6
А. Р. Воронцову
(Из Петербурга)
Милостивой государь мой, граф Александр Романович.
Исполняя возложенную на меня от вашего сиятельства комиссию, я при себе велел досмотреть ящик с каменным десертом, из Италии привезенным. Ящик совсем цел, и вещи в нем укладены очень хорошо. Но первая фигура, которую вынули, на подобие маленькой тарелки, была разбита. Далее досматривать не допустил, почему и не могу о точном состоянии сервиза уведомить.
Сбор нынешняго месяца продолжается очень хорош, но не думаю и не надеюсь, чтобы наградить мог недостатки прошедшаго года. Причина может быть медленность в отправлениях от тесноты, в пакгаузах происходящей. К неприятностям, истекающим из невозможности дать в сем случае пособие право требовать оныя имеющим присоединилась еще и та, что кассир наш заболел столь тяжко, что более должности своей отправлять был не в состоянии, и мы требовали другаго, который уже к нам и прислан и сегодня вступит в свою должность. В скорой присылке онаго мы сей раз одолжены Губернскому правлению, а паче Городовому магистрату и бургомистру Кусову. 1
Ведая снисхождение вашего сиятельства и терпеливость слушать таможенныя басни, я упомяну о двух, на сих днях случившихся. Между разными покушениями не доплачивать, чтобы не сказать красть пошлину, способ древний и уже таможенным ребятам известный, есть дорогия вещи прятать в мало-пошлинныя или пошлину не платящия. Надеясь однакож на таможенную благосклонность или на слабость зрения управителей (доказательство тому человек оное предприявший), непромышлявший заповедным мастерством, но имеющий пропитание от недугов ближняго, аптекарь один вознамерился, среди живоносных, часто
и смертоносных зелий (не по правилам кажется формакопеи) провезти ящик с блондами, ценою рублей на 300. В самую ту минуту, когда злосчастной ящик, извлеченный из среды благовонных мастей в кучу с другими на взгляд ему подобными клали наравне, неблагоприятствующая Фортуна наперснику Космы и Дамиана привела меня в пакгауз. Тогда кипочки из бочки вынутыя, хотя невредимо еще внесенныя, разверзли свою утробу, и явились в одной из них блонды, которыя аптекарем названы были уже цветами, но по счастию таможенников под сим названием в реестре еще записаны не были.
Конец первой, а вот другая.
Из многих опытов и примеров можно видеть, что купцы, почитающиеся здесь лучшими и честнейшими в рассуждении платежа пошлин, не токмо не всегда поступают по правилам добродетели, но если где то возможно, то не соблюдают оной и наружности. Сие, кажется, есть следствие существа самыя вещи. Состояние, благоденствие свое на прибытке воздвигающее, и мысленно и деятельно стремится к достижению своего предмета. Кто скажет, что способы его положены на камени честности, тот скажет невозможность в исполнении: ибо черту, отделяющую прибыток от ненарушения (в собственном понятии) благосостояния или имущества ближняго должны назначить положительные законы и правила.
Но дело идет о лентах. Способы хороших купцов утаивать пошлину состоят в том, чтобы ценовным товарам цену объявлять низкую; а дабы то неприметно было, то производить сие над великими товаров партиями, на несколько тысяч рублей, зная, что таможенные не имеют довольно капитала оные подписать, а хотя бы и имели, не захотят оной подвергать опасности; посему утайка их не бывает приметна. Между многими англичанами, которым сей способ бывает удачен, многие годы прибыточен был для торгующих под фирмою Крампа и Казалета 2 с большими партиями лент шелковых. Нынешний год объявили они ящик с лентами ценою на 5400 и несколько рублей. По исчислению 20 процентов и пошлин с аршин лент (которыя кругом можно было положить по 25 коп.) аршин приходит менее 11-ти копеек. Таможенные служители и намерены были подписать, но не нашли столько денег, а один сыскался и оныя подписал. Не знаю, имел ли он на то деньги или нет, но купец не имел другаго средства, как оныя ленты опять выкупить, дав барыша 1200 р. Такой
малой барыш, когда 3000 рублей почти мало было, навлекает сомнение о соглашении купца с таможенником; а если его не было, то лучше, если бы тот, кто подписывает товар, не отдавал ему обратно. Ибо когда купец будет знать, что он может товар свой удержать каким либо образом, то он смело объявлять будет ниже истинной цены, в твердом уверении, что утаенную цену, обратя в прибыль таможенному подписателю, больше убытка ему не будет как тот, что настоящую заплатит пошлину.
Извините, милостивой государь, длину моего маранья, снисхождение ваше тому причиною. Желая приятного пути, есмь с истинным и глубочайшим почтением вашего сиятельства, милостивого государя моего, покорнейший слуга
Александр Радищев.
Июня 17 дня
1785 года.