<РОМАН О КНЯЗЕ И РОСТОВЩИКЕ>
Датируется концом 1869 — февралем 1870 г. на основании авторской даты и по связи с набросками повести «Смерть поэта», а также планами «Жития Великого грешника» и первоначальных набросков к «Бесам».
Три фрагмента, условно объединенные под названием (Роман о Князе и Ростовщике), представляют собой промежуточное звено между планом «Жития Великого грешника» и замыслом романа «Бесы» (вторая половина января — февраль 1870 г.). Начав 8 (20) декабря 1869 г. разрабатывать план «Жития Великого грешника», Достоевский продолжал заниматься им в январе—феврале 1870 г. Но работа эта, как постепенно убеждался автор, затягивалась; между тем Достоевского мучила мысль о взятом им на себя обязательстве доставить в начале 1870 г. в «Русский вестник» начало романа, тем более что часть денег была взята вперед. В результате у Достоевского возникла мысль, прежде чем ему удастся приступить к писанию задуманного романа о детстве героя-атеиста («Великого грешника»), попробовать написать роман из жизни того же или психологически близкого героя, взятого на одной из более поздних стадий его жизненного пути. Отражением этого замысла являются заметки «Мысль» (№ 1) и «Последняя попытка мысли» (№ 3). К ним по содержанию тесно примыкает ряд записей (№ 2) в той же тетради, заключительная часть которых подготавливает видоизменение замысла, зафиксированного во фрагменте № 1, и связывает его с планом № 3.
В заметке «Мысль» содержится первый вариант сюжетной коллизии будущего романа. Герой его — Атеист, как и в задумывавшемся в 1868—1869 гг. «Атеизме» и продолжающем его «Житии Великого грешника». Но он сразу же является перед читателем взрослым: «предварительная» его жизнь отнесена в экспозицию, кратко излагаемую на первых страницах. У Атеиста «молоденькая» и «невинная» жена. Сюда же из планов «Жития великого грешника» перенесена Хроменькая, получившая теперь имя Хромоножки (прообраз будущей Марьи Тимофеевны Лебядкиной в «Бесах» и в то же время девочки Матреши из «Исповеди Ставрогина»). Влюбленная в Князя Хромоножка, изнасилованная и брошенная им, становится жертвой беглого каторжника Кулишова (упоминается в планах «Жития Великого грешника; он же — прообраз Федьки-каторжного в «Бесах»; ср. упоминания этой фамилии выше в набросках «Смерть поэта»). Постепенно формируется сложный психологический портрет, кое в чем напоминающий, с одной стороны, будущего Ставрогина («думал спастись от отчаяния женитьбой», «не было страсти», «Так жить нельзя, но куда пойти?» и т. д.), а с другой — героя «жития» (мечты о «самосовершенствовании», испытание себя «подвигами святых»). В плане и приписках к нему фигурирует и Князь, пока еще только как лицо, запутанное в темные махинации и связанное с каторжником-убийцей Кулишовым.
Заметки, печатаемые под № 2, сделаны не в один, а в несколько приемов
и относятся одновременно к ряду замыслов, обдумывавшихся Достоевским параллельно в конце 1869 — начале 1870 г. Но большая их часть продолжает план романа, зафиксированный в наброске № 1.
Заметки открываются фразой «Переменить роман мальчика...» Слова эти, по-видимому, связаны с обдумыванием плана «Жития Великого грешника». Но вслед за этим автор сразу же возвращается мысленно к занимающему его новому замыслу. Теперь его герой — Князь. Намечается и второй главный персонаж — Ростовщик — образ, возникающий в более раннем наброске 1869 г. и получающий дальнейшее развитие в «Подростке» (1874—1875) и «Кроткой» (1876). Ростовщик (как и «мальчик» в упомянутой выше первой записи) — «побочный сын». От него зависят Князь — его бывший товарищ по университету— и Невеста, «усталая, тоскующая <...> страдалица», жаждущая «живой жизни». Тут же у автора возникает, по-видимому, мысль — объединить новый замысел с другими своими замыслами — повестью о Картузове и «Смертью поэта». В пользу первого предположения говорит заметка «Пересочинить Картузова, графа выгнали (скандальная дуэль)» и последующее, вторичное, упоминание имени Картузова. 1 В дальнейшем повесть о Картузове (трансформировавшемся в капитана Лебядкина) стала эпизодом «Бесов». Что же касается намерения автора объединить сюжетные коллизии <Романа о Князе и Ростовщике> со <Смертью поэта>, то оно не вызывает сомнений (см. намеченную в плане «блестящую главу»). Для философского монолога Поэта (а может быть, и Ростовщика) заготовляется «ключевая» фраза, предполагаемый лейтмотив: «Я признаю существование матерьи, но я совершенно не знаю, материальна ли матерья?». Намечается развязка, предвосхищающая «Братьев Карамазовых»: второй герой — не Ростовщик, а сын Ростовщика, в дальнейшем обвиненный в отцеубийстве. Затем эта мысль видоизменяется: «убит не Отец, а Жена»; «суд за Жену спасает его, и он идет на страдание, в Сибирь, с радостию» (NB «Даже знал, что другой виноват, а не он»). Здесь в какой-то мере предвосхищено также психологическое состояние Мити Карамазова после обвинения в убийстве отца. Ростовщика в Сибирь сопровождает Невеста, увлеченная его отказом от атеизма, жаждой веры и желанием очиститься страданием и искупить свой грех. Попутно в набросках возникает еще один мотив, отдаленно напоминающий сцены в Мокром в «Братьях Карамазовых»: «После объяснений с Невестой и после искренней и глубокой мысли идет на ночь к Максиму Иванову — оргия и убийство». Упоминаемый здесь Максим Иванов — глава шайки убийц, содержатель притона в Москве, убивший 8 ноября 1869 г. вместе со своими сообщниками чиновника фон Зона (об этом убийстве упоминается также в «Подростке» и «Братьях Карамазовых»; в последнем романе имя фон Зона получило в устах Федора Павловича Карамазова нарицательное значение). Убийство фон Зона содержателем притона Максимом Ивановым широко обсуждалось русскими газетами в конце 1869 — начале 1870 г.
