рассудок ей за Ярба говорит,
Но как рассудок слаб, когда бунтуют страсти!
О! если б быть могли сердца у нас во власти,
Когда бы разум наш над нами обладал,
Любить Дидону Ярб, конечно, бы престал.
Хоть сам рассудок ей за Ярба говорит,
Но как рассудок слаб, когда бунтуют страсти!
О! если б быть могли сердца у нас во власти,
Когда бы разум наш над нами обладал,
Любить Дидону Ярб, конечно, бы престал.
Ярб
Почто отъемлешь ты то сладко заблужденье,
В котором только мне осталось утешенье?
Почто ты правды мне открыл несносный свет?
Гиас, ты думаешь, что мне надежды нет?
В котором только мне осталось утешенье?
Почто ты правды мне открыл несносный свет?
Гиас, ты думаешь, что мне надежды нет?
Гиас
Безмерной страстию Дидона распаленна,
К Энею всей душой и мыслью устремленна.
Почто скрывать мне то, что будешь сам ты зреть?
К Энею всей душой и мыслью устремленна.
Почто скрывать мне то, что будешь сам ты зреть?
Ярб
О, мысль смертельная! Ее душой владеть
Дерзает... кто? Эней! пришлец, троянин лютый!
Дерзает... кто? Эней! пришлец, троянин лютый!
А я без мщения теряю здесь минуты,
В которы, может быть, — о, нестерпима часть! —
Совместник мой, свою усугубляя власть,
В ласканиях ее над Ярбом торжествует,
А Ярб презрение лишь только испытует.
Не знаю в горести, которую терплю,
Я ненавижу ли или еще люблю.
Но, ах! доколь мой рок совсем не разрешится,
Дай сердцу моему надеждой сладкой льститься.
А может быть, она, вообразя свой трон
И сильного царя услыша страстный стон,
Мысль царску ощутив, ко славе обратится
И, вшед сама в себя, той страсти устыдится...
В которы, может быть, — о, нестерпима часть! —
Совместник мой, свою усугубляя власть,
В ласканиях ее над Ярбом торжествует,
А Ярб презрение лишь только испытует.
Не знаю в горести, которую терплю,
Я ненавижу ли или еще люблю.
Но, ах! доколь мой рок совсем не разрешится,
Дай сердцу моему надеждой сладкой льститься.
А может быть, она, вообразя свой трон
И сильного царя услыша страстный стон,
Мысль царску ощутив, ко славе обратится
И, вшед сама в себя, той страсти устыдится...
Гиас
Дидону вижу я, идущу зреть тебя;
Скрепися, государь, не забывай себя.
Скрепися, государь, не забывай себя.
Явление 2
Дидона, Ярб, Елиза, Гиас.
Ярб
Доколе Ярбово желанье изъяснится,
Внемли сие, что он делам твоим дивится,
Которыми царей ты многих превзошла.
Там дикие места, пустыню ты нашла,
Где пышный град, твоей премудростью творенный,
Несется к облакам на зависть всей вселенной:
Град создан кажется небесною рукой,
Обуреваемым надежда и покой.
На трон ты вознеслась для подданных блаженства.
Но мало то; в тебе все вижу совершенства
И восхищаюсь, зря всех прелестей собор.
Достоин Ярба был пленить твой нежный взор
И, в сердце утвердя его твою власть вечно,
Склонить сего царя тебя любить сердечно.
Твоею красотой вся кровь его кипит:
Восходит ли на трон рабов своих судить,
Стремится ль на врагов, разжен воинской бранью
Всем жертвует тебе, твоею всё чтит данью,
Тебе всё хочет он повергнути с собой:
Внемли сие, что он делам твоим дивится,
Которыми царей ты многих превзошла.
Там дикие места, пустыню ты нашла,
Где пышный град, твоей премудростью творенный,
Несется к облакам на зависть всей вселенной:
Град создан кажется небесною рукой,
Обуреваемым надежда и покой.
На трон ты вознеслась для подданных блаженства.
Но мало то; в тебе все вижу совершенства
И восхищаюсь, зря всех прелестей собор.
Достоин Ярба был пленить твой нежный взор
И, в сердце утвердя его твою власть вечно,
Склонить сего царя тебя любить сердечно.
Твоею красотой вся кровь его кипит:
Восходит ли на трон рабов своих судить,
Стремится ль на врагов, разжен воинской бранью
Всем жертвует тебе, твоею всё чтит данью,
Тебе всё хочет он повергнути с собой:
Престолы и венцы, себя и свой покой —
Он всё в сей час к ногам Дидониным приносит,
А сердца твоего в награду только просит.
Соделай Ярбову мучению конец;
Возвыси сей престол, прибавь к венцу венец.
Или гнушаешься блистающим в порфире?
Кто ж из царей тебя достоин будет в мире,
Коль презрен будет Ярб, никем не побежден?
Твой скиптр в руках твоих им будет утвержден.
Твой трон днесь страшен стал; но тем себе опасен,
Подвержен тот бедам, кто стал другим ужасен.
Склонись к сему царю: желание его
Есть польза важная престола твоего.
Он всё в сей час к ногам Дидониным приносит,
А сердца твоего в награду только просит.
Соделай Ярбову мучению конец;
Возвыси сей престол, прибавь к венцу венец.
Или гнушаешься блистающим в порфире?
Кто ж из царей тебя достоин будет в мире,
Коль презрен будет Ярб, никем не побежден?
Твой скиптр в руках твоих им будет утвержден.
Твой трон днесь страшен стал; но тем себе опасен,
Подвержен тот бедам, кто стал другим ужасен.
Склонись к сему царю: желание его
Есть польза важная престола твоего.
Дидона
Великого царя увидевши посланье,
Иное думала услышать я желанье.
Я чаяла, что Ярб с престола своего,
Ища величества союза моего,
Десницу дружества к Дидоне простирает,
Чтобы против того, кто рушити дерзает
Спокойство Африки неправедной войной,
Став подкрепленному страны сея рукой,
Надежнее сразить предерзостна злодея;
Для пользы общества своей я не жалея,
Стеснила б множеством пучину кораблей,
Поля покрыла б тьмой блистающих мечей;
Желанье б Ярбово быть не могло бесплодно,
Я сделала б то всё, что Ярбу лишь угодно.
Но сердцем нам своим нельзя повелевать.
Возможно ль естества устав одолевать,
Противу самого себя вооружаться,
И к горести своей с немилым сочетаться?
Чтить Ярба и жалеть — вот всё, что я могу,
И дружество к нему вовеки собрегу.
Иное думала услышать я желанье.
Я чаяла, что Ярб с престола своего,
Ища величества союза моего,
Десницу дружества к Дидоне простирает,
Чтобы против того, кто рушити дерзает
Спокойство Африки неправедной войной,
Став подкрепленному страны сея рукой,
Надежнее сразить предерзостна злодея;
Для пользы общества своей я не жалея,
Стеснила б множеством пучину кораблей,
Поля покрыла б тьмой блистающих мечей;
Желанье б Ярбово быть не могло бесплодно,
Я сделала б то всё, что Ярбу лишь угодно.
Но сердцем нам своим нельзя повелевать.
Возможно ль естества устав одолевать,
Противу самого себя вооружаться,
И к горести своей с немилым сочетаться?
Чтить Ярба и жалеть — вот всё, что я могу,
И дружество к нему вовеки собрегу.
Ярб
Что Ярб тебе не мил, тому вину он знает.
Дидона
Коль знает он, почто ж тобою вопрошает?
Ярб
Царица! постыдись ты страсти своея.
Дидона
Возможно ли, чтобы того стыдилась я,
Чем только жизнь моя мне может быти лестна?
Да будет Ярбу страсть моя уже известна:
Люблю, Энеем я пылаю и горю.
С восторгом я о сем с тобою говорю.
Постыдно ль мне гореть к великому герою,
Который защищал с толикой славой Трою,
Который Гектору геройством равен был,
Который греков всех своим мечом страшил?
Прекрасен, млад, герой, царю достойно мыслит;
Но кто достоинства Энеевы исчислит?
Когда б, как я, весь мир сего героя знал,
Царем бы одного его себе избрал;
И Карфагена вся с Дидоною согласна.
Чем только жизнь моя мне может быти лестна?
Да будет Ярбу страсть моя уже известна:
Люблю, Энеем я пылаю и горю.
С восторгом я о сем с тобою говорю.
Постыдно ль мне гореть к великому герою,
Который защищал с толикой славой Трою,
Который Гектору геройством равен был,
Который греков всех своим мечом страшил?
Прекрасен, млад, герой, царю достойно мыслит;
Но кто достоинства Энеевы исчислит?
Когда б, как я, весь мир сего героя знал,
Царем бы одного его себе избрал;
И Карфагена вся с Дидоною согласна.
Ярб
Но Ярба месть тебе не будет ли опасна?
Он может показать, тобой уничижен,
Кто должен быть из двух совместников почтен —
Троянский ли беглец, от греков побежденный,
Иль Ярб, к владычеству богами в свет рожденный?
Он может показать, тобой уничижен,
Кто должен быть из двух совместников почтен —
Троянский ли беглец, от греков побежденный,
Иль Ярб, к владычеству богами в свет рожденный?
Дидона
Коль Ярб рожден владеть, пускай владеет он.
Эней мне мил, Эней взойдет ко мне на трон.
Знать, Ярбу суждено, чтоб только лишь грозити,
А мне дражайшего Энея ввек любити
И грозы презирать, которых не страшусь.
Энея потерять — вот всё, о чем крушусь;
А с ним, хотя б на нас вселенна ополчилась,
Противу всех царей идти б не усумнилась.
Эней мне мил, Эней взойдет ко мне на трон.
Знать, Ярбу суждено, чтоб только лишь грозити,
А мне дражайшего Энея ввек любити
И грозы презирать, которых не страшусь.
Энея потерять — вот всё, о чем крушусь;
А с ним, хотя б на нас вселенна ополчилась,
Противу всех царей идти б не усумнилась.
Ярб
Но знай, что брак твой с ним унизит твой венец.
Дидона
Престань и наглостям соделай ты конец.
Не истребляй во мне ты дерзостью терпенья
Не истребляй во мне ты дерзостью терпенья
И к Ярбу моего не умножай презренья.
Тот мал в моих глазах, который мне грозит.
Ярб силен, храбр, врагов, как молния, разит;
Велик он, может быть отечеству полезен, —
Не спорю: он ваш бог; а мне Эней любезен.
Ярб всё в странах своих; но здесь мне всё Эней.
Я сих царица стран; он царь души моей.
Ты можешь ныне путь направити обратно
И Ярбу принести известье неприятно:
Что сердце в самый день отъезда твоего
Я с сердцем сопрягла драгого моего;
Иль радостям моим ты можешь быть свидетель,
Чтоб знать, как страшен мне Гетуллии владетель.
Тот мал в моих глазах, который мне грозит.
Ярб силен, храбр, врагов, как молния, разит;
Велик он, может быть отечеству полезен, —
Не спорю: он ваш бог; а мне Эней любезен.
Ярб всё в странах своих; но здесь мне всё Эней.
Я сих царица стран; он царь души моей.
Ты можешь ныне путь направити обратно
И Ярбу принести известье неприятно:
Что сердце в самый день отъезда твоего
Я с сердцем сопрягла драгого моего;
Иль радостям моим ты можешь быть свидетель,
Чтоб знать, как страшен мне Гетуллии владетель.
Явление 3
Ярб, Гиас.
Ярб
Мне быть свидетелем несчастья своего?
Я буду; но страшись присутства моего!
Жестока! твой отказ мне радость в грудь вселяет
И, страсть отняв, одну лишь злобу оставляет.
Стараний свобожден, которыми язвлюсь,
С покойною душой в отмщенье устремлюсь.
Погибнет мой злодей в объятиях Дидоны!
