34. Екатерине II
После 1 февраля 1765
Ma terrible maladie m’empêche de m’expliquer comme je voudrais. — L’Ode ne sortira pas de mes mains. Deux exemplaires sont déjà sortis sans retour, mais deux exemplaires ne feront aucune impression dans le public; quoique il n’y ait rien dans toute cette composition, qui peut donner aux gens d’esprit quelque ombrage. Le terme « Да укрепятся в них союзы» ne choque aucunément les oreilles, n’ayant autre signification que je souhaite l’alliance entre les deux nations, qui sont toutes deux slavoniennes. Le roi est admirateur de mes ouvrages et c’était la raison de mon Ode, sachant bien qu’il entend la langue russienne comme un Russe, et ayant le goût pour les belles lettres. En parlant de lui il ne m’était permis de ne nommer dans cette Ode ma souveraine, et voilà la raison pourquoi votre majesté impériale est nommée. Le bruit a parcouru très mal à propos que je vais présenter un exemplaire de cette composition. Comment pouvais-je présenter à l’impératrice de ma patrie une pièce adressée au roi étranger? En même temps avant que de faire sortir ces vers je demandai, si j’osais la distribuer, sans montrer à ma souveraine, et j’étais assuré, ou plutôt confirmé, que je la fasse sortir selon ma bonne volonté, mais je ne la montre pas, là où j’étais intentionné de la montrer. Je brûlerai mon Ode et s’il y aura par l’imprimerie quelques exemplaires, cette bagatelle ne mérite pas aucune attention.
... aux ordres de mon impératrice sans aucune quoique que toute cette composition ne pouvait faire aucune impression contraire à mes idées poétiques. Je pèse toutes les paroles dans mes ouvrages, sachant bien que notre public de la plus (grande?) partie est encore inutilement trop scrupuleux et fort peu éclairé, en s’attachant aux belles lettres fort peu, et en les méprisant beaucoup. Je sacrifierai mon Ode à la volonté de ma souveraine, à qui même je sacrifierai ma vie très volontairement, a в. и. в. изволите точно ведати, что это не перо мое, но серд<ц>е говорит.
Припадая к стопам монаршим, извиняю себя в нечистоте литер мучащеюю меня болезнию, которая мне без мученья дыхнуть не дозволяет. Même ces deux exemplaires ne sont pas entrés dans les mains des gens éclatantes et périront dans les mains des ignorantes.
Перевод:
Тяжелая болезнь мешает мне объясниться, как я бы хотел. Ода не выйдет из моих рук. Два экземпляра безвозратно потеряны, но два экземпляра не произведут никакого впечатления в публике; впрочем, во всем этом сочинении и нет ничего, что могло бы внушить какое-то подозрение разумным людям. Выражение <«Да укрепятся в них союзы»> никоим образом не может неприятно поразить чей-либо слух, не имея иного значения, кроме того, что я желаю союза двум славянским народам. Король — ценитель моих сочинений; это и послужило поводом для моей оды. К тому же русским языком он владеет, как природный русский, и имеет вкус к словесности. Говоря о нем, не мог я не поименовать в этой оде мою государыню: вот причина по которой упомянуто имя в. в. Слух, что намерен я поднести экземпляр этого сочинения, распространился совсем некстати. Как могу я подносить законной моей государыне пиесу, обращенную к чужестранному королю? Вместе с тем, прежде чем обнародовать эти стихи, спрашивал я, вправе ли я раздавать оду, не показав ее моей государыне, и меня уверили, или, вернее, убедили, что я ее могу распространять, как мне будет угодно. Я, однако, не показывал ее и в тех случаях, когда имел намерение ее показать. Я предам мою оду огню, а если по вине типографии и разошлось несколько экземпляров, то такой пустяк не заслуживает никакого внимания... в распоряжение моей государыни без всякой... хотя все это сочинение не могло произвесть никакого впечатления, которое не совпало бы с моими пиитическими мыслями. В моих сочинениях я обдумываю все слова; ведь публика наша в большей своей части без толку придирчива и еще совсем непросвещенна, весьма слабо интересуясь словесностью и слишком сильно ее презирая. Я готов пожертвовать своей одой ради моей государыни, за которую охотно отдам и жизнь; <а в. и. в. изволите точно ведати, что это не перо мое, но сердце говорит.
Припадая к стопам монаршим, извиняю себя в нечистоте литер мучащею меня болезнию, которая мне без мученья дыхнуть не дозволяет>. Что до этих двух экземпляров, то они не попали в руки людей светских и истребятся в руках невежд.