26. И. И. Шувалову
12 марта 1761
Милостивый государь! Я писал долгое письмо к вашему превосх<одительству>, все мои мнения объявляя. Я прошу только о том, что ежели я заслужил быть отброшен от театра, так по крайней мере чтобы без продолжения это сделано было. А при театре стихотворцем остаться я не желаю и работать, когда я лишуся моей должности, истинно я по театру не буду, поверьте мне. Я клянуся в этом честию моею, хотя с моею фамилиею по миру пойду за мои по театру труды, которые, кажется мне, больше, нежели то, что Волков шишаки сделал. И у Волкова в команде быти мне нельзя; 1 а просити, чтобы я отрешен был от театра, я не буду прежде, покамест не сойду с ума. Его сиятельство гневается на меня напрасно; а извиниться я не могу, ради того что его сиятельство никаких оправданий не приемлет от меня. Ежели я заслужил наказание, я подвергаюся наказанию, а отошед от гр. А<лексея> Григорьевича, 2 я определен именным указом в директоры театра, а не в подлое звание театрального стихотворца, каков был Бонеки.3 Будто это возможно, чтобы я имел охоту сочинять драмы после отброшения! Не думайте никогда, чтобы я предпочтил живот мой моей чести. Я не отставлен; а против воли отставляют людей за негодство, это я понимаю. И определен я не Бонекием к театру, но директором, и от Волкова и Ильи Афанасьева 4 зависеть не могу.
Что же касается до особы его сиятельства, я не подал ни малейшей причины ко гневу;5 а ежели я винен пред ним, — хотя и подлинно невинен, — я просити и прощения готов: иное дело его сият<ельство>, а иное те гадкие люди, которые для своей бестияльской пользы старалися меня с его сият<ельством> смутить, хотя его сиятельство о моей честности и уверен был много лет.
Сделайте мне милость и скончайте посредством вашим мое беспокойство; а ежели я достоин наказания, так постарайтеся, чтобы я брошен был. Я лишен будучи жалованья, лишаюся квартеры; река худа, а я о себе не знаю, где я буду. Провизии мне больше иметь едва можно, и жить должно безо льду. А того, чтобы я сочинял драмы на эдаком основании, не думайте,
а ежели буду сочинять, скажите всему свету, что я как бесчестный человек преступил мою клятву. А его сият<ельство> умилостивляти мне не стыдно, и злобы в моем сердце против его особы нет, и ежели столько же и в его сердце против меня, так я не ведаю, что препятствует возвращению моего спокойства. Я готов отброшение от театра терпеть; все потомство о моей прослуге знать будет, ведая, сколько я России театром услуги сделал. Я хочу лишь того, чтобы было сделано со мною либо то, либо сьо. А театральным поэтом Бонекием из директоров театра я не буду, хотя бы мне это живота стоило.