В сию ж лишится нощь она своей короны!
В несчастну нощь сию презренная любовь
В противном граде мне прольет реками кровь!
Уж ярости моей в сей час мечи острятся:
Отважны воины вне города хранятся.
Узрим всё зданье здесь в пылающем огне
И, Трою сотворя вторую в сей стране,
Мы Карфагену всю в троянско ввергнем горе!
Наполним трупами волнующеся море!
Пускай вторично здесь, коль меч не поразит,
Лютейший мой злодей со срамом убежит...
Но что! Я мстить хочу во время мрака ночи,
А лютый брак скорей мои увидят очи!
Могу ль единый час врага во счастье зреть,
Чтоб, яростью дыша, от злобы не умреть,
Я буду; но страшись присутства моего!
Жестока! твой отказ мне радость в грудь вселяет
И, страсть отняв, одну лишь злобу оставляет.
Стараний свобожден, которыми язвлюсь,
С покойною душой в отмщенье устремлюсь.
Погибнет мой злодей в объятиях Дидоны!
В сию ж лишится нощь она своей короны!
В несчастну нощь сию презренная любовь
В противном граде мне прольет реками кровь!
Уж ярости моей в сей час мечи острятся:
Отважны воины вне города хранятся.
Узрим всё зданье здесь в пылающем огне
И, Трою сотворя вторую в сей стране,
Мы Карфагену всю в троянско ввергнем горе!
Наполним трупами волнующеся море!
Пускай вторично здесь, коль меч не поразит,
Лютейший мой злодей со срамом убежит...
Но что! Я мстить хочу во время мрака ночи,
А лютый брак скорей мои увидят очи!
Могу ль единый час врага во счастье зреть,
Чтоб, яростью дыша, от злобы не умреть,
Как буду я сносить Дидоны лестны взгляды,
Иному, а не мне дающие отрады!
Пойду, как алчный тигр, против моих врагов,
Сражуся с смертными, пойду против богов:
Там в грудь пред алтарем Энею меч вонзая
И сердце яростной рукою извлекая,
Злодея наказав, Дидоне отомщу
И брачные свещи в надгробны превращу.
Иному, а не мне дающие отрады!
Пойду, как алчный тигр, против моих врагов,
Сражуся с смертными, пойду против богов:
Там в грудь пред алтарем Энею меч вонзая
И сердце яростной рукою извлекая,
Злодея наказав, Дидоне отомщу
И брачные свещи в надгробны превращу.
ДЕЙСТВИЕ ТРЕТИЕ
Явление 1
Дидона, Елиза.
Дидона
О Ярбе ты твердя, не огорчай Дидоны.
Мне гнусны с ним его и скипетры и троны.
Единый взор драгой Энеевых очес
Превыше тронов, царств, дражайший дар небес.
Коль хочешь, слабостью мой пламень называя,
Порочь, но слабости царицы почитая.
Мне гнусны с ним его и скипетры и троны.
Единый взор драгой Энеевых очес
Превыше тронов, царств, дражайший дар небес.
Коль хочешь, слабостью мой пламень называя,
Порочь, но слабости царицы почитая.
Явление 2
Дидона, Елиза, Арсина с воином.
Арсина
(к Дидоне)
Имеет воин сей весть тайную сказать.
Дидона
(к воину)
Вещай!
Воин
Против тебя дерзают восставать.
Гетульского царя посол ожесточенный
По граду здесь лиет яд злости сокровенный.
Гетульского царя посол ожесточенный
По граду здесь лиет яд злости сокровенный.
Вельможей, воинов сребром прельщая взор,
Готовит на тебя погибелей собор;
А тем, которых дух лишь гордость ослепляет,
Он стыд зреть странника на троне представляет.
Готовит на тебя погибелей собор;
А тем, которых дух лишь гордость ослепляет,
Он стыд зреть странника на троне представляет.
Дидона
Усердие твое, как должно, признаю.
Поди. Воспомню я преда́нность мне твою.
Поди. Воспомню я преда́нность мне твою.
Воин уходит.
Герой — любовник мой, могу ли устрашаться!
Но, ах! он сам меня старается скрываться
В тот день, как к счастию готовлюсь моему!
Предчувствую удар я сердцу своему!
Энея нет со мной. Ах! что тому виною?
Что сделалось ему? что станется со мною?
Но, ах! он сам меня старается скрываться
В тот день, как к счастию готовлюсь моему!
Предчувствую удар я сердцу своему!
Энея нет со мной. Ах! что тому виною?
Что сделалось ему? что станется со мною?
Елиза
Злой умысл на тебя уведав, может быть,
В сей час злодейский ков он тщится истребить.
В сей час злодейский ков он тщится истребить.
Дидона
С моими мыслями, Елиза, ты согласна:
Конечно, до него дошла та весть ужасна,
Которая любви его грозит бедой.
Поди, скажи ему, чтоб вкупе он со мной
Устроить всё пришел. Скажи, что я страдаю,
Что без него души в себе не ощущаю.
Конечно, до него дошла та весть ужасна,
Которая любви его грозит бедой.
Поди, скажи ему, чтоб вкупе он со мной
Устроить всё пришел. Скажи, что я страдаю,
Что без него души в себе не ощущаю.
Явление 3
Дидона, Арсина.
Дидона
Что я ни говорю, но дух смущеньем полн.
Колеблюся страстей среди различных волн.
Смущаюсь, радуюсь, надеюсь, унываю.
Не тщетно ль радуюсь? не тщетно ль уповаю?
Колеблюся страстей среди различных волн.
Смущаюсь, радуюсь, надеюсь, унываю.
Не тщетно ль радуюсь? не тщетно ль уповаю?
Явление 4
Дидона, Елиза, Арсина.
Елиза
Царица! ах!.. Эней!..
Дидона
Сверши.
Елиза
Уж на брегах,
И воинов его уж часть на кораблях...
И воинов его уж часть на кораблях...
Дидона
О, весть ужасная! всё ясно понимаю:
Эней меня бежит, я жизнь мою теряю!
Эней меня бежит, я жизнь мою теряю!
(К Елизе)
Способствуй ты любви отчаянной моей,
Когда по хочешь зреть моих кончины дней;
Стремись и возврати мою в Энее душу.
Скажи ему, что жизнь мою в сей час я рушу.
Проси, моли, пролей потоки горьких слез.
Грози за смерть мою отмщением небес.
Яви ему всё то, что дух мой ощущает.
Скажи ему... скажи: Дидона умирает.
Когда по хочешь зреть моих кончины дней;
Стремись и возврати мою в Энее душу.
Скажи ему, что жизнь мою в сей час я рушу.
Проси, моли, пролей потоки горьких слез.
Грози за смерть мою отмщением небес.
Яви ему всё то, что дух мой ощущает.
Скажи ему... скажи: Дидона умирает.
Явление 5
Дидона, Арсина.
Дидона
Се час, который мне то ясно показал,
Присутства моего почто Эней бежал.
Се лютая вина при мне его смятенья!
За всю мою любовь готовил мне мученья.
Обманывала я, несчастная, себя!
Могла ль изменником, Эней, считать тебя,
Тебя, которого всему предпочитаю;
И днесь, лишь только то себе воображаю,
Что хочешь ты меня, несчастну, покидать,
Не веря, я тебя ж желаю оправдать.
Присутства моего почто Эней бежал.
Се лютая вина при мне его смятенья!
За всю мою любовь готовил мне мученья.
Обманывала я, несчастная, себя!
Могла ль изменником, Эней, считать тебя,
Тебя, которого всему предпочитаю;
И днесь, лишь только то себе воображаю,
Что хочешь ты меня, несчастну, покидать,
Не веря, я тебя ж желаю оправдать.
Арсина
Забыл Эней, забыл твое благодеянье.
Дидона
О, мысль жестокая! смертельное терзанье!
Арсина, верь тому, что я напрасно рвусь;
Смятенная мечтой, мечтою я крушусь.
По клятвах таковых Эней меня оставит?
Ах, нет! Эней себя, Эней не обесславит...
Елизу вижу я. Елиза, ты одна!
Конечно, я в сей день умреть осуждена!
Арсина, верь тому, что я напрасно рвусь;
Смятенная мечтой, мечтою я крушусь.
По клятвах таковых Эней меня оставит?
Ах, нет! Эней себя, Эней не обесславит...
Елизу вижу я. Елиза, ты одна!
Конечно, я в сей день умреть осуждена!
Явление 6
Дидона, Арсина, Елиза.
Елиза
Тебе способствуют бессмертны сами боги;
Эней...
Эней...
Дидона
Где он?
Елиза
В сии вступает уж чертоги.
Явление 7
Дидона, Эней.
Дидона
Я слышала, что ты оставить предприял,
Несчастную, меня; что ты уйти желал.
Желал ты или нет? Меня в том уверяли.
Я думаю, что то мне ложно объявляли.
Не верю я тому... Но ты, Эней, молчишь.
Не верю... ах, тиран! ты верить мне велишь!
Смятение твое и лютое молчанье
Есть смерти моея ужасно предсказанье.
Се плод моей любви, се наших жар сердец!
Сгораю я тобой и гибну наконец.
Несчастную, меня; что ты уйти желал.
Желал ты или нет? Меня в том уверяли.
Я думаю, что то мне ложно объявляли.
Не верю я тому... Но ты, Эней, молчишь.
Не верю... ах, тиран! ты верить мне велишь!
Смятение твое и лютое молчанье
Есть смерти моея ужасно предсказанье.
Се плод моей любви, се наших жар сердец!
Сгораю я тобой и гибну наконец.
Взгляни ты на меня; почто страшишься видеть,
Которую возмог ты днесь возненавидеть?
Взгляни, Эней: не гнев узришь в лице моем,
Увидишь смерти тень единую на нем;
Взгляни ты на меня, приметь мое мученье.
Иль устрашаешься ты внити в сожаленье?
Мужайся, ты герой: отъемли жизнь мою
И, ах! без робости пронзай ты грудь сию
И сердце страстно, где твой образ обитая...
Которую возмог ты днесь возненавидеть?
Взгляни, Эней: не гнев узришь в лице моем,
Увидишь смерти тень единую на нем;
Взгляни ты на меня, приметь мое мученье.
Иль устрашаешься ты внити в сожаленье?
Мужайся, ты герой: отъемли жизнь мою
И, ах! без робости пронзай ты грудь сию
И сердце страстно, где твой образ обитая...
Эней
Не отягчай меня ты, мучась и страдая.
Днесь должно твердость нам обоим восприять,
Друг другу помощи проти́в себя давать.
Довольно без тебя я сам собой размучен:
И без дражайших слез твоих я злополучен.
Мужайся, утверди меня проти́в себя.
Любовь свою ко мне навеки истребя,
Вспомоществуй ты мне посчастливей всех быти,
Вспомоществуй в очах ток слезный затворити;
А ежели нельзя повелевать слезам,
Да будет в слабости подпорой слава нам,
Чтобы сказати мог весь мир, о нас жалея:
Не мог сразити рок Дидону и Энея...
Мне боги от тебя велят навек отстать.
Днесь должно твердость нам обоим восприять,
Друг другу помощи проти́в себя давать.
Довольно без тебя я сам собой размучен:
И без дражайших слез твоих я злополучен.
Мужайся, утверди меня проти́в себя.
Любовь свою ко мне навеки истребя,
Вспомоществуй ты мне посчастливей всех быти,
Вспомоществуй в очах ток слезный затворити;
А ежели нельзя повелевать слезам,
Да будет в слабости подпорой слава нам,
Чтобы сказати мог весь мир, о нас жалея:
Не мог сразити рок Дидону и Энея...
Мне боги от тебя велят навек отстать.
Дидона
Не может божество невинную карать.
Богами тщетно ты неверность закрываешь.
Зевес! ты, слыша ложь, его не поражаешь!
Богами тщетно ты неверность закрываешь.
