Александр Тимофеевский

Стертой монетой упало слово,
А я хочу поднять его снова!
Чтобы все увидели блеск металла,
Для этого жизни должно быть мало!
Родилось слово, как правда, голо.
Оно трепетало, как в небе голубь.
И шли за ним на смерть и на голод.
Звучало слово в сердечном стуке
И вдруг попало убийце в руки.
Там, где орудовал вор кастетом,
Его находили по всем приметам.
Оно прикрывало хватку воровью,
Себя покрывало грязью и кровью.
И вор по свету пустил фальшивку,
Из слов похожих скроив подшивку.
Была подхвачена мысль ханжами
Издать миллионными тиражами.
И слово трепали в богатых дачах,
В дешевых радиопередачах,
И слово твердили в речах елейных
Повседневных и юбилейных.
И слово жирело и разбухало,
Осточертело всем... и упало.
Стертой монетой упало слово.
Кому, как не нам,
                 поднять его снова?

Я болен проклятой болезнью
И мучаюсь мукой боленья.
Я знаю — борьба бесполезна,
Но нет от нее избавленья.
Ночь смотрит из окон незрячих,
Бесстыдно ложится на плечи
Пытать меня плачем кошачьим
И мстить немотой человечьей.
То дыбится черною хмарью,
То к горлу подкатится стервой...
И дом наполняется гарью
От жара дымящихся нервов.
Хочу я, охваченный страхом,
Будить не соседей — планету...
Луны заржавелая бляха
Велит мне молчать до рассвета,
Лежать на кровати железной
И слушать, и слушать скрипенье.
Я болен проклятой болезнью,
И нет от нее избавленья.

А по сердцу свищет и свищет,
И к утру его иссекут
Тяжелых минут кнутовища
И тонкие плети секунд.

Город жуткий и бездонный,
Город атома и стали.
Ты устала быть Мадонной,
И глаза твои устали.

Город вирусной заразы
И огней из черной глуби.
Франсуаза, Франсуаза,
Для чего меня ты любишь?

Словно кондор — дома контур,
Эти контуры — дома ли?
Ты устала быть Мадонной,
И глаза твои устали.

Мне сегодня жить не надо,
И спешить к тебе не надо,
И любить тебя не надо,
Будет вызван врач, мне на дом.

О, со всеми в мире «надо»
Я б хотел покончить разом,
Франсуаза, Франсуаза
С бесконечно долгим взглядом!

Небо высшим начальством
Заковано в звездные цепи,
Вечер пуст, как пусты
Астраханские голые степи.
Вечер пуст, и любить, и мечтать
Нету смысла и толка,
За душой ни черта,
Как в соседней лавчонке Райторга.
Вечер нуден и скучен,
Как свод грамматических правил...
Я бы скрипку послушал,
Да адреса ты не оставил.
Ты «Чакону» Витали
Сыграть обещал мне иначе,
В рог луна завитая
Висит над хибаркой рыбачьей.
Под грошовой иконой
Лампада мигает елейно...
Ты играешь «Чакону»
В двухмерном пространстве Эйнштейна.

Я все музу беспокою,
Я теперь хочу помочь ей;
Написать тебя такою,
Как была ты прошлой ночью.

Я вписал бы без ошибки,
С леонардовым уменьем,
От улыбки до улыбки
Всю тебя в стихотворенье.

А потом бы каждый вечер
(Разве это невозможно?)
Из стихов тебя за плечи
Вынимал бы осторожно.

Чтоб строфа не развалилась,
Я вставлял бы многоточья...
И опять бы повторилось
То, что было прошлой ночью.