Я взбирался на башню по крутой, необычайно узкой лѣстницѣ. Мнѣ говорили, что стоитъ только достичь верхней площадки, и оттуда уже прямой ходъ на небо тамъ къ твоимъ услугамъ будетъ облако въ видѣ лодки — каюкъ, — садись въ каюкъ и плыви, куда хочешь.

Ужъ подымался я, подымался, едва ноги плетутся и терпѣнія нѣтъ — весь черепъ сжало, а все-таки какъ-никакъ понатужился и добрался. И что же вы думаете никакого облака — каюка нѣтъ, а стоитъ на площадкѣ татаринъ-старьевщикъ, и руки у него длинныя, до самой земли доходятъ. Я ужъ хотѣлъ было назадъ — въ самомъ дѣлѣ, что жъ это? — а старьевщикъ свои длинныя руки поднялъ да меня хвать за шиворотъ:

— Паразитъ ты, мерзкій, да не видать тебѣ, какъ ушей своихъ, ни облака, про которое ты изъ книжекъ вычиталъ, ни того, что тамъ за облакомъ, прочисти напередъ глаза свои, видящіе во всемъ одну гадость, а тогда ужъ — милости просимъ.

Я не успѣлъ ни возразить, ни оправдаться, какъ ужъ татаринъ-старьевщикъ сталъ медленно опускать меня на землю. И когда до земли оставалось всего ничего, я отъ внезапнаго толчка заклевалъ носомъ и, ахнувъ, шлепнулся въ теплый пометъ.