Зевес! ты, слыша ложь, его не поражаешь!
Эней
В сию ужасну ночь — о, гибельный удар!—
Он сам мне повелел тушить к Дидоне жар
И вспомнить мой обет. Нам должно расставаться.
Осмелится ль Эней богам сопротивляться?
Он сам мне повелел тушить к Дидоне жар
И вспомнить мой обет. Нам должно расставаться.
Осмелится ль Эней богам сопротивляться?
Дидона
Почто ж, жестокий! мне ты прежде не сказал.
Что сам Зевес твою любовь опровергал?
На то ли овладел моею ты душою,
Чтобы извлечь ее в сей день твоей рукою?
Что сам Зевес твою любовь опровергал?
На то ли овладел моею ты душою,
Чтобы извлечь ее в сей день твоей рукою?
Эней
Удобно ль в радостях желать то предузнать,
Что наши радости возможет огорчать?
К утехам я любви одной стремясь всечасно,
От мыслей отвращал предведенье ужасно.
Я мыслил, что Зевес, гремящий в небесах,
Всю славу утвердил мою в твоих красах;
Что боги лютые, немилосерды боги
Не будут для тебя ко мне толико строги.
Но тщетно всё! Зевес на смерть идти велит.
Далеко от тебя Энея он стремит.
Предчувствую, со мной что может приключиться.
Уж сердце от меня готово отлучиться.
Все радости мои останутся с тобой.
Смертельный, лютый путь я вижу пред собой.
Я лишь тобою жизнь могу в себе питати...
Но, ах! я должен днесь о славе помышляти.
Что наши радости возможет огорчать?
К утехам я любви одной стремясь всечасно,
От мыслей отвращал предведенье ужасно.
Я мыслил, что Зевес, гремящий в небесах,
Всю славу утвердил мою в твоих красах;
Что боги лютые, немилосерды боги
Не будут для тебя ко мне толико строги.
Но тщетно всё! Зевес на смерть идти велит.
Далеко от тебя Энея он стремит.
Предчувствую, со мной что может приключиться.
Уж сердце от меня готово отлучиться.
Все радости мои останутся с тобой.
Смертельный, лютый путь я вижу пред собой.
Я лишь тобою жизнь могу в себе питати...
Но, ах! я должен днесь о славе помышляти.
Дидона
Беги, жестокий, ты и оставляй меня,
Беги, не буду я себя стыдить, стеня;
Не буду пред тобой вздыханьем унижаться:
Не хочешь быть со мной, — и я хочу расстаться.
Сего лишь я ждала, чтоб сами те уста,
Которых клятвами здесь полны все места,
Которы вечною любовью уверяли,
Чтоб те ж уста свою неверность возвещали,
Разлуку вечну мне веля с собой снести.
Узнала я тебя, Эней; навек прости...
Навек, увы! навек! о, слово преужасно
В любви сгорающим и зревшимся всечасно!
Как месяц, год снести возлюбленной твоей,
Чтоб разделяло нас толь множество морей;
Чтоб начинался день, и день оканчавался,
А ты б, драгой Эней, с Дидоной не видался?
Не боги, нет, меня оставити велят;
Нет, смерти моея бессмертны не хотят;
Ее желаешь ты. Коль винна я пред вами,
Разите, небеса, меня в сей час вы сами!
Чем гневаю богов? Тем разве их гневлю,
Что более всего, Эней, тебя люблю?
Иль хочешь смертию моей себя прославить?
Беги, не буду я себя стыдить, стеня;
Не буду пред тобой вздыханьем унижаться:
Не хочешь быть со мной, — и я хочу расстаться.
Сего лишь я ждала, чтоб сами те уста,
Которых клятвами здесь полны все места,
Которы вечною любовью уверяли,
Чтоб те ж уста свою неверность возвещали,
Разлуку вечну мне веля с собой снести.
Узнала я тебя, Эней; навек прости...
Навек, увы! навек! о, слово преужасно
В любви сгорающим и зревшимся всечасно!
Как месяц, год снести возлюбленной твоей,
Чтоб разделяло нас толь множество морей;
Чтоб начинался день, и день оканчавался,
А ты б, драгой Эней, с Дидоной не видался?
Не боги, нет, меня оставити велят;
Нет, смерти моея бессмертны не хотят;
Ее желаешь ты. Коль винна я пред вами,
Разите, небеса, меня в сей час вы сами!
Чем гневаю богов? Тем разве их гневлю,
Что более всего, Эней, тебя люблю?
Иль хочешь смертию моей себя прославить?
Не оставляй меня, — мой дух меня оставит;
Не оставляй меня для горьких слез моих!
Тебе ль, Эней, тебе ль искать утехи в них?
Воспомни клятвы все, мне данные тобою,
И зри у ног твоих царицу пред собою.
Не оставляй меня для горьких слез моих!
Тебе ль, Эней, тебе ль искать утехи в них?
Воспомни клятвы все, мне данные тобою,
И зри у ног твоих царицу пред собою.
Эней
Ах, что ты делаешь!
Дидона
Не умерщвляй меня!
Иль, бедную на смерть, жестокий! обвиня,
Пронзи ты грудь мою дражайшею рукою:
Утешь хоть тем, когда не хочешь быть со мною.
Я жизни без тебя не возмогу стерпеть.
Что в свете мне, когда тебя не буду зреть!
Кому несчастная Дидона станет верить,
Когда и сам Эней пред нею лицемерит?
К кому, лишась, тебя, прибегну я, стеня?
Ни смертных, ни богов не будет для меня...
Я слышу стон в устах твоих!
Иль, бедную на смерть, жестокий! обвиня,
Пронзи ты грудь мою дражайшею рукою:
Утешь хоть тем, когда не хочешь быть со мною.
Я жизни без тебя не возмогу стерпеть.
Что в свете мне, когда тебя не буду зреть!
Кому несчастная Дидона станет верить,
Когда и сам Эней пред нею лицемерит?
К кому, лишась, тебя, прибегну я, стеня?
Ни смертных, ни богов не будет для меня...
Я слышу стон в устах твоих!
Эней
Я стражду, рвуся;
И как не рваться мне? — с Дидоной расстаюся!
Днесь гибнет весь мой свет, теряю всё, что есть;
Тебя теряю, жизнь... но остается честь.
Размучен страстию, растерзан, беспокоен,
Тогда лишь буду я любви твоей достоин.
Любовь твоя тебя не станет посрамлять:
К герою будешь ты те вздохи устремлять.
Которы подаешь бегущему Энею.
И как не рваться мне? — с Дидоной расстаюся!
Днесь гибнет весь мой свет, теряю всё, что есть;
Тебя теряю, жизнь... но остается честь.
Размучен страстию, растерзан, беспокоен,
Тогда лишь буду я любви твоей достоин.
Любовь твоя тебя не станет посрамлять:
К герою будешь ты те вздохи устремлять.
Которы подаешь бегущему Энею.
Дидона
Ступай; я более просити не умею.
Мне полно мучиться; я много слез лила
И долго пред тобой любовницей была;
Царица буду днесь. Довольствуйся геройством.
Оставь меня, пришлец, зверям подобный свойством.
Вещают, что в тебе бессмертных кровь течет,
Неправда, — лютый тигр тебе дал видеть свет,
В утробе ты зачат свирепейшия львицы!
Мне полно мучиться; я много слез лила
И долго пред тобой любовницей была;
Царица буду днесь. Довольствуйся геройством.
Оставь меня, пришлец, зверям подобный свойством.
Вещают, что в тебе бессмертных кровь течет,
Неправда, — лютый тигр тебе дал видеть свет,
В утробе ты зачат свирепейшия львицы!
Беги и удались несчастнейшей царицы!
Сокрой противный взор неверных ты очес,
В которых видела я прежде дар небес!
Сокройся, удались... О чем ты помышляешь?
Сокрой противный взор неверных ты очес,
В которых видела я прежде дар небес!
Сокройся, удались... О чем ты помышляешь?
Эней
Я мышлю, что ты гнев невинному являешь...
Итак, уж ты меня из сердца своего...
Я мышлю, что... ах, нет! не мышлю ничего!
Итак, уж ты меня из сердца своего...
Я мышлю, что... ах, нет! не мышлю ничего!
Дидона
Чтоб я, неверностью твоею огорченна,
Жалеть изменника была бы униженна!
Чтоб я... тиран! узнай, могу тебя забыть;
Я больше сделаю: хочу супругой быть
Тому, которого я прежде презирала,
Которому тебя я, льстец, предпочитала.
Я с Ярбом сопрягусь, с ним буду вечно жить:
В сей день и при тебе хочу я объявить.
В сей час к посланнику его...
Жалеть изменника была бы униженна!
Чтоб я... тиран! узнай, могу тебя забыть;
Я больше сделаю: хочу супругой быть
Тому, которого я прежде презирала,
Которому тебя я, льстец, предпочитала.
Я с Ярбом сопрягусь, с ним буду вечно жить:
В сей день и при тебе хочу я объявить.
В сей час к посланнику его...
Эней
Постой, жестока!
И ты, согласна став с свирепостию рока,
Наместо чтоб мою судьбину облегчить,
Стремишься смерть мою лишь боле отягчить!
Итак, о небо! я уже всего лишаюсь,
И не с возлюбленной я ныне разлучаюсь, —
С невестой Ярбовой...
И ты, согласна став с свирепостию рока,
Наместо чтоб мою судьбину облегчить,
Стремишься смерть мою лишь боле отягчить!
Итак, о небо! я уже всего лишаюсь,
И не с возлюбленной я ныне разлучаюсь, —
С невестой Ярбовой...
Дидона
Мне слава то велит.
Любовь сердца сплела, а слава разлучит.
Я славы голосу тебя не меньше внемлю;
Как ты, и я так честь себе в закон приемлю.
Иной узнает то, соединясь со мной,
Что можно с честию владети сей страной;
Что больше мой престол принесть возможет славы,
Как неизвестныя искание державы.
В ином я радости и счастье буду зреть,
Которые в тебе я льстилася иметь.
Иной мне возвратит всё, что тобою трачу.
Любовь сердца сплела, а слава разлучит.
Я славы голосу тебя не меньше внемлю;
Как ты, и я так честь себе в закон приемлю.
Иной узнает то, соединясь со мной,
Что можно с честию владети сей страной;
Что больше мой престол принесть возможет славы,
Как неизвестныя искание державы.
В ином я радости и счастье буду зреть,
Которые в тебе я льстилася иметь.
Иной мне возвратит всё, что тобою трачу.
Иной... ты слезы льешь, и я с тобою плачу!
Эней! не верь словам отчаянной любви;
Лишась тебя, умру!.. несчастну оживи!
Закрой мой гроб; мой дух уж с телом расстается!
Эней! не верь словам отчаянной любви;
Лишась тебя, умру!.. несчастну оживи!
Закрой мой гроб; мой дух уж с телом расстается!
Эней
Живи, дражайшая! Эней твой остается.
Дидона
О, слово радостно, неожиданно мной!
Я душу предаю тебе с моей рукой.
Я душу предаю тебе с моей рукой.
Тимар входит.
Тимар, скажи жрецам мое ты повеленье,
Чтоб во́здали богам мое благодаренье
И украшали бы ко браку алтари.
Мы внидем в храм напредь вечерния зари.
А сам готовь мой трон с короною моею,
Те слабые дары любви моей Энею.
Чтоб во́здали богам мое благодаренье
И украшали бы ко браку алтари.
Мы внидем в храм напредь вечерния зари.
А сам готовь мой трон с короною моею,
Те слабые дары любви моей Энею.
Тимар
(один, к воину, с ним вшедшему)
Я в храм иду, а ты ко Ярбовым послам;
Скажи, что вид иной стал паки всем делам;
Что к предприятию уж всё теперь готово
И что исполнится Тимаром данно слово.
