96. ЛН, № 9—10, М., 1933, с. 278. О причинах, побудивших написать стихотворение, Львов рассказал жене, Марии Алексеевне, в письме от 30 сентября 1797 г. из Гатчины, где поэт был занят земляными постройками: «Вот, мой друг, как ты уехала, а государь меня послал достраивать земляной домик в чухонскую деревню; жил я там один-одинехонек, в такой избе среди поля, в которой во весь мой короткий рост никогда прямо стать нельзя было. Притом погода адская, ветер, а ночью вой безумолкный от волков так расшевелили меланхолию, что мне и мальчики казалися; не мог ни одной ночи конца дождаться, а волки все воют; я представил, что они и девочку съели, да ну писать ей песнь надгробную: ничего бы этого не было, кабы ты не уехала, ночь бы себе, а мы себе. — Вот как я приеду к тебе в Никольское, то и дам ноты волкам, пусть они поют, как умеют, а мне казаться будет концертом Паезелловым» (ЛН, № 9—10, с. 278). Датируется по указанию в РАД перед стихотворением: «Арапакаси 30-е сентября 26-го дня 1797» (одна из указанных дат видимо, означает число дней, проведенных Львовым в этом селении).