Последнее лицо, возникающее в конце заметок,— Учитель (характеристика его подготовлена рядом более ранних замыслов, вошедших в данный том) — отдаленный прообраз Шатова в «Бесах». Лицо это переходит в набросок «Зависть», а затем в позднейшие заметки к «Бесам», где оно приобретает сперва имя Голубева, а затем Шатова.
1 Граф — персонаж повести о Картузове, соперник главного героя. Мотив «скандальной дуэли» («дуэли без выстрела») перенесен в наброски к «Бесам», а затем получил видоизмененное отражение в эпизоде дуэли Ставрогина с Гагановым («Бесы», ч. II, гл. III, § 2, «Поединок»).
Упоминание имени Максима Иванова подтверждает дополнительно, что Роман о Князе и Ростовщике обдумывался не ранее конца 1869 г.
Заметка, озаглавленнная автором «Последняя попытка мысли» (№ 3), наиболее поздняя из трех, относящихся к Роману о Князе и Ростовщике, хотя отдельные записи в них могли делаться параллельно: здесь Ростовщик — товарищ Князя по университету (как и было намечено во фрагменте, печатаемом под № 2). Заметка датирована «2 февраля) 21 генваря». Эта дата относится к 1870 г., что подтверждается расположенной над ней на той же странице автографа записью дрезденского адреса: «Badergasse, 19» (зиму 1868—1869 гг. Достоевский провел во Флоренции).
В новом плане романа те же три, что и в записях, напечатанных под № 2, главных персонажа — Князь, Ростовщик и Красавица. Рядом с ними появляется четвертый — Воспитанница («брюхатая Невеста»), ждущая ребенка от Князя (образ, расщепившийся в дальнейшем на Дарью и Марию Шатовых в «Бесах»; ср. более ранний план рассказа для журнала «Заря» на с. 302—306 данного тома). Характер Ростовщика психологически углублен: он — «страстный ростовщик и сребролюбец», но в душе лелеет мысль об «упорном труде для самовоспитания» — труде, в результате которого «полюбишь природу и найдешь бога». Его характер и поступки противоречивы: «Пост — и вдруг у Максима Иванова» (т. е. в публичном доме). Заинтригованная загадочностью поведения Ростовщика Красавица следит за ним; при этом она узнает, «что он делает добрые дела втайне», но он же «выпихнул Отца» из вагона (или это «ей померещилось»). Изложение оборвано: дальнейший план развития действия остается неясным, как и развязка романа, мыслившаяся автором на данной стадии формирования замысла.
Основные действующие лица планов № 2 и 3 — Князь, Красавица, Воспитанница, Учитель — были в январе — феврале 1870 г. перенесены Достоевским в разрабатывавшийся параллельно план «Зависть», непосредственно предваряющий замысел «Бесов». Из персонажей, намеченных ранее, сюда не был введен лишь Ростовщик — образ, получивший художественную реализацию не в «Бесах», но в «Подростке» и «Кроткой». В том же плане «Зависть», а затем в «Бесах» была осуществлена и мысль о сюжетном объединении мотивов Романа о Князе и Ростовщике и повести о Картузове, отраженная в заметках № 2, образ же умирающего Поэта, намеченный первоначально в планах повести «Смерть поэта» и затем вошедший в Роман о Князе и Ростовщике, слился в процессе работы над «Бесами» с образом Грановского, сыграв определенную роль в подготовке глав, посвященных последним дням жизни Степана Трофимовича Верховенского.