Скажи, что вид иной стал паки всем делам;
Что к предприятию уж всё теперь готово
И что исполнится Тимаром данно слово.
ДЕЙСТВИЕ ЧЕТВЕРТОЕ
Явление 1
Ярб
(один)
Свирепа ада дщерь, надежда злобных, месть!
К чему несчастного стремишься ты привесть?
Лютейшей ярости мне в сердце яд вливая,
Влечешь меня на всё, мне очи закрывая...
Дидона нежну страсть удобна ощущать;
Но сердце кто ее дерзает обольщать?
Пришлец, ругаяся моей несносной части,
В утехах исчислять те станет все напасти,
Которы должен я от странника терпеть!
Он в прелестях ее всечасно будет зреть,
Колико счастлив он и сколько я несчастен!
Благополучен враг, а я лишь только страстен!
О ты, которого все чтут моим отцом,
Великий Ю́питер, держащий страшный гром!
Зри сыну твоему творенные досады!
Впервые для своей молю тебя отрады:
Когда ты мой отец, яви, что я твой сын.
Из мрака грозных туч, природы руша чин,
Мне сей ужасный день в ночь темну претворяя,
Не солнцем, молнией всю землю озаряя,
Вселенну потряси и громом поражай;
Низвергни город сей, блистай, греми, карай...
Но что! слова мои напрасно я теряю
И своего отца без пользы умоляю.
Когда ты не разишь, тебя отцом не чту
К чему несчастного стремишься ты привесть?
Лютейшей ярости мне в сердце яд вливая,
Влечешь меня на всё, мне очи закрывая...
Дидона нежну страсть удобна ощущать;
Но сердце кто ее дерзает обольщать?
Пришлец, ругаяся моей несносной части,
В утехах исчислять те станет все напасти,
Которы должен я от странника терпеть!
Он в прелестях ее всечасно будет зреть,
Колико счастлив он и сколько я несчастен!
Благополучен враг, а я лишь только страстен!
О ты, которого все чтут моим отцом,
Великий Ю́питер, держащий страшный гром!
Зри сыну твоему творенные досады!
Впервые для своей молю тебя отрады:
Когда ты мой отец, яви, что я твой сын.
Из мрака грозных туч, природы руша чин,
Мне сей ужасный день в ночь темну претворяя,
Не солнцем, молнией всю землю озаряя,
Вселенну потряси и громом поражай;
Низвергни город сей, блистай, греми, карай...
Но что! слова мои напрасно я теряю
И своего отца без пользы умоляю.
Когда ты не разишь, тебя отцом не чту
И только тщетную я зрю в тебе мечту:
Бессилен ты смягчить туши моей мученье.
Мне боги — фурии, отец мой — отомщенье!
Мой меч помощник мне; сей меч в моих руках
Без помощи твоей преобратит всё в прах!..
Бессилен ты смягчить туши моей мученье.
Мне боги — фурии, отец мой — отомщенье!
Мой меч помощник мне; сей меч в моих руках
Без помощи твоей преобратит всё в прах!..
Явление 2
Ярб, Гиас.
Ярб
Ужо ль всё сделано? открыт ли путь мне к мести?
Гиас
Мы можем внити в храм; но ты противу чести,
Еще дерзну сказать, желаешь поступить
И славу многих лет в минуту погубить.
Еще дерзну сказать, желаешь поступить
И славу многих лет в минуту погубить.
Ярб
Что в славе, коль она отмщати запрещает?
В обиде унывать — то славу помрачает.
В суровых тех местах, где обладаю я,
Не научилася жалеть любовь моя.
Пускай иной, снося отказ своей любезной,
Вздыхает с робостью, лиет из глаз ток слезный,
Отъемлющего всё совместника щадит!
Меня не плач, но кровь за муки наградит!
Одном свирепостью народ мой только славен;
Народа люта царь, ему хочу быть равен.
В обиде унывать — то славу помрачает.
В суровых тех местах, где обладаю я,
Не научилася жалеть любовь моя.
Пускай иной, снося отказ своей любезной,
Вздыхает с робостью, лиет из глаз ток слезный,
Отъемлющего всё совместника щадит!
Меня не плач, но кровь за муки наградит!
Одном свирепостью народ мой только славен;
Народа люта царь, ему хочу быть равен.
Гиас
Страшуся, государь, твой грозный видя взор!
Ты ночным для себя соделаешь позор.
Ты ночным для себя соделаешь позор.
Явление 3
Ярб, Гиас, Тимар.
Тимар
Теперь уж вся твоя надежда миновалась
И только месть одна утехою осталась.
Эней во храм вошел, победою гордясь,
И только месть одна утехою осталась.
Эней во храм вошел, победою гордясь,
Котору над царем обрел бегущий князь.
С Дидоной пред тобой он будет сочетаться.
С Дидоной пред тобой он будет сочетаться.
Ярб
Как, боги! может дух мой в теле удержаться:
От злости рвуся я, и рвуся от стыда.
Злодей во храм пошел — и я иду туда.
От злости рвуся я, и рвуся от стыда.
Злодей во храм пошел — и я иду туда.
Явление 4
Тимар, Антенор.
Тимар
Отколе, Антенор?
Антенор
Я храма удалился,
Чтоб стыд троян в глазах моих не совершился.
Когда ты лютость, рок, на Трою истощил,
На нас летящу смерть почто остановил?
Погибли б мы тогда отечества на лоне
И не были б рабы любови и Дидоне.
Чтоб стыд троян в глазах моих не совершился.
Когда ты лютость, рок, на Трою истощил,
На нас летящу смерть почто остановил?
Погибли б мы тогда отечества на лоне
И не были б рабы любови и Дидоне.
Явление 5
Дидона, Антенор.
Дидона
Всё гибнет, небеса! всё гибнет, Антенор!
Я шла во храм, но пыль столбом затмила взор.
Спираяся у врат, из храма все стремятся.
Посол гетульский там; мечами там разятся.
Стенанье, вопль и шум. Во храме мой Эней, —
Туда пошел со мной ждать радости своей,
А смерть он, может быть, незапную встречает
И, может быть, уже в сей час свой век скончает.
Спеши, о Антенор! и я иду с тобой.
Я шла во храм, но пыль столбом затмила взор.
Спираяся у врат, из храма все стремятся.
Посол гетульский там; мечами там разятся.
Стенанье, вопль и шум. Во храме мой Эней, —
Туда пошел со мной ждать радости своей,
А смерть он, может быть, незапную встречает
И, может быть, уже в сей час свой век скончает.
Спеши, о Антенор! и я иду с тобой.
Антенор
(удерживая Дидону)
Без пользы будет там приход, царица, твой.
Явление 6
Дидона
(одна)
Я чувств лишаюся, мои трепещут ноги.
Разите вы меня, о праведные боги!
Спасите только лишь Энея моего.
Виновна я, что он завета твоего,
О ты, отец богов! поднесь не мог исполнить;
Героя слабостью дерзнула я наполнить.
Щади его! твоя течет в Энее кровь.
Пускай, презрев мой стон, забыв мою любовь,
Возлюбленный навек отселе отъезжает...
Ах, что в отчаяньи любовь моя вещает!
Не ведаю, чего в тоске хочу моей:
Увы! хочу одной лишь смерти я своей.
Пусть мертвую меня оставит мой любезный,
На гробе он моем поток проливши слезный.
Разите вы меня, о праведные боги!
Спасите только лишь Энея моего.
Виновна я, что он завета твоего,
О ты, отец богов! поднесь не мог исполнить;
Героя слабостью дерзнула я наполнить.
Щади его! твоя течет в Энее кровь.
Пускай, презрев мой стон, забыв мою любовь,
Возлюбленный навек отселе отъезжает...
Ах, что в отчаяньи любовь моя вещает!
Не ведаю, чего в тоске хочу моей:
Увы! хочу одной лишь смерти я своей.
Пусть мертвую меня оставит мой любезный,
На гробе он моем поток проливши слезный.
Явление 7
Дидона, Елиза.
Дидона
Что сделалось, скажи?
Елиза
Весь храм смятеньем полн.
Насилу извлеклась народа я из волн.
Насилу извлеклась народа я из волн.
Дидона
Не видела ль... увы! спросить я не дерзаю.
Скажи... трепещет дух... где мой Эней?
Скажи... трепещет дух... где мой Эней?
Елиза
Не знаю.
Дидона
Смятением еще в сей час наполнен храм;
А ты не видела, увы! Энея там.
Конечно, он погиб, и нет уж в том сомненья.
А ты не видела, увы! Энея там.
Конечно, он погиб, и нет уж в том сомненья.
Елиза
Не можно описать толь страшного волненья.
Колеблется весь храм, трясутся стены в нем.
Вельможи и жрецы, в смятении своем,
Друг другу вон исход, тесняся, заграждают.
Разбиты алтари со треском упадают.
Там подавле́нных стон, там слышен звук мечей.
Иной гласит: погиб несча́стливый Эней!
Иной кричит: он жив, но пал посол тирана!
Исторглася оттоль в сомненье, бездыханна,
Трепещуща, без чувств, не зная ничего.
Колеблется весь храм, трясутся стены в нем.
Вельможи и жрецы, в смятении своем,
Друг другу вон исход, тесняся, заграждают.
Разбиты алтари со треском упадают.
Там подавле́нных стон, там слышен звук мечей.
Иной гласит: погиб несча́стливый Эней!
Иной кричит: он жив, но пал посол тирана!
Исторглася оттоль в сомненье, бездыханна,
Трепещуща, без чувств, не зная ничего.
Дидона
Увы! к жестокости страданья моего,
Елиза, придала ты больше мне мученья.
Сама иду во храм, лишаюся терпенья.
Елиза, придала ты больше мне мученья.
Сама иду во храм, лишаюся терпенья.
Елиза
Ты хочешь жизнь свою опасности предать.
Дидона
Что в жизни мне, когда Энея не видать?
Что в свете, коль его я в нем не буду зрети?
Пойду спасти его — иль купно умерети.
Что в свете, коль его я в нем не буду зрети?
Пойду спасти его — иль купно умерети.
Явление 8
Дидона, Эней, Ярб (в оковах) и воины.
Дидона
Что вижу я? Эней! драгой Эней, ты здрав!
Эней
Живу, рукой своей я варвара поправ.
Во храме я, тобой имея сердце пленно,
От смертных от богов к Дидоне отвлеченно,
К сердечным радостям всю душу обратив,
Присутства твоего я ждал, весь мир забыв.
Вельможи и народ в молчаньи предстояли,
Прихода твоего и сами боги ждали.
Ко жертвованью был готов священный лик.
Во храме я, тобой имея сердце пленно,
От смертных от богов к Дидоне отвлеченно,
К сердечным радостям всю душу обратив,
Присутства твоего я ждал, весь мир забыв.
Вельможи и народ в молчаньи предстояли,
Прихода твоего и сами боги ждали.
Ко жертвованью был готов священный лик.
Незапно восстает вдали смятенный крик.
Весь движется народ, от звука храм трепе́щет.
Как волны страшные к брегам вихрь сильный мещет
И извергает в них чудовище из вод, —
Таков, во ужасе волнуяся, народ,
Разверзшись, вдруг посла гетульска открывает.
Как молния, остр меч в руках его блистает,
Как углие, глаза кровавые горят,
От ярости уста безмолвные дрожат.
Предстать и меч вознесть — была одна минута;
Но я предупредил сего злодея люта:
Исторгнул меч из рук и в узы заключил.
Весь движется народ, от звука храм трепе́щет.
Как волны страшные к брегам вихрь сильный мещет
И извергает в них чудовище из вод, —
Таков, во ужасе волнуяся, народ,
Разверзшись, вдруг посла гетульска открывает.
Как молния, остр меч в руках его блистает,
Как углие, глаза кровавые горят,
От ярости уста безмолвные дрожат.
Предстать и меч вознесть — была одна минута;
Но я предупредил сего злодея люта:
Исторгнул меч из рук и в узы заключил.
Дидона
(Ярбу)
Чудовище! тебя тому кто научил?
Кто право дал тебе?
Кто право дал тебе?
Ярб
О том не вопрошая,
Последуй строгости, ты часть мою свершая.
Последуй строгости, ты часть мою свершая.
Дидона
Убийца злой! посол великого царя!
Законы святости народов всех презря,
Достоин смерть вкусить ты, все стерпя мученья!
Коль хочешь жить, пади пред ним, проси прощенья!
Презрев, тебя в сей час из града изведут.
Законы святости народов всех презря,
Достоин смерть вкусить ты, все стерпя мученья!
Коль хочешь жить, пади пред ним, проси прощенья!
Презрев, тебя в сей час из града изведут.
Ярб
Хоть громы на меня с небес в сей час падут,
Хоть ад откроешь мне ты гневною рукою, —
Я сниду и во ад с неподлою душою.
Хоть ад откроешь мне ты гневною рукою, —
Я сниду и во ад с неподлою душою.
Дидона
С неподлою? тиран! неподлым хочешь быть,
А ты, как гнусный тать, в сей час дерзал разить.
А ты, как гнусный тать, в сей час дерзал разить.
(К Энею)
Злодея нашего твоей даю я власти.
Эней, властителем его ты будешь части.
Эней, властителем его ты будешь части.
Ярб
Стыдятся подданны правленья беглеца,
Досадой полны их против тебя сердца.
Досадой полны их против тебя сердца.
Дидона
Блаженством подданных моих мой трон крепится.
Тиранам лишь одним рабов своих страшиться.
Тиранам лишь одним рабов своих страшиться.
Явление 9
Эней, Ярб (в оковах) и воины
Эней
Теперь в руках моих и смерть и жизнь твоя, —
Ответствуй мне, скажи: тебе что сделал я?
Что привело тебя злодействовать Энею?
Но ты молчишь.
Ответствуй мне, скажи: тебе что сделал я?
Что привело тебя злодействовать Энею?
Но ты молчишь.
Ярб
Как мне ответствовать злодею?
Отдай отъятый меч, с мечом я дам ответ.
За стыд мой кровь твоя ручьями потечет.
Отдай отъятый меч, с мечом я дам ответ.
За стыд мой кровь твоя ручьями потечет.
Эней
Кто Ахиллеса зрел и в поле с ним сражался,
Тот злости б Ярбова посла не убоялся;
Но славы моея я тем не собрегу,
Когда прерву ту жизнь, котору дать могу.
Тот злости б Ярбова посла не убоялся;
Но славы моея я тем не собрегу,
Когда прерву ту жизнь, котору дать могу.
Ярб
Ты жизнь мне дашь? к чему я приведен судьбою!
Рази; что в жизни мне, коль буду жить тобою!
Рази; что в жизни мне, коль буду жить тобою!
Эней
Но гордость такова прилична ли рабу?
Покорство — часть твоя; вместись в твою судьбу.
Покорство — часть твоя; вместись в твою судьбу.
Ярб
Покорство! мне робеть? мне кланяться Энею?
Я к страху не привык и ползать не умею.
Того единого страшуся только я,
Чтоб даром не была твоим мне жизнь моя
Я к страху не привык и ползать не умею.
Того единого страшуся только я,
Чтоб даром не была твоим мне жизнь моя
Отъемли ты ее, она в твоей днесь воле.
Коль буду жити я, не жить злодею боле.
Коль буду жити я, не жить злодею боле.
Эней
Покорства твоего не требует Эней;
И буду ли велик я низостью твоей?
И наглостью, что ты величеством считаешь,
В жестокости своей меня не унижаешь.
Стремися раздражать и рвись, тиранов раб:
Тому прощаю всё, кто предо мною слаб.
Ты, раздражив меня, возвыситися чаешь,
Но тщетна мысль твоя, и ты меня не знаешь.
И буду ли велик я низостью твоей?
И наглостью, что ты величеством считаешь,
В жестокости своей меня не унижаешь.
Стремися раздражать и рвись, тиранов раб:
Тому прощаю всё, кто предо мною слаб.
Ты, раздражив меня, возвыситися чаешь,
Но тщетна мысль твоя, и ты меня не знаешь.
Ярб
Что знать мне о тебе? Бегущий ты Эней.
Но Ярба ты узнай: смотри — твой здесь злодей.
Узнай совместника, Дидоною прельщенна,
В окопах зри его, оружия лишенна.
Но Ярба ты узнай: смотри — твой здесь злодей.
Узнай совместника, Дидоною прельщенна,
В окопах зри его, оружия лишенна.
Эней
Что ну́жды в том? Хоть царь, хоть раб, кто ты ни есть, —
Злодея зрю в тебе: твоя презренна месть,
Хотя б ты богом был, и бога б помрачила.
Благодари судьбе, что мне тебя вручила.
К несчастливым Эней не может быти строг.
Па месте брани я врага сразить бы мог.
Опасность равная там славой озаряет, —
Но сильный честь свою свирепостью теряет.
Царь, пользуйся в сей час щедротою моей:
Энея ты не знал — узнай, кто есть Эней.
Злодею моему лютейшему прощаю,
Ему я честь, и жизнь, и вольность возвращаю.
Сняв узы, воины, отдайте меч ему.
Злодея зрю в тебе: твоя презренна месть,
Хотя б ты богом был, и бога б помрачила.
Благодари судьбе, что мне тебя вручила.
К несчастливым Эней не может быти строг.
Па месте брани я врага сразить бы мог.
Опасность равная там славой озаряет, —
Но сильный честь свою свирепостью теряет.
Царь, пользуйся в сей час щедротою моей:
Энея ты не знал — узнай, кто есть Эней.
Злодею моему лютейшему прощаю,
Ему я честь, и жизнь, и вольность возвращаю.
Сняв узы, воины, отдайте меч ему.
Явление 10
Ярб
(один)
Приемлю дар тебе на гибель самому.
Щедроту чувствую, но от кого? о, боги!
В стыде мой рвется дух; меня не держат ноги!
Щедроту чувствую, но от кого? о, боги!
В стыде мой рвется дух; меня не держат ноги!
Я в узах был, и был ко смерти осужден;
Энею должен всем, Энеем свобожден!
Речь кажда на главе власы мои вздымает!
Щедрота вражеска лишь злобу умножает.
Стократ довольней бы своим я роком был,
Коль милостью б мой враг меня не отягчил.
Энеем я живу! Энеем свет сей вижу!
Я мерзостен себе, себя я ненавижу.
Но злобой я клянусь на то лишь только жить,
Чтоб кровию твоей бесчестие омыть.
Мечом клянусь, мне сим твоим дражайшим даром,
В сию же ночь предстать тебе во гневе яром.
Коль хочешь, можешь, рок, еще меня разить;
Я всё тебе прощу, когда могу отмстить.
Энею должен всем, Энеем свобожден!
Речь кажда на главе власы мои вздымает!
Щедрота вражеска лишь злобу умножает.
Стократ довольней бы своим я роком был,
Коль милостью б мой враг меня не отягчил.
Энеем я живу! Энеем свет сей вижу!
Я мерзостен себе, себя я ненавижу.
Но злобой я клянусь на то лишь только жить,
Чтоб кровию твоей бесчестие омыть.
Мечом клянусь, мне сим твоим дражайшим даром,
В сию же ночь предстать тебе во гневе яром.
Коль хочешь, можешь, рок, еще меня разить;
Я всё тебе прощу, когда могу отмстить.
Явление 11
Ярб, Антенор и воины
Антенор
Дидона чрез меня то Ярбу возвещает,
Что за злодействие ему не отомщает;
Чтоб шел из града вон в сей час он неврежден,
И будет воинством он сим препровожден.
Что за злодействие ему не отомщает;
Чтоб шел из града вон в сей час он неврежден,
И будет воинством он сим препровожден.
Ярб
Иду из града вон; но пусть Дидона знает,
Что люта месть ее с Энеем ожидает.
Что люта месть ее с Энеем ожидает.
Явление 12
Антенор
(один)
Внемлите, небеса, молению троян!
Освободите их от сих противных стран!
Представьте мне в любви померкшего героя,
Энея, кем должна воздвигнута быть Троя!
Внушите силу вы глаголу моему,
Что был он и что стал, дать чувствовать ему!
Се он
Освободите их от сих противных стран!
Представьте мне в любви померкшего героя,
Энея, кем должна воздвигнута быть Троя!
Внушите силу вы глаголу моему,
Что был он и что стал, дать чувствовать ему!
Се он
Явление 13
Эней, Антенор.
Эней
(увидя Антенора)
Не мыслил я, чтоб мог того увидеть,
Который должен днесь меня возненавидеть.
Взирая на тебя, я совестью грызусь.
Который должен днесь меня возненавидеть.
Взирая на тебя, я совестью грызусь.
Антенор
И я, узрев тебя, от горести мятусь.
Представилися мне пергамские герои,
Сыны, защитники низверженныя Трои:
Гекто́р, Троил и сам представился Эней.
Ты помнишь ли себя?.. Нет, в слабости своей
В сей час, когда мой глас героев исчисляет,
Анхизов сын красы Дидоны вображает.
Представилися мне пергамские герои,
Сыны, защитники низверженныя Трои:
Гекто́р, Троил и сам представился Эней.
Ты помнишь ли себя?.. Нет, в слабости своей
В сей час, когда мой глас героев исчисляет,
Анхизов сын красы Дидоны вображает.
Эней
Царица, коея дивится власти свет...
Антенор
Кто из граждан твоих, тебе исшедших вслед,
Из коих многие Энею кровью равны,
Клятв преступления твои узрев бесславны,
На троне зря тебя, не будет огорчен?
Что в том, что будешь ты в порфиру облечен?
Величеством твой век лишь только помрачится,
Порок в лучах венца ужаснее явится;
Нa трона высоте бесчестие видней.
Меч правосудия ты над главой своей,
Карающ меч богов, всечасно зрети будешь;
Лишь помня гнев небес, ты скиптр в руках забудешь.
Ступай и пре́зри скиптр, вручаемый женой!
Из коих многие Энею кровью равны,
Клятв преступления твои узрев бесславны,
На троне зря тебя, не будет огорчен?
Что в том, что будешь ты в порфиру облечен?
Величеством твой век лишь только помрачится,
Порок в лучах венца ужаснее явится;
Нa трона высоте бесчестие видней.
Меч правосудия ты над главой своей,
Карающ меч богов, всечасно зрети будешь;
Лишь помня гнев небес, ты скиптр в руках забудешь.
Ступай и пре́зри скиптр, вручаемый женой!
Эней
Но дух останется навек в Дидоне мой.
Могу ль снести из уст Дидониных укоры
И плачущих очей прежалостные взоры?
Могу ль свой долг тогда на память призывать
От сердца как ее свое я стану рвать?
Могу ль снести из уст Дидониных укоры
И плачущих очей прежалостные взоры?
Могу ль свой долг тогда на память призывать
От сердца как ее свое я стану рвать?
Погибни лучше всё: Италия и слава,
И света целого обещанна держава!
Вторично пламенем ты, Троя, истребись!..
Ах, что вещаю я!..
И света целого обещанна держава!
Вторично пламенем ты, Троя, истребись!..
Ах, что вещаю я!..
Антенор
Несчастный, устрашись!
Зевес! такую речь из уст его внимая,
Ты гром свой удержи, ослабшему прощая.
Оставь!.. весь ум его мрачит кипяща кровь.
Прости! не он то рек: сказала то любовь.
Зевес! такую речь из уст его внимая,
Ты гром свой удержи, ослабшему прощая.
Оставь!.. весь ум его мрачит кипяща кровь.
Прости! не он то рек: сказала то любовь.
Эней
Оставь мне то, Зевес, пороков истребитель!
Оставь мою вину и ты, драгой родитель!
Не укоряй меня: я сам себя стыжусь.
Жестокая любовь! я днесь тебя страшусь.
Оставь мою вину и ты, драгой родитель!
Не укоряй меня: я сам себя стыжусь.
Жестокая любовь! я днесь тебя страшусь.
Антенор
Она, Эней, тебя со Троей разлучает.
Се Гектор смертные оковы разрывает
И сильною рукой недра земли трясет,
Взирает на тебя и, зря, не познает.
Великая душа! о тень окровавленна!
С тобою наша вся надежда заключенна.
Оставь мне то, герой, что рушу твой покой!
Я знаю, страждешь ты, днесь слыша голос мой,
И за отечество Энея укоряешь,
И раны все свои кровавы исчисляешь...
Не стало Гектора, и уж Энея нет;
Не пал наш град тогда — се Троя днесь падет.
Любовь твои дела геройски помрачает
И прежней славы лавр с главы твоей снимает.
Но если славу ты уже престал любить,
Котора может нас с бессмертными сравнить,
Когда ты не герой, то ужасом тронися:
Воспомни клятвы ты и клятв своих страшися.
Зевес, которого тобой презрен предел,
В Италии искать отечества велел.
Представь себе, что ты пренебрегать дерзаешь, —
Весь гром ты на себя небесный привлекаешь!
Вострепещи и зри источник горьких слез,
Се Гектор смертные оковы разрывает
И сильною рукой недра земли трясет,
Взирает на тебя и, зря, не познает.
Великая душа! о тень окровавленна!
С тобою наша вся надежда заключенна.
Оставь мне то, герой, что рушу твой покой!
Я знаю, страждешь ты, днесь слыша голос мой,
И за отечество Энея укоряешь,
И раны все свои кровавы исчисляешь...
Не стало Гектора, и уж Энея нет;
Не пал наш град тогда — се Троя днесь падет.
Любовь твои дела геройски помрачает
И прежней славы лавр с главы твоей снимает.
Но если славу ты уже престал любить,
Котора может нас с бессмертными сравнить,
Когда ты не герой, то ужасом тронися:
Воспомни клятвы ты и клятв своих страшися.
Зевес, которого тобой презрен предел,
В Италии искать отечества велел.
Представь себе, что ты пренебрегать дерзаешь, —
Весь гром ты на себя небесный привлекаешь!
Вострепещи и зри источник горьких слез,
Всех спутников из сих лиющийся очес;
Зри тень родителя унылу, раздраженну,
Презрением к тебе и гневом воспаленну.
Анхиз! се твой Эней... Внимай, он вопиет:
Энея зреть хочу; но здесь Энея нет!
Познай, Анхиз, познай несчастного ты сына!
Зри тень родителя унылу, раздраженну,
Презрением к тебе и гневом воспаленну.
Анхиз! се твой Эней... Внимай, он вопиет:
Энея зреть хочу; но здесь Энея нет!
Познай, Анхиз, познай несчастного ты сына!
Эней
О, должность! о, любовь! о, грозная судьбина!
Коль рок велит, пойдем и сей оставим град,
Порочны узы где мой страстный дух тягчат,
Которых я бегу, которыми прельщаюсь.
Любовь оставил я и славе подвергаюсь.
Коль рок велит, пойдем и сей оставим град,
Порочны узы где мой страстный дух тягчат,
Которых я бегу, которыми прельщаюсь.
Любовь оставил я и славе подвергаюсь.
Антенор
Ты паки стал Эней, герой и кровь богов!
Восторгом я пленен от звука оных слов.
Восторгом я пленен от звука оных слов.
Эней
Поди к Дидоне ты, смягчи мое страданье,
Прими к ней от меня, от ней ко мне прощанье,
А я, чтоб сей удар несноснейший стерпеть,
В последний раз ее в сей час не буду зреть;
Не буду взором я прекрасным наслаждаться;
Идущему на смерть, мне должно утверждаться.
Умерь в ней скорбь, меня удобну погубить,
Скажи ты ей, мой друг, что буду ввек любить;
Что, вести вняв о ней печальны и жестоки,
В отчаяньи пролью не слез, но крови токи;
Скажи... но от меня ты отвращаешь взор.
Жалей меня, жалей, любезный Антенор!
Я не презрения, но жалости достоин.
Прими к ней от меня, от ней ко мне прощанье,
А я, чтоб сей удар несноснейший стерпеть,
В последний раз ее в сей час не буду зреть;
Не буду взором я прекрасным наслаждаться;
Идущему на смерть, мне должно утверждаться.
Умерь в ней скорбь, меня удобну погубить,
Скажи ты ей, мой друг, что буду ввек любить;
Что, вести вняв о ней печальны и жестоки,
В отчаяньи пролью не слез, но крови токи;
Скажи... но от меня ты отвращаешь взор.
Жалей меня, жалей, любезный Антенор!
Я не презрения, но жалости достоин.
Антенор
Смотри, как страстию твой ныне дух расстроен!
Любовь порочишь ты; но тщетно узы рвешь,
Тщась слезы удержать, потоки слез лиешь.
Любовь порочишь ты; но тщетно узы рвешь,
Тщась слезы удержать, потоки слез лиешь.
Эней
Прости! Я всё гублю, чем жизнь меня прельщает.
В мучительную смерть рок дни преобращает,
Которы мыслил я Дидоне посвятить.
В мучительную смерть рок дни преобращает,
Которы мыслил я Дидоне посвятить.
Я слез поток лию и буду вечно лить.
Но не воображай, чтоб я, страшася бедства,
К спокойству своему желал бесславна средства,
Чтобы, как боги мне прославиться велят,
Не смел бы я хотеть оставити сей град.
Но не воображай, чтоб я, страшася бедства,
К спокойству своему желал бесславна средства,
Чтобы, как боги мне прославиться велят,
Не смел бы я хотеть оставити сей град.
Антенор
Яви то днесь, души все силы собирая,
И превзойди себя ты, страсть превозмогая.
Беги! нам в том сама способна будет ночь;
Мы побеждаем страсть, бежа от страсти прочь.
И превзойди себя ты, страсть превозмогая.
Беги! нам в том сама способна будет ночь;
Мы побеждаем страсть, бежа от страсти прочь.
Эней
Пойдем... но должно нам бессмертных вопросити,
Нам должно жертвами их в помощь пригласити.
Побудем здесь еще, останемся на час.
Нам должно жертвами их в помощь пригласити.
Побудем здесь еще, останемся на час.
Антенор
Приметь ты страстного в словах сих сердца глас.
Терзаясь, ослабев, к богам идти желаешь;
Но ведай, не к богам — ты к страсти прибегаешь.
Обманываешь сам ты в горести себя,
И страждешь ты, Эней, свою болезнь любя.
Останься здесь на час, чтобы навек остаться.
Терзаясь, ослабев, к богам идти желаешь;
Но ведай, не к богам — ты к страсти прибегаешь.
Обманываешь сам ты в горести себя,
И страждешь ты, Эней, свою болезнь любя.
Останься здесь на час, чтобы навек остаться.
Эней
Как будет, ах! о том Дидона сокрушаться!
Умрет она, — а я прекрасну погублю.
Я варвар, Антенор, богов я прогневлю.
Умрет она, — а я прекрасну погублю.
Я варвар, Антенор, богов я прогневлю.
Антенор
Богов, Эней! богов уже ты огорчаешь;
Иль гнева их еще доднесь не ощущаешь?
Воспомни меч, в сей день на грудь твою взнесен, —
Ты для раскаянья от смерти свобожден.
Иль гнева их еще доднесь не ощущаешь?
Воспомни меч, в сей день на грудь твою взнесен, —
Ты для раскаянья от смерти свобожден.
Эней
О, нестерпима часть! о ты, вершина бедства!
Так мне с Дидоной быть ни малого нет средства?
В тебе, дражайша, всё, что в свете я люблю,
И ты пылаешь мной, а я тебя гублю!
Могу ли варварством я быть на свете славен?
Я жесточайшему злодею буду равен.
Так мне с Дидоной быть ни малого нет средства?
В тебе, дражайша, всё, что в свете я люблю,
И ты пылаешь мной, а я тебя гублю!
Могу ли варварством я быть на свете славен?
Я жесточайшему злодею буду равен.
Антенор
Но что ж троянам мне сказать?
Эней
Увы! вели,
Любезный Антенор, готовить корабли.
Вам, боги, предаю Дидону я несчастну!
Избавьте бед ее, храните вы прекрасну!
Любезный Антенор, готовить корабли.
Вам, боги, предаю Дидону я несчастну!
Избавьте бед ее, храните вы прекрасну!
ДЕЙСТВИЕ ПЯТОЕ
Явление 1
Дидона, Елиза.
Дидона
Еще по всей земле простерта темнота.
Елиза
Какая мысль твою встревожила мечта,
Что ты спокойство сна так рано разрушаешь?
Что ты спокойство сна так рано разрушаешь?
Дидона
Эней мечтался мне, — еще ли вопрошаешь!
О, сон пресладостный, прервавший мне покой!
Энея видела, идущего со мной
Во храме утвердить сердечно сочетанье:
Мой вникнув страстный дух в толь лестное мечтанье,
Восторгом радости во мне вострепетал,
И сон движеньем сим от глаз моих отстал.
Но ночь еще своей завесы не снимает
И час Энея зреть Дидону убегает.
Поди, Елиза, ты: вели сказать ему,
Чтоб сердцу, сна отстав, отдался моему
Скажи, хоть я всегда, не зря его, скучала,
Но ввек его еще так видеть не желала.
О, сон пресладостный, прервавший мне покой!
Энея видела, идущего со мной
Во храме утвердить сердечно сочетанье:
Мой вникнув страстный дух в толь лестное мечтанье,
Восторгом радости во мне вострепетал,
И сон движеньем сим от глаз моих отстал.
Но ночь еще своей завесы не снимает
И час Энея зреть Дидону убегает.
Поди, Елиза, ты: вели сказать ему,
Чтоб сердцу, сна отстав, отдался моему
Скажи, хоть я всегда, не зря его, скучала,
Но ввек его еще так видеть не желала.
Явление 2
Дидона, воин.
Воин
Изменою ли то иль силой, может быть,
Ярб с воинством во град в сей час дерзнул вступить.
Ярб с воинством во град в сей час дерзнул вступить.
Дидона
Еще ли бедствие от Ярба мне осталось?
Энея нет со мной! ах, что с Энеем сталось?
Энея нет со мной! ах, что с Энеем сталось?
(К воину)
Спеши, чтоб воинство, устроенно на бой,
Умреть иль победить готовилось со мной.
Умреть иль победить готовилось со мной.
Воин уходит.
Се час, в который я рабов познаю верность,
И мзду получит ли щедрот моих безмерность?
Я добродетели днесь буду ждать плодов.
Узнаю смертных я, узнаю и богов.
Но между тем еще Энея нет со мною;
Страдает грудь моя, наполненна тоскою.
Елизы я не зрю, и, ах, Энея нет!
Мне медленность сия предвесть беды дает.
И мзду получит ли щедрот моих безмерность?
Я добродетели днесь буду ждать плодов.
Узнаю смертных я, узнаю и богов.
Но между тем еще Энея нет со мною;
Страдает грудь моя, наполненна тоскою.
Елизы я не зрю, и, ах, Энея нет!
Мне медленность сия предвесть беды дает.
Явление 3
Дидона, Арсина.
Дидона
Скажи, Арсина, мне, открой мои напасти,
Где делся мой Эней?
Где делся мой Эней?
Арсина
Старанье тщетной страсти!
Уж бесполезна вся твоя к нему любовь.
Уж бесполезна вся твоя к нему любовь.
Дидона
Свершилось всё, и Ярб дражайшу пролил кровь.
Арсина
Энея кровь? Он здрав, неверный, пребывает;
Эней живет; но, ах! Дидона погибает.
Эней живет; но, ах! Дидона погибает.
Забыв все благости и нежность всю твою,
Оставил город сей в несчастну ночь сию.
Оставил город сей в несчастну ночь сию.
Дидона
О, небеса!.. где я?.. Арсина! ты ль вещаешь?
Арсина
Не ложну весть, увы! из уст моих внимаешь.
Я в тех местах была, где прежде жил Эней;
Но пусты все места; у стражи я твоей,
Тому дивясь, о всем с раченьем вопрошала;
Единогласно мне вся стража отвечала:
Отсель к брегам морским в полно́чь прошел Эней;
К брегам пришла — уж нет его и кораблей;
Лишь волны, ветрами отселе отвращаясь,
Бежали от брегов, с неверным соглашаясь.
Я в тех местах была, где прежде жил Эней;
Но пусты все места; у стражи я твоей,
Тому дивясь, о всем с раченьем вопрошала;
Единогласно мне вся стража отвечала:
Отсель к брегам морским в полно́чь прошел Эней;
К брегам пришла — уж нет его и кораблей;
Лишь волны, ветрами отселе отвращаясь,
Бежали от брегов, с неверным соглашаясь.
Дидона
Свершилось всё. Эней!
Арсина
Уж нет его с тобой.
Дидона
Уж нет его!.. о, льстец!.. отъято всё судьбой!
Надежда, счастие, что ни было священно, —
От сердца моего всё ныне похищенно.
Всё отлетело прочь, осталась смерть одна!
Надежда, счастие, что ни было священно, —
От сердца моего всё ныне похищенно.
Всё отлетело прочь, осталась смерть одна!
Арсина
Познав теперь, как страсть любовная вредна,
Царица будь, забыв любовь, презрев неверность.
Царица будь, забыв любовь, презрев неверность.
Дидона
Ты ведаешь любви моей к нему безмерность:
Я странника сего, льстеца, от волн спасла;
Царей, престолы, честь — всё в жертву принесла.
Дидона для него вселенную теряет!
А он, о злейший тигр! Дидону оставляет!
Я странника сего, льстеца, от волн спасла;
Царей, престолы, честь — всё в жертву принесла.
Дидона для него вселенную теряет!
А он, о злейший тигр! Дидону оставляет!
Арсина
Престань ты тщетное стенанье испускать,
Забудь неверного: днесь должно град спасать.
Забудь неверного: днесь должно град спасать.
Дидона
Удар удару вслед против меня стремится.
Иль должно было всем бедам соединиться,
Чтобы несчастную Дидону погубить?
Почто, изменою желая поразить,
Мне сердца не пронзил, отселе отъезжая?
Ты больше варвар стал, быть меньше не дерзая!
Когда бы умертвил меня своей рукой,
Была б я счастливей, Эней, тогда тобой:
Что ты неверен стал, того б не ощутила;
Сраженная тобой, я б сладку смерть вкусила.
Иль должно было всем бедам соединиться,
Чтобы несчастную Дидону погубить?
Почто, изменою желая поразить,
Мне сердца не пронзил, отселе отъезжая?
Ты больше варвар стал, быть меньше не дерзая!
Когда бы умертвил меня своей рукой,
Была б я счастливей, Эней, тогда тобой:
Что ты неверен стал, того б не ощутила;
Сраженная тобой, я б сладку смерть вкусила.
Арсина
Забудь того, тебя который сам забыл.
За милости твои вот чем он заплатил!
За милости твои вот чем он заплатил!
Дидона
И ты, судьба, его со гневом не карала!
Он смерть готовил мне, а я льстецом сгорала!
Он смерть готовил мне, а я льстецом сгорала!
Арсина
Стенанья, горести во гроб тебя влекут.
Стыдися слез, что днесь из глаз твоих текут.
Стыдися слез, что днесь из глаз твоих текут.
Дидона
Сии горчайших слез лиющися потоки
Суть крови моея предвестники жестоки!..
Се при́дет Ярб ко мне; увидит он меня,
О злом изменнике рыдающу, стеня, —
Кикой мне стыд! ему какая тем отрада!
Се, скажет лютый Ярб, за муки мне награда,
Которы я терпел презрением ея;
Узнает гордая теперь, как рвался я.
Се часть ее уже с моею днесь сравненна.
Я ею был презрен, она другим презренна. —
О, небеса!
Суть крови моея предвестники жестоки!..
Се при́дет Ярб ко мне; увидит он меня,
О злом изменнике рыдающу, стеня, —
Кикой мне стыд! ему какая тем отрада!
Се, скажет лютый Ярб, за муки мне награда,
Которы я терпел презрением ея;
Узнает гордая теперь, как рвался я.
Се часть ее уже с моею днесь сравненна.
Я ею был презрен, она другим презренна. —
О, небеса!
Арсина
Оставь ты тщетну мысль сию;
Скрепись и одолей жестоку скорбь свою.
Скрепись и одолей жестоку скорбь свою.
Дидона
Скрепиться мне? иль мой любезный возвратится?
Эней, тобою лишь Дидона оживится!
Погибни всё теперь: не мне уже владеть.
Я света не могу прекрасна солнца зреть.
Корона, жизнь и всё меня обременяет;
Противно всё, всё здесь Энея вспоминает.
Куда ни обращусь, все здешние места
На мысль приводят мне неверного уста.
Но, ах! Энея нет, а плачет лишь Дидона!
Эней, тобою лишь Дидона оживится!
Погибни всё теперь: не мне уже владеть.
Я света не могу прекрасна солнца зреть.
Корона, жизнь и всё меня обременяет;
Противно всё, всё здесь Энея вспоминает.
Куда ни обращусь, все здешние места
На мысль приводят мне неверного уста.
Но, ах! Энея нет, а плачет лишь Дидона!
Явление 4
Дидона, Елиза, Арсина.
Елиза
Причина твоего неукротима стона,
Любезный твой, письмо оставил здесь Эней.
Ты, может быть, найдешь к утехе что твоей...
Любезный твой, письмо оставил здесь Эней.
Ты, может быть, найдешь к утехе что твоей...
Дидона
Подай... подай... Чего теперь еще страшиться?
Почто мне трепетать? он может возвратиться...
Он хочет, может быть, Дидону испытать...
Он, может быть... Прочтем; возможно ль всё узнать?..
Лобзаю я черты, черты руки любезной,
И орошает их очей моих ток слезный.
Страшусь читать, страшусь я всё себе открыть...
Чего ж страшиться мне? могу ль несчастней быть?
Почто мне трепетать? он может возвратиться...
Он хочет, может быть, Дидону испытать...
Он, может быть... Прочтем; возможно ль всё узнать?..
Лобзаю я черты, черты руки любезной,
И орошает их очей моих ток слезный.
Страшусь читать, страшусь я всё себе открыть...
Чего ж страшиться мне? могу ль несчастней быть?
(Читает)
«Разгневанных богов жестокие законы
Определили жизнь мою на вечны стоны;
Определили мне, тебя навек лишась,
В путь славы шествовать, во горести крушась.
Дидона! покорись богов бессмертной воле,
Храни дражайшу жизнь, подвергнись нашей доле.
Коль хочешь ты, чтоб жил на свете твой Эней,
Умерь тоску, живи для жизни ты моей!»
Живи!.. Нет, я умру! ты жить повелеваешь,
А сам, жестокий! сам меня ты убиваешь!..
Стремись, беги, скорей направить повели
Врагам бегущим вслед из града корабли!
Определили жизнь мою на вечны стоны;
Определили мне, тебя навек лишась,
В путь славы шествовать, во горести крушась.
Дидона! покорись богов бессмертной воле,
Храни дражайшу жизнь, подвергнись нашей доле.
Коль хочешь ты, чтоб жил на свете твой Эней,
Умерь тоску, живи для жизни ты моей!»
Живи!.. Нет, я умру! ты жить повелеваешь,
А сам, жестокий! сам меня ты убиваешь!..
Стремись, беги, скорей направить повели
Врагам бегущим вслед из града корабли!
Елиза
Но солнца луч еще земли не освещает,
И ночь бегущих путь от наших глаз скрывает.
И ночь бегущих путь от наших глаз скрывает.
Дидона
О, ночь! престрашна ночь! покров злодейских дел,
В которую Эней в неверности успел!
О льстивый сон! почто не стал ты сном мне вечным!
И вместо чтоб манить спокойствием сердечным,
Почто призра́ком ты, внушить могущим страх,
Спокойства не прервав, в ужаснейших мечтах
Не предвещал ты мне свершаемого бедства?
Я, востревоженна, еще нашла бы средства
Клятвопреступника жестока удержать;
В отчаяньи я всё дерзнула б предприять:
Я, грудь его пронзив, свою бы поразила
И смертию себя с неверным съединила.
В которую Эней в неверности успел!
О льстивый сон! почто не стал ты сном мне вечным!
И вместо чтоб манить спокойствием сердечным,
Почто призра́ком ты, внушить могущим страх,
Спокойства не прервав, в ужаснейших мечтах
Не предвещал ты мне свершаемого бедства?
Я, востревоженна, еще нашла бы средства
Клятвопреступника жестока удержать;
В отчаяньи я всё дерзнула б предприять:
Я, грудь его пронзив, свою бы поразила
И смертию себя с неверным съединила.
Елиза
Престань, терзаяся, царица, нас крушить:
Страданием нельзя утраты возвратить,
И все стенания твои уже напрасны.
Страданием нельзя утраты возвратить,
И все стенания твои уже напрасны.
Дидона
Сокройтесь от меня: мне смертны все ужасны!
Всё полно кажется изменою в сей час.
Сокройтесь от меня, подите прочь от глаз!
Всё полно кажется изменою в сей час.
Сокройтесь от меня, подите прочь от глаз!
Елиза
Или виною мы твоей напасти были?
Дидона
Вы, боги и Эней, и все мне изменили!
Почто не знали вы, что сей пергамский льстец
Коварством мне плетет толь пагубный конец?
Вы видеть то могли, но видеть не хотели;
О счастье вы своей царицы не радели.
Вы знали всё; и как, увы! всего не знать?
Старался ль он свое намеренье скрывать?
Злодействия его все были откровенны.
Давно ли корабли злодея соруженны?
В которые часы ходил он ко брегам
Готовить смерть и всё мое несчастье там?
Почто не знали вы, что сей пергамский льстец
Коварством мне плетет толь пагубный конец?
Вы видеть то могли, но видеть не хотели;
О счастье вы своей царицы не радели.
Вы знали всё; и как, увы! всего не знать?
Старался ль он свое намеренье скрывать?
Злодействия его все были откровенны.
Давно ли корабли злодея соруженны?
В которые часы ходил он ко брегам
Готовить смерть и всё мое несчастье там?
В средине ль дня или в средине темной ночи?
Что, ах! того мои не смели видеть очи,
Не чудно то: я весь теряла разум в нем.
Казался богом мне во сердце он моем...
Сокройтесь от меня, несчастную оставьте
И мук моих своим отсутствием убавьте.
Вы все противны мне; со мной Энея нет!
Что, ах! того мои не смели видеть очи,
Не чудно то: я весь теряла разум в нем.
Казался богом мне во сердце он моем...
Сокройтесь от меня, несчастную оставьте
И мук моих своим отсутствием убавьте.
Вы все противны мне; со мной Энея нет!
Явление 5
Дидона
(одна)
О, час! смертельный час! собор лютейших бед!
К кому прибегнуть мне? к кому мне обратиться?
Почто все от меня стремятся удалиться?
Иль без Энея вид Дидонин страх нанес?
Иль для меня весь мир в сей страшный час исчез?
И жалости ко мне никто не ощущает;
Никто мне в грудь меча острейша не вонзает.
К кому прибегнуть мне? к кому мне обратиться?
Почто все от меня стремятся удалиться?
Иль без Энея вид Дидонин страх нанес?
Иль для меня весь мир в сей страшный час исчез?
И жалости ко мне никто не ощущает;
Никто мне в грудь меча острейша не вонзает.
Явление 6
Дидона, воин.
Воин
Неизбежимая погибель нам грозит:
Ярб лютый город весь во пепел превратит.
Упиться кровию уж воины алкая
И с пламенем в руках по улицам сверкая,
Жестокостью царя наполненны, летят.
Но се уж варвары к тебе с царем спешат.
Ярб лютый город весь во пепел превратит.
Упиться кровию уж воины алкая
И с пламенем в руках по улицам сверкая,
Жестокостью царя наполненны, летят.
Но се уж варвары к тебе с царем спешат.
Явление 7
Дидона, Ярб, воины Ярбовы с горящими свещами и с обнаженными мечами.
Ярб
Зри гордости твоей печально окончанье:
Куда ни обратись, везде тебе терзанье.
Любезный твой Эней, твоих страшася бед,
Оставил по себе бесчестный бегства след.
Куда ни обратись, везде тебе терзанье.
Любезный твой Эней, твоих страшася бед,
Оставил по себе бесчестный бегства след.
Сомкнувшися вдали пучина с небесами,
Закрыла корабли пред нашими глазами.
Над пропастями твой престол в сей час висит,
Его низвергнуть вихрь в моих руках шумит.
Увидь сии мечи, воззри на сей ты пламень:
Вмиг не останется на камени здесь камень.
Закрыла корабли пред нашими глазами.
Над пропастями твой престол в сей час висит,
Его низвергнуть вихрь в моих руках шумит.
Увидь сии мечи, воззри на сей ты пламень:
Вмиг не останется на камени здесь камень.
Дидона
Когда меня к бедам определяет рок,
Почто к рабам моим невинным ты жесток?
Приемли острый меч в свои тирански персты.
Все к гибели моей тебе пути отверсты.
Вот грудь моя: рази, окончи жизнь мою
И истощи на мне одной всю злость твою.
Почто к рабам моим невинным ты жесток?
Приемли острый меч в свои тирански персты.
Все к гибели моей тебе пути отверсты.
Вот грудь моя: рази, окончи жизнь мою
И истощи на мне одной всю злость твою.
Ярб
Постой, тебе еще осталося спасенье.
Ты можешь укротить мое ожесточенье
И грома моего удар остановить,
От гибели себя и град освободить...
Ты можешь укротить мое ожесточенье
И грома моего удар остановить,
От гибели себя и град освободить...
Ярб показывает только, что хочет стать на колени.
Спасися... должно ли, чтобы тебя избавить,
У ног твоих себя мне низостью бесславить?..
Я ведаю, что рок тебя не мне судил,
Что Ярб тобой презрен, что Ярб тебе не мил.
Но волею моей не время уж гнушаться;
Погибнуть должно днесь — иль с Ярбом сочетаться.
Сей день, несчастный день назначен мне судьбой
Иль всё сразить или во брак вступить с тобой.
Пойдем; но ты молчишь и мне не отвечаешь.
По всем местам ты взор отчаянный бросаешь.
Энея ищешь ты жестока! вижу я.
В сей самый час душа страдающа твоя...
У ног твоих себя мне низостью бесславить?..
Я ведаю, что рок тебя не мне судил,
Что Ярб тобой презрен, что Ярб тебе не мил.
Но волею моей не время уж гнушаться;
Погибнуть должно днесь — иль с Ярбом сочетаться.
Сей день, несчастный день назначен мне судьбой
Иль всё сразить или во брак вступить с тобой.
Пойдем; но ты молчишь и мне не отвечаешь.
По всем местам ты взор отчаянный бросаешь.
Энея ищешь ты жестока! вижу я.
В сей самый час душа страдающа твоя...
Дидона
Эней мне мил один, а ты один ужасен!
Зачем пришел ко мне? поди, твой труд напрасен;
Поди, жестокий тигр, скорей от глаз моих!
Я не страшилась гроз и не страшуся их,
И робостью моей души не унижаю.
Царица я была, царицей умираю.
Жалею, что, прося народ мой сохранить,
Зачем пришел ко мне? поди, твой труд напрасен;
Поди, жестокий тигр, скорей от глаз моих!
Я не страшилась гроз и не страшуся их,
И робостью моей души не унижаю.
Царица я была, царицей умираю.
Жалею, что, прося народ мой сохранить,
К тирану просьбою могла я снисходить.
Вонзай меч в грудь мою, ввергайся в отомщенье.
Вина всех бед моих, скончай мое мученье.
Когда б ты не был здесь, лютейший мой злодей!
Супругом бы мне был возлюбленный Эней;
Когда б не ты, в сей час Дидона б не страдала.
Рази скорей: мне жизнь моя ужасна стала.
Внимай: хотя Эней меня навек сгубил,
Но, знай, Эней еще и днесь мне столько мил,
Что лучше для него желаю умерети,
Чем жить с тобой всегда, тебя всечасно зрети.
Вонзай меч в грудь мою, ввергайся в отомщенье.
Вина всех бед моих, скончай мое мученье.
Когда б ты не был здесь, лютейший мой злодей!
Супругом бы мне был возлюбленный Эней;
Когда б не ты, в сей час Дидона б не страдала.
Рази скорей: мне жизнь моя ужасна стала.
Внимай: хотя Эней меня навек сгубил,
Но, знай, Эней еще и днесь мне столько мил,
Что лучше для него желаю умерети,
Чем жить с тобой всегда, тебя всечасно зрети.
Ярб
Еще единый миг — погибнет весь твой град;
Стрел тучи огненных в минуту полетят.
Уж смерть, разинув зев, моей подвластна воле.
В последний раз прошу: твоей покорствуй доле.
Стрел тучи огненных в минуту полетят.
Уж смерть, разинув зев, моей подвластна воле.
В последний раз прошу: твоей покорствуй доле.
Дидона
Нет! варварствуй, тиран! срывай с главы венец!
И, царству моему соделавши конец,
Приемли скипетр мой рукой окровавленной!
Владей над мертвыми в стране опустошенной!
Яви, злодейством сим умножив тьму грехов,
Неправоту или бессилие богов!
Пускай по всей земле в предбудущие веки
Со страхом о тебе услышат человеки.
Пусть злейши варвары то будут ставить в студ,
Коль именем твоим их смертны нарекут.
Ступай, в свирепости бросай огонь на зданье;
Но в ярости своей себе найдешь каранье,
Злодействием своим накажешь сам себя:
Из гроба буду гнать повсюду я тебя,
Везде тебе, во всем всечасно представляться,
Всечасно совестью ты будешь угрызаться.
Хоть из тиранских душ вся жалость изгнана,
Но совесть им еще карающа дана,
Котора сча́стливых злодеев потрясает,
Вселяет тартар в них и ими их карает.
И, царству моему соделавши конец,
Приемли скипетр мой рукой окровавленной!
Владей над мертвыми в стране опустошенной!
Яви, злодейством сим умножив тьму грехов,
Неправоту или бессилие богов!
Пускай по всей земле в предбудущие веки
Со страхом о тебе услышат человеки.
Пусть злейши варвары то будут ставить в студ,
Коль именем твоим их смертны нарекут.
Ступай, в свирепости бросай огонь на зданье;
Но в ярости своей себе найдешь каранье,
Злодействием своим накажешь сам себя:
Из гроба буду гнать повсюду я тебя,
Везде тебе, во всем всечасно представляться,
Всечасно совестью ты будешь угрызаться.
Хоть из тиранских душ вся жалость изгнана,
Но совесть им еще карающа дана,
Котора сча́стливых злодеев потрясает,
Вселяет тартар в них и ими их карает.
Ярб
Ступайте, воины, моей вы злости вслед.
Явление 8
Дидона
(одна)
Ужели надо мной окончилась тьма бед,
К которым я на свет была произведенна?
Лишаюся всего, и часть моя свершенна.
Благодарю тебя, немилосердый рок!
Ты столько был ко мне, несча́стливой, жесток,
Что больше ты явить суровства не умеешь!
Ты силы истощил и в лютостях слабеешь.
А ты, Эней! хотя несчастну погубил,
Вина всех бед моих, — но ты еще мне мил.
Любила я тебя, тебе венец вручая,
Любила счастлива, люблю и умирая.
Я знаю, страждешь ты в сей час, подобно мне,
И, обращая взор к плачевной сей стране,
Близ смерти ты меня стенящу вображаешь
И в мыслях кровь мою слезами омываешь,
Которую тебе на жертву я пролью;
Чтоб оживить меня, ты жизнь даешь свою
И, может быть, в сей час желаешь возвратиться;
Жестокий! возвратись: Дидона оживится.
К которым я на свет была произведенна?
Лишаюся всего, и часть моя свершенна.
Благодарю тебя, немилосердый рок!
Ты столько был ко мне, несча́стливой, жесток,
Что больше ты явить суровства не умеешь!
Ты силы истощил и в лютостях слабеешь.
А ты, Эней! хотя несчастну погубил,
Вина всех бед моих, — но ты еще мне мил.
Любила я тебя, тебе венец вручая,
Любила счастлива, люблю и умирая.
Я знаю, страждешь ты в сей час, подобно мне,
И, обращая взор к плачевной сей стране,
Близ смерти ты меня стенящу вображаешь
И в мыслях кровь мою слезами омываешь,
Которую тебе на жертву я пролью;
Чтоб оживить меня, ты жизнь даешь свою
И, может быть, в сей час желаешь возвратиться;
Жестокий! возвратись: Дидона оживится.
Явление последнее
Дидона, Ярб, несколько Ярбовых воинов.
Ярб
Уж нет спасения, и твой плачевный град —
О, страшно зрелище! — весь пламенем объят,
И дымом солнца луч, как мрачной тучей, тмится.
Смягчись, жестокая, — и пламень потуши́тся!
Спеши... или чтоб грудь противну растерзать,
Ты хочешь всё с собой погибели предать?
Услышь народа стон и треск падуща зданья.
Не медли окончать ты Ярбовы страданья.
Уж вихри пламенны теперь вблизи ревут.
Все жители со мной к ногам твоим падут.
Спасись! Уж Ярб себя впоследни унижает.
Спасись! Се храмина уже сия пылает.
О, страшно зрелище! — весь пламенем объят,
И дымом солнца луч, как мрачной тучей, тмится.
Смягчись, жестокая, — и пламень потуши́тся!
Спеши... или чтоб грудь противну растерзать,
Ты хочешь всё с собой погибели предать?
Услышь народа стон и треск падуща зданья.
Не медли окончать ты Ярбовы страданья.
Уж вихри пламенны теперь вблизи ревут.
Все жители со мной к ногам твоим падут.
Спасись! Уж Ярб себя впоследни унижает.
Спасись! Се храмина уже сия пылает.
Дидона
Мне есть спасение, хочу себя спасти.
Мне с Ярбом гнусен свет; драгой Эней, прости!
Весь град, кончаяся, падет с своей царицей.
Да будет Карфаген Дидониной гробницей!
Мне с Ярбом гнусен свет; драгой Эней, прости!
Весь град, кончаяся, падет с своей царицей.
Да будет Карфаген Дидониной гробницей!
(Бросается в огонь.)
Ярб
Дидона!.. нет ее!.. Я, злобой омрачен,
Бросая гром, своим сам громом поражен.
Бросая гром, своим сам громом поражен.
Конец 1760-х годов (?)
116
Я.Б. Княжнин. Дидона // Княжнин Я.Б. Избранные произведения. Л.: Советский писатель, 1961. С. 61–116. (Библиотека поэта; Большая серия).
© Электронная публикация — РВБ, 2006—2024. Версия 2.0 от от 23 февраля 2